Полюби, если сможешь...

Глава 21

       Ранее утро было весьма суетливым. Воскресенье для кого-то выдалось добрым и волшебным, а для одних сущим адом. Пару адвокатов спешили по лестнице вверх, не дожидаясь занятого лифта другими коллегами. Стеклянная дверь распахнулась и на пороге пристал верховный судья столицы. Макарский Роман Алексеевич — судебный пристав и исполнитель Московской области. Самая большая шишка во власти Госдумы. В одночасье судья является покровителем всех верхов полномочия и партии бизнеса своей страны, но увы, не каждый может себе позволить такого «телохранителя» в управительных органов. Если кто и имеет такую предрасположенность, тому сильно повезло спрятаться под черным плащом судьи.       Роман ступал уверенно, солидно и даже немного высокомерно, чувствуя свою власть. Мужчина был средних лет, довольно высок и габаритен. Он не являлся прелестным красавцем, но и не был уродом. В частности, имел ту самую золотую середину. Седые виски говорили о его не юном возрасте, придавая уверенность выверенных лет. Судья вошел в пустой лифт, как и его одинокий телохранитель. Амбал был мощным мужланом негроидной расы, коренастый и накаченный. Иногда даже Роман побаивался этого парня, что так мастерски выполнял свои рабочие приказы. Да только было в этом укоризненная подозрительность. Роман никогда не имел личную охрану рядом с собой, но в связи с последними крупными ажиотажами в стране и не только, пришлось найти себе защиту. Почтительный Дон этого коррумпированного и темного царства выдал несколько security, чему верховный судья не очень был рад.       Дверцы лифта отварились и взору пристала картина. Последние адвокаты, юристы и журналистки забежали в зал приёма, скрываясь за массивной и непроглядной дверью. Тяжело выдохнув, судья закатил глаза. Внутри поселился червячок тошноты, говорящий о его волнении. Мужчина размял напряжённые плечи и прошел к дверям.       Кабинет этого убранства встретил его тотальным шумом. МВДешник орал на глупую юристку, адвокаты пререкались с органами управления (то бишь с органами прокуратуры), следователи сидели в углу и просто шушукались над лающей стаей своих недо-коллег. Заприметив взор верховного судьи, главный следователь толкнул Михаила. Глава тут же повернулся в сторону Романа Алексеевича и громко хлопнул по столу, отчего все тут же перестали галдеть.        — Спасибо, Михаил… — безэмоционально парировал судья. — Порой мне кажется…кажется… что все тут никчёмные идиоты! — стукнул кулаком по столу тот. — Вы хоть понимаете какая на каждом из вас ответственность? Мм? А я скажу Вам какая! Ваша работа заключалась…        — Заключалась в подборе информации и действий! — рыкнул голос со спины верховного судьи, у которого сперло дыхание. — Но увы, Роман Алексеевич, я этого не увидел.        — П.п… Петр Андреевич! — резко обернулся Роман. — Какая честь видеть Вас тут. — склонил голову тот, поджимая хвост. — Мы вроде договаривались с вами…        — Молчать! — рыкнул Ломоносов, расправляя руки по сторонам. — Мои дорогие «коллеги», — оскалился Дон, проходя между сиденьями стульев, на которых сидели все важные люди. — Вам выпала такая честь…нет… даже миссия. Найти мне человека, — шипел он над ухом красивой юристки, которая дрогнула от этого. — Вместо этого я слышу огласку, отложные моменты, время и обещания… — положил он руку с перстнем на плечо МВДешника. — И как? Успехи есть? — саркастично смеялся Петр.        — Мы как раз-таки собрались здесь…        — Я сказал молчать! Вы не услышали с первого раза, Роман Алексеевич?! — грозно смотрел на него Дон. — С вами будет отдельный разговор, мой дорогой. Ну а сейчас! — громко хлопнул в ладоши Ломоносов отчего все подпрыгнули. — Новости?       Повисла тишина и все разом отпустили голову, кроме Михаила. На его плечах лежали мощные руки статного льва, который довольно-таки болезненно их сжимал. На лице Ломоносова появилась свирепая маска монстра при виде тупой реакции подчинённых. Серые, холодные как айсберг глаза стрельнули на судью, который нервно сглотнул. Желваки на его лице ходили ходуном, а плечи расправились в крылья.        — Мгм… — промычал недовольно Дон. — Михаил!        — Да? — отозвался мужчина. — Вы так гордо сидите среди всего этого гурта. — пронзал взглядом он каждого. — Полагаю, вы единственный, кто отличается от этого стада. — убрал он руки с плеч МВДешника. — Ваш звездный час, Михаил! — посмеялся Дон, оголяя хищную улыбку. — Пожалуй, вы начнете первым, а потом…потом… Это ждёт каждого.        — Да, Петр Андреевич. — нервно сглотнул Михаил, смотря в глаза верховного судьи, который мысленно его поддерживает. — Но мне бы хотелось, чтобы процесс сбора начал главный юрист, у него есть право. Так как это дело особо важное, следствие мы будем вести так, как сказано в кодексе Российской Федерации.        — Ух, как смело Михаил, — довольно улыбнулся Петр. — Пожалуйста, порадуйте нас правосудием сегодня, как раз все в сборе. — смеялся Ломоносов поглядывая на Романа. — Кто у нас там юрист?        — Карина Миллер! — встала уверенная в себе брюнетка в строгом офисном костюме. — Я являюсь экс-юристом самой Лауры Лукиной. В целях защиты прав моего клиента был вынесен приговор согласно статье 137 уголовного кодекса Российской Федерации «о Неразглашение личных дел третьих лиц» данного следствия. Следует остальным покинуть кабинет до следующей встречи заседаний.        — Лукина сама дала вам права? — выгнул недовольно бровь Ломоносов.        — Да, Петр Андреевич! –была строга юрист. — Остаться могут лишь отделения высших полномочий, не больше.        — Ноо! — начали возмущаться остальные. — Это не справедливо! Мы все имеем следственное причастие.        — Молчать! — громко крикнул Дон. — Какие круга?        — Комитет защиты и следствия. Прокуратура, главный адвокат, следователи и органы внутренних дел. — читала заметки брюнетка. — Остальных попрошу выйти и ждать следующих действий в заседании.        — Мы не в суде, Миллер. — возмутился верховный судья. — У каждого была своя цель и решения в этом деле.        — Это не обсуждается! — закрыла тему юрист. — Если кого-то не устраивает, мы закрываем этот вопрос до следующего сеанса. Петр Андреевич?        — Право остаётся за Лукиной. — коротко согласился Ломоносов. — Вышли! — грозно посмотрел он на третьи лица комитета. — Без лишних возгласов.        — Хорошо.       Все были крайне недовольны указанием, но спорить с официальным указом было бесполезно. Ломоносов сидел в центре, соединив руки в треугольник. Никто не осёкся на почтительного Дона, который внимательно провожал взглядом, мысленно плавя каждого. Да только этот каждый был рад поскорее убраться с эпицентра этой встречи. Последний, кто остался из круга третьих лиц — это молодой парень с идеально зализанной причёской. Тот весьма бессмертно смотрел на Ломоносова, сидя на своём месте даже не шелохнувшись.        — Вам особое приглашение нужно? — возразил Михаил, стоя в центре зала.        — Вы так гуманно говорили о правосудии и кодексе прав истца, но сами ведёте следствие тайно от жертвы.        — Пошёл вон! — рыкнул МВДешник.        — Ну что ты так грубо, Михаил?! Пусть парень выговориться. — оскалился Петр, смотря на этого смелого юнца. — Продолжайте, как вас?        — Даниил Казаченко! — преставился тот. — Я как адвокат конторы общего совета смею подать на апелляцию. Права были защищены самой жертвой, но кто знает, что это не стандартная процедура влияния? Юристка, которая решает за спиной своего клиента не имела права приходить без него. — кидал факты парень. — Все решения должны выноситься перед самой Лауры Лукиной, а не через листы бумаг, следствий и возгласов, которые, между прочим, являются общим заседанием. И мне интересно, почему Вы, Роман Алексеевич, молчите? — Да как ты смеешь!        — Молчать! — Ломоносов снова заткнул судью. — Браво! -хлопал Ломоносов вставая со своего стула. — Не смотря на ваш молодой возраст Даниил, — склонил голову Петр в знак признательности. — Вы очень хорошо образованы в делах своего образования. Но как вы говорите… — щелкал пальцами Дон подходя к парню. — «Стандартная процедура влияния» о многом говорит самой жертве, — сделал он акцент на последнем слове, которое отвратно звучало для его любимой подруги. — Да только ты не прав мой дорогой. — шикал Пётр, поворачивая парня на стуле к себе. — Ты и понятия не имеешь кто такая Лаура Лукина и кто все мы.        — Смеете меня пугать? — продолжал силиться тот. — Мы тут все равны.        — Ты забываешься! — рыкнул Ломоносов, сжимая с силой подлокотники сидений. — Если ты тут, то тебе крупно повезло, что твой папаша отдал кучу денег паршивой прокуратуре. Молчать! — заткнул Дон того. — Следствие ведется под моим указанием, если ты не в курсе, а тягаться со мной я не советую. В моём полномочии больше сотен крупных и влиятельных людей. И я имею полное право исключить тебя из дела. — парень нервно сглотнул, видя хищные глаза статного льва. — Недавно мне сказали, что ты смеялся над «великой, Лаурой Лукиной»?        — Я…я… — занервничал тот.        — Ты и представить не можешь, на что можешь напороться. — скалил зубы Петр. — Я являюсь вторым лицом Лукиной и имею полное право на её связи, людей, семью и работу. Уясни одну фишку, сопляк. — склонился он к уху адвоката. — Я имею всё что движется и стоит и если ты сейчас не соберёшь свою жопу и не уйдёшь, я буду иметь тебя! Уловил мысль?        — Д…да! — заикался адвокат. — Я сейчас же уйду.        — Вот и славно! — хлопнул весело в ладоши Пётр. — Я рад, что мы друг друга поняли.       Молодой парень наспех удалился с зала не смотря никому в глаза. Хотя его нервная выходка насторожила всех. Ведь Ломоносов не умел по-доброму решать этичные дела. Михаил напрягся, видя на себе серые и свирепый глаза Дона, который так детально рассматривал каждого. Петр сел обратно в кресло и посмотрел на юристку. Уж слишком она цепляла его своей деловитостью и такой горделивой манерностью. Будь его воля, он давно бы укротил эту пантеру, да только это подчинённая Лауры, а подобное к своим доверительным лицам она не позволяет.        — Продолжаем! — рыкнул Дон. — Ещё будут запросы, Миллер?        — У меня больше нет указаний, передаю слово Михаилу. — кивнула она МВДешнику. — Ближе к сути.        — Спасибо! — улыбнулся мужчина в форме, становясь в центре прямоугольного стола. — Мы проводили расследование с малых вершин и вот что удалось найти. — показал он интерактивную доску. — Недавно мы связались с владельцами краденого и уже снятого с учёта автомобиля. Как рассказывает очевидец, сделка была анонимной, а это значит, что сути к делу он не имеет. Но чтобы растаможить машину нужен был человек, который имеет связи в ГИБДД. Это дело мы поручили следователям и пока не удалось найти лицо, которое подписало заявление. — Пётр нахмурился, смотря на двух главных следаков. — Следственную причину очень сложно найти, так как тот, кто осмелился на этот шаг, хорошо продумал действия. Но…но… — глубоко вдохнул воздух Михаил. — Отдельно от своих коллег я прошерстил данные, которые мне любезно предоставил Роман Алексеевич, — склонил он голову к судье. — Я сам лично выверил несколько лиц. Дело с таможенными делами мне закрыты, а вся суть лежит на следственный комитет. Чтобы не терять нить в последовательной цепочке, я начал искать на поверхностных истоках.        — Причина следствия? — выгнул бровь Ломоносов.        — Наблюдение и сопоставление близ окружающих округов Лауры Лукиной. — перелистнул слайдовую презентацию тот. — Были отобраны 50 абонентов, близких коллег и семейно-доверительные округи. Подозрений в округе своих коллег ничтожно мало, но есть кое-что и интересное. — потер руки МВДешник. — Как мы знаем, сейчас Лаура Лукина временно работает в школе, а точнее теперь уже гимназии. Хорошо ознакомясь с досье и личными данными всех педагогов и директора школы можно выявить связь по двум показанием. Во-первых, уважаемая женщина контактирует в кругах министерства образования и имеет свои связи с гороно. Во-вторых, директор — азартная личность, а если есть предрасположенность к казённым заведениям…        — Значит есть и новые круги влияний. — закончил мысль Ломоносов.        — Верно! — кивнул тот. — Подпольные казино размещают в себе множество не санкционированных предпринимателей, что даёт полное право на новые знакомства. Также директриса имеет скрытый счёт в банке на другое имя. Личный счет тоже не остался без внимания. Помимо заработной платы в 35 тысяч рублей, её месячные доход увеличивается ещё в 20 тысяч. Ну, это другая история, уже в другой ветви личностных отношениях Лукиной.        — Личностные отношения?        — Лукина имеет влияние в просьбе своей подруги Светланы, которая метит свою кандидатуру на пост директора школы. — Дон кивнул, вспоминая это пари между подругами. — Попова лично переводила деньги на скрытый счёт, что говорит о подкупе и своих интересах. Но…но… Лаура Лукина тоже не промах и отследив транзакции её скрытого счёта, наша уважаемая Лаура тоже переводила туда деньги, причём большую сумму.        — Странно… — нахмурился Ломоносов.        — Поводы, конечно, нейтральны в этом деле, -расправил руки МВДешник. — Личная неприязнь есть и некоторые педагоги открыто выражают своё недовольство к профессору. Имея влиятельный статус, нынешняя директриса окружает себя влиятельными людьми. То бишь я могу предположить о простой конкуренции.        — Очень глупо, полагая в каких округах наша Лаура. — хищно улыбнулся Дон.        — В этом и суть, свистнув о недовольстве к такой персоне, шавки быстро вылезают из будки. — говорил мужчина в форме. — Но уверять точность в этом мы не можем, поэтому остаётся наблюдать со стороны.        — Что касается семейного округа?!        — Да… — склонил голову Михаил. — Серьёзные подозрения упали на Александра — бывшего мужа Лауры Лукиной и её подруги Поповой Светланы. Выдвинуты серьезные обвинения в покушение на убийство.        — Доказательства?        — На данный момент ведется расследование. Причинно-следственная связь имеет отношения с не очень продуманными действиями. — положил руки на грудь Михаил. — Александр подозревается в убийстве мужчины, который пропал бесследно в туже ночь, когда умер виновник аварии. Мурат- так зовут пропавшего. У нас не было весомых доказательств полагать следственную связь. Но! Проверив контакты, мы нашли связь и некое подозрение.        — И какие же?        — В ночь перед смертью обвиняемого Мурат был в борделе «Эрос». Там же наши следователи нашли первые зацепки. Мы опознали двоих мужчин под скрытостью гражданской формы. Как потвердели камеры и следствия, двое крепких мужчин являлись наемными телохранителями Поповой Светланы. Но какая связь, спросите вы? — держал интригу МВДешник. — Мы открыли диалог контактных номеров, во время, когда Мурат вышел из заведения через черный ход, туда тоже вышли и охранники. Разрыв пришелся в семь минут, можно мысленно полагать на похищение. — смотрел он в бумаги. — Номер был одноразовым и вызов пришелся именно Светлане, которая довольно-таки быстро покинула магазин игрушек для взрослых.        — Хм! — усмехнулся Ломоносов. — Орудие для убийства выбирала?        — Нет, — усмехнулись все. — Если найдут зацепки по делу, то Светлана войдёт как соучастница этого заговора. Во время проведения анализа Света последняя разговаривала в ту ночь с Александром. Мы проверили координаты по дате вызова и удалили все сомнения в его причастности. Неизвестный абонент, звонивший ранее Поповой, позвонил через несколько часов на телефон самого Мурочкина. Координаты не зарегистрированного номера не получилось отследить, зато телефон бывшего мужа Лукиной — да. Координаты места положения указывали на старый аэропорт, там же был зафиксирован автомобиль мужчины. Камеры установили несколько автомобилей разом. И что самое удивительное, застали Александра и охрану самой Лукиной.        — Мгм, — напрягся Ломоносов. — Вы думаете, что бывшей муженёк в этом причастен.        — Я полагаю это вмешательство уже со стороны самой Лауры Лукиной.        — Абсурд! — рыкнул Дон. — Лукина была в больнице в тяжелом состоянии и приказа она не отдавала.        — Следственная связь может меняться в этой игре, Петр Андреевич.        — Ты хочешь сказать, что я играл в этой пресловутой никчёмности?        — Одночасье возможно, поэтому ваши телефонные звонки тоже отслеживались. — Петр был в ярости. — Но мы не нашли связок в этом деле, так что вы не можете быть причастны к этому.        — Ты забываешься, Михаил! — рыкал Дон.        — Мой долг работать во благо государству и искать все следственные причины. — был серьезен тот. — Но пока все подозрения лежат на Александре. Мы пошли дальше в этом деле. — продолжил МВДешник. — Было бы легко установить и доказать это, но телефон жертвы мы так и не нашли. Последние место положения координат было на месте у клуба «Эрос». Группа криминалистов обследовала ангары того аэропорта и нашла улики. Кровь. Установить кому она принадлежит они не смогли, поэтому ещё ведётся исследование.        — Кто причастен? — спрашивал Петр. — Мне нужны результаты, а не следствия. У вас был месяц чтобы докопаться до истины, но вы лишь парируете о догадках.        — Сказать сложно, у нас нет точных лиц. — вступились следователи.        — Что?! — встал с места Ломоносов. — Значит хреново ищите! Бабуля директор, ничтожный муженек и никчёмная подружка. Всё?        — Пока да. — сказал Михаил, смотря в глаза Дона. — Если мы найдём улику по делу пропажи Мурата, который является близким виновного в аварии, Александр сядет надолго, как и Светлана. Это холодное убийство, а значит они причастны к случившемуся. Это можно назвать запланированным уничтожением вторых лиц. Если говорить конкретно, то это попахивает предательством и заметанием следов. Я думаю, что они причастны к аварии Лауры Лукиной.        — Этого мало, Михаил! — приблизился он к мужчине. — Мне нужны конкретные люди. Я просил твоей помощи не для того, чтобы слышать, что ведется расследование.        — Я понимаю вас, Петр Андреевич, но я только недавно вступил в дело.        — Мне всё равно на это. — рычал в лицо МВДешника тот. — Ладно… — отстранился Ломоносов. — Я полагаю, на этом всё?        — Да, — хором ответили другие следователи дела. — Все догадки и следствия озвучил Михаил.        — Все свободны! — рыкнул громко Дон. — Кроме Вас. — указал Петр на судью и мужчину в форме.       Все начали собираться, оставляя троих мужчин наедине. Сказать было нечего, детали по делу ничтожно малы, а найти виновников заметённых следов практически невозможно. Юристка отдала маленькую папку по делу Лауры самому Ломоносову и удалилась прочь, закрывая за собой дверь. Петр проводил её взглядом и тут же посмотрел на верховного судью. Роман сжался от страха, видя на себе грозный и недовольный взор главы криминала.        — Что касается тебя! — схватил он за лацкан пиджака судью. — Я недоволен твоей работой, Роман. Следователи довольно долго ищут, а ты сидишь в стороне.        — Моего дела там ничтожно мало.        — Ошибаешься, мой дорогой. — притянул он его ближе к себе. — Я жду выписки ордена на расследования. Теперь ты отвечаешь за следствие, раз ты не понял, чего я хотел от тебя. Теперь вся ответственность на тебе, Макаров, и только попробуй поджать хвост и улететь к семье. — судья сжался от страха. — Я дал тебе неделю, но ты позабыл об этом. Раз для тебя это игра в хиханьки да хаханьки, теперь помучайся.        — Но я не смогу прыгнуть выше головы. — говорил Роман. — У меня в полномочиях только МВД, областной вверх и прокуратура. Я даже не смогу вторгнуться к ГИБДДешникам.        — А меня это не волнует, Роман! — оскалился Дон. — Найдёшь значит. Ты же у нас имеешь связи внутри политики, ну так вот решишь и эту. — похлопал он того по щеке. — Срок тебе три дня. Если не будет результатов — пеняй на себя. Я понятно изъясняюсь?        — Да. — закивал судья. — Более чем.        — Свободен! — рыкнул Ломоносов, провожая того взглядом. — Что касается тебя, Михаил! Претензий нет, работа идёт удовлетворительно. Но и ты подсуетись мой дорогой, часики тикают.        — Я постараюсь, Петр Андреевич. — почтительно кивнул тот.        — Пока я здесь, никто не смеет расслабляться. Если Лукина сама возьмется за свое дело, вы можете смело вешать удавку на шею. — серьезно говорил Пётр. — Проследишь за Романом и его продвижением, он поможет выдернуть проводников. Дело Александра и Светланы я беру на себя.        — Я бы…        — Поздно! — рыкнул Дон. — Ты упустил эту возможность, Миша, теперь займись другим. — мужчина в форме лишь кивнул. —Известно место положения Мурочкина?        — Да.        — Жду архив и местоположение, — кивнул Ломоносов. — Срок на работу два дня!        — Я не успею. — возразил МВДешник. — Мне нужна неделя.        — Два дня! — рыкнул Петр. — И кстати… Мне тут недавно сообщили о прибытие одной интересной личности. И ты мне поможешь найти её.        — О ком речь?        — Тебе понравиться, Михаил. — оскалился Дон хищно посмеиваясь. — У нас продолжение старой и брошенной истории.        — Что! — был в шоке тот понимая о ком идёт речь. — Она тут?!        — Да! — дьявольски улыбнулся Пётр. — Лаура смогла её спасти, но в этот раз Ранней не удастся так легко отделаться.        — Вы же не собираетесь…        — Поздно, Миша, — посмотрел он в глаза мужчины в форме. — Она тут не просто так, ей возможно помогают. Если узнаю кто, ему не жить!        — Мгм, — нервно сглотнул Миша. — Ну как мы её найдём?        — Она сама придёт, — улыбался хищно Ломоносов. — Сама…        — Лаура?        — Она не должна знать и пересечься с ней. — резко натянул он суровую маску. — А тем более говорить.        — Что если?        — Нет! — притянул Петр военного. — Лукина не должна знать правды! Ни за что!        — Мы не властители этого мира Пётр, — тяжело выдохнул Миша. — Правда когда-нибудь всплывёт и что тогда скажет Лукина? Я боюсь представить…        — Поэтому она и не узнает! — ткнул Пётр в грудь мужчины в форме. — Это для её же блага. Ранней слишком далеко зашла, играя игру забвений, что так навязчиво отравила Лауру со своей любовью.        — Разве любовь так плоха?        — Она порой убийственна, а в одночасье слепа. — философствовал Дон. — Человек расстроившейся в этой гуманности никогда не сможет по-настоящему отдаться чувствам.        — Ну Лукина смогла полюбить Эвелину?!        — Это лишь было помутнение рассудка, так, забыть и отвлечься от старого.        — Странное мышление конечно, но я так не думаю. Они с Эвелиной были счастливы и даже планировали о высоком, а тут…        — Ранней сыграла не в тот покер. — тяжело выдохнул мужчина. — Всё крутиться у одного истока, Михаил — глупая измена. Александр был первым, кто показал, что такое предательство, хоть и прожили 15 лет.        — Но, Александр по-прежнему любит её.        — Если б любил — не предал, — рыкнул Ломоносов. — Лукина ничего не знает, что твориться за её спиной.        — Когда?        — Скоро… Скоро она узнает всё, что творится. — взял трость Пётр. — А сейчас не время. В этом всё моя вина, я упустил многое. У меня осталось мало времени…        — Вы ей рассказали об этом? Ведь это не шутки.        — Не переживай, Михаил. Придёт тот час и Лаура сама узнает.       Петр смотрел сквозь МВДешника. Дон понимал, что череда событий подталкивает его к действиям, да только сделать он ничего не мог. Порой правду лучше умолчать даже для самого ценного и родного человека. Узнай об этом Лаура, всё будет совсем иначе. Только… Сможет ли Лукина простить его? Покажет жизнь. А пока ещё не время… «Она узнает». «Она обязательно узнает правду» …              

***

      Шум городского люда весьма радостно плёлся в большом скопление народа. Торговый центр был до ужаса усыпан толкучкой и очередями в примерочной. Можно было бы так сказать, если Маша была бы в них, но она сидела в куда более дорогих бутиках. Тут практически никого не было, не было от того, что никто не располагает такими суммами денег. Блондинка сидела на небольшом кожаном диванчике, где в центре этого фирменного бутика располагалась сцена. Девушка подперла голову рукой и ожидала Лауру, которая была в примерочной, примеряя новый образ. Тяжело вздохнув, она осмотрела интерьер. Большие витрины брючных костюмов, круговые вешалки с пиджаками и много другой лабуды подтипу аксессуаров. Дорого и солидно, одним словом. Даже интерьер тут был весьма мрачноват и слишком холоден.       Ещё рано утром Лукина разбудила возлюбленную, уже с распланированным графиком дел и временем провождений. Третьяковой понравилась такая идея шатенки, поэтому она не могла не согласиться, искушаясь под тысячными поцелуями любви. Они прошлись по любимым бутикам Марии, которая весьма задорно примеряла одежду, рассматривала некоторые атрибуты украшений и просто восхищалась этой прогулкой. Да только профессор была скептически настроена к такому выбору, как ей казалось, «барахла». Поэтому потерпев эту безвкусицу современной молодёжи, Лаура быстро перевела её внимание на столь дорогую классику.       Мария тяжело выдохнула и закатила глаза. Уж слишком долго Лаура примеряла новый образ, часто грозно ругая назойливых консультантов. Она была частым клиентом тут, поэтому молодые девушки так суетливо бегали по залу, ища нужную вещь в размере. Так же Третьякова отметила, а точнее заметила статного мужчину. Тот был слишком деловит на лицо, что не сказать о его стиле строгости. Но он лишь стоял у небольшого подиума, дожидаясь Лукину в своём фирменном образе. Машу сильно раздражал этот мужлан. Идеально зализанные волосы, выстриженная бородка и такая сильно облегающая рубашка, которая намеревалась порваться от раскаченности мужчины. *Какой-то самовлюблённый индюк* — пронеслось в мыслях Третьяковой, выдавая шаловливую улыбку.        — Спасибо, не надо! — крикнула Лукина, открывая штору примерочной. — Вы сделали всё возможное, так что будьте любезны оставить меня и не наедать своей назойливостью.        — Извините, Лаура Альбертовна. — убежала в сторону консультантка.       Глаза Марии блеснули искрами интереса. Возлюбленная, которую она сейчас лицезрела в новом луке, выглядела нереально роскошно. Черные брюки четверть, черная водолазка с золотой крупной цепью и роскошный пиджак тёмно-зеленого цвета. Весь этот стиль дополняло кремовое пальто и батильоны. Мужчина тут же припал к деловой леди, поправляя её брюки. Блондинка напряглась. Руки инстинктивно сжались в кулаки, а желваки ходили ходуном. Он прилюдно лапал бедра и талию шатенки, которая вовсе не замечала этого. Да только предпосылок в домогательстве там не было, мужчина просто был портным этого магазина-ателье. Всё что он делает-это простая мерка замеров для удобства выверенного вкуса классики. Но глупая ревность сжигала изнутри.        — Маш?        — Аа? Ты что-то сказала? — вдруг осеклась кареглазая.        — Я с тобой разговаривала, а ты меня не слышишь. — мило улыбнулась шатенка. — О чём хоть задумалась, моя принцесса? — подошла она к диванчику, на котором сидела Третьякова.        — Да так… — отпихнулась блондинка. — Просто обомлела от твоего внешнего вида. — тут же спохватилась Мария, даря комплимент возлюбленной. — Шикарно выглядишь!        — Даа?! — кокетливо погладила она её щеку. — Льстишь мне?        — Я слишком сильно влюблена, чтобы врать тебе. — муркнула Мария. — Что?!        — Ну хорошо. — хитро улыбнулась профессор. — Тогда я беру?        — Однозначно! Это просто отпад! — восхищалась кареглазая. — Твоё умение подбирать одежду в композиции цвета заставляет меня изумиться.        — Хочешь тебе тоже подберем что-нибудь? — заискрились глаза старшей. — Что скажешь?        — Мне определенно не идёт такой идеал в классике, Лар, — умилительно улыбнулась Мария. — Хочу, чтобы ты разбавляла эту гамму. Кто-то же должен быть презентабельной в главенстве.        — Значит, я стена величия для тебя? — кокетничала Лаура.        — Да, — подмигнула Третьякова. — Ты всё?        — Думаю да. — кивнула профессор. — Сейчас упакуют и можем поехать в ресторан, как на это смотришь?        — Положительно.        — Значит решено. — сжала она ладонь возлюбленной. — Тогда я сейчас.        — Жду.       Девушки вышли из бутика. У каждой было прекрасное настроение от покупок и времяпровождения. Маша лениво раскачивала пакет, ожидая Лукину, которая деловито с кем болтала по телефону. Стало немного скучно, видя как прекрасное настроение возлюбленной улетучивается с каждой строгой ноткой в голосе. Третьякова лениво плыла взглядом по прохожим, которые так устало ходили под ручку парами. Именно эти пары вызывали приятное тепло внутри, вот только они не могли себе позволить подобного. Взгляд быстро плыл по витринам, вывескам и людям. Да только… Взгляду пристала весьма знакомая фигура. Сердце Марии замерло от увиденного. На эскалаторе виднелась девушка, которая странно озиралась по сторонам. Блондинку оцепил страх, а к нему добавилась и паника. Каждая секунда была особым сумбуром эмоций.       Девушка, стоявшая у лестниц, переглянулась и встретила внимательный взор. Нервно сглотнув, та стала пятиться назад. На лице были видны все эмоции, в частности и переживание, которые сменялось некой ненавистью. Мария тут же пустилась вслед, кидая пакет с покупками. Лаура резко обернулась и увидела, насколько быстро испарился след возлюбленной.        — Маша! — крикнула Лукина вслед белой макушки, которая скрылась за потоком люда.       Третьякова тут же остановилась, слыша голос профессора. Она обернулась назад и увидела испуганные глаза, что столь растерянно искали её в толпе. Профессор смотрела по всем сторонам, словно маленький попугайчик, бьющийся в клетке. Маша сжала кулаки и оглянулась на удаляющуюся фигуру. Она точно видела её на эскалаторе, ведь та бегло обегала поднимающихся посетителей торгового центра. Сердце стучало, а в голове была куча мыслей мыслей, каждая из них была хлеще прежней. Она не видела её 3 года после всего случившегося. Ни звонки, ни социальные сети, ничего… Та будто специально покончила со связью, переезжая от неё подальше, тая внутри вселенскую боль обиды и злости.       Мария вступила на первую плывущую ступень, сам беглец был на середине своего пути. Кареглазая пробиралась сквозь толпу, которая будто и вовсе не видит бегущих девушек. Третьякова с силой пробиралась вперед, чувствуя скованное давление, что так телесно давило на маленькую девушку. Блондинка посмотрела вперед, беглянка пустилась дальше, при этом ни разу не обернувшись на Марию. Девушка была в смятении, почему та убегает, ведь на неё это не похоже. Собрав последние силы в этом душнительном проталкивании вперед, что не хуже московского метро, Третьякова старалась выйти вперед, нагоняя беглеца. В голове было миллион расспросов, миллиард прощений и столь противная вина, о которой она ещё ни разу так не страдала.       Блондинка из последних сил шла напролом, отталкивая нахальных людей в сторону. Голоса возмущений не заставили себя долго ждать, заполоняя торговый центр довольно ругательной бранью. Но Марию это не волновало, как и тот факт, что она была у цели, поднимаясь на самый вверх. Да только на последней лестнице она почувствовала, что не сможет вывезти свои силы, тем самым теряя равновесие.        — Таня! — крикнула Третьякова в след бежавшей подруги. — Таня, стой!       Последняя ступень пропала под ровную дорожку и Третьякова всё же потеряла равновесие. Её стало тянуть назад. Кареглазая понимала, что отступившись сейчас, она только сильнее падёт вниз. Зажмурив глаза, Мария принимает вызов и поэтому попросту группируется для падения. Вокруг словно остановилось время и только стук сердца был отчётливо слышен. Секунда…ещё одна…за ней дикий страх…снова секунда…и тяжелая хватка. Блондинка почувствовала руку на своей шее, которую сдавливали сильные тиски. Перед ней стояла Татьяна, которая со всей злобой и нескрываемым пренебрежением спасает жизнь никчёмной недоподружки. Этим и была отличительная черта Поляковой, что так своенравна, холодна и… пренебрежительна?! Кари-зеленые омуты прожигали дыру ненависти в блондинке, которая стояла на помосте эскалатора, где так быстро плыли лестницы. Люди словно на мгновение растворились. Третьякова чувствовала давку на шее и вцепилась в руку бывшей подруги. — Таня, прошу, отпусти меня. — Третьякова пыталась оттянуть её руку от своей шеи. — Я хочу…хочу… — Полякова молчала, но дьявольски улыбнулась кареглазой, от чего страх в её глазах сгущался черными пятнами. — Я искала тебя! Прошу, дай мне шанс всё исправить…хотя бы просить твоего прощения. — но та лишь отрицательно покачала головой, прожигая Марию взглядом ненависти. — Прошло столько лет после того инцидента, но я так и не успела извиниться перед тобой.        — Не искушай судьбу Третьякова! — рыкнула Полякова, от чего Мария дернулась в страхе, ощущая позади себя пролет вниз. — Ты умерла для меня!        — Не говори так! — хрипела уже кареглазая. — Прошу…        — Ты зверь! Тебе место в клетке, с дикими животными. — с омерзением говорила Татьяна. — Я никогда тебя не прощу, ни-ког-да не подпущу к себе и, никогда не увижу тебя. Перестань меня преследовать! Перестань искать доводы и связи! Меня больше нет для тебя! — менялся голос той. — Только ты виновата в случившемся, так познай, какого это чувствовать вину.        — Тань, прошу, выслушай меня. — молила блондинка, чувствуя подступающие слёзы. — Я никогда бы не посмела тебя…        — Ты наивна. — тут же резко сменился голос и облик стоящей девушки на против. — И от этого больно, не правда ли?        — Нет… — шепотом пискнула Мария, видя перед собой уже не подругу, а мучителя её кары. — Прошу.        — Ты ничего не сможешь сделать! — вдруг пристал перед ней зловещий призрак. — Вся твоя жизнь никчёмна, как и слёзы, которые ты проливаешь ночью. Ты слабая и с этим ты не сможешь бороться. Твоя натура только сильнее омрачает близких людей. И я скажу тебе… — шикал дьявольским голосом у лица нечто. — Ты еще познаешь боль сполна, эффект бумеранга.        — Отпусти меня. — обессилено шепнула Третьякова, проливая слёзы. — Оставь меня в покое.        — Отпустить? — оскалил ряд хищных зубов призрак. — Как скажешь.       Мария почувствовала легкость на своей шее. Красные отметины с синяками отпечатались на мраморной коже блондинки, что так отчетливо зудели. И снова боль пронзилась в душу и тело. Опять этот темный и страшный призрак её кошмаров. Всё словно в тумане небытия, который был за гранью сюрреализма. Призрак испарился, словно дымное облако, а кареглазая летела вниз. Руки, скованные в хватке, с силой толкнули её в пропасть, а точнее назад. Третьякова инстинктивно прикрыла глаза и предательские слёзы вырвались наружу. Она заслужила это, но разве так жестоко?! Это всё нереально. Слишком жестоко. Слишком…страшно. След испарился, словно его тут и не было, а гул люда воздал голоса. Время словно в шаре гиперлапса.       Секунда и девушка падает спиной назад и встречается с преградой. Сзади словно кто-то ожидал такого исхода событий, заранее готовясь к непоправимому. Руки ловко подхватили хрупкое тельце Марии и прижали к себе как можно плотнее. Дыхание сбилось, чувствуя удар в области позвоночника, но хват был таким узнаваемым и властными. Не нужно быть экстрасенсом чтобы чувствовать мощь духа, достаточно провалиться в эти силы, ощущая их значимость и веру в поддержку.        — Маша! — словил её кто-то, плотно прижимая к груди.       Секунда словно в тумане. Белая дымка, яркий свет и…тишина?! Будто другой отголосок вселенной. Третьякова стояла в крепких объятиях своей спасительницы, которая так сильно сковала её в силки. Маша вжалась в тело напротив, уткнувшись маленьким носиком в грудную клетку. Это была её Лаура, которая сейчас рядом в столь непонятный момент. Сердце как городской сумасшедший бьётся в своей шизофренической игре, а колкость в ребрах сковывает страх и паника. Это волна слишком быстро обрушилась на хрупкие плечи кареглазой, которая навсегда мечтала забыть это происшествие. Но увы… Человек забывает свою вину, когда исповедался в ней другому, но этот последний обыкновенно не забывает ее. И самое страшное, что этот последний и есть твой близкий человек.       Лукина поглаживала её спину, чтобы хоть как-то успокоить блондинку. Да только кареглазая всхлипнула, обмякая в руках профессора. Шатенка почувствовала тяжесть и подтянула Марию ближе к себе за талию. Блондинка отпускалась на колени, чувствуя грань истерики, которая так остро охватила чертоги памяти. Статная леди спустилась на колени и нависала над блондинкой, всё также крепко её обнимая. Она не понимала, что с ней и почему она плачет. Всё вокруг стало одним светом, что так слепо сверкал в голубых глазах. Да только… Профессор напряглась, видя перед собой камеру пыток. Что она видит? Лаура видела всё тоже помещение. Нереально гигантский зал, белые колоны, многочисленные атрибуты искусства и они. Тут было очень ярко, невозможно определить солнце ли это или вовсе свет ламп?! Лукина нервно бегала глазами по убранству этого сооружения, пока не увидела сумрак тени. Да! Призрак был очень далеко от них, но мог полноценно взирать на это шоу «состраданий». Лаура сильнее обняла девушку и поцеловала светлую макушку.        — Я с тобой. — раскачивалась она с ней в объятиях, смотря на черный силуэт в дали. — Я с тобой! — поглаживала Лауру спину девушки. — Я рядом моя принцесса. — шатенка яростно смотрела на тень, которая постепенно исчезала, оставляя дам одних. — Я всегда буду рядом…              Мария отстранилась и увидела яркие блики солнца. Зажмурив сонные глазки, девушка недовольно буркнула. Блондинка отчетливо поняла, что это всё было сном. Сном, который так болезненно отзывался в сознании. Три тяжелых года. Одно и тоже. Боль. Страх. Вина. Все круги пыток, которые она испытывает за содеянное перед близким другом. Она попросту уничтожила это, так и не успев сказать «прости». Всё чего она хотела, так это увидеть Таню и просто упасть ей в ноги. Маша хочет прощения…               Тяжело выдохнув, Третьякова почувствовала нежные прикосновения. В память тут же всплыли картинки «тайная вечерь» между ними. Лаура под теплотой крова невесомо поглаживала плоский животик девушки, который она так непроизвольно втягивала. Лукина не остановилась. Она пошла дальше, пробуждая свою возлюбленную. Шатенка вплотную прижалась к обнаженному телу ученицы и стала горячо покрывать её поцелуями. Лицо Марии выдавало все эмоции разом. За такое утро она бы точно продала душу дьяволу. Профессор оставила поцелуй на оголённом плечике блондинки, которая тихо ухмылялась столь нежной ласке. Поцелуй шёл всё дальше подкрадывался к мраморной шее Третьяковой.        — Доброе утро, моя принцесса! — сексуально прошептала Лаура. — Как спалось?        — Чудесно. — хрипло ответила блондинка, не открывая глаз. — Это утро поистине доброе. — какие-либо мысли о сне попросту пропали, наслаждаясь идиллией уюта.        — Согласна, твой отец не пришёл, поэтому утро в сей час превосходное. — девушки залились смехом. — Конечно, было немного напряжённо, ведь я ожидала подвоха, которого не было, а в целом всё прекрасно.        — Ты давно не спишь?        — Нуу, — хитро протянула шатенка. — Достаточно, чтобы не привирать.        — Что?! Как это так? Лаура Альбертовна и без лукавства? — наигранно подшучивала Мария над ней. — Это что за беспредел. Ужас!        — М-м-м, — игриво промычала профессор на ушко Третьяковой. — Простите меня. Мария.        — Подлизываетесь, а нееет! — отпиралась Маша.        — Учитывая, что твоего отца нет, — шептала Лаура, поглаживая обнаженное тело девушки под одеялом. — Я могу сделать твоё утро куда приятнее.        — М-м-м, как заманчиво, — улыбнулась блондинка. — Мы и так уже лежим в кровати. Я уже чувствую, как кое-кто дарит приятное.        — Ты опять опошляешь мои слова?! — смеялась Лукина. — Фуу, как не красиво.        — Что?! — возмутилась кареглазая, поворачиваясь на спину. — Ты сама тут провоцируешь, трогаешь и шепчешь таким сладким голосом, а я опошляю?! Умеешь ты, конечно, испортить утро.        — А еще говорят, что я противная и всё в штыки воспринимаю, -усмехнулась Лаура. — Ты определенно самая прекрасная Афродита, а я действительно хитрый змей Эдема. Ну вот что ты напряглась?!        — Тебе до Эдема далеко, а роль змеи искусительницы моя. — наигранно возмущалась Маша. — Всё, я обиделась, иди отсюда.        — А если я подарю принцессе подарок, она не будет обижаться? — кокетничала Лаура. — Ну не обижайся на меня.        — Подарок?        — Мгм, сюрприз, который ты даже не заметила с первого взгляда. Я подумала сделать тебе приятное. — профессор указала на её прикроватную тумбу. — Это для тебя!        — Вау! — расширились в миг глаза Маши. — Это изумительно Лар…       На прикроватной тумбе стояла ваза с букетом красивых цветов. Розовые розы были укутаны в не менее нежную бумажную упаковку. Как она раньше не услышала запах?! Третьякова мигом подскочила к дивному презенту. Что было неловким так это то, что Маша не любила розы. Но эти были куда краше обыденных. Нежно розовый. Миниатюрные бутончики. Красивые лепестки и аромат. Именно эти цветы были за гранью описания. Они были экзотическими, слишком далеки от стандартных сортов. Блондинка приподнялась и села на изголовье кровати. Взяв цветы в руки, она принялась слушать аромат. Розы обладают легким фруктовым запахом, что так освежает не только девушку, но и убранство всей комнаты. Маша расплылась в смущенной улыбке, заливаясь пунцовым румянцем. Осмотрев каждый цветок, кареглазая увидела маленькую открытку. Взяв её в руки она посмотрела на шатенку, которая так волнительно поглядывала за её реакцией. Открыв маленький конвертик, блондинка принялась читать содержимое.       

Ты заставляешь меня ощущать себя самым счастливым человеком в мире.

Ты — это единственное, о чем я хочу думать в последнее время.

И каждая история любви прекрасна, но наша история стала самой любимой.

ЛА ღ

       Профессор глядела на неё со стороны и попросту наслаждалась её эмоциями. Она переживала. Сидя утром у стола, Лаура как последний безнадёжный романтик писала эти строки полного бреда. Бред? Лукина не привыкла писать о чувствах, но почему-то рядом с Марией ей этого определенно хотелось. И видя на её лице смущенную улыбку, милые придыхания и эти искрящие искринки чувств профессор понимала, что это было не зря. Третьякова попросту обомлела от таких цитирующих фраз, она и подумать не могла, что её возлюбленная может так. Это было словно что-то нереальное, духовное и такое тайное.        — Тебе нравится? — с аккуратностью и волнением спросила старшая.        — Они прекрасны! — воодушевленно нюхала бутоны блондинка. — Что за сорт?        — Brilliant Sweet Dream. — идеально произнесла шатенка, мило улыбаясь возлюбленной. —Самый популярный сорт в Англии. Впервые об этой розе услышали в 1987 году в Великобритании. Ее создателем стал селекционер Гарет Фрайер, выпустивший более 150 новых сортов за всю свою жизнь. По сегодняшний день поговаривают, что великий селекционер попросту отдавал любовь к своим творениям. Эти розы стали эпохой чего верующего, ценного и загадочного.        — Очень захватывающая история. Значит, подарив мне эти цветы ты полагалась на верность? — выгнула бровь Мария. — Что? Должен же быть предписал.        — А его и не нужно искать, моя хорошая, — хитро улыбнулась профессор. — Ценность- вот главный аспект твоей любви.        — Est-ce de l'amour? — попыталась правильно сказать Мария.        — Что?! — округлила глаза Лукина. — Повтори?        — Ты хочешь, чтобы я язык поломала, — смеялась девушка. — Не смотри на меня так. Я хоть правильно выговорила этот эпитет?        — Очень даже превосходно. — прищурилась Лаура. — Стоп! Ты понимаешь французский? — сломался в миг мозг профессора.        — Нуу, я не особо его знаю, но некоторые словосочетания очень даже неплохо. — спокойно рассказывала Мария. — Базисные слова — да, но до твоего уровня мне еще очень далеко. Что-то не так?        — Нет, всё хорошо. — выдохнула шатенка, понимая, что их подколы с Ломоносовым были в недосягаемости девичьего познания. — Просто очень удивительно слышать чистое произношения для начинающих в изучение иностранных языков.        — Ну, мне же нужно понимать, о чем можно говорить со своей возлюбленной в незнакомых местах, в дали от всех. — кокетничала Мария. — Тем более, как говоришь ты на этом языке заставляет меня изумиться.        — Значит со своей возлюбленной? — только это услышала старшая.        — С прекрасной возлюбленной, — погладила она щеку Лауры. — Je t'aime à l'infini!        — Ton amour est tout ce dont j'ai besoin pour me sentir entière. — сказала Лукна, чувствуя подкатившееся эмоции. — Je t'aime, princesse.       Лаура притянула девушку в поцелуй не дожидаясь каких-либо слов с её стороны. Он был настолько трепетным, настолько любящим, настолько…мокрым?! Лукина не понимала, что с ней происходит. Сейчас она чувствовала непринуждённость?! Нет. Совсем не схожее чувство для неё. Это было счастьем. Счастьем быть и чувствовать нечто высокое, такое нужное и прекрасное. Голубые глаза стали красными, переполняя себя искрой. Искрой нужной любви. Она давно не слышала столь чистые признания. Её сентиментальность тут же дала знак слабости. Ну разве она может податься им? Конечно! Лаура забыла, какого это быть любимым и нужным человеком, в особенности, когда твоя любовь в эту минуту рядом с тобой. Мария сделала невозможное, как казалось шатенке. Сейчас Лукина попросту потеряла самообладание и последняя маска оков звонко обранилась на пол. Одинокая слеза стекла по щеке статной и холодной леди, что так привыкла держать эмоции в себе. Для неё слова «люблю» куда выше всех предрассудков. Чтобы парировать их, нужно быть уверенным в этом…нет… нужно чувствовать это и созидать.        — Лар? — отстранилась Третьякова. — Ты…ты… плачешь? — вдруг увидела она стеклянные, как нежные цветы васильки глаза.        — Всё хорошо. — подарила она ей улыбку, склоняя голову вниз. — Прости.        — Подожди. — сказала блондинка. — Посмотри на меня пожалуйста. — профессор отрицательно мотала головой. — Лар… Я что-то не так сделала?        — Нет, совсем нет. — отсела Лаура, утирая один уголок глаза, поднимая голову к потолку. — Дело не в тебе.        — Тебя что-то тревожит? — обняла она её со спины. — Скажи мне.        — Просто… — тяжело выдохнула Лаура. — Ха! Я слишком сентиментальная вдруг стала. — усмехнулась Лукина. — Прости, что тебе пришлось видеть это.        — Что?! — не понимала Третьякова. — Ты извиняешься ни за что. Твои эмоции…        — Вот именно, — перебила её шатенка. — Очень сложно сказать об этом… Но… — очень тяжело было говорить ей. — Для меня эмоции сложны Маша, очень больно их показывать.        — Это не есть плохо, Лаура. — гладила она её плечи. — Ты живой человек и… твоя строгость к самой себе зашла за точку максимума. Но разве это плохо? Нет, Лар… Может я чего-то не знаю или не понимаю в этом, но эмоции в людях дарят искренность и открытость. И ты заслуживаешь куда больше света, чем тьмы.        — В этом и беда… — качала головой профессор.        — Что ты чувствуешь? — обнимала она её со спины.        — Это сложный вопрос. — выдохнула Лукина, обнимая руки блондинки на талии. — Мне никто…ммм, — образовался ком в горле, но слёзы держались на засове. — Я никогда не чувствовала слабость. Для меня понятие любви было давним памятством тех лет. Порой мне казалось, что я разочаровалась в этом чувстве. — признавалась о глубокой ране та. — Я не буду лгать тебе, но опыт у меня довольно-таки профессиональный. Да только я не пользуюсь им, зная, что нет чего-то стоящего, где бы я могла этим воспользоваться. Вокруг меня очень много чёрного, порочного, лживого. Для меня слово «я люблю тебя» слишком сложное. Ведь… — шмыгнула носом шатенка. — Оно сакрально чистое и верное. Именно вера этого чувства заставляет духовно поверить в значимость этих слов.        — Мои слова о любви режут твое сердце? — нахмурила брови Третьякова. — Так полюби, если сможешь. Я ведь и вправду люблю тебя и знаю о чём говорю.        — Хм, — улыбнулась Лаура, чувствуя, как слёзы текут по её щекам от таких признаний девушки. — В этом и смысл Маша, я уже полюбила. — девушка не ответила на это признание, а попросту поцеловала ту в плечо. — И мои слезы тому подтверждение. Но…        — Но?        — Я увидела в тебе то, чего никогда прежде не чувствовала. Когда я думала, что это игра разума, я всячески отталкивала тебя, потому знала… Глубоко знала и убеждала себя, что мне это кажется. Но тогда в лесу я поняла, что ошибаюсь. Ты подарила веру, хотя могла и вовсе не спасать меня тогда. Я говорила порой несносные вещи, высмеивала тебя и всегда искала поводы придраться. — говорила Лукина. — Потому что я не верила, что есть такие люди. Но когда увидела и почувствовала, всё стало куда гуманнее. Эти взгляды между нами меня изводили, а те эмоции в порыве, казалось, моего самообладания сводились на нет. И да… Тот поцелуй в клубе был не простым вразумлением твоего разума, а лишь моего подсознания. Ведь в моих глазах ты была ангелом, таким чистым, хрупким. Я…я… не могла придумать способов успокоить твои ярые эмоции, которые казались мне знакомы. Я видела тогда себя в твоих глазах, я больше всего на свете думала, что так будет правильнее. Ведь ты нежная, искренняя и применять стандартные процедуры вразумления мне не хотелось. Я думаю, что тогда я просто влюблялась в тебя. — прикрыла глаза Лукин, высказав самое сокровенное своих мыслей. — Но твое первое «Я люблю тебя» стало спусковым крючком башенного крана. Наши поцелуи, признания, интим, всё! Эта ночь была для меня самой страшной, ведь ты доверилась мне. И я…я…        — Ты боялась. — закончила мысль Мария, чувствуя некий ком внутри себя.        — Да! — призналась Лукина. — Я боялась, как никогда в своей жизни. Ведь ты отдала частичку себя для меня и я буду всегда ценить это. Но порой мне кажется, что я не достойна тебя и всё это простой сон или иллюзия. — очередная слеза скатилась по щеке статной леди. — Прости…        — Лар, повернись ко мне. — Лукина повернулась, но не подняла голову. — Я ценю твою правду и искренние признания. Но ты сильно накручиваешь себя, потому что боишься. Боишься быть любимой и взимать ответное чувство. И я хочу усомнить твои мысли и просто оторвать от старой бреши разочарования. То, что было вчера, останется навсегда определенной эмоцией в моей жизни. Я доверилась тебе, потому что поистине люблю тебя и знаю, что это взаимно. Твои слёзы наглядно дали мне понять, что ты не только сильный человек, но и чуткий. Ты прекрасна, Лаура. — уткнулась она в лоб профессора, смотря в красные глаза-васильки. — Просто откройся, расправь крылышки и будь живой, не взирая на суждения, ну а я…я просто сломаю каждого, кто посмеет что-либо сказать.        — Спасибо, — усмехнулась Лаура, слыша, насколько блондинка её искренне поддерживает. — Я люблю тебя.        — Я тоже.       Маша поцеловала шатенку в губы, укладывая ту на подушку. Сейчас было так странно на душе. Она словно коснулась чего-то запретного в душе профессора. Но кареглазая поняла, что та слишком мягкая, хоть и пытается быть сверхсильной. Третьякова попросту узнала её с другой стороны, что так часто скрывала Лаура. Но рассказав всю суть её переживаний Мария была поражена, насколько её возлюбленная солнышко. Девушка видела все маски притворства, силы, безразличия и переживания. Но рядом с ней она чувствовала себя слабой. Лаура и слабость? Такие абсурдные вещи для этого сравнения. Чувства для неё куда сильнее, куда болезненнее и куда страшнее. Лаура просто забыла, какого это чувствовать и сейчас рядом с Третьяковой ей приходится раскрывать свою энигматичность, которую она так долго взращивала для себя. Марии было жаль, она не понимала, что её возлюбленной так тяжело поддаваться этому трепету. Но сейчас девушка хотела быть просто рядом и показать, что невозможное, больное, запретное, может стать счастьем. Счастьем её мгновений.        — Никогда не извиняйся за свои эмоции Лар, — уткнулась она в лоб старшей. — Страх — это нормально для человека… Если ты боишься, я помогу избавится от этого гнёта. — Спасибо, — погладила её щеку Лаура. — Ты просто чудо.        — Я хочу, чтобы это чудо было и в твоём сердце. — Мария положила её руку на своё сердце. — Вместе мы сможем сделать невозможное. Иначе мне придётся тебя наказать за твои плохие думанья!        — Ха-ха, — смеялась профессор. — Прям наказать?        — О-о-о ещё как! — кокетничала кареглазая. — Хотя… Такая мимишная Лаура Альбертовна мне нравится куда больше.        — А значит до этого тебе не нравилась Лаура?! — возмутилась шатенка. — Ну вообще. Иди отсюда.        — Э-э, — возмутилась Мария. — Ну ты наглая! Избавится от меня решила?! А нееет!       Девушка придавила упирающиеся Лукину к кровати. Блондинка поправила одеяло и полностью соединилась с возлюбленной. Тело профессора тут же отозвалось пылким жаром и от этого она напряглась. Третьякова почувствовала это и поняла, в чём дело. Лаура просто держит рамки, которые, казалось, тут вовсе не нужны. Руки плыли вниз. Шатенка тяжело выдохнула, чувствуя на своей талии руки девушки. Мария впилась в губы старшей и совсем грубо посасывала её их. Уж слишком её бесило такое поведение недотроги и холодности. Да только в порыве чувственности блондинка дьявольски усмехнулась. Руки тут же отстранись от тела шатенки и та протяжно выдохнула, ощущая себя брошенной. Коварная улыбка не сходила с лица Марии.       Лукина прищурила взор и насторожилась. И правильно почувствовала. Девичьи руки хаотично стали щекотать Лауру, отчего та стала пищать. Это выглядело очень смешно и комично. Маша смелась над эмоциями возлюбленной, а сама Лукина плакала от смеха. Шатенка слишком сильно невыносила эти пытки.        — ААА! — кричала Лаура, стараясь защищаться от рук девушки. — Маша! Прошу, перестань!        — Что перестать? — играла в дуру та.        — Щекотать меня. — пищала шатенка. — Я поняла, поняла. Умоляю пощади меня.        — Ну, хорошо. — перестала блондинка.        — Ха-ха, — вдруг залилась смехом Лукина. — Фух! Я думала у меня сердце откажет.        — Я бы откачала, ведь я не договорила. — девушки залились смехом.        — Ты сумасшедшая, принцесса. — притянула она её в объятия укладывая себе на грудь. — Лайфхак — как за секунду улетучить плохие мысли щекоткой.        — Хм! — довольно улыбнулась Маша. — За-то как быстро настроение поднялось у тебя.        — Это правда. Спасибо. — поцеловала она её в лоб. — Я тут подумала…        — О чём?        — Может куда-нибудь сходим? Выходной ведь?!        — Предложения?        — Может в торговый центр, м? — поинтересовалась старшая. — Можем походить по бутикам…        — Нет! — резко выпалила Маша, вспоминая грёзы тех страшных сновидений. — Эмм, то есть, я не хочу. Там будет полно народу, а толкучку я ненавижу.        — Ладно. — выгнула брови та. — Тогда можно сходить в парк. Что скажешь?        — В парк можно было бы. — кивнула блондинка. — Но сперва завтрак и душ.        —Полностью согласна. — поцеловала она в губы Третьякову.       Мария, спокойно выдохнув, принялась готовить им завтрак. Открыв холодильник, блондинка надула губы. Выбор был велик, да только идей в голове было ничтожно мало. Достав всё к беспроигрышному салату, кареглазая кинула овощи в мойку. Снова стоя у открытого холодильника, она медленно плыла взглядом по продуктам. Сливки, колбасы разных видов, консервы, йогурты. Негромко рыкнув, Маша хлопнула дверцей, обдумывая, что же приготовить?! Включив чайник, девушка облокотилась на столешницу. Повернув голову на белого большого друга, её тут же озарило. Третьякова хлопнула в ладоши и принялась делать панкейки. Достав пачку кефира и пару чашек, блондинка принялась за дело. Кареглазая ловко замешивала жидкое тесто, иногда прислушиваясь в даль. Лукина была в душе, где отчётливо слышался стук воды и капающих лужиц.       Маша была как рыба в воде. Уж очень она любила готовить, особенно что-нибудь сладкое и калорийное. Аккуратные круглые оладушки во всю шкварчали на сковороде, а овощи, недавно брошенные в мойку, помыты. Пошинковав капусту, помидоры, измельчив оливки, она заправила всё это греческим соусом. Отправив ложку салата в рот, блондинка закатила глаза от удовольствия и вкусноты. Третьякова повернулась к столу, довольно улыбнувшись, она включила маленький плазменный телевизор на музыкальный канал. Теперь стало ещё веселее и радостнее на душе. Маша выливала очередную порцию панкейков, поправляя те силиконовой лопаткой. Заиграл припев, и кареглазая словно в каком-то клубе стала пританцовывать у плиты.       Лаура, вытиравшаяся махровым полотенцем, нахмурила брови. Вдалеке комнат слышалась музыка, а в другой звон посуды. Лукина вытерла запотевшее зеркало и принялась вытирать мокрые волосы, зализывая их назад. Выглядело небрежно, но очень дерзко, что так сочеталось со своей обладательницей. Накинув красную футболку, которую ей заботливо одолжила Маша, она выглядела очень странной. Шатенка редко носила красный цвет, так как считала эту гамму столь порочной и властной. Да и самой леди казалось, что он ей не шел. Хотя, смотря на себя в зеркале она может сказать иное, в особенности небрежности стилевой композиции. Футболка была велика, что немного удивило профессора. Мария намного меньше по комплекции, но имеет такие вещи в своём гардеробе. *Оверсайз* закатила глаза статная директор модной индустрии. Это единственный стиль, который она не понимала и не хотела. Слишком легко, прозаично и небрежно. Ну как говориться, на вкус и цвет товарища нет.              Лукина открыла дверь и весь пар ванной заполонил коридор. Она будто вышла из преисподней, довольно оглядываясь по сторонам. До слуха дошли сладкие ароматы. Шатенка несколько раз дернула игриво бровями и прошла вперед на запахи, звук музыки стал возрастать как приятные ароматы. Профессор тихонько зашла в кухню и увидела столь чарующую картину. Блондинка, стоявшая к ней спиной, очень энергично пританцовывала под песню и даже немного подпевала. Лаура нахмурилась и перевела взгляд на телевизор. Музыка действительно очень красивая, что нельзя было сказать о клипе. Но зная перевод песни, Лукина двояко улыбнулась своим мыслям. Она словно что-то ощутила на мгновение, но не могла уловить сути, хоть внутренний голос и пищал о столь громком воспоминании.       Лаура, закусив нижнюю губу, стала потихоньку приближаться к девушке со спины. Короткая, но мешковатая белая футболка еле прикрывала ягодицы, на которых красовалась черное бельё. В голове Лукиной происходил фонтан грёз, который возрастал как Ниагарский водопад. Шатенка, словно пантера, преодолевала небольшое расстояние. Она была сильно близка к Марии, которая тихо напевала мелодию под нос. У Лауры будто кровь остановилась в жилах, насколько она была близка к ней. Кажется, что она не может надышатся ею. Легкий слух ванили и клубничного шампуня для волос сводил с ума директрису, от чего та прикусила губу. Дрожащие руки юрко обхватили утончённую талию Марии, от чего та слегка пискнула. Прижав её к своей груди, Лукина непроизвольно плыла по животику кареглазой, от чего сама приходила в экстаз. Мозг будто кричал о пожаре внутренних чувств, но руки не слушались её. Сознание и душа полностью растворились в этом моменте, словно в кислоте химической реакции. Словно нечто подобное уже происходило в её жизни, но…разве?!       Мария положила свои теплые руки поверх её и стала плотнее прижиматься к старшей. Лукина поцеловала девушку в плечо, а потом в висок, слыша тихое подсмеивание. Третьякова отставила бытовые дела и в тех же самых объятиях повернулась к Лауре. Как же чарующе было смотреть на неё. Сердце билось многотысячными ударами, а в груди появились непонятные трепетания. Каждый её вдох сопровождался приятным и тяжелым дыханием. Стеснение приобретало новую волну нарастающего жара. Руки Лукиной дрожали, будто боясь своих действий. Или она боялась чего-то другого? Возможно, ведь её трусило именно от внутреннего переживания, в котором никак не может уложится тот факт, что она теперь с Марией. Она сейчас здесь и может открыто дарить чувства, обнимать её, страстно целовать и отпустить свои сложности, а точнее предрассудки, чувствуя искреннею любовь.       Третьякова взирала на неё с толикой тепла и мило улыбалась. Всё словно во сне. *Словно как в том сне*- пронеслось в голове статной директрисы и тут же пришло озарение. Именно сейчас Лаура могла вспомнить свои больные грёзы, о которых так кричало воспоминание. Эффект дежевю был точной копией увиденного ранее. Шатенка не знала, как работает весь этот бред, ища рациональное объяснения, но мысли совершено покидали её голову, наслаждаясь этим моментом. Блондинка положила свою разгорячённую ладонь на щеку старшей. Лукина утопала в тепле этих прикосновений, будто это было необходимым для неё, то, что она так долго жаждала и искала. Лаура на секунду прикрыла глаза и сдавленно выдохнула. Она посмотрела на Третьякову, которая так мило дарила ей улыбку. Карие радужки напротив попросту завлекали в плен этой чарующей идиллии между ними. Они так внимательно прожигали друг друга, всматриваясь в самую душу их потаенных желаний. Мягкие пальцы Марии плыли вверх, зарываясь в каштановые мокрые волосы. Лукина запрокинула голову, отдаваясь приятному теплу в теле, которое полыхало, как огонь. Руки девушки сковались в замок на шее директрисы и слегка нависали на ней, чувствуя, как профессор крепко её поддерживает в своих руках. Лукина посмотрела игривым взглядом, на что девушка ответила ей уже действием. Мария с силой притянула на себя старшую и слилась с ней в поцелуе. Лаура улыбнулась сквозь смазанный поцелуй, от которого окончательно потеряла грань. Руки на талии Третьяковой с силой притянули ближе. Шатенка властно сорвала с неё горячий поцелуй, от чего услышала сдавленный стон, который так ласкал слух. Мария поплыла дальше, удерживая свои руки на её шее, на которой так чувствовалась пульсация яремной вены. Шатенка с толикой доминирования кусала пухлые губы девушки, на что Мария так охотно прикрывала рот. Последней каплей стало то, насколько Третьякова сильно вжималась в её тело. Руки профессора спустились на ягодицы и одним движением она приподняла Машу, усаживая на кухонный стол. Изящные стройные ноги обвили талию возлюбленной, которая так напористо целовала её. Больше не сдерживаясь, блондинка углубила поцелуй. Язык столикой нежности прошелся по нёбу Лауры, на что та громко выдохнула. Лукина будто сошла с ума и совсем не контролировала внутреннею страсть. Поцелуи не могли остановится, ведь шатенка сильно увлеклась этим процессом, будто одержимая, она готова была поклясться, что чувствует жар девушки, которая невинно двигала бедрами.        — *Боже, я скоро сойду с ума от неё*- пищал голос внутри Лукиной, который попросту изнывал всё желаемое в ней. Длинные пальцы профессора зарылись в блондинистые волосы, слегка оттягивая назад. Воздух катастрофически прожигал легкие и от этого в груди образовался тягучий ком нарастающей боли. — *Я точно стану одержимой ею! * — задыхались её мысли в этом чарующем опознавание любви. — *Моя любовь! *       Лаура слегка отстранилась от губ девушки, на что та разочаровано хныкнула. Лукина начала обессилено плыть к шее кареглазой, которую она так спокойно зацеловывала, покрывая влажными дорожками. Хотелось кусать и чувствовать это давление страсти, но она не монстр. Её влечёт от Марии, словно она природный магнетизм физики или диссоциация химизма. Шатенка отдала бы весь мир, лишь бы не думать о разрыве любви, предательства, холодной корыстности, ничего. Она бы отдала все свои деньги, успех, связи, лишь бы снова стать уязвимой и простой женщиной. Женщиной, познающей слабость, робость и поддержку любящего. И вот сейчас она, кажется, ощутила этот момент, который так давно потопила в своей черной бездне безразличия.        — М-м-м, Лар, — отстранилась Маша от сладких поцелуев.        — Что, моя принцесса? — посмотрела она в её глаза, утыкаясь в лоб девушки.        — Ты решила меня съесть вместо завтрака? — усмехнулась блондинка. — Откуда такая напористость?!        — Люблю тебя! — поцеловала она Третьякову. — И большего уже не нужно, — больше сказала она себе, кидая мысли в слух. — Что?        — Я тоже тебя люблю. — чмокнула её Мария. — Но боюсь, мы так пропустим завтрак и уйдем не туда.        — Хо-хо, — игриво посмеялась профессор, гладя бедро возлюбленной. — Такой завтрак мне больше по душе.        — Лаура! — укоризненно протянула она её имя. — Какая ты извращенка. Просто ужас!        — Я-я-я? Когда такое было?! — выгнула бровь та. — Вроде статус «змеи искусительницы» принадлежит тебе.        — Хм! — победоносно улыбнулась кареглазая. — Спасибо за комплимент, а сейчас смею усадить тебя за стол.        — Кайфообломщица. — надула губы директор.        — Ха-ха-ха, — смеялась блондинка. — Не всё коту масленица. Я тут сделала салат, а вот что-то существенное так и не придумала. Может посоветуешь? Что ты больше любишь на завтрак?        — Блюдо из любови, под названием «Мария».        — Лаура, блин! — ударила она её кухонным полотенцем. — Хватит думать обо мне. Давай придумай нам завтрак.        — А-аа, — лениво взвыла шатенка. — Я сладкое не очень люблю конечно, но твои панкейки с удовольствием попробую. Так, так, так… — думала уже серьезно старшая. — Можем сделать тосты с сыром и беконом, ну из существенного можно белки, то бишь яйца.        — Ты всегда так плотно завтракаешь? — немного в шоке скривилась Мария.        — Не всегда, но часто. — улыбнулась шатенка. — Тебе точно понравиться, если дашь мне приготовить самой. — приблизилась она к девушке, которая всё также сидела на полированной столешнице. — Так обычно завтракают в Италии.        — Ты была в Италии? А где именно? — загорелись глаза девушки.        — Рим, Флоренция, Палермо и Милан само собой. — поправляла она блондинистую прядку волос возлюбленной. — Но самый любимый город Неаполь.        — Круто, там красивые города. Архитектура на высшем уровне. — мечтательно говорила Маша. — Что?        — Когда-нибудь мы обязательно слетаем туда, ты должна сама увидеть воочию. — романтизировала момент Лукина. — У меня там даже есть квартирка, с видом на весь город. И…что?        — Ничего, — смущенно улыбнулась Третьякова, испытывая что-то нереальное внутри себя. — Но думаю ты сильно загнула наперед, поживём увидим…        — Я знаю, что говорю, уверена в этом, — подняла она её за подбородок. — Мне нравится, когда ты на меня так смотришь, — улыбнулась Лаура, переводя эту тему. — Но ты права, оставим это на потом, а сейчас займёмся завтраком. — поцеловала её Лукина. — Ну что?! Достаём яйца и готовим солнечный, заграничный завтрак?        — Мгм, — промычала Мария, слезая со стола на пол. — Чур готовим в месте!        — Конечно. — тепло улыбалась профессор.       Девушки принялись готовить себе завтрак. Лукина видела некую скованность в возлюбленной, которая старалась не подавать вида на недавний разговор о совместном путешествие. Шатенка поняла, что слишком загнула, предлагая эту «бредовую идею». Слишком напористо и нетактично. Но разве она может по-другому?! Слишком повело её в чувства к этой девушке, для которой хотелось сделать ВСЁ. Ей хотелось кричать о чувствах, словно маленькой девочке, которой признались в первой любви. Лаура попросту забыла о своей сдержанности в нечто подобном чувстве окрыленности, но ей хорошо, и она готова делиться этим со всеми разом.       Дамы весело порхали на кухне, смеясь над колкими шуточками друг друга. Мария быстро упустила барьер неловкости в словах шатенки, поэтому игралась с ней вовсю. Их утро было по-своему гармоничным. Веселые смешки, любовный фильтр, украдкие поцелуи и просто тактильная нежность. Они чувствовали себя маленькими бабочками, которые так свободно порхают в воздухе. Ведь любовь — чувство бескрайнее.              

***

      Дневное солнышко выползло из-за тучек, но люди не стремились на улицу. Сырость дождя противно подкрадывался под кожу, да и не было весомого смысла идти на улицу. Последний выходной и весь люд столичного городка проводят в компании семейного округа. Одинокие бабульки с авоськой идут в магазины предварительно приготовив триаду гневных эмоций продавцам, и только детишки резвятся на детской одинокой площадке. Не густо.       Александр закурил сигарету у той же самой площадки. Сизый дым приятно расслабил мужчину и он довольно улыбнулся. Мурочкин прошелся взглядом по детским турникам и напрягся. По телу пробежалась волна страха. Нервно сглотнув, брюнет выкинул полную сигарету в урну и поспешил вперед. Саша приближался к мужчине, который оживленно болтал с ребенком. Да только этот мужчина был опасным для детей этого округа.        — У-у-у, как интересно?! — удивлялся мужчина. — И что ещё может твой маленький камазик?        — Он мовет пефок катать, — говорил малыш. — Смоти какой класивый.        — Очень красивый! — умилялся тот. — Особенно крыша.        — Дя. — смеялся мальчик. — О, папа!        — Мм? — повернулся мужчина в сторону объекта, к которому так рьяно убежал ребенок.        — Папа, этот дядя помавал мне строить замок. — улыбался парнишка.        — Даа? — удивился Александр, смотря на мужчину. — Как здорово, ну ты иди играй с остальными детишками.        — Ува! — побежал мальчик.        — Какой прекрасный малыш. — смотрел тот в след убегающего ребенка. — Как быстро растут чужие дети.        — Что тебе нужно, Ломоносов?! — зверски посмотрел он на Дона. — Какого черта ты тут?        — Не забывайся, Саша, — ехидно улыбнулся Пётр. — Ты сам знаешь, что я не появляюсь просто так. Мне то вот всё равно, а вот твоему сынишке грозится остаться без папки. — давил на него Ломоносов. — У тебя большие проблемы.        — Ты пришел манипулировать мной? Забудь об этом, я не твой раб!        — Раб? — нахмурился Пётр. — Ты ошибаешься, Александр. Ты моя игрушка и я могу играть с тобой как только захочу, ясно?!        — Проваливай! — вдруг оперился Мурочкин. — И не смей больше прикасаться к моей семье! Я ничего не сделал.        — Слушай меня сюда! — притянул он того за куртку. — Одно моё слово и ты труп, и конец твоей новой семье. Я не собираюсь терпеть твоего гонора, а тем более дешевые понты. Ты облажался и даже по-крупному, мой дорогой.        — Ты блефуешь. — рычал Саша.              Ломоносов выгнул одну бровь и со всего маха ударил мужчину в лицо, рассекая тому бровь. Дети же в сумбуре ребятнечества не заметили такой жестокости, поэтому Пётр ещё раз нанёс удар в лицо. Мурочкин что-то пискнул и тут же почувствовал давление на шее.        — Думаю, ты усвоил урок из этого, а сейчас к делу. — шикал Ломоносов. — Делом Лауры теперь занимается Михаил, а ты теперь под следствием за убийство того ублюдка. — глаза Саши расширились, а алая кровь с брови опускалась на вещи. —Телефон… Ты идиот, раз думал, что, Света тебе помощница. Аэропорт оцепили и сейчас проводят следствие, если им получится сопоставить биологический тест на ДНК, то вы оба сядете за решётку. — отпустил его Дон.        — Им не найти труп, — выплюнул кровь брюнет. — Ни за что!        — Вы идиоты! — ругался Ломоносов. — Ваши телефонные звонки отследили. Скажи мне на милость?! Какому идиоту взбредала такая идея решать столь серьезные действия по телефону? Правильно, вам баранам, но это ещё не всё. Ты подставил Лукину своей невнимательностью. Камеры у аэропорта зафиксировали твой автомобиль и пару машин личной охраны Лауры. Как тебе такое?        — Что? — нахмурил брови Александр. — Мы заранее договорились с охранником об их отключении. — Петр недовольно просверлил того взором. — Блядь.        — Ты даже не удосужился забрать записи, — был недоволен Дон. — Теперь Лауре может грозить срок, потому что в этом соучастие бунта были её собственные телохранители.        — Твою мать! — пнул камень Мурочкин. — Идиот! — рвал волосы тот.        — Вся ответственность на тебе, если вы загремите. — взял он того за куртку. — Ответь за свои поступки, пока не стало слишком поздно. Ты сам расскажешь как всё было Лукиной, и беспрекословно.        — Нет! — испугался бывший муж.        — Да! — кивнул Пётр и ударил того под дых. — Я устал играть этот детский сад, Александр, я устал держать всё в тайне. Вы ответите за свои дела.        — А ты?        — Хо-хо, — посмеялся Дон и ударил Александра в лицо, отчего тот упал на землю. — За слова ответят все, не переживай. — присел на корточки Ломоносов. — Как ты там говорил… «я её люблю»?        — И буду продолжать любить!        — Нет, Саша, — демонстративно отряхивал он бывшего мужа подруги. — Любовь закончилась, а ты продолжаешь поджимать хвост, думая, что она всё также тебя любит. Нет… Она не любит и это уже невозможно, сейчас у неё другая цель, другая симпатия и увы ни к тебе.        — У неё кто-то есть? — злостно вспылил Александр.        — Я разве сказал о ком-то?! — выгнул одну бровь статный лев. — У неё другие развлечения, другие интересы и совсем иная предвзятость. — отмахнулся Ломоносов. — Но она честна с тобой, говоря прямым текстом, что ты ей противен. Отпусти и живи себе с миром и гармонией. Тем более, у тебя любимая девушка, СЫН. — повисла пауза после чего Пётр взглянул на сорванца. — Помниться, ты не хотел обзаводиться пеленками, а тут уже как шесть лет сынульки.        — Ты его не тронешь!        — Нет, — отрицательно качал головой Дон. — Дети — это счастье, Саша, огромное счастье. Только… Для кого-то ты любимый отец и порядочный семьянин, а для кого-то смог разрушить все звезды, убивая женское сердце навсегда.        — Я был идиотом, ясно?!        — И ты это понял после того, как потерял Лауру? — Мурочкин кивнул. — Лукина была бы отличной матерью и ты об этом знаешь. Но вместо того, чтобы нянчить своих детей, она топила материнство в воспитание крестника. Теперь спроси себя ещё раз. Ты всё еще любишь её? — Безумно! Я бы жизнь отдал, чтобы вернуть всё назад.        — А этого малыша готов бросить я так понимаю?! — нахмурил брови Пётр. — Как по-мужски, комедия, экшен! На всех экранах города «Отец всемогущий ушёл за хлебом так и навернувшись!».        — Ты утрируешь… — встал с земли Александр, отряхивая одежду. — Он мой сын и может…        — Полагаешь, что Лаура возьмёт твоего отпрыска и кинется в твои распростертые объятия?! — смеялся Ломоносов. — Ты ничтожен… Но подал отличную идею по восстановлению «семейной мелодрамы». — хлопнул в ладоши Дон. — Даю тебе сутки, чтобы признаться Лауре во всём, что ты натворил.        — Мы сможем уладить конфликт с камерами и криминальной истории похище…        — Нет-нет мой дорогой, ты не понял! Ты расскажешь ей всё. — указал он на маленького мальчика в песочнице. — Ух, скандалу будет. — приблизился грозной тучей он к Мурочкину. — Ты думаешь я тупой?! При разводе с Лукиной ты изъял у неё 20% процентов акции Grace Models, а как я узнал, твой отпрыск имеет полное право на это наследство. — рыкал Пётр. — Думал не узнаю, а я хожу на три шага вперед, Александр, пора уже это запомнить. Если так случится, что ребенок встанет поперек её новому делу… Я не посмотрю, что он невинное создание.        — Прошу, не тронь ребенка. — испугался влияния Дона тот. — Акции по праву мои, а он всего лишь ребенок. Это мои решения и документы.        — Зато у тебя есть прохаванная женушка, которая нотариально заверила эти акции сыну. — кинул факт в лицо недоумевающего мужчины. — И скажи теперь, знал ли ты об этом?        — Нет.        — От тебя лишь сплошные проблемы, — шипел от злости Петр. — Ты расскажешь Лауре пока не поздно, ей нужны будут эти акции в крупном деле. У неё осталось несколько месяцев до выхода грандиозного показа в Париже. — ткнул он пальцем в грудь Мурочкина. — А еще не забывай о деле, в котором нет вины Лауры. Ты всё ей расскажешь, иначе пеняй на себя! Если не скажешь, скажу Я и уж поверь, не в самом лучшем контексте, привирая всё на твою больную голову. Будь мужиком и отпусти Лауру, только так она будет счастлива, — повисло напряжение, которое разбавлялось детскими смешками вдалеке. —Ты сам знаешь, что она больше не хочет всего этого приступного и гнилого.        — Я…я… попытаюсь. — посмотрел он на своего сына. — Только пообещай неприкосновенность моему дитя!        — Зависит от тебя, Саша, — дьявольски усмехнулся Пётр. — Отпустишь Лукину навсегда от своего гнета и я гарантирую жизнь твоему…как его хоть зовут?        — Павел. — улыбнулся брюнет.        — М-даа уж, — скривился Ломоносов. — Как я знаю, Лаура хотела так назвать своего будущего сына?!        — Мгм, — досадно склонил голову Мурочкин. — Мне очень понравилось это имя.        — Нет такого чтобы кому-то не нравилось то, что делает Лукина. — с теплотой в душе говорил Дон. — Срок тебе на всё про всё три дня и это я про дело. — холодно сказал Ломонос удаляясь прочь. —А лучше сделать сегодня.        — Пообещай мне, Ломоносов! — крикнул он в след удаляющемуся мужчине о шансе защиты ребенка.              Но Пётр даже не обернулся, пропуская эту просьбу мимо ушей. Александр остался один. Вытерев рукавом льющиеся кровь с брови, он лишь тяжело выдохнул. В душе бушевала буря эмоций, но одна из них была губительно больной. Было так паршиво… Мурочкин чувствовал себя ничтожеством, челядям этой игры. Его любовь к Лукиной была больной, а хуже всего умопомешательственной. Он не любит свою нынешнею женщину? Ту которая подарила ему ребенка? Странно, конечно, об этом думать, ведь чувства есть. Но он часто думает об обратном, вспоминая свою бывшею жену. Её красота, шарм обаяния, манерность и такая превосходная грация. Саша был без ума от неё и посей день. Признавать ошибки всегда сложно. Особенно перед теми, кого так сильно любишь.       Мужчина посмотрел на своего сына и улыбнулся, видя его счастливое личико. Если раньше Александр тешил себя простыми встречами, тайными свиданиями на одну ночь с Лаурой, то с этого момента он полностью потеряет это. Просто сломает последние крупицы шанса.       

Ты всегда будешь светом, а я — твоей тенью.

Словами ранила больно, оказалось смертельно.

Счастье было так близко, — и мы это знаем.

Себя виню я за это; ведь мы ценим, когда теряем.

(Егор Крид — берегу; 1-куплет)

      

***

             Весь оставшийся вечер девушки провалялись в полной идиллии друг друга. Планы были «весомые» на этот день, но в конец они не смогли выйти хоть куда-то. Уж слишком они льнули к друг другу, растворяясь в этом новом чувстве любви. Утро началось с нежности и признательностей, обед уже с пикантной страсти, а вечер проходил в быту спокойствия и умиротворение. Собравшись кое-как с мыслями, дамы сготовили ужин. Точнее Лукина была сторонним наблюдателем (как всегда), а Мария настоящим поваром Michelin. Но и там профессору удалось отхапать куски эдаких вкусностей. То кусочек помидорки, то лист салатика и то вовсе поцелуй. Всё было по-своему органично. Да так что со стороны можно было бы сказать, что они супружеская пара или ярые возлюбленные…хотя это так и есть. Лаура была романтиком отдавая всю нежность, но, а Третьякова наглым вором, что так мастерски могла кружить над эмоциями возлюбленной. Им уже не сосчитать страстных поцелуев за этот день. А хотелось ли им?! Они растворялись в своих чувствах нужности, поэтому просто отдавались мигу и ведущей их любви.       Лаура поглаживала белокурые волосы, что одеялом покрывало её ноги. Маша лежала на боку оперев свою голову о бедро шатенки. Это было куда лучше и удобнее подушки. Закат красиво переливался по стенам жилища. Вид из окна был прекрасен, ведь белая тюль обрамляла некое закулисье чуда природы. Последние тепленькие лучики приятно светили в лицо, что так тепло отзывалось на душе.       Девушки смотрели фильм, а точнее американскую мелодраму. Сюжет был весьма интересным и захватывающим. Но в одночасье Лаура скептически воспринимала военную драму. *М-да уж, в стиле американцев* — закатила глаза Лукина хотя сама проживала похлеще Голливудских спецэффектов. Было и что-то стоящие и милое, но в основном горькая боль и несправедливость. Пара влюблённых, что так слепо хранили чувства умирают под косой жнеца смерти. И всё что могли сказать они так это признаться в любви…которая в тотчас унесла их в мир мёртвых. Лаура тяжело выдохнула, понимая все предрассудки этого тяжелого чувства. Шатенка почувствовала шевеления и посмотрела на девушку, которая так не заметно потирала лицо рукавом свитера.        — Принцесса? — девушка мукнула но не повернулась. — Ты что плачешь?! — умилительно улыбнулась профессор. — Эй, ну ты чего?        — Прости. — вытерла очередную слезу Третьякова. — Слишком трогательно. Страшно видеть человека, который умер у тебя на глазах, да и ещё любимый.        — Иди ко мне, — Лукина усадила девушку себе на бедра и со всей любовью обняла её. — Это всего лишь фильм Маша, всё же хорошо…они встретились на том свете и будут там бесконечно счастливы.        — Ты не понимаешь… — уткнулась она в шею профессора. — Подобное страшно, сама переживала это…        — Поделишься? — было интересно Лауре. — Если совсем личное, то не стои…        — Это было связно с тобой. Когда ты попала в аварию. Я подумала, что больше ни найду тебя, а тем более не увижу. — шмыгнула носом Мария. — Всё так грузно упало в сознание, что я готова была на всё лишь бы не чувствовать…боль. — возлюбленная потирала её талию немного успокаивая. — Тогда было всё сложно у нас…после заповеднеческой зоны мы стали иными. Хотя мне порой казалось, что это началось куда раньше. Все те ночи, которые мы там провели, отпечатывались не только в сознание, но и на губах. Но всё быстро закончилась ссорой, а эти эмоции будто смеялись над сознанием зная их неправдивость.        — У-у-у, как мелодрамы нас убивают. — смеялась шатенка. — Решила сравнить фильм с жизнью, а не получится, Маша… Да я не сахар и порой могла рубить больные слова, но мне тоже было непросто. Прости, что обидела тебя, ведь тоже была неправа во многом.        — Твоя бравада в день перед происшествием стала последней, — продолжала Мария. — Мы с тобой поругались в коридоре… но чувства не обманешь. Я сильно злилась на тебя, обижалась и даже плакала.        — Что?! — удивилась профессор.        — Мгм, даже кафельная плитка в туалете школы познала весь спектр эмоции, — слегка улыбнулась блондинка. — Ты била такую браваду в моей вине, что я подумала…может действительно дело во мне?! Я…я… сильно испугалась что больше не смогу тебя увидеть. Ведь эмоции порой доводят до невозможного.        — Ну сейчас я тут, с тобой. — успокаивала она девушку.        — Да, — на выдохе сказала кареглазая. — Я объехала восемь больниц, чтобы найти тебя. И каждое отрицательное слова «таких нет» ранило ещё сильнее, а руки предательски отпускались. — уткнулась она в плечо профессора. — И сейчас смотря на этот фильм, в голове пронеслось, а что, если бы это была последняя наша встреча… И всё что мы успели это закуситься и возненавидеть.        — Черта с два, Третьякова. — усмехнулась профессор. — Так быстро на тот свет я не собиралась, и быть всё по-другому пришла бы мучать тебя во снах. — смеялась Лаура.        — Тебе смешно, а мне как-то не очень. — грустно шмыгнула носом девушка. — Может для тебя это было всего лишь помутнением рассудка и непонятность. Но для меня это было совсем иным и…новым?!        — Знаешь… — быстро поменялась в поведение Лукина. — Я очень была рада тебя видеть тогда в больнице. Ты права, мои мысли небыли заострены на тебе в тот момент, но… Последние, что я помнила, так это пьяный бред фантазии, где в округе влиятельных людей я могла себя обмануть твоим образом. Последнее о чём я думала за рулём, так это о своей глупой ошибке… Ты не виновата в случившемся и не виновата в моей агрессивной защите. — обняла она крепко блондинку. — Мне было больно… но в какой-то период ты помогла забыться в этом гнёте. Видеть тебя у больничной кровати, под покровом ночи, в слезах, было неожиданно, но очень щепетильным. Ты была рядом, когда казалось никого не было… И именно тогда, я посмотрела на тебя с другой стороны, и именно тогда… поверила в нечто большее.        — Ты отпустила грань?        — Возможно. — выдохнула Лаура. — Очень тяжело чувствовать, когда горько долго убивала в себе эти старые чувства. Признаюсь было противно их вытаскивать наружу, но ты словно магнит притягивала к себе всё самое сакральное внутри меня.        — Хм, — улыбнулась кареглазая. — Это что значит?! Я пробила брешь самой энигматичной и непоколебимой, Лауры Альбертовны? Сегодня день сакральных признаний чувств?        — Радуйся-радуйся, — саркастично посмеивалась шатенка. — Хулиганка!        — Скажи, когда ты почувствовала искру? — вдруг стало интересно блондинке.        — Хо-хо, — подавилась воздухом Лаура. — Искра интереса была давно, но именно чувства… Думаю после инцидента в лесу.        — Спасибо за искренность. — поцеловала она её в шею.       Хотя, Мария просто проверяла шатенку. Утром она говорила тоже самое, но сможет ли она держать эту правду. И да Лукина подтвердила свои настоящие чувства.        — У меня к тебе встречный вопрос? — хитро улыбнулась профессор.        — Оу, ну там всё куда сложнее и загадочнее. — отпихивалась Третьякова играя свою игру в дурочку. — Сложно, очень сложно.        — Ну ты лиса, Третьякова! — возмутилась статная леди. — Я ей тут правду, а она юлит.        — Ну не все же карты раскрывать перед тобой. — кокетничала Маша. — Поди сама знаешь, ты же такая наблюдательная.        — Откуда тебе знать о моём ясновиденье? — выгнула одну бровь шатенка.        — Просто ты такая чуткая к мелочам, — поглаживала она её талию. — Вот и подумала, что могла почувствовать нашу первую искру.        — Может я хочу слышать это от тебя?!        — Тогда придётся ждать момента, — снова отпихнулась девушка, чуть отодвигаясь от лица старшей. — Томное ожидание оно такое.        — Тогда мне нравится такая игра времени. — хитро улыбнулась Лукина. — Ты не сможешь утаить от меня правду. Я и так знаю истину.        — Какова тогда она? — кокетничала блондинка. — Небось манипулировать решила?        — Зачем же? — двояко посмеивалась профессор. — Хватает просто знать, что ты любишь меня.        — С чего вдруг? — флиртовала Третьякова.        — А с того, что я тебя тоже люблю.       Профессор прильнула к девичьим губам и подарила совсем не весомый, но такой нежный поцелуй. Мария же, конечно, тут же сдалась такому напору и столь приятным излияние в любви. Лаура целовала сперва верхнюю губу девушки, потом нижнюю. Шатенка так любила эту слюнявую процессию, что так страстно перетекала во что-то стоящие, а именно любовь. Маша изредка посмеивалась чувствуя, как руки профессора сильно притягивают к себе желая почувствовать всё и всюду. Блондинка коварно просунула свои шаловливые ручки под футболку старшей. Лукина томно выдохнула и даже почувствовала некую злобу. Но ощутив теплые и радушные прикосновения она тут же отбросила плохие эмоции. Шатенка уложила ученицу на просторный диван, а сама расположилась между ног девушки. Третьякова, обхватив бедра Лауры и только сильнее прижала к себе отчего та довольно хмыкнула. Мария настолько кружит ей голову, что статная леди готова была раствориться в этом чарующем забвении.       Мария прошлась языком по нижней губе профессора и со всей страстью прикусила нижнюю губу. Короткое мычание недовольства тут же вонзился в слух, и блондинка любовно зализала столь грубые махинации. Лаура улыбнулась такой игре и позволила себя так целовать. Руки на талии плыли выше к лопаткам и медленно приспускались к ягодицам Лукиной. Шатенка готова была замурлыкать от того на сколько это приятно.       Их идиллию нарушил приглушенный вызов телефона. И снова не вовремя пронеслось в голове обеих. Лаура чувствовала вибрацию, что так противно рикошетил по ноге. Но старшая не планировала его брать. *Звони, хоть за звонись…* — пронеслось возмущение в голове статной леди. Звонок был настойчивым и победным. Но долго играть пресловутую мелодию он не смог поэтому отключился, заменяя его страстными вдохами и выдохами девушек. Лукина нахмурила брови и отстранилась.        — Что-то случилось? — поинтересовалась Маша, облизывая нижнюю губу.        — Нет, просто странно. — начала доставать телефон профессор. — Обычно один вызов оповещает рабочий момент.        — Мм? Может Ломоносов звонит?        — Ха! — усмехнулась шатенка. — Если бы это был Петр, он б звонил бесперебойно. Секунду...       Лаура села на диван и разблокировала свой телефон. Лёгкая улыбка с лица Лукиной тут же исчезла, а на её место пришла серьезность и сей строгость. Статная директриса набрала номер и поднесла сотовый к уху. Она встала с дивана и прошла к окну слыша длинные гудки на той стороне.        — Леша, привет. Звонил?        — Да, Лаура Альбертовна. Добрый вечер. Извините, что столь поздно.        — Ничего страшного. — кивнула Лукина. — Что случилось?        — Я хотел сказать, что там пришло постановление насчёт показа в Париже, — сделал паузу Сухарев. — Оно пришло ещё вчера оказывается, а мне только сейчас передали.        — Что?! — удивилась Лаура. — Как же эти секретари меня достали. Вечно опаздывают с документами. — тяжело выдохнула директор. — Подпись цифровая или ксерокс?        — Ксерокс. Я подготовил всё, просто вам осталось ознакомиться с нововведеньем. — говорил Алексей. — Документы, Яна оставила на вашем столе, Лаура Альбертовна. Скажу требование «огонь»…        — Пфф, с каждым разом всё придирчивее, — закатила глаза шатенка. — Ладно завтра разберусь с ними.        — Регламент сроков уже на исходе, — тяжело выдохнул Лёша. — Поэтому я и позвонил Вам. Им нужен ответ…так секунду. — шуршал листами парень на том конце связи. — О! По нашему времени до 6 утра.        — И Яна спокойно тянула время, — рыкнула Лаура. — Господи дай мне сил чтобы не перебрать кадры. Ладно… Я сегодня заеду в Grace и немного поработаю.        — Хорошо.        — Что нового? — поинтересовалась насчёт рабочих моментов Лукина.        — У меня всё нормальн…        — Я вообще-то про работу, нужен ты мне. — усмехнулась шатенка.        — Э-э обидно так-то на секунду. — надул губы парень. — Ничего такого, все ноют, что завтра опять на работу.        — Ха. — дьявольски усмехнулась директор. — Им полезно работать, а то совсем уже разленились. В один прекрасный момент возьмусь за них, будет им веселуха.        — Ха-ха, — начал смеяться Лёша. — Стандартная процедура перед отпуском, Лаура?! Пожалей их они и так пролили ведро слез перед недавним показом, а тут ещё.        — Люблю питаться горечестью своих подопечных. — монистически смеялась шатенка. — Ладно давай, может завтра встретимся ещё.        — Ага. Доброй ночи, Лаура!        — Доброй, Лёш. — улыбнулась Лукина и отключила мобильный.       Лукина сунула телефон в карман и тяжело вздохнула. Секунда и Лаура почувствовала прикосновение. Девичьи руки плотно сковались в замок на талии профессора. Мария со всей любовью обнимала шатенку сзади оставляя невесомый поцелуй на лопатках. Она слышала весь разговор и от этого становилось сложно, понимая, что им придётся расстаться.        — Ты уедешь? — шепотом спросила Третьякова.        — Маш… — выдохнула она, поворачиваясь к ней лицом. — Да, моя принцесса. Работа… — положила она руку ей на лицо очерчивая линию подбородка. — Посмотри на меня.        — Мгм, — Маша подняла глаза и столкнулась с синим, небесным взором. — Так быстро…        — Я понимаю, что сложно, но я всегда рядом. — подбадривала её Лукина. — Всего несколько дней и мы снова будем вместе. Ты можешь приезжать ко мне когда захочешь, мои двери всегда открыты для тебя, а я всегда на связи.        — Снова холодная стена?        — По-другому мы не сможем учитывая, где мы работаем, — поправила она выпавшую прядку блондинистых волос. — Давай только не будем смешивать работу и личное?!        — Это сложно и невозможно. — возразила блондинка. — Но я попытаюсь. — хитро улыбнулась кареглазая.        — Хо-хо! — улыбнулась профессор. — Вот и договорились. Ты же будешь писать мне письма? — игриво прищурилась Лукина.        — Ну почтовые голуби нынче не в моде и долго, но я что-нибудь придумаю. — начали смеяться дамы. — А так на дворе 21-век так что обойдемся смс.        — Ха-ха, -залилась смехом Лаура. — Ну ты Маша, конечно, даешь. Фух, рассмешила так рассмешила.        — Стараемся.        — Ладно я пойду собираться, а то еще ехать в модельное, а потом готовиться завтра к занятиям.        — Оу, а я думала у вас, Лара Альбертовна всё на подхвате. Вы же такая деловая леди?! — кокетничала Третьякова. — Кто вам мешал сделать всё до?        — Ой Мария, знаете у меня такая загруженность в последнее время. — поддерживала она флирт ученицы. — Такие дела попросту кружат голову.        — Да?! — протянула кареглазая, обнимая профессора за талию. — И что там такого головокружительного?        — Нуу, например это! — резко вовлекла она её в поцелуй. — Страшная сила не правда ли?        — Ой, как-то слабенько-слабенько. — надула губки та, смакуя этот поцелуй. — Можно было постараться.        — Хитрюга! — шлепнула она её по ягодицам. — Врушка ты, однако.        — У меня хороший педагог, так что есть чему учиться. — подколола её Мария.       Лаура улыбнулась и поцеловала возлюбленную в лоб. Приобняв со всей любовью Машу, она пошла собираться. Третьякова, конечно, не была собой если не строила козни шатенки. Лукина долго возмущалась пока блондинка специально играла в игры. Она ловко отобрала брюки профессора и бегала по всей комнате громко пища от страха, что шатенка её нагоняла. В этой всей игре была своя атмосфера. Лукина хоть и ворчала, как пенсионерка у прилавков, но принималась играть в это ребятнечества.        — Ага! — нагнала её Лаура, падая с ней на диван в обнимку. — Далече собралась ягодка?        — Ха-ха, — задорно смеялась Мария, извиваясь в руках профессора. — Ладно-ладно, ты выиграла.        — Верни-ка мне одежду воришка. — резко отобрала она свою вещь. — Вот же хулиганка!        — ААА! Только не мучай, — умоляла кареглазая. — Вот-вот держи.       Лаура победоносно посмеялась и отобрала отвоёванные брюки. Надев их на себя, она тут же досадно выдохнула. Футболка была не по фасону. Третьякова улыбнулась и ушла в комнату что-то громко ища. Нахмурив брови через несколько секунд блондинка вернулась в зал. В руках Третьяковой была рубашка кремового цвета, которая подверглась грубой махинации.        — Это твоя рубашка, — протянула она ей. — Прости, за то, что была столь груба прошлой ночью.        — Эмм.... — не знала, что сказать на это шатенка. — Но она же…        — Затеев начатое, мне пришлось потрудиться, — неловко вспоминала Мария вчерашние порывы. — Я оторвала пару пуговиц на ней…и… я починила её. Подштопала и уля-ля-ля, как новая.        — Ого! — удивилась Лукина. — Спасибо, конечно. — чувствовала неловкость Лаура. — Теперь буду знать, что ты у меня рукодельница. Уж так и быть передам вашей трудовице, что Вы, Мария, отчаянная домохозяюшка.        — Фуу, — скривилась блондинка. — Больше всего ненавижу эти старческие примочки.        — Ха-ха, — заливалась смехом старшая. — Увы таков мир женщин на земле. Признаю тоже не люблю нечто подобное.        — И это говорит дизайнер собственной коллекции одежды и директор модного дома?        — Сама в шоке. — начали смеяться девушки.       Статная леди довольно быстро собралась стоя у зеркала в коридоре. Уложив волосы, шатенка поправила ворот блузы и само пальто. Взглянув на опечаленную девушку через зеркало, она обернулась. Карие глаза бусинки намеревались заплакать, и краснота это отчётливо доказывало.        — Иди ко мне. — притянула она её в объятия. — Ну ты чего? Я же не уезжаю в другую страну или вовсе пропадаю. Просто на время не будем рядом, до пятницы.        — Да всё хорошо, просто к хорошему быстро привыкаешь. — улыбнулась Маша, крепко обнимая возлюбленную.        — Это точно. — подняла она ей за подбородок заглядывая в карие радужки. — Я напишу тебе на ночь.        — Буду ждать! — устало отпустила ресницы та. — Пока?        — Au revoir ma princesse.        — Au revoir. Je t'aime à l'infini! — отправила воздушный поцелуй Маша.       Лаура поцеловала девушку на прощание да так страстно, будто это последняя их встреча или они прощаются на всегда. Третьякова ещё сильнее обняла профессора и отстранилась отпуская её. Им всё же пришлось расстаться хоть они и обе понимали этот исход событий. Понимали, но не стали говорить об этом утром, чтобы не портить идиллию. Маша закрыла дверь за возлюбленной и уперлась в неё лбом чувствуя печаль. Всё же одиночество, с которым они справлялись до не желало больше оставаться в тени и серости. Любовь страшная сила.              Лукина была немного опечалена. В машине было тихо и только машинный гул заполонял противность всех мыслей. За эти дни, проведенные с Машей, показались ей лучшими в её серой и унылой взрослой жизни. Утро, поцелуи, тактильные обнимания. Всё! С ней она почувствовала, что такое комфорт. И расставятся с ней было чем-то не обычным словно она прожила с ней тысячу лет обрамляя свою душу быстрой привязанностью.       Сжав переплет руля с силой, мысль постигала решением развернуть автомобиль и вернуться к возлюбленной, не отпуская ни на секунду в их любовной атмосфере. Но работа не ждёт и вернувшись уже к Марии навряд ли статная леди сможет здраво мыслить, вбиваясь в привычный темп жизни. Нет. Тем более она была уже у цели подъезжая к большому зданию Grace Models.       Оно было одиноко серым и массивным, как и все остальные постройки столичного города. Припарковав небрежно свой новенький Mercedes Maybach, шатенка заглушила его. Мысли о том, что ей предстоит работать над важной документацией, только сильнее опротивели мысли. Выйдя с авто, она заблокировала дверцы и быстрой походкой направилась к модному дому.              Лукина вызвала лифт и тот противно пискнул, открывая двери. Зайдя внутрь, кабинка полетела верх вызывая противное покалывания в области живота. Выйдя на нужный этаж, директор быстро рассекала воздух. Тут было очень тихо и мрачно. Но такая обстановка Лауре была по душе. Пустой офис, кипы бумаг, заполонённая доска дел и многое другое, что так приятно отзывалось о работе, которую она так любила. Войдя в маленький офис для сотрудников, её встретила массивная дверь. Дверь, которая отличалась от всех дверей разом. Достав ключ карту, директор модельного агентства открыла и прошла внутрь. Открыв дверь кабинет встретил её тотальным мраком и лишь панорамные окна освещали путь этого убранства. Тяжело выдохнув, Лаура стала напрягаться. Что-то тут было не так.       Верно. Лаура была не одна, в сумраке мелькнула темная тень и Лукина резко обернулась. Шатенка тут уже начала обороняться, как почувствовала руки на своём плече. Получив прямой удар, тёмная фигура согнулась, и статная директриса одним махов вывернула кисть непрошеного гостья. Фигура издала протяжный скулёж и Лаура нахмурилась, видя бездействие тайного гостья. Уж не сильно сопротивлялся тот, хватаясь за свою руку.        — Лаура, — тихо и умирающе прошептали её имя. — Это я!       Лукина отпрянула в сторону и включила свет во всем кабинете, она могла рассмотреть, кто перед ней. Мужчина, скорчившись от боли сидел на коленях и, казалось, совсем потерял силы. Нервно сглотнув от вида мужчины, женщина посмотрела ему в глаза. Сердце Лукиной выдавало тысячу ударов, она не могла понять, толи страх сгущал тьму её души, толи внешний вид мужчины. Он был весь в крови, а одежда была в грязи и частично разорвана в клочья. Глаза его выдавали боль, а улыбка кусочек надежды. Надежды на спасение. Спасение, в котором Лукина сможет защитить его грешную душонку в этой ненависти чувств.        — Саша?! — дрожащим голосом произнесла она имя, видя избитого бывшего мужа перед собой….