Мы еще полетаем!

      Истрескавшиеся стены каждую ночь раздавливали голову Итэра, в очередной раз выполнившего очередное ненавидимое им поручение, благодаря которому он может продолжать снимать комнату. Люмин. Сестра, ради которой он пришел в этот город. О ней никто никогда не слышал. Ему казалось, что он стал ее забывать. Изо дня в день, засыпая на твердой холодной кровати он видел сны, всегда разные, но имеющие лишь одну неизменную деталь — Люмин отдалялась от него все дальше и дальше. Ее место занимали ежедневно мелькавшие на его пути люди: стражники, торговцы, простые горожане. Особое место в его снах занимала Эмбер. Что-то необъяснимое влекло его к ней, заставляя непрерывно бежать ей навстречу, при этом не приблизившись ни на шаг.       — Мы еще полетаем, я тебе обещаю, — звонкий голос слабо разнесся по всей комнате.       — Ты красивый, — нежный покалывающий шепот пробежал по его телу, заставляя оборачиваться в темном бесконечном пространстве, укутанном сияющей звездной пеленой, умиротворяя каждый новый шаг.       Что-то невидимое заставило Итэра ускориться. Спокойная прогулка постепенно превращалась в неумолимый нескончаемый бег, охваченный страхом.       — Доволен? — резкий грубый тон обернул Итэра, остановив его у самой пропасти, совершенно не видимой ранее.       Тьма, ранее освещенная лишь звездами, обвила его с ног до головы, намертво сковывая все его движения. Каждая попытка выбраться лишь повышала нарастающее ощущение беспомощности.       — Я — это ты, — вернулся шепот и, словно обретя силу, толкнул Итэра в пропасть с присущей ему нежностью.       Ощущение неизбежной гибели сжало душу Итэра, инстинктивно пытавшегося ухватиться за что-нибудь в полете по бесконечно пустой безграничной мгле.       — Я рядом, — прозвучало едва слышно, будто из самого сердца.       Полет вниз с каждой секундой становился все быстрее. Пространство над Итэром сжималось ровно до тех пор, пока не превратилось едва видимую белую точку, схлопнувшуюся ровно в тот момент, когда неведомая сила толкнула его сзади. Словно вынырнув из воды, Итэр в холодном поту соскочил с кровати: небольшая комнатка таверны, бережно впускавшая яркий свет луны, предавалась тишине. Паймон, лежащая неподалеку, что-то нежно проговаривала сквозь сон.       Не желая возвращаться в постель, Итэр вышел на свежий воздух. Холодный, но в то же время приятный ветер, заботливо обволакивал тело, придавая умиротворение. Спокойствие безлюдных улочек отдавалась в каждом звонком стуке ботинка по брусчатке.       — Не спится? — окликнул зевающий голос позади. — А меня вот уже клонит.       Это был голос городского стражника, бесшумно подошедшего к Итэру, несмотря на огромный вес своих сверкающих доспехов.       — Да, — тихо ответил Итэр. — Вот, решил развеяться.       — Ну-ну, — взбодрился стражник. — Утром уже начнется фестиваль, не проспи такое событие.       Как ни в чем не бывало, стражник направился в глубь улицы, оставив Итэра наедине с мыслями о фестивале. Праздники, вечная суетливая подготовка к ним, все это почему-то начало казаться Итэру чуждым, отталкивающим и не имевшим никакого смысла. Но присутствие было необходимо — Эмбер точно будет там, а это еще один повод провести с ней как можно больше времени. Итэр взглянул на светлеющее небо — времени было еще достаточно.       Вернувшись в комнату, он незаметно, дабы не потревожить все еще спящую Паймон, надел свою экипировку и, захватил планер, направился к городской стене. Улицы, уже начинавшие освещаться первыми лучами солнца, все также были пусты. В этот раз на пути Итэра не попались даже стражники, по крайней мере, он их не заметил. Он быстро преодолел широкие каменные лестницы, устремленные прямиком к башне, в которой располагался дежурный пост разведчиков и, ловко перескочив через ограждение, тут же оказался на стене. С монолитной стены, усеянной множеством бойниц, явно превышавших число всех находящихся в городе лучников, открывался красивый вид на утренние территории города, большую часть которых составляли красивые лесные пейзажи. Справа, вблизи небольшой деревушки, виднелись яркие разноцветные флажки, гордо демонстрирующие, что именно в том месте и будет проходить долгожданный для жителей города фестиваль.       Встав у самого края стены, Итэр начал мысленно улавливать потоки ветра, ожидая самый сильный из них, дабы покорить его на своем планере. «Свобода — вот что так ценит Эмбер во время своих полетов», — подумал Итэр. Он искренне желал, чтобы это чувство связывало их вместе. Наконец, настолько желанный ветер дал о себе знать. Итэр на секунду закрыл глаза, желая представить, как выглядит свобода. «Спокойствие — вот что такое свобода», — промелькнуло в его мыслях. Прыгнув со стены, он тут же расправил крылья планера и направился прямиком к месту фестиваля, дабы осмотреть все без лишних людей.       В полете воздух казался гораздо более чистым. Большую часть времени Итэр мог позволить себе лететь с закрытыми глазами, вслушиваясь в утреннее пение птиц. Деревня, близ которой будет проводиться фестиваль, становилась все ближе. Вдруг, Итэра привлек странный треск слева, изначально показавшийся ему пролетающей птицей, однако звук усиливался и он заметил, что в левом крыле образовалась трещина, с каждой секундой становившаяся все больше. «Тот звук, что был во время экзамена. Ведь после этого, я еще ни разу использовал планер», — промелькнуло в голове Итэра ровно в тот момент, когда крыло, издав громкий хруст, отломилось и, изменив направление, начало отдаляться. Тело Итэра тут же начало вращаться с необычайной скоростью. Страх, отчаяние и паника захлестнули разум, закружив голову и переключив Итэра на место зрителя. Наблюдателя собственной гибели. Земля становилась все ближе. Итэр зажмурился в предвкушении удара и тут же, словно тысячи мечей начали протыкать его тело, погрузив сознание во мрак.       — Ваше одеяние, милорд, — покорный голос эхом раздался позади.       — Интересно, что там, на звездах? — во тьме исчезал задорный детский голос.       Белые стены, украшенные светло-золотистыми фресками, открывали перед собой вид на светлое синее небо с размытыми, как пух, облаками, а блестяще-чистые, словно зеркальные, полы отражали яркий свет солнца.       — Где бы ты ни был, помни, я всегда буду рядом.       Итэр очнулся на земле, окруженный высокими густыми деревьями, практически полностью скрывавшими небо. После каждой попытки пошевелиться, все его тело изнывало от невыносимой боли. Он мгновенно вспомнил о том средстве, сильно облегчавшим боль, которое на днях дала ему Фишль. Итэр протянул руку в подсумок. Что-то острое укололо его пальцы: пара флаконов были разбиты. Глядя на это, Итэра охватил легкий приступ гнева, природа которого была неизвестна и непонятна для него. Откупорив оставшуюся склянку, он быстро выпил ее содержимое: жидкость, за короткое время уже ставшая для Итэра уже привычной, начала пробираться по его горлу, успокаивая тело и придавая сил. «Деревья, должно быть, смягчили падение», — Итэр оглядывался по сторонам. Неподалеку была слышна музыка — фестиваль уже начался.       Выйдя из леса, Итэр направился на привлекавшие его звуки. Желание поскорее увидеть Эмбер притупляло нестерпимую боль, охватившую каждый участок тела. Сияющее солнце ослепляло, но прямой дороги, ведшей точно к цели, было более чем достаточно.       Праздник был в самом разгаре: пестрые вывески, яркие витрины и веселые голоса и песни, доносящиеся со всех сторон, могли поднять настроение каждому посетителю. За главной сценой находилось небольшое стрельбище с тремя занятыми дорожками, на одной из которых сосредоточенно целилась Эмбер. Рядом с ней в напряжении кружилась Паймон, которую Итэр не привык видеть рядом с кем-то другим. Облокотившись к ближайшему столбу, он представил, как они могли бы путешествовать вместе и, возможно, ему следовало предложить это Эмбер. От таких мыслей на лице Итэра невольно проскочила улыбка, которая показалась ему одним из самых приятных чувств, бывших у него за последние несколько дней. Итэр вспомнил, что Фишль тренировалась стрельбе вместе с Эмбер, однако он не смог отыскать ее среди небольшой толпы, окружавшей стрельбище.       — Ура, — вдруг раздался громкий крик Паймон. — Мы победили!       На лице Паймон и Эмбер показались неподдельные счастливые улыбки. К ним тут же подбежали несколько человек с поздравлениями. Один из организаторов пригласил их на небольшой пьедестал, где на шею Эмбер повесели большую золотую медаль. Внезапно Паймон заметила Итэра, одиноко стоявшего в отдалении от всего веселья и указала на него Эмбер, которая, как показалось самому Итэру, стала от этого еще счастливее. Разобравшись с поздравлениями, они подбежали к нему.       — Итэр, — кричала Паймон. — Видел, как метко стреляет Эмбер? Мы обыграли всех!       — Поздравляю, — улыбнулся Итэр. — Я только что пришел, не успел посмотреть все с самого начала.       Улыбка подбежавшей Эмбер, заметив грязного и израненного Итэра, тут же переменилась тревогой и беспокойством:       — Итэр, что с тобой случилось?       — У планера крыло оторвалось, — он обернулся за спину, будто пытаясь указать на планер, который он бросил в лесу. — Но сейчас все в порядке, не волнуйся так.       — Ничего не в порядке, — Эмбер начала оглядываться по сторонам, стараясь выискивая кого-то взглядом. — Тебе срочно нужно к врачу.       Обеспокоенная Паймон, обычно беспрестанно говорящая все, что придет ей в голову, сейчас только замерла в воздухе, глядя за суетливыми действиями Эмбер.        — Сейчас только найдем повозку, — продолжала Эмбер. — И отправимся вместе в город.       — Да не волнуйся ты так, — улыбался Итэр. — Главное, что вы рядом сейчас.       Эмбер подхватила Итэра и они направились по главной дороге через весь фестиваль. Люди, увлеченные торжеством, играми и песнями, не обращали никакого внимания на них. У самого первого домика, открывавшего путь в деревню, стояла небольшая повозка с лошадьми. Это были первые лошади, которых Итэр увидел за все время пребывания в землях Мондштадта. Скучающий старик с любопытством смотрел на подходивших к нему людей.       — Итэр! — внезапно Эмбер замерла. Она посмотрела вдаль, за спину Итэра, наблюдая за ярким синим небом, нависшим над Мондштадтом. — Я люблю тебя, Итэр.       — Я убил стольких людей, — ухмыльнулся Итэр. — Разве я могу заслуживать твоей любви?       Эмбер замялась.       — Разве это может быть важно? У тебя уже голова кругом. Важно лишь то, что ты значишь для меня, — Эмбер выдохнула, посадив Итэра в повозку. — Нам нужно в Мондштадт, — она робко обратилась к старику.       Итэр взглянул на девушку: ее глаза действительно были полны тем, что можно было назвать любовью. Он вспомнил все свои мысли о ней, необъяснимую ежедневную тягу к ней.       — Эмбер, — едва слышно начал Итэр. — И я люблю тебя, — он краем глаза обратил внимание на предвкушенную Паймон, с удовольствием слушая такие личные разговоры. — Но вам не нужно ехать со мной, лучше продолжайте веселиться, а со мной все будет в порядке.       — Но ведь ты… — голос Эмбер задрожал от услышанного признания. — Мы не можем оставить тебя в таком состоянии.       — Не волнуйся, — улыбнулся Итэр. — Завтра уже буду как новенький.       Старик, уже подготовивший лошадей, вопрошающе смотрел на Эмбер. Помедлив, она, все еще прокручивая слова Итэра о любви к ней, решила послушаться его и остаться вместе с Паймон на фестивале. Дав понять, что она не едет, Эмбер отошла от повозки и смотрела ей в след до тех пор, пока она не скрылась за холмом.       Скрипящая повозка уверенно направлялась в сторону города. Всю дорогу извозчик говорил о битве, в которой он участвовал в молодости. Он вспомнил о ней, взглянув на изнеможенного Итэра. Поначалу интересный рассказ в дальнейшем показался Итэру крайне скучным, с достаточной примесью старческой фантазии. У самого города ранее ушедшие боли стали снова напоминать о себе, поэтому по прибытии к стенам города, он поспешил скорее избавиться от них, направившись к дому Фишль, осознавая, что ему поможет только то самое лекарство, названия которого он даже не знает.       На солнечных улицах Мондштадта было непривычно мало людей, а все лавки были закрыты из-за праздника. Итэр вспоминал свои прогулки по ночному городу со своим единственным спутником — ветром, но даже его в этот момент не было в городе. Днем дом Фишль гораздо сильнее отличался от остальных своей мрачной гнетущей атмосферой, но в этом и была его необъяснимая привлекательность.       Подойдя к дому, Итэр постучал в массивную дверь, но никто не открывал. Он постучал сильнее, настолько, насколько ему хватало сил и легкий гнев охватил его тело. «Неужели это нервы?» — проговорил он про себя, смиренно дожидаясь ответа. Спустя время, дверь слабо отворилась и пред Итэром предстала беловолосая девушка с уже привычной повязкой на левом глазу.       — Привет, — неловко заговорил Итэр. — Я случайно разбил флаконы с лекарством, что ты мне дала, — он взглянул на свой подсумок. — А еще я стал видеть…       — Беннет, — подняв голову, заговорила Фишль и слеза скатилась по ее щеке, — Умер.       — Что? Как? — недоумевал Итэр. — Ведь еще буквально вчера…       Фишль оставила Итэра у порога, исчезнув в комнате. Он обратил взгляд на пустую кровать, одиноко стоящую в конце открытой комнаты. На подушке еле заметно лежал потухший глаз бога. Девушка вернулась, держа в руках несколько склянок с мутноватой белой жидкостью. Переложив все в подсумок, опечаленный Итэр попытался взять руку Фишль, но тут же почувствовал сильную боль — Фишль резко вырвалась.       — Прости, — отпрянул Итэр. — Я просто…       — Нет, это ты прости… не знаю, что на меня нашло. Мне кажется, что я устала от всего этого… Оставь меня сейчас, пожалуйста.       За спиной Итэра медленно закрывалась тяжелая дверь. Дождавшись закрывающего хлопка, он достал один флакон и неторопливо направился к таверне.