Мы еще полетаем!

      — Ты ведь Итэр, да? — едва слышно произнесла Фишль, не отводя взгляда от затухавшей на столе свечи. — Нам едва довелось поговорить тогда… перед тем, что произошло.       Итэр все еще стоял у кровати Беннета, до сих пор не отдавая отчет своим действиям: зачем он пришел в этот дом, неужели чтобы убить тяжело раненого? Чувствовалось, что остатки совести с корнями впиваются в душу, разрушая его изнутри.       — Ты права, — на его лице невольно проскочила улыбка. — И я помню твое имя, Фишль.       — Мое настоящее имя — Эми, — замялась Фишль. — Если тебе вдруг интересно.       — Я… постараюсь привыкнуть к этому, — Итэр медленно прошелся по комнате, осматривая каждый темный уголок: на стенах едва заметно висели пустые резные рамы, укутанные рваным слоем паутины. — Думал, что ты постоянно говоришь загадками.       Девушка аккуратно облокотилась на стол, и мерцающая тень плавно упала на ее тонкую нежную шею, заботливо скрывая зарастающие раны. Не произнеся ни слова, она лишь смотрела на своего гостя. Было в ее взгляде и любопытство, и горечь. Но также было в ней что-то такое, что заставило Итэра вздрогнуть, не понимая самой причины.       — Он ещё не пришёл в себя, — Итэр направился к выходу и, остановившись у порога, коснулся дверной ручки. — Почему его выписали?       — Посчитали, что дома он сможет быстрее восстановиться. И мне так спокойнее.       Фишль взглянула в окно: холодные звенящие капли медленно стекали по стеклу, будто являясь зеркалом ее собственных слез.       — Останешься?       — Нет.       Холодная дверная ручка вздрогнула. Обернуться — означало остаться. Остаться, чтобы окунуть себя в неизвестность. Еще какой-то час назад его голову занимали лишь мысли об убийстве, мысли о том, как перенять силу стихий. А теперь — лишь пустота. Это было ее влияние, ее образ, голос и движения. Нечто такое, пробуждающее самые глубинные чувства. Те чувства, коим никогда бы не стоило вырываться наружу.              Одновременно с дождём усиливался и ветер, стремясь помешать путешественнику добраться до таверны, где его ждала Паймон. По крайней мере, он хотел, чтобы она ждала его: выходка, которую он позволил себе в порыве отчаянного стремления овладеть глазом бога, абсолютно точно повлияла на отношения с Паймон и Эмбер.       В таверне практически не было посетителей. Человек за барной стойкой лениво протирал чистые бокалы, изредка поглядывая на промокшего до нитки Итэра, неторопливо тянувшегося на второй этаж.       Темный коридор наверху заканчивался старой зеленой дверью — комнатой путешественника и его спутницы. Итэр попытался избежать шума, отворив скрипучую дверь как можно тише, но Паймон не спала, лишь краем глаза взглянув на вошедшего. Яркий свет луны привычно освещал тесную комнату, наводя на Итэра еще большую тоску.       — Паймон…       — Если ты хотел извиниться, то Паймон принимает извинения только в виде сладостей, — Паймон нахмурилась и демонстративно скрестила руки.       Всю оставшуюся ночь парочка провела в баре, заказывая напитки и пирожные. Итэр чувствовал сильное облегчение, что ему вот так легко удалось наладить отношения с его спутницей. Но с Эмбер все может быть гораздо сложнее. С каждой мыслью о ней его душа пропитывалась беспросветной грустью.              Проснувшись уже после полудня, Итэр лениво смотрел в потолок, вспоминая об Эмбер: ее голосе, ее заботе, ее чувствах. Он не понимал своих чувств, но что-то необъяснимое тянуло его к ней. Прямо сейчас.       — Я хочу сходить к Эмбер, — Итэр взглянул на свою спутницу. — Хочешь со мной?       — Паймон уже забыла, когда мы ходили куда-то вместе, — на ее лице появилась улыбка. — Одевайся скорее!       Яркое солнце уже успело высушить ночные лужи. Всю дорогу Паймон рассказывала о шедшей всем ходом подготовке к ежегодному празднику — Фестивалю вина, во время которого жители отмечают завершение сбора урожая, наслаждаясь особыми сортами вина с местной винокурни. Люди на улице усердно старались украсить город различными флажками и разноцветными шарами, и лишь одна лавка кузнеца оставалась все такой же мрачной. Итэр вспомнил, что меч на его поясе украден им самим из лавки кузнеца. «Никчемный друг и к тому же вор. Стоит вернуть меч», — думал он про себя.       Кузнец все также расположился в тени своей лавки, хмуро озираясь по сторонам. Заметив путешественников, он резво подскочил, ожидая их приближения.       — Добрый день, — начал Итэр, протягивая меч. — Простите, что пришлось забрать его.       — Все такой же прекрасный, — кузнец с улыбкой осматривал каждый сантиметр оружия. — В тот день вы с ним спасли город. Можешь оставить его себе в качестве награды.       В глубине души Итэр не желал расставаться с мечом, поэтому поступок кузнеца придал ему легкое облегчение.       — Вы очень добры, спасибо.       — Уже придумал ему имя? Такой благородный клинок должен быть для тебя не просто оружием, но еще и другом, способным защитить тебя в трудную минуту, — кузнец вздохнул и посмотрел в даль. — Возможно, единственным настоящим другом.       — Я назову его Лазарь.       — Даже не буду спрашивать почему, — ухмыльнулся кузнец. — Пусть он верно служит тебе, а теперь ступайте. Я всю ночь ковал одинаковые мечи для стражи, хочется забыть об этом.       Беспокоясь, что кузнец может изменить свое щедрое решение, Итэр спешно удалился, совсем не слушая речей своей спутницы. Рядом с мельницей, где обитала Эмбер, методично раздавались звуки выстрелов. Все дорожки стрельбища, которого он раньше не замечал, были заняты лучниками.       — Смотри, — Паймон показала пальцем на двух лучников. — Это же Эмбер и… та странная девушка… Паймон сейчас вспомнит ее имя….       — Эми. То есть Фишль, — колебался Итэр. — Ее зовут Фишль.       — Точно! Давай подойдем к ним.       Эмбер и Фишль старательно целились в мишени, совсем не заметив путешественников, подходящих к ним.       — Оголенные плечи не так сковывают выстрелы правосудия. Прислушайся к совету принцессы.       — Это не привычно для меня, — смутилась Эмбер, выпустив стрелу. — К тому же я часто летаю.       Быстро подлетевшая Паймон смело окликнула девушек, сделав пару оборотов вокруг них:       — Эмбер, Фишль! Что вы тут делаете?       От неожиданности, Эмбер пустила натянутую стрелу в воздух.       — Ох, Паймон, ты изрядно напугала меня.       — Великий праздник судьбы подарит нам испытание меткости, — ответила Фишль.       — На фестивале будет соревнование по стрельбе, — смутившись, Эмбер постаралась перевести слова Фишль. — Вот мы решили потренироваться немного.       Заметив Итэра, Эмбер опустила голову, перестав улыбаться. Казалось, она пыталась подавить эмоции, что отчаянно стремились вырваться наружу. Она вспомнила, как ухаживала за ним все то время, что он провел без сознания, а также то, как он отблагодарил её за это своим уходом.       — Эмбер, — начал Итэр. — Я как раз шел к тебе. Мы можем поговорить наедине?       — Да, конечно, — девушка-скаут сложила лук на стойку.       Тем не менее, она была рада его видеть, хотела снова побыть с ним рядом. Не проходило ни минуты, чтобы она не переставала думать своих чувствах к нему. Чувствах, что начинали ее тревожить. Каждый раз Эмбер пыталась задать самой себе вопрос, действительно ли она любит его. И каждый раз ответ был утвердительным. Вновь осмотрев каждого стрелка, Эмбер принялась идти вслед за Итэром.       — Итэр, — едва слышно окликнула Фишль. — Зайдешь сегодня к нам?       Путешественник одобрительно кивнул и вместе с Эмбер ушел под провожающие взгляды Фишль и Паймон.       Вверх по каменной лестнице находилась небольшая смотровая площадка с пейзажным видом на озеро.       — Так что ты хотел сказать мне?       — Хотел извиниться, — Итэр взял Эмбер за руку. — За вчерашнее. Я не знаю, что на меня нашло в тот момент.       — Ничего, я все понимаю. Просто… не делай так больше, хорошо?       Итэр не ответил. Он лишь крепче сжал её руку и, сделав шаг, прикоснулся к губам Эмбер. Поцелуй был таким теплым, но при этом заставлял его тело трепетать. Этот поцелуй был той важной необходимостью для него и, возможно, для Эмбер тоже. На ее лице впервые появилась легкая улыбка.       — Она говорит с тобой иначе, — заметила Эмбер, усаживаясь на лавку. — Не в типичной для нее манере.       — Я думаю это из-за того боя, — задумался Итэр, сразу поняв, о ком идет речь. — Я вчера это тоже заметил.       — Так ты и вчера был у нее? — возмутилась Эмбер. — И вы с ней…       — Я приходил навестить Беннета, — оправдывался Итэр. — Он все еще не пришел в себя.       — А сегодня решаешь навестить уже ее саму?       — Ты ревнуешь?       — Вовсе нет! Просто, — Эмбер замялась. — Все это как-то странно. Забудь.       — Эмбер, ты переживаешь по пустякам. Мы были вместе в бою и…       — Кстати о той битве, — девушка прервала его. — Когда ты вернулся… я сказала тебе кое-что, помнишь?       Итэр не помнил ни слова. Он хотел было попробовать догадаться, что могла сказать Эмбер, но ошибка еще бы больше усугубила положение. Он не хотел терять ее.       — Прости, но я совершенно ничего не помню, — он попытался приобнять Эмбер. — Давай прогуляемся и ты мне напомнишь?       — Это неважно, — отпрянула Эмбер. — Сейчас мне нужно идти. Кстати, можешь зайти ко мне и забрать свой планер.       Эмбер спешно удалилась. Мысль о планере снова ударила Итэра по спине, возобновив, как ему казалось, прекратившуюся боль. Поднявшись к дому Эмбер, Итэр отворил незапертую дверь: уютная комната пахла ромашкой с легкой примесью сирени. Кровать, на которой он вчера проснулся, была бережно заправлена, а планер все также висел на стене прямо у двери. Спешно затянув планер у себя за спиной, Итэр покинул мельницу.       Стрельбище заполонило все больше людей, стремящихся попробовать свои силы в стрельбе из лука. Паймон также летала рядом с Фишль, целившейся в мишень. Глядя на нее, Итэр вспомнил, как она, изнеможенная, с единственной стрелой из последних сил пыталась выстоять на ногах перед толпой врагов.       — Итэр, ты наконец вернулся! — радостно кричала Паймон. — Хочешь тоже пострелять?       — Мне по душе ближний бой, — засомневался Итэр. — Может в следующий раз. — Фишль, ты уверена, что тебе уже можно так долго тренироваться?       Фишль опустила натянутую тетиву и осторожно повернулась к Итэру. Ее лицо было все таким же печальным, что и вчера.       — Ты прав. Зря я оставила Беннета одного. Нужно поскорее вернуться. Приходи, как будет время.       Оставив лук, Фишль медленно направилась к выходу. В этот момент Итэр невольно схватил ее за руку. Девушка обернулась от неожиданности: нежная рука подрагивала, словно передавая короткие электрические импульсы, а ее единственный глаз вопрошающе смотрел на путешественника, не понимая его действий.       — У меня есть время сейчас, — почти что прошептал Итэр, в надежде, что Эмбер нормально воспримет его поведение.       — Пойдем.       Весь путь до дома Фишль они прошли в полной тишине и, сами того не замечая, держались за руки. Встревоженная Паймон недоумевающе следовала за ними, тщетно пытаясь начать разговор каждый раз, когда замечала что-то необычное.       — Я знаю, зачем ты приходил вчера, — прервала молчание Фишль, как только они подошли к ее дому.       Внезапно Итэра одолела тревога. «Что такого может знать Фишль? Неужели она обо всем догадалась? Но как?» — мысли Итэра хаотично перемешивались друг с другом, перебирая различные варианты развития событий и возможного поведения как Фишль, так и Паймон.       — О чем ты, Эми?       Фишль приятно встрепенулась, услышав свое подлинное имя. На ее лице появилась едва заметная улыбка.       — Глаз бога, — Фишль обернулась в сторону закрытой двери своего дома. — Я обнаружила его вчера на кровати Бенни. Я знаю — это ты его нашел. Спасибо тебе.       Фишль прижалась к Итэру, постаравшись обнять его как можно крепче. Боль в спине, которую путешественник так отчаянно пытался скрыть, разразилась с еще большей силой, что тот вскрикнул от боли.       — Что с тобой? — взволновалась Фишль, осматривая Итэра.       — Спина, — скорчился Итэр. — До сих пор болит после боя.       — А как же «оставьте меня в покое!» — ехидно передразнивала Паймон, снова скрестив руки. — Никогда никого не слушает того, что говорит ему Паймон!       — Идемте скорее в дом, — Фишль потянулась за ключом. — У меня есть кое-что, что поможет снять боль. Внутри было удивительно тихо и умиротворенно. Фишль сразу направилась в комнату, где лежал Беннет. Она взяла со стола небольшой темно-коричневый стеклянный флакон и показала путешественникам.       — Один из иноземных торговцев, что прибыли к фестивалю пару дней назад, продал мне эту настойку, — Фишль указала на коробку, стоящую рядом, доверху заполненную такими склянками. — Она должна помочь от боли.       — А у тебя тоже что-то болит или это для Беннета? — задумчиво спрашивала Паймон.       — Нет, врачи сказали, что Беннету просто нужен покой, без лекарств, — Фишль взглянула на пол, где стояла открытая коробка, доверху заполненная такими флаконами. — Я пью это чтобы уснуть. Иначе не выходит.       Итэр взял склянку из рук Фишль и осмотрел ее: немного мутная белая жидкость с небольшим осадком на дне обладала слабым пряным запахом. Немного помедлив, он выпил все содержимое одним глотком: сладковатый вкус довольно быстро сменился легкой горечью, невыносимая тупая боль в спине постепенно начала утихать, а приятные волнообразные покалывания медленно проходились по всему телу. Спустя несколько минут боль полностью прекратилась.       В это же время Фишль также приняла один флакон неизвестного препарата.       — Вот, возьми еще, — она достала из коробки несколько пузырьков и поставила на стол ближе к Итэру. — Мне не жалко.       Кровать в конце комнаты слабо зашевелилась, издавая слабые невнятные звуки. Беннет пришел в себя.       — Беннет! — Фишль радостно подбежала к кровати. — Ты очнулся!       — Паймон всегда знала, что все будет хорошо!       Все в комнате тут же окружили кровать. Несмотря на сильный жар, на лице Беннета сияла улыбка. Фишль приложила к его лбу мокрое полотенце.       — Простите, что собрал вас всех здесь, — с сожалением проговаривал Беннет. — Команда Бенни растет, да?       — Как ты себя чувствуешь? — взволновалась Фишль. — Ничего не болит?       — Все в порядке, Эми, — чуть слышно проговорил Беннет, наклонив голову в ее сторону. — А ты все также пахнешь абрикосами...