Полюби, если сможешь...

Глава 29

      Марии было весело как никогда. Друзья, которые организовали ей этот поход в клуб, были куда сильнее в кураже веселья, чем главная именинница. Максим в этой обстановке был немного сдержанным и даже зажатым. Конечно, это было не заметно, но Маша слишком хорошо знает его, чтобы не видеть апатию в столь стеклянном взоре синевы. Но, на все расспросы Марии, которая пыталась узнать столь печаль в его душе, обернулись простой отговоркой об усталости. Максим, выпив стопку тикилы и закусив лаймом, поднял голову верх и почувствовал волну жара. Алкогольный напиток приятно расслабил мышцы и так тягостно сжал нутро, всё же на голодный желудок эффект опьянения шел куда быстрее и Максиму это нравилось. Он взглянул на танцпол полных людей и заприметил светлую макушку. Да только… Это была не Маша, а совсем другая девушка. Тяжело выдохнув воздух, парень затянулся кальянным дымом и направился к танцполу. Спустившись с выступа, а точнее с места vip партера, Макса потихоньку начало отпускать. Он стал слегка качать головой, выпрямлять грудь и чувствовать энергию своего альтер эго. Парень словно хозяин, оглядывал позицию залов, он и так знал, что всё это, принадлежит ему, но не сейчас. Музыка била довольно мощные биты, свет прожекторов заполонял зал, а танцовщицы на отдельных подиумах во всю танцевали дэнсхолл. Жгучая брюнетка подметила парня и элегантно подмигнула ему. Всё же, персонал куда почтительнее к малодушному парню, чем его строгой мамки директора.       Свет слепил глаза, а музыка зазывала в энергичный танец. Блондин медленно ступал к паре друзей. Секунда и все начали прыгать вверх, словно на выступление рок концерта. Друзья громко и задорно подпевали строки русского R’n’B новинки. Дыхание спирало от последнего испускания кислорода, а ноги предательски уже приковывались к полу от усталости. Максим устоял на ногах и довольно быстро, начал наполнять легкие кислородом. Песня закончилась и некоторая толпа разбрелась по своим столикам, освобождая танцпол до следующего супербита музыки.       Чистые и голубые глаза противно слепил свет прожекторов. Его взор плыл плавно и сосредоточенно, будто осматривая атмосферу каждого в этом заведение. Давление подскочило, а в ушах начало звенеть. Максиму было всё равно, это особо не доставляло дискомфорта, ведь пьяные глаза восторга, также продолжали изучать люд. Брутальные альфачи, пробравшиеся подростки, статные львицы, игривые девицы. Именно красивых девушек и женщин сегодня было немереное количество. Максим успел оценить каждую и каждую представить рядом. Всё же, внутренний демон похоти в подростке играл особую черту мужского нутра.       Именно одна из таких девушек зацепила его внимание. Она шла к барной стойке, а точнее элегантно плыла вперед. Утончённая талия, пышная грудь, пепельный цвет волос и такие красивые черты лица. Сбоку из-за распушённых волос, линии были плохо о чертимы, но всё равно мелькали в свете прожекторов. Острый подбородок, красная помада, что так чертовски пленила взор мужчин, острые скулы. Максим внимательно осматривал девушку, которая словно интуитивно почувствовала на себе томный взгляд. Девушка слегка повернула голову в бок, дабы прочесть это шестое чувство. Парень улыбнулся и в свете прожектора смел увидеть лик этой красотки. Длинноногая девушка обернулась назад и посмотрела в глаза блондина. Легкая улыбка на её лице, казалось, самой яркой, но темные очки мешали подтвердить явь мыслей. Пьяная дымка в голове парня, распылял желания, а подкативший комок пристрастия, велел завоевать внимание этой незнакомки. Люди, который проходили и танцевали рядом, никак не мешали их долгим переглядкам.       Красные губы были словно бутоном розы, а улыбка, ярким софитом бриллианта. Темный клуб мешал ближе видеть красоту живой женственности, но Макс не стремился идти напролом, он выжидал паузу. Кто же из них сдаться первым? Красотка элегантно сняла очки и полностью открыла свой лик. Прожектора словно специально играли злую шутку, так и не притронувшись к лицу той незнакомки. Грудь в красном вызывающем платьице была чертовски сексуальна, как и сами ноги. Максим медленно спускал и поднимал взор, пока не встретился с зелеными, кошачьими глазами. Они уносили, вдаль пленяя ожидание… Глаза словно медузы Горгоны, что так красиво влюбляет и ничтожно обращает в пыль. Лицо пробивал яркий свет прожекторов, а сердце предательский стучало в груди. Тяжелое дыхание, некий страх и потные ладони. Что с ним? Он не понимал, но разум словно бил о тревоге и опасности. Максим прищурил взор и ему показалось что-то столь знакомым, а именно эти глаза. В детстве, он постоянно видел этот хищный взор и восхищался его красотой, но потом, он перерос во что-то столь настороженным. В свои 14, он любовно взирал в небеса и сразу же отпускался на чисто-скошенный луг. — Неет, - тихо на выдохе произнес парень и покачал головой.       Спустя годы, он же не может сойти с ума сейчас? Это бред, да?! Он даже не знает о ней и тем более не помнит. Но память постоянно подогревала старые картинки детства и именно этот космический взор бушующего моря. Он стал вглядываться в девушку, которая медленно отступала назад. Улыбка с её губ пропала, а движение стали плавными и беспристрастными. Но не может же он видеть её! Нет! Спустя стольких лет он даже забыл её. Алкоголь провоцирует его реакцию депрессивного состояния за эти три дня или может очередная бракованная водяра с завода?! Разум кричит и стирает противоречия, говоря – это она, Эвелина Ранней, а сердце нагло отрицает этот факт. Улыбка на лице незнакомки заиграла новыми красками, оголяя ряд небольших клыков. — Максим! – отозвал женский голос со спины. — Макс, все хорошо? — Аа? – обернулся тот, словно в каком-то гипнозе. — Т..ты что-то спросила, Мари? — Ты весь бледный, с тобой точно всё хорошо? – испугалась вдруг Буше. — Я…я.. - посмотрел блондин в сторону барной стойки, но та незнакомка испарилась словно ночной страх. — Всё отлично… — Куда ты всё время пялишься? – с раздражением в голосе спросила зеленоглазая. — Ты уже так минут десять стоишь. Максим ты хоть спишь ночами? — Не особо, - шёпотом сказал парень, отпуская голову вниз. — Да, Мари, я сплю, не стоит беспокоится. — Пошли, там Машка ждет нас. – улыбнулась та и весело умчала за их партер. — Ты идешь? — Да, да…       Максиму сейчас хотелось упиться в хлам и забыться в непрошеных проблемах и виденьях. Из головы не выходил образ незнакомки… или уже ранее знакомой? Внутренние состояние просто кричало от перезагрузки информации. Дыхание было учащённым, но он не мог верить этому, зная, что клуб темное заведение и обознаться тут обычное дело случая. А если да? Нет! Лукина бы точно узнала и сказала Светлане, если и нет, то Ломоносов точно б забил панику. Максим устало рухнул на диванчик и взглянул в счастливые глаза друзей, что так безобразно играли шпану. Блондин потянулся к тикиле и тут же отодвинул в сторону, думая о плохом качестве напитка. Он подозвал своих официантов и те быстро убрали пойло. Налив себе стопку виски он встал со стола. — И так! – все мигом обернулись в его сторону. — Хочу сказать тост, своей единственной и неповторимой, Третьяковой. Мать, хэппи бёздэй! – усмехнулся парень. — С каждым годом всё ближе пенсия. Желаю встретить её со своими зубами, с морщинами только от смеха, в трезвом уме и при своей памяти! Пусть вопреки всему, кальций не вымывается из костей, волосы не седеют, а нервные клетки восстанавливаются. Живи и молодей! – все начали смеяться и чокается с веселым сопровождением коротких воскликов. — А также кайфа в любви с моим раритетом. – уже шёпотом добавил тот. — Ха-ха-ха! – начала смеяться Третьякова, понимая, что парень броско намекнул про Лукину, назвав её физиономию раритетом любви и восхищения. — Спасибо большое, но про раритет ты перегнул, мой дорогой. – отпила вино Маша, закусывая мясной нарезкой. — Ну ладно, музейный экспонат. — Офигел, - смеялась девушка, кидая в друга маленькую оливку. — Бой едой! – тут же подхватила Мари, как тут же почувствовала сопротивление блондинки. — Вот любишь ты обламывать кайф, Машка. — Жуй молча свои суши. – отпила вино Мария. — Поверь, Макс, в этом музейном экспонате столько выдержки в терпкости и изысканности, что Château Margaux рядом не стояло. — Кха-кха! – подавилась Буше рыбье закуской. — Кх! — Блядь, Мари, ну ёпт твою мать! – откачивала её Маша. — Выплюнь суши. — Ха-ха-ха! – смеялся Максим. — Под всеми предлогами, она хрен выплюнет эти морские изыски. — Кха! Ха-ха. – смеялась Буше отпивая бокал шампанского. — Вы капец, хоть бы предупредили, что сейчас зайдет шутка о бэмбике, я бы не стала закусывать. — Ха-ха-ха! – начала смеяться троица. — Вы тут по аккуратнее с выражениями о столь энигматичной герцогине, а то другие ребята докопаются. — А мне интересно, что там миссис Х тебе подарила? – спросил тихо Макс. — Просто, она такой загруженной показалась мне сегодня… - вспомнил он, как бешено вела себя тётушка. —Наверняка там подсуетилась ради тебя?! — Эмм…нуу… - заламывала пальцы кареглазая. — Вот смотрите, будь у вас вторая половина и вы забыли сказать о столь важном дне в своей жизни, всё обошлось бы?! — Кха-ках! – подавился уже Максим. — Макс! – хором сказали девушки, посмеиваясь над синхронном их проблем и схожести. — Ты серьезно, Маша? — Да блин, я забыла сказать! – как-то с досадой сказала девушка. — Я прям сегодня ощутила всё давление разом с её стороны, когда вы меня поздравляли, а она угнетающим взором прожигала меня в стороне. — Мах, ты совсем что ли?! – была даже шокирована подруга. — Мы, конечно, не лезем к вам, уж сами там. Но вы довольно долгое время уже… - потерла два пальца зеленоглазая. — Если бы мне, не сказал любящий человек о своем единственном дне появление. Я метала и рвала, честное слово. Учитывая миссис Х, она явно расценила это как не уважение. — Тем более ты знаешь её… - кивнул парень. — Так ты же говорила, что вы не в контрах? — Она явно убьет меня?! – расширила глаза в ужасе Маша, пропуская укол в свою сторону. — Нуу, - протянул племянник. — Может обидеться, показывать скверность характера, демонстративно выражать недовольства и на закуску, вовсе игнорировать. — Поэтому она молчит, - Третьякова сунула телефон в руки парня. — Обычно она отвечает или звонит, когда не хочет писать, но тут просто тишина. — Ха-ха, серьезно?! – Макс указал на три точки, которые были последним ответом тётушки. — Эти три точки - твоя предсмертная ошибка, Маха. — Мм? — Тебя ждет серьезный разговор и поверь не самый приятный. По тебе пробегутся по всем фронтам сразу. – нервно улыбнулся блондин. — И как избежать этого?! Макс, ну скажи пожалуйста, ты никак другой понимаешь её. — Это что уже семейные узы вырисовываются у нас тут?! – мило улыбнулся блондин. — Тебе просто нужно быть напористой. — Ха-ха-ха! – начала смеяться Буше утыкаясь в плечо друга. — Что, Макс вот так просто, да?! Профессор без изъеба, как смысл нашего празднования. — Нуу, там её дело. Восемнадцать уже есть, теперь можно и по-взрослому мыслить и решать. — Вы что вообще несете? — Макс намекает, а точнее напрямую советует, брать в оборот твоего бэмбика. – парень кивнул. — С херали ты киваешь тут! — Ауч! – засмеялся парень, получая сушку от зеленоглазой. — Драться не обязательно! Просто, если у вас цветочно-букетный период, то стоит просто по-достоинству оценить жест ухаживания. — То есть, по-твоему, Машка не благодарная, да?! – возмутилась Буше. — Может это твоя миссис Х, всё никак не наберётся решительности? Она даже ей официально встречаться не предлагала, что за срам?! — Это правда? – удивился племянник, видя, как подруга слегка качнула головой. — Странно… А в любви признается? — Да, - коротко ответила Третьякова. — Но ей сложно в нечто подобном… — Хм, - многозадочнно усмехнулся парень. — Вы обсуждаете проблемы или она поверхностно говорит о сути?! — Постепенно, она пытается открываться, но быстро надевает маску сильной и независимой… — Ясно… - с досадой выдохнул блондин. — Просто будь рядом… Она боится полюбить и снова чувствовать боль, когда в очередной раз столкнётся с изменой. — Ну так пусть полюбит, если сможет. В чем такая трагедия?! – возмутилась Мари. — Мари… - тяжело выдохнул Максим. — Ты не знаешь, через какое дерьмо может пройти человек и даже, если он выбрался оттуда, он не захочет возвращаться в этот гнет боли, грязи и страданий. Я вообще удивился, что она смогла кого-то к себе подпустить, так что не суди и судим не будешь. Просто нужно время… Время драгоценный ресурс, который всегда расставляет всё по своим местам.       Третьякова призадумалась понимая, что Лаура один узел таинственности и недосягаемости. В один момент, она как клубок ниток, распуталась и спуталась узлами личностных проблем и стараний. Но чего она боится? Явно не любви?! Что-то есть серьезнее, чем проблема внутренних переживаний. Может… Может Максим прав?! Нужно просто быть серьезным и показать, что чувства и слова не воробей, а лишь истина этого клубка жизни и страсти. Из мыслей Марию вывил смех друзей и восторженный крик подруги: — О, Маха! Твоя любимая песня! – Мари скорее начала тянуть подругу на танцпол. — Мы обязаны с танцевать, слышишь?! — ААА! – радостно запищала блондинка, слыша шикарный трек и рванула в сторону танцпола. — Макс бежим. — Да, да… - улыбнулся тот.       Парень снова остался один за столиком. Оно и к лучшему, сейчас он полностью опустошён, а в частности и нейтрален. Налив себе стакан виски, он ловко опрокинул стакан и посмотрел на верх. В кабинете матери горел свет, но он знал, что она дома. Внутри играла некая злоба на женщину, да и в принципе он не помнит, когда была гармония в его семье. Порой тяжело осознавать, что семья разрушилась у тебя на глазах. Когда еще эта семья чопорных бизнесменов, то там любовь куда не на первом месте. Максим не чувствовал тепла, да и не хотел. Благодаря, наверное, быстрому растлению, он стал куда старше своих лет.       Лаура видела эту тягость и ломку в подростковом тельце племянника, но разве она знала, как воспитывать? Всю свою юношескую пору, он проводил у тётушки, пока мать смела жить свободой. Лукина сразу показала первое чувство боли. Одиночество… Не всегда родные могут любить, привечать и хранить любовь. И чтобы унимать эту боль, нужно заниматься делом, которое сломает порог болевого ощущения. Нет, Лаура не хотела превратить его в стальную и непоколебимую версию себя, совсем нет. Она, наоборот, интересовалась всеми видами увлечения парня и поддерживала эти маленькие шажочки успеха. Начиная обычным спортом, творческой жилкой, игрой на гитаре, душевными разговорами и первой влюблённостью. Максим готов доверить шатенке всё, лишь бы чувствовать себя нужным. Её любовь для него — это красота каменного замка и сада, усеянного нежностью цветков роз. Кто-то смог подобрать ключ, а кто-то и вовсе умирал за воротами так и не переступив порог этого поистине душевного трепета.       Он имеет всё, благодаря Лауре, уверенность, статус, материальность и будущее. Имеет всё, что не смогла дать родная мать. Достав телефон, блондин открыл чат. Чат, который не был многословным и столь умилительным. Ведь теперь эти сообщения исключительно делового колорита его раннего взросления. — Мне интересно, где ты? – отправил парень смс и получил входящий вызов. — Какое тебе дело?! – было немного агрессивна Лаура. — У меня работа, так что мне некогда. — Лаур, ты всегда занята, когда чем-то не довольна. – закатил глаза тот. — Неужели работа важнее, нежели праздник твоей возлюбленной? — Увы, но меня не оповещали о таких мероприятиях. — И ты выбрала позицию маленькой и обиженной девочки?! – смеялся блондин. — Прям «по-твоему». — Я работаю! – рыкнула Лукина. — А я пью, - отрезал парень. — Ты вообще знаешь, что она переживает за это? Порой она сидит и смотрит в телефон в надежде, что ты ответишь ей, но увы твои три точки многословны… — Мне не о чем с ней говорить. Это её день рождения, её друзья и её время. Я не хочу обременять и тянуть вниманием к себе, она имеет право делать всё что угодно. — У-у-у, кто-то явно злой и ревнивый. – смеялся парень, попивая виски. — Она и сама забыла про это. У неё сильная загруженность с твоими тестами на олимпиаду, плюс семья Третьяковых в полном сборе, в курсе?! — Мать приехала? — Ага, - улыбался парень, слегка качая головой на припеве песни. — Она не может разорваться в себе, зал, тренировки, дополнительные и… Она ещё стрессует из-за тебя, что ты опять работаешь ночами без сна. — Поэтому я и работаю. — Ой, отключи в себе злую королеву, а?! Просто приедь и увидишь, как она будет счастлива. – улыбался племянник, поглядывая на толпу друзей в центре танцпола. — Я тоже не знал о том, что тебе не сказали о таком событии. Вы же вроде там, вместе вечера проводите… Хотя твои сегодня дебильные замашки меня взбесили. Ты так остро реагируешь, что касается Машки, а сама даже утвердить статус «моя девушка» не можешь. — Ммм, - лениво выдохнула шатенка, явно потирая переносицу от усталости. — Я знаю, что медлю, но я просто… не хочу торопиться. Прости, что была груба сегодня с тобой. Я явно заработалась, что порой не вижу берегов кто передо мной. — Машка подходила? Объяснялась? – отпустил он извинения Лукиной, которую и так давно простил. — Да, но я не стала слушать её, включая снова свою стервозную гордыню… - цокнула старшая. — Гнев видимо переполнил меня сегодня. Хочется сделать что-то, но ты знаешь, что я первая не стану этого делать. Мои три точки стали моими же врагами. — Ты её самый большой подарок на этот день и жизнь. – улыбался парень, переводя тему. — Ты уже пророчишь нам будущие?! - усмехнулась старшая. — Мне нет смысла портить разгар вашей тусовки. — Если ты не приедешь, возможно, Маша впервые упьётся в хлам. — Пфф, - протянула Лукина. — Будто раньше вы не упивались?! — Может, но не Третьякова. – стал серьезен тот. — Я впервые вижу переживание с нарастающей периферии. Это, словно как круто, но боишься, что осудят. — Твоя идея привезти её в клуб? – как-то грубо спросила шатенка. — Да, моя! – отозвался парень. — Должок за проигранный, но честный спор. — Мать явно будет не восторге от пустого столика… — А мне пофиг, она моя единственная подруга и я смею держать слова. Тем более это не за счет заведения, а за мой. — Ясно. – довольно улыбнулась Лукина. — Щедрый друг – душа компании. — Так ты приедешь? – повисло молчание и тяжелый выдох по ту сторону связи. — Лаур, она вправду не специально умолчала. Машка не меньше тебя чувствует себя не в своей тарелке, вам просто нужно поговорить. — С кем вы? — Компания из наших, но половина уже в хлам. У тебя будет возможность повеселиться у танцпола с ней. – улыбнулся племянник. — Поверь, она обрадуется, когда увидит тебя там. — Через 10 минут буду! – отключилась та.       Максим светился от счастья. Может он и хотел остаться в стороне, но видя ощутимую химию между ними, он не мог держать себя в руках. Лаура словно расцвела, встречаясь с его подругой, хотя, это вызывает много противоречий, но видя счастливого и родного человека, ты начинаешь перенимать его радость. Иногда нужно подталкивать любимых к друг другу людей, ведь мы все по своей натуре Ларисочка Гузеева. В такие моменты, как день рождения и другие любые важные моменты, становятся особым днем в отношениях пары. Максим отпил маленький глоток виски и быстро встал с места. Музыка зовет, алкоголь уже медленно раскрепощает желания, а музыка подталкивала отдаться желанию веселья. Сейчас он явно навеселе, как и его друзья…

***

      Лаура ступала уверенно. Её шаг был строгим, а от счастья тяжелым и решительным. Вторая дорожка была пустой для vip посетителей, в отличие от второй колоны живой очереди. Охранники, как послушные звери отошли в сторону, пропуская статную леди вперед. Люди в полном возмущение стали кидаться бранными словами в сторону Лукиной, которая резко остановилась у входа. Шатенка повернула в сторону голову и что-то сказала охране, которая грозно сжали кулаки. Статная леди улыбнулась и прошла внутрь, слыша крики боли позади, но и они быстро пропали в шуме музыки.       Запах качественного табака приятно ударил в нос, отчего статная леди с упоением вздохнула полной грудью. Танцовщицы на отдельных дэнс сценах, заприметили Лукину и довольно сдержано отдали почет приветствия. Лаура довольно улыбнулась, проходя через толпу людей. Сегодняшняя ночь не была исключением предыдущих. Всё также полные залы, огромные очереди и вечно танцующий люд. Полуночников окутывал ярый запал алкоголя, который давно отключил функцию здравомыслия. *Мгм, рассуждает та, которая две недели назад была в зюзю* - смеялся внутренний голос директора. Настроение заметно улучшилось по прибытии сюда. Лукина медленно, но верно почувствовала легкость в конечностях. Ведь сейчас она не прочь пропустить пару бокальчиков, но искрящие глаза искали куда интересное искушение внутренних хотений.       Сапфировые глаза отчетливо блестели в софитах светодиодов, как и кожаная куртка директора. Несмотря на свои особые предпочтения в классики и винтаже, сегодня директор модного дома выглядела непринужденно. Непринужденно… Хотя в её вкусе нет такого понятия, поэтому гранж стиль был уместен в эту ночь. Лаура медленно плыла к танцплощадке. Статная леди облокотилась о перила выступа и стала медленно вести взгляд. Много, ужасно много людей. Прожектора противно слепил взор, но статная леди не сдавала позиции, выискивая свою цель. Из мыслей и дела оторвало чьё-то прикосновение по плечу. Кто-то весьма вульгарно лапал шатенку от одного плеча, касаясь лопаток и останавливаясь у другого плеча. Лукина резко обернулась назад и получила в руки холодный спиртной напиток. Девушка с курчавыми темными волосами игриво улыбнулась статной леди и послала воздушный поцелуй. — Спасибо, Моника! – весело улыбнулась Лукина, очередной безбашенной танцовщице клуба. — Не скучай бэйба! – крикнула удаляющаяся девушка.       Лукина довольно отпила коктейль и воодушевленно выдохнула. Это был её самый любимый, что знал лишь только бармен, который сразу заприметил женщину в толпе массовки, ну и Моника – самая драйвовая танцовщица и зажигалка танцпола. Шатенка словно окунулась в атмосферу становления этого места и его бывалой раскрутки. Алкоголь приятно расслабил мысли и та начала потихоньку ориентироваться. Повернувшись к бару, услужливый бармен Роберт, послал приветствия на что Лаура лишь склонила голову. Отпив напиток, рука старшей тут же дрогнула, проливая алкоголь на вещи. Гневно выругавшись, директор обернулась к своему источнику с пометкой «бессмертный» и нахмурила взор. — Стоп-стоп-стоп! - улыбнулась женщина, хватая за шкварник столь знакомое лицо. — Здрасти! – тупо улыбнулась Буше со стаканами алкогольных коктейлей. — Хотите пина-каладу? — Какая приятная встреча. – саркастично усмехнулась шатенка. — Смею отказаться от такого предложения. — Как хотите. – пожала плечами зеленоглазая и отпила коктейль из трубочки. — Что? — Где прин…Где Мария? – кашлянула слегка та. — Ваш солнечный лучик на танцполе, - девушка вырвалась из рук старшей и потащила за собой. — Так-так… - прищурилась Мари и вытянула руку. — Вон она, танцует.       Свет осветил центр и Лукина увидела девушку. Буше немного протрезвела, видя подругу на танцполе не одну, а в компании Баева. Блондинка под золотой хит 90-х вытанцовывала вместе со своим другом. Группа Руки Вверх и их трек «18 мне уже» стал некой иронией правды, отчего Маша танцевала, как в последний. Да только, не с ним она должна танцевать под эту песню…не с ним. Мари перевела взор на профессора и увидела в нём всю нескрываемую злобу. Желваки на её лице ходили ходуном, а руки с силой сжимали перила, отчего костяшки на руке Лауры белели от такой силы хвата. Девушка даже не могла подумать, что Женя такой поддонок. Обычно их общий друг слишком стеснительный в плане танцев, олицетворения своих чувств и просто имел скромную натуру для мужчины. Но видимо мальчик выпил много храброй воды, чтобы откровенно вытанцовывать рядом с Машей.       Его руки изредка касались талии Третьяковой. Нет, Маша не была сильно пьяна, но достаточно, чтобы отдаться музыки. Её руки были постоянно в движение, как рука парня резко притянуло девушку ближе и Мария задорно стала улыбаться, подпевая песню. Им было весело и никого не смущало излишняя распущенность.       Второй куплет пропивается очень быстро, снова возвращаясь к припеву. Третьякова слегка вела бедрами пока на своей талии не почувствовала сильный хват. Девичье тельце было приковано к крепкому стану. Спиной Маша чувствовала уверенность своего партнера, но в голову закралась противная мысль. Женя слишком многое себе позволяет на этот вечер. Кареглазая хотела бы отстраниться, как почувствовала сильное сопротивления. Руки словно раскалённые угли, притронулись к животику Марии. Ей уже было не до танца, но голос, который бархатно стал припевать строки песни, заставил покрыться мурашками. — Но поцелуев твоих мне мало, я хочу, чтоб ты мне прошептала: - Маша резко распахнула глаза, ощущая горячие дыхание на своей коже. — Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — 18 мне уже. Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — 18 мне уже! – пел голос в след песни.       Третьякова резко отстранилась и обернулась назад, словно не веря своим ушам. Перед ней стояла, Лукина. Блондинка была шокирована и стала сумасшедше улыбаться, видя эту коварную улыбку старшей. Лаура притянула девушку к себе, чуть нависая над ней, оставляя сладкий поцелуй. Шатенка быстро отстранилась, отдавая последним секундам закончить этот танец в объятиях возлюбленной. Маша стала часто дышать, ощущая периферию в её душе, что профессор правду тут и так охотно танцует с ней. Старшая подпевала, придерживая возлюбленную за талию. Лукина качнула бедрами и они снова начали танцевать. Руки девушки покоились на груди Лауры, как тело было прижата тактильно близко, словно боясь разорвать этот столь пикантный момент в их памяти. Уже слышался конец и песня закончилась. Люди восторженно начали кричать, даря овации диджею за этот подаренный трэк.       Дыхание Третьяковой было тяжелым и отрывистым из-за бесконечных плясок. Карие глаза влюбленно смотрели на шатенку, которая так и не убирала своих рук с талии ученицы. Но… Взор Лукиной в миг стал нейтральным и даже саркастичным. Она отпустила Марию из объятий и вывила из толпы народа. Блондинка ощутила крепкий хват и тут же нахмурилась. *Она что злая? * - пыталось понять сознание. Лаура вышла к бару и обернулась к возлюбленной, которая была явно чем-то не довольна. — Лар, пошли ещё потанцуем?! – улыбнулась блондинка. — Ты меня так напугала, когда резко приобняла со спины. — Ты хотела, чтобы это был кто-то другой? – кидала под намёки шатенка. — Или ты думала, что твой напарник с компании настолько элегантный танцор?! — Что?! – выгнула одну бровь девушка, не переваривая больше пяти слов своего нынешнего состояния. — Неважно… - сквозь неё посмотрела профессор. — Мне как всегда! – окликнула она бармена. — Лар, ты чего? – мило спросила кареглазая, держа её руку в своих. — Я устала… - разорвала их руки старшая. — Тебя друзья ждут, иди жги! — Лукина, ты что больная?! – возмутилась Третьякова. — Снова за старое? —… - тяжело выдохнула, Лаура, указала взглядом обернуться. — «Спасибо» за больную… — Боже, - закатила глаза блондинка. — Что? – посмотрела на друзей та. — Лаура, моя любимая тётушка, - обнял её племянник, отчего Лукина скривилась в тупой гримасе. — Дай поцелую! — Фу, отвали, я не твоя мама. – усмехнулась Лаура. — Да Максим, нет! — *Чмок!* – поцеловал он её в щеку. — Вот, больше сопротивлялась. — Ааа! – вытирала слюнявый поцелуй племянника та. — Ты что пьяный? — Нет, - и вправду, парень не сильно был пьяным по сравнению с девушками. — Ты чего такая занудливая? — Ничего, - передразнила она Максима. — Девушки-красавицы, а вы сколько выпили? — Эмм… - смутилась Буше. — Какая вам разница вообще? Не этично спрашивать у дам такие вопросы. — Эта этика действует исключительно для мужчин, Мари. Поэтому я смею спрашивать и получать ответ, - коварно улыбнулась шатенка, отпивая стакан виски. — Ну? — Достаточно, Лаура! – впряглась Третьякова. — У меня праздник и имею полное право. — Конечно! – выставила руки шатенка. — Тебе тем более уже 18, можешь делать всё что угодно. — Лаур, не надо… - шепнул Максим, зная из-за чего такая язвительность в женщине. — Чёт пока мы танцевали, ты не была против и даже намека не было на твою истерию. — Это я истеричка?! – возмутилась старшая. — Да я спокойна, как удав… — Оно и видно. Один шот, пожалуйста! – сказала Третьякова и получила стопку алкоголя. — Выпьем? — Мгм, - повернулась шатенка. — За твои 18! – с каплей ехидства сказала профессор и чокнулась с девушкой, опустошив стакан виски. — Лар? – нулевая реакция. — Лара, - шепотом над ухом звала блондинка. — Ну не злись, пожалуйста. Пойдем потанцуем. — Хм! – сразу улыбнулась шатенка, чувствуя на своей талии руки девушки, что так любовно к ней льнула со спины. — Ты приглашаешь меня на танец? — Да, - положила она голову на её плечо, приобнимая сзади. — Пошли, когда ты еще потанцуешь под Скриптонита?! – смеялась блондинка, утыкаясь в плечо любимой.              Третьякова не стала дожидаться ответа и потянула старшею к кругу в центре. Лукина чертовски приторно улыбнулась, но внутренняя злоба потихоньку развеивалась, видя перед собой свой объект обожания. Мари и Максим тупо переглянулись и залились смехом. — Долго она “сопротивлялась”, - подколола Буше. — Такая серьезная. — Ты Баева увела? – спросил парень. — Он слишком пьян и говорит ужасные вещи… — Ты тоже слышал его пьяный бред? – блондин кивнул. — Не к добру это, он просто сука! — Может кабель?! – поправил Макс, задорно смеясь над возмущённой моськой подруги. — Он просто пьян, завтра и не вспомнит что говорил и делал. — Надеюсь… - призадумалась зеленоглазая. — Половина наших уехала, остается убрать Женю, пока твоя тётка явно не села в тюрьму. Сухари ей таскать никто не будет. — Поверь, нам ещё доплатят, чтобы мы Лукину забрали с СИЗО. – в шутку смеялся племянник. — Э-э, пофиг на этого Баева, лучше пойдем потанцуем?! – элегантно закинул он руку на плечо девушки. — Ты приглашаешь меня на танец? – кокетливо улыбнулась Мари. — Ну да, когда ты ещё потанцуешь под песню Скриптонита. – засмеялись друзья и умчались в сторону пары Лауры и Марии.       Третьякова во всю отдавалась музыки и сильным рукам Лауры, которая так изящно двигала бедрами в так с возлюбленной. Руки не позволительно были прикованы к бедрам ученицы, а дыхание чертовски опалял лица друг друга. Маша взялась за ворот кожака любимой и со всей страсти поцеловала ту в губы. Лаура улыбнулась сквозь поцелуй и добавила язык в этой гамме страсти. Всё словно в миге дежавю. Только лучше. Тогда они были опьянены шармом влечения, а сейчас полной любви друг к другу. Шатенка отстранилась и глубоко вздохнула. Сейчас ей казалось, что душа полностью выйдет из её тела, но эта явь ей нравилась куда больше. Третьякова отстранилась и стала прыгать в унисон толпе подпевая такие знаменитые строки песни. Лаура тоже не отставала, хоть и на трезвый ум ей, казалось, это бездарно и по-дурацки?!       Музыка закончилась и вслед включили не менее крутую песню. Взор Лауры освещало множество ламп. Они сильно слепили глаза, что практически мешало увидеть перед собой рядом танцующего человека. Лукина отошла в сторону и начала оглядываться вокруг. Она хотела выпить. Дыхание участилось от выброса адреналина и такой энергии зала. Немного ухмыльнувшись, Лукина посмотрела вперед. Много людей в особенности девушек. Смазливые, утонченные, дамы с высшего круга интеллигенции и уже раскрепощённые. Оу да, таких девиц Лаура видит из далека, так как сама порой пользовалась их все доступностью. Красный свет их легкой натурой выдавали наряды, в частности мини платья. Белое – означает, что дама в компании своего ухажёра или подруг (она занята и не ищет внимания на стороне), черное – олицетворяет, что девушка ищет партнера для последующего ухаживания, а красное – лишь исключительно для одной и страстной ночки. Именно красное платье, была как тряпка для быка, что так умело ввел матадор, и именно сейчас такой образ грел взор статной леди.       Девушка в толпе массовки выделялась своим образом. Длинные ноги, утончённая талия, прямые блондинистые волосы и эта едкая красная помада. *Интересно, все блондинки подчёркивают свою оральную зону, столь либеральным цветом помады?!* - включилась оценка директора моды. Оценка быстро спала, когда шатенка увидела стан девушки. Свет диодов на долю секунды обрамил лицо девицы и сердце Лукиной забилось в бешеном ритме. Там на долю секунды ей показалось…       Статную леди толкнули и она обернулась на парочку неформалов и тут же вернула взор, но та незнакомка будто испарилась. Её не было. Нигде. Лаура покачала головой и устало потерла виски. *Лаура, тебе нужен отдых, срочно! * - говорила она про себя, пытаясь не думать о увиденном. Шатенка и вправду в последнее время мало спала, работая беспрерывно в Grace Models. Модный дом тянул её своими новыми делами и документами, ведь перед тем, как уйти в заслуженный отпуск, ей нужно подписать главный договор.       Встряхнув головой, Лаура лишь скривила губы и тяжело выдохнула. Всё же, клуб – это темное место, где обознаться можно легко и просто, верно?! Поэтому, Лукина качнула головой и обернулась в сторону, где танцевала Мария. Тройка друзей энергично пританцовывало у будки диджея, пока рядом к ним не приплёлся Евгений. Парень в пьяном бреду активно танцевал рядом с Третьяковой. С неё хватит! Лукина была слишком агрессивно настроена и то, как к её девочки лезут неко-подобные «имбицилы», она не потерпит. *Лукина, а ты и вправду ревнивая, да?! * - смялось сознание над статной леди, которой было не до шуток и упреков. Лаура проходила людей и ей навстречу вышла Маша, которая кинулась ей в объятия. — Моя, моя, моя неземная, как ты меня нашла? – пела в шутку Третьякова, целуя старшею в уголок губ. — Может поедем? — Нуу, - противилась девушка. — Давай ещё потанцуем, ведь мы так прекрасно проводим время. — Боюсь, что другие хорошо проводят это время с тобой. – уколола шатенка. — Что? – переспросила кареглазая, не слыша из-за громкости музыки. — Мы уезжаем! – твердо и уверенно сказала Лукина, хватая девушку за руку. — Эй! Куда? Я не попрощалась с реб… — Они поймут! – вела её к выходу шатенка. Статная леди чувствовала, как девушка сопротивлялась, но было тщетно. Они проходили сквозь толпу, изредка прося пройти к выходу. Третьякова постоянно оглядывалась, но уже давно потеряла из виду друзей.       Дамы вышли на выход. Лаура глубоко вздохнула и посмотрела на обиженный взгляд девушки. Шатенка саркастично скривила лицо и закатила глаза. Но церемониться на любезности, у неё не было ни сил, ни желания, поэтому взяв ладонь возлюбленной в свои, она повела их к автомобилю.       Дамы сели в машину и Третьякова сразу же включила музыку, в наглую протестуя перед профессором. Там играло авто-радио и радиоведущий передавал последние новости ночи. Поморщившись от приторно-голосистого голоса мужчины, девушка включила следующую станцию и врубила громкость на максимум. Лукина прищурила один глаз от такой неожиданной громкости, но ни проронила не слова. Маша начала подпевать песню, смотря на безэмоциональную Лукину. Закатив глаза и запрокинув голову назад, Третьякова мигом коварно улыбнулась.       Холод в момент ударил по салону и профессор обернулась на девушку, которая открывала люк автомобиля. Блондинка вылезла из него на половину и расставила руки, крича песню во всё горло. — У-у-у! – крикнула блондинка, несясь по ветру словно птица. — Ты - Венера, Я - Земля, Ева, я любила тебя! Твои пластинки слушала я, - пела Третьякова словно исполнительница этой песни. — И в каждой находила себя (Lonely, lonely). Зачем остановила меня, ох, Ева я любила! — Слышь, «Ева» моя, не улети там никуда. – придерживала она возлюбленную за ноги. — Маш, холодно ведь, ты заболеешь. – ноль реакции. — Дяди полицейские явно не одобрят такое исполнение. — ХА! – смеялась Маша словно дитя, хотя Лаура и сама посмеивалась над таким бесстрашием девушки. — Мне сегодня можно! Скажем: понять, простить и отпустить. — Третьякова, вернись в солон! – уже более жестче прикрикнула старшая. — Немедленно! — Боже… - спустилась блондинка и Лукина тут же закрыла люк. — Что ты как не живая? — Я устала после работы. – выдохнула профессор. — Так зачем приехала? Пфф, сидела бы уже в своем агентстве и сортировала дальше свои бумажки. – как-то с обидой уколола младшая. — Две недели же сидела… — Ты провоцируешь скандал, Маша. – старалась не усугублять ситуацию та. — Я не хочу в нём участвовать. — Ну да, очередная проблема, от которой тебе проще убежать. – закатила глаза Третьякова. — Ладно проехали… — Я не бегу от проблем! – уверенно сказала шатенка, останавливаясь у светофора. — Если есть что сказать, я всегда говорю, в отличие от некоторых. — Это камень в мой огород?! – выгнула бровь блондинка. — Я бы сказала булыжник… - шепотом на выдохе произнесла статная леди. — Я в отличие от некоторых не посылаю три точки своего скверного и гнусного характера! – выпалила Мария. — Значит я гнусная? – с легкой обидой говорила старшая. — Нет, нет, прости… - виновато выдохнула кареглазая и после повисло молчание. — Твоё поведение а-ля «энигма» меня уже достал. Неужели сложно поговорить о проблемах. Ты их никогда не озвучиваешь, а ещё не умеешь слушать. Мне очень жаль, что так случилось, Лаура. Я просто немного позабыла о столь важном, в этих тестах, подготовках, тренировках, потом семья. Да и тебя я лишний раз не донимала, потому что сама уставала за целый день и недели, от бытовых проблем, а ты подавно со своей работой. – Лукина не отрывала взор от дороги. — Я пыталась тебе сегодня объясниться, а ты? — … — Ты смела мне нагрубить, дак ещё и играть в обиженку. Но это пофиг, самое обидное – это твоё мнимое хладнокровие по стилю «ой всё!» и «…». – выговаривалась Мария. — Как мне тебе нужно было сказать, просить прощения или поговорить, м?! —… — Вот именно, ты всегда делаешь выводы раньше, чем это не нужно. – выдохнула блондинка. — В твоих мыслях мы все дураки, ну да, главное ты оставайся умной. И что самое удивительное, ты сама знаешь, что я говорю правду, поэтому ты и не отвечаешь, а попросту мнимо соглашаешься, тупым молчанием.       Повисло молчание. Долгое и даже негативное между ними. Да, может Мария и права… Стоп! Она 100 % права, видя энигматичную натуру Лауры насквозь. Третьякова первая, кто так быстро прочитал её душу. Но разве Лукина признает это? Пфф, ещё чего. Она никогда не любила проигрывать, в особенности своим же минусам. Сейчас профессор сдерживает себя, ведь в её крови течет куда не просто обида, а смутный червячок ревности… — Куда мы едем? – спросила Маша, как немного остыла. — Лар? — … - она просто вела автомобиль, сжимая переплёт руля до белых костяшек. — Ты можешь не бесить меня?! – топнула ногами кареглазая. — Понятно, что ты играешь из себя обиженку, но поверь тебе это не идет. — А что идет? – холодным тоном спросила та. — Играть из себя мать Терезу и великомученицу любви. – скрестила руки на груди Маша. — Если ты мне сейчас же не ответишь… — Иначе что? – стальным голосом продолжала давить профессор. — Выпрыгнешь? — Хочешь проверить? – Лаура закатила глаза. — Блядь, всё! Останавливай машину! – но шатенка проигнорировала эту просьбу. — Я сказала останови машину, Лукина!       Третьякова видела, как желваки на её лице ходили ходуном, а руки с силой белели от сильного жима руля. Мария тоже не понимала поведение возлюбленной, которая имеет склонность к такому поведению (в её голове множество противоречий, которые невозможно предугадать). Блондинка растерялась, видя холод в глазах старшей и, она начала хаотично осматриваться по сторонам. Взглянув на коробку передач, кареглазая со всей дури, дернула рычаг ручного тормоза. Автомобиль начало кидать из стороны в сторону, ремни безопасности зафиксировали тела девушек, которые подались вперед. Лукина старалась выруливать в сторону, придерживая руки Марии, которые покоились на ручнике. Тормоза в новеньком авто были превосходными и Лукина уже заочно поставила памятник инженерам этого шедевра. Машин на пустых дорогах столицы не было и статная леди спокойно вошла экстренную ситуацию, останавливая машину у обочины. Сердце, как и легкие бились в легком сумасшествии от выброса адреналина, ведь скорость, с которой ехала профессор, была не высокой, но достаточной, чтобы вызвать страх за обеих.       Автомобиль остановился и Третьякова вышла из него, захлопывая дверцу. Лукина гневно провожала её взором, но не смогла пустить всё на самотек. Агрессивно ударив по рулю, она вышла вслед за блондинкой. Девушка резко остановилась, как и Лукина. — Зачем? – спросила кареглазая. —Зачем так себя вести? — Зачем было показывать своё бесстрашие? – Лаура указала на автомобиль. — Вопросом на вопрос? – выгнула бровь блондинка. — Как классно, да?! Я в свой день рождения больше всего на свете, хотела провести в отличном настроение, а сейчас смею тратить на пустое препирание. — То есть, это я источник твоего плохого настроения, так?! – нахмурила брови шатенка, делая один шаг вперед. — Надо же! Кое-кто соизволил говорить. – сделала навстречу шаг та. — Нет, Лаура, именно твоё поведение выбивает меня из колеи. Я больше всего хотела видеть тебя, обнимать и просто знать, что этот вечер ещё не потерян. Но ты вновь решила, что всё обернулось против тебя. — Ты хочешь выяснить отношения?! – была строга профессор. — Да, Лаура, очень бы хотелось! – стояли на расстояние они друг от друга. — Ты злишься и у тебя есть повод, я не отрицаю, но неужели… — Да, Маша, ужели! – перебила её Лаура не в силах держать недосказанность. — Я устала… Мне очень важны наши отношения, я хочу чувствовать, знать и быть счастливой, когда ты счастлива. Думаешь мне было приятно видеть, что кто-то другой смеет тебя поздравлять? Нет, отнюдь нет. Ты даже не намекнула мне о своём дне, хотя для меня, он был бы особенным и первым в наших отношениях. — Я забыла! Понимаешь, я просто забыла сказать, - прикрикнула Третьякова. — И даже после того, как я пыталась тебе сказать в уборной - ты обиделась и ушла. Нормально? — А как мне реагировать на эту выходку? – была в замешательстве старшая. — Я расцениваю это, как полное пренебрежение чувств по отношению ко мне. — Да ну?! Тогда будь ты такая расценивающая, почему не предложила провести вечер вместе, м?! – повисло молчание. — Ты могла сделать всё и ты знаешь, что я пойду за тобой и не откажу. Пригласить даже в блядский парк погулять можно или просто покататься по городу. Ты знаешь, что мне не нужны подарки и я не меркантильная сука, но ты всё равно накручиваешь себе, будто всё вокруг тебя вертеться. — Хорошо, тогда аналогично, почему ты не позвала меня в клуб? – снова повисло молчание. — Ты написала, что ты с ребятами собираешься на тусовку. Окей иди, но ты могла спросить «не хочешь пойти с нами?!», просто, хоть как-то найти коннект? — Ты бы не пошла, зная, что помимо Мари и Максима, есть и посторонние. — Да мне насрать кто там был с вами, ты могла спросить, а там уже моё решение соглашаться или нет. – уже были награни они обе. — Спросив это, я бы точно усомнилась в твоем пофигизме. Но если друзья важнее, то пожалуйста. — Кто из нас решительнее, как не ты… - немного с досадой проговорила Мария. — Мне были приятны твои пожелания днём, после которых, ты жестоко отвергла мои попытки сказать тебе правду. Ты даже понятия не имеешь, как мне было плохо… Но и последующие три точки, поставили грань твоей «доброжелательности», как и гневное поведение в том чертовом туалете. — Тем не менее, ты даже не удосужилась написать о том, что забыла. Это было бы легче, раз я не стала слушать тебя. – била браваду Лаура. — Ну да, стоит нам неделю не видеться, как снова появляются истерики и недопонимания. Но главное, ты успела потанцевать с друзьями и другом, nice. — Я просто развлекалась, мы все танцевали на танцполе. — Я заметила, как по-особому рядом с тобой танцевал… Баев. – с отвращением произнесла она фамилию парня. — Ты знаешь Женю?! – удивилась блондинка, но вспомнила, что парень упоминал о школьных годах того времени. Сейчас Мария окончательно запуталась в понимание и сопоставление фактов. Перед ней Лукина, которая ничтожно убивает в ней гордыню. Ничтожно топит чувства. И так просто, вуалирует свои слова загадочности. Но этот взор, холодных, драгоценных камней, прожигал дыру в девушке, словно провоцируя в ней стыд. — Знаю, - кивнула та. — И поверь, восторгов там мало, ведь Буше пришлось чуть ли не бежать, чтобы сохранить вашему другу сохранность. — Ты ревнуешь! – игриво улыбнулась Маша. — Мы танцевали и ничего запретного не делали. — Хрен с ним. – как-то безразлично выплюнула шатенка. — Твои друзья и вправду рвали задницы… Я действительно обижена на тебя и даже очень, но мне позвонил Максим. Он сказал, что ты действительно позабылась в суматохе бытовых проблем, но…но… Ты весь вечер сидела в телефоне и в сети, переживая, почему мой ответ стал «…», так и не написав мне. Хм! – хмыкнула Лукина поднимая взор к темному небу. — Я просто дура и переиграла свои же чувства, в надежде, что не я одна, тяну нас к чему-то большему. — Ты хочешь поговорить об отношениях?! – была в недоумении та. — То есть, в свой день рождения — это я должна была порвать жопу на британский флаг, дабы угодить в извинениях?! Иногда ты ведешь себя, как маленькая девочка. — Проехали, - махнула рукой старшая. — Я не хотела танцевать в клубе, потому что понадеялась, что, придя к тебе, ты захочешь сбежать оттуда, но ты была в комфорте. Ты не спешила. Но я думала, что мы покатаемся по ночному городу, что я смогу наконец-то поздравить тебя не просто смс или словами субординации, а полноценно, как свою девушку. И да, меня это задевает. — Нет, сейчас тебя задевает твоя ревность, а в частности и гордыня! Ты взбеленилась, потому что увидела Женю ряду со мной. — Ревность удел убогих, - закатила глаза шатенка. — Но моя гордыня тут ни причём! — Ты мне даже не дала проститься с друзьями, как это понимать? — Даю гарантию, что они даже не заметят твоего отсутствия. – саркастично выгнула бровь профессор. — Мы ещё могли бы провести время вместе, но мы стоим по середине трассы и выясняем отношения. — Выясняем, потому что, ты боишься очевидных вещей! – приблизилась она к Лауре, гневно смотря в глаза. — Потому что, ты боишься признать ревность! – Маша толкнула старшею в плечи. — Ты боишься всего и тупо перестрахов…       Третьякова не успела договорить последние слово, как профессор грубо притянула её к себе. Мышцы на лице Лауры играли бывалой яростью. Она никогда не любила такого отношения к себе, но почему-то Марии, позволила так вести себя. Они гневно опаляли дыханием друг друга. Глаза каждой играли нескрываемой обидой и злобой, слишком много недосказанности повисло между ними. Шатенка даже не замечает, как с силой сжимает руки возлюбленной, оставляя на молочной коже следы от ногтей. Но Третьякова это будто не ощущала, даже… она просто не подавала виду, ощущая эту острую колкость. Их лица были особенно близки и Лукина со всей отдачей впилась в губы кареглазой. Она чертовски сводит её с ума, заставляет прогибаться и пытается понять её мотивы. Но самое гнилое, она пытается вытащить её душу и показать, что мир ещё не настолько плох. От этих мыслей, поцелуй становился всё тягостней, всё напористей и всё также чертовски горячим. Лаура отпустила руки девушки и та со всей силы вцепилась в её кожаную куртку. Кровь бежала по венам с удвоенной скоростью, подстегиваемая безумным ритмом сердцебиения, легкие жгло от нехватки кислорода, но ощущение нежности и тепла, что исходило от обоих, было выше этих маленьких неудобств. Лукина прошлась языком по верхней губе девушки и слегка прикусила, едва сохраняя самообладание, чтобы не впиться в неё со всей мощью обуреваемых её эмоций.       Маша резко выдохнула прямо в губы профессору и отстранилась. — Прости… - еле прошептала блондинка. — Мы не должны были… — … - Лаура молчала, утыкаясь в лоб своей ученицы. — Просто, отвези меня домой. – сказала блондинка и ушла в сторону автомобиля. Лукина осталась стоять одна, прохладный и сырой ветер противно пробил в дрожь. Шатенка тяжело выдохнула, отпуская в себе сумбур эмоций. Хмыкнув от этого сумасшествия, она прошла к машине. Теплота салона приятно расслабил их обеих. Казалось, что лимит чувств и позитива, иссяк на критический ноль. И уже в машине, они молча ехали до дома.       Лаура спокойно ввела машину, а Третьякова сидела в телефоне, немного подхихикивая в общение с подругой. А может там и вовсе не подруга?! Статная леди качнула головой, она устала постоянно контролировать в себе это чувство «ревнивицы». Лаура не имеет право быть критичной, потому что, она уверенна в Марии. Хотя очень сложно довериться в людях, но Лукина довольно давно усомнилась, что её возлюбленная сможет пронести этот очаг не только любви, но и боли, так и верности. — Ха! – посмеялась Маша. — Макс с Женей подрался. — … — Лар? – посмотрела она на шатенку. — Аа?! – будто опомнилась профессор. — Ты что-то сказала, а то я просто задумалась. — Мгм, - закатила глаза Третьякова, понимая, что Лукина опять за гранью своего мира. — Я говорю, Максим с Женей подрался. — Что на этот раз? – тяжело выдохнула Лаура. — Говорит, что он якобы начал ловить вертолёты и задирать наших. Ну и он всёк Женьку. – смеялась блондинка словно маленькая дьяволица. — Ни на минуту нельзя оставить его. – причитала шатенка своего племянника, хоть и сама была довольной. — Нужно будет вознести презент в качестве подарка. — Цц, - цокнула девушка, закатывая глаза. — Где мы? – вдруг огляделась по сторонам блондинка, видя перед собой высокий забор и пару охранников. — У меня. — Может я не хотела к тебе. – капризничала Мария. — Ты даже не спросила моих предпочтений в таком выборе. – захлопнула дверцу автомобиля та. — Ты хотела пристать перед родителями в таком состояние? – саркастично выгнула бровь старшая, включая свет во всём доме разом. — Или ты снова не в настроение и я лишь порчу своими расспросами?! — Ой, не беси а! – отпихнулась та, видя насмешливую улыбку возлюбленной. — Поверь, они сами не в лучшем состояние. Ха! – усмехнулась кареглазая, снимая челси. — Чё ты ржешь? — Ничего, - улыбалась шатенка, качая головой. — Обычно, когда люди пьяны, они добрые и степенные. — Пфф, ну-ка, степенная моя, напомнить, как ты ворвалась в мою грешную жизнь после копоративчика?! – смеялась уже блондинка, видя недовольное лицо старшей. — Воот, не будешь подкалывать. — Зато, было весело и я не была такой букой, как ты. – передразнивала Лаура. — Кто бы сомневался, что тебе было весело. А как соседям было весело, у-у-у. – смеялась кареглазая. — И да, я не пьяна и смею здравомысленно обдумывать свои действия. — Это укол в мою сторону?! – была недовольна Лукина, видя, как возлюбленная специально провоцирует её. — Ты же просто танцевала, да?! — М-да, просто… - сквозь зубы шикнула Маша. — Тогда, просто пойдем отдыхать и может завтра поговорим ещё на эту тему. – была сурова профессор.       Шатенка кинула кожак на кресло, быстро и небрежно, направляясь к лестницам. Девушки поднялись на вверх и Лаура остановилась в коридоре. Хозяйка дома открыла дверь гостевой комнаты и посмотрела на Третьякову, которая явно была обескуражена такой выходкой возлюбленной. — Ты издеваешься? – рыкнула Мария и шатенка нахмурила брови. — Мы с тобой практически не виделись две недели. Я соскучилась вообще-то. — Рада за тебя, но тебе нужно проспаться. – досадно скривила губы профессор, указывая на комнату для гостей. — Лаура, я не вусмерть пьяная, - вертела головой Мария. — Во мне от силы бутылка вина, которая выветрилась, пока мы ругались с тобой на трассе. – повисло молчание, которое напрягало девушку. — Так! Что происходит, Лаура? — А что происходит? — Прекрати отвечать вопросом на вопрос! – топнула ногой кареглазая. — Я же вижу, что ты чем-то недовольна. Скажи мне всё! Выговорись наконец! Я устала додумываться, что в твоей голове твориться. — Мы уже вроде выяснили проблему моего «истеричного» настроения. – нейтрально говорила профессор, словно ничего не чувствуя вовсе. — Сейчас я устала и просто хочу спокойствия. Поэтому, завтра я бы хотела продолжить эту тему, в более трезвом уме. — Так скажи сейчас! – прикрыла глаза она, чувствуя, как гнев потихоньку заполоняет разум. — Я устала ходить вокруг да около… — Маша, ты пьяна. Я не хочу сейчас усугублять наши отношения. – Лукина посмотрела в карие глаза напротив. — Не заставляй меня быть грубой и злой по отношению к тебе. — Иначе, что Лукина, м?! – приблизилась она к её лицу. — Меня бесит твое изрядное упрямство и мысль великой владычицы. Играешь из себя хрен пойми кого, а могла быть простой. — То есть, я двуличная? – как-то с обидой в голосе спросила профессор. — Славу Богу, нет. – сквозь зубы шикнула Третьякова. — Я лишь хочу серьезности и конкретики, Лаура. Мне вот такие скандалы, обиды и концерты по заявкам не нужны, ясно?! Я ждала, твою мать, месяц с того первого скандала, между нами. Знаешь, что так сильно подевает тебя? Ты ревнуешь и ничего не можешь с этим поделать. — Абсурд! – рыкнула Лаура. — А вот и нет! – глаза Марии затянула пелена злости и она с силой печатала профессора в стену. — Думаешь я не вижу, а зря. — Пусти меня… — Нет, ты дослушаешь до конца, – держала она возлюбленную, которой уже было не до шуток. — Знаешь ли в чём фишка, Лаура?! Я готова заниматься чем угодно, но всегда буду на связи и всегда буду переживать за тебя. Но ты… - протянула она. — Ты вечно занятая бизнесменша, которая постоянно в делах. Тут я должна бить тревогу, где ты, с кем и вообще, что думаешь? Это я боюсь, что два дня в неделю — это не отношения, а дуристика, это я думаю, что ты, там, можешь переключится на новое знакомство. Я боюсь подумать, что я просто игрушка для твоих утех. — Заметь, ты сама думаешь про это, хотя, я тебе говорила о своих чувствах. – пыталась вырваться шатенка, но тщетно. — Что ещё ты успела обдумать? — То, что я ни разу не слышала слова правды, в твоей необоснованной ревности. Я очень ценю, то, как ты призналась в своей внутренней боли прошлого, но… - вдруг сбилась с мысли Маша и отпустила профессора. — Я ни разу не увидела, насколько ты хочешь быть любимой. И даже после того скандала ревности из-за похода в зал, ты смела взять меня силой, но оступилась. Я думала после этого, ты окончательно скажешь: «Маша, ты только моя и я хочу, чтобы ты была моей». Но этого не случилось! — Мне тяжело признавать чувства и ты это знаешь. Именно в тот день я призналась в своей слабости к подобной близости. – синие глаза стали стеклянными. — Я никогда не причиню тебе зла, никогда не сделаю больно и никогда не посмею обмануть чувства. – дыхание стало быстрым из-за подступающих слез. — Я просто… Я даю тебе выбор, дабы не пленить своим ожиданием. Мне приходиться дать возможность, чтобы ты почувствовала, что отношения более опытного, всегда душевнобольные и более серьезные. Я не хочу! – предательская слеза скатилась вниз. — Я не хочу, чтобы ты винила меня во всех грехах, что это я заставила меня полюбить, из-за меня ты потеряла свою невинность, которую я не тронула впредь и я не пленила тебя своей властной натурой. Я не хочу быть чудовищем в твоих глазах, понимаешь! – Третьякова нервно покусывала губу. — Ты молодая, красивая, умная. Зачем я тебе? Там, по ту сторону, есть куда прекраснее, куда свободнее и куда легкие люди, нежели моё израненное сердце. Мне не важны стали мои чувства… Я лишь хочу, чтобы ты сияла и была любимой. – говорила в истерики старшая. — И даже танцуя сегодня с Баевым, признаю, я подалась ревности и готова была отрезать ему яйца, но… Я даю выбор, потому что впредь, я никогда не чувствовала искренности со стороны людей, как ты, подарила их мне. Я просто хочу, чтобы ты была свободной… – грудь шатенки очень часто вздымалась от нахлынувшей истерии. — Не хочу пленить ожидания. — Нет, я заметила другое… Ты пленила меня лишь только своей энигматичностью, которую я так в тебе ценю. Но чем больше я делала шагов к тебе, тем сильнее чувствовала симпатию. – говорила блондинка. — Но ты, оказывается, почувствовала эти чувства раньше меня. Так почему ты мне не призналась? — Потому что сомневалась в себе, что не смогу полюбить больше. Что…что… Что не смогу подарить тебе то чувство периферии, о котором так поют подростки. – держалась шатенка. — Что ты просто, наивный подросток, который забвенно ищет новые чувства. Но чем чаще и теснее мы стали контактировать, тем сильнее ты показывала свой характер. Ты ненавидела меня, смотря в упор, но всё равно была рядом… — В тот нарастающий момент ты тоже переступила порог и показала, что в душе ты тоже не такая уж и стервозная. — Хочешь спросить, когда была первая искра? — Когда? – холодным тоном выплюнула блондинка. — Твоё эмоциональное возмущение и напористость, когда ты пришла выяснять, почему я такая стерва заставило усомниться в запрете моего влечения к тебе. – призналась Лукина. — Именно последний день в заповеднической зоне, стал новой точкой невозврата. Именно тот день, ночь в тактильном пристрастии, умиротворенное утро, в котором, я опять струсила и сказала, что хочу поставить точку «что между нами не будет чувств и любви». Но… Я сама не смогла противоречить себе и в тот же день подвезла тебя до дому, так и не поборов это влечение - «я не чувствую влюблённость». — Так почему ты не призналась мне раньше?! – возмутилась Маша. — Просто, потому что боялась, что я могу быть не постоянной? — Я боялась спугнуть тебя, своей напористостью, ты настолько… Настолько покорила моё сердце, что я просто не имею права прикоснуться к тебе. Каждый наш поцелуй для меня – это взрыв бабочек, каждый проведённый момент, вызывает некую дрожь в теле, каждый наш интим для меня, нервная истерика души. И в каждом из этих моментов, я всё больше боюсь облажаться, боюсь потерять, боюсь всего… Мы перешли порог Маша, и ты это знаешь. Сейчас мне ещё страшнее, видя, как много вокруг тебя перспектив и есть просто Я, которая снова убегает от чувств – прикрываясь своей работой. — *Так твоя ревность – это всего лишь страх остаться одной и не любимой.* – вдруг осенило Третьякову. — Почему ты не скажешь напрямую?! Почему ты избегаешь слова искренности? Почему ты не можешь сказать: «Ты моя!». — Я хочу, чтобы ты была свободной, твои чувства дороже и..и… Чтобы ты не зависела от принужденности в человеческих эмоциях. – качала головой шатенка, вытирая катящиеся слёзы. — Не могу, понимаешь! Эти чувства паразиты… — Почему ты не можешь, Лаура? – вытягивала истину Маша. — Почему? — Не могу, потому что люблю! Потому что начала…привязываться! – отпустила голову та, признаваясь в своих чувствах. — Что?! – Третьякова словно ударили обухом по голове, и она очнулась. — Ты настолько нежна ко мне, что не хочешь навредить? – профессор кивала. — Ты порой отдаляешься от меня не из-за какой-то работы, а потому что стесняешься обнажить чувства? – она опять кивнула. — И ты подумала, что твоя любовь не красива… - Маша поджала губы, осознавая, насколько возлюбленная метается в поисках идеальности и совершенства. — Лар, посмотри на меня. — Что? – подняла она потухшие глаза. — Я не намерена терпеть это… - игриво улыбнулась кареглазая, но строгость в голосе усомнило это притворство. — Я хочу поставить точку! — Ты хочешь расстаться? – ошарашенно спросила Лаура. — Но… - та не успела что-либо договорить, как Мария страстно схватила шатенку за тонкую шею и заставила наклониться, чтобы накрыть её губы своими и нагло проникнуть в её рот языком. Поцелуй вышел сладким, чувственным и довольно продолжительным, от чего обе дамы были вынуждены задышать гораздо тяжелее и обрывистее. Шатенка отстранилась, чувствуя ком в горле. Они прошли в комнату Лауры и блондинка внимательно смотрела в красные глаза-васильки.       Третьякова не стала ее целовать, хотя очень хотелось, но она знала, что Лукина снова отстранится от нее. Ей не хотелось снова испытывать то опустошение, когда она чувствует себя особенно наполненной сейчас. Лаура почувствовала, как слеза мягко стекает по ее щеке, но ей было плевать, она не хотела разрывать контакт с возлюбленной. Но тут, блондинка потянула руки и очень нежно, чуть касаясь, вытерла ее слезы. Это было удивительно трепетно, как будто зимой маленькие снежинки падают тебе на ресницы. Маша не убрала руку и оставила ее на щеке шатенки, которая сделала тоже самое, проводя большим пальцем по нежной коже, как это делала девушка, а потом слегка потянула ее на себя, поддаваясь сама вперед. Их губы сплелись в безумно нежном поцелуе, в котором было столько невысказанной любви, и столько обещаний, что этот поцелуй не последний.       Спустя несколько мгновений Маша провела языком по нижней губе профессора, отчего они обе не смогли скрыть стоны удовольствия. Лукина с большой готовностью приняла язык блондинки, а их поцелуй становился все глубже и требовательнее. Третьякова решила больше не играть в игры разума, а наконец самой сделать шаг вперед. До этого она делала их, пока не увидела инициативу Лауры, после чего расслабилась, думая, что старшая сама сделает большие шаги своего уверенного эго. Но эта неделя, а точнее больше полтора, блондинка поняла как сложно без неё. Она сама стала зависимой от неё и млела в каждом её прикосновение. У неё было время подумать над всем и сейчас душа требовала большего. Всё же скандалы бывают добродетелями своего дела.       Кареглазая с силой притянула за талию Лауру, которая сдавлено выдохнула ей в губы. Сейчас, будто этот неистовый поцелуй призван был наказать шатенку за невозможность произнести слова, которые выразили бы взаимность порыва девушки. Лукина чувствовала слабость и не могла вымолвить слова. Третьякова с силой толкнула возлюбленную и та приземлилась в кровать. Матрас издал характерный хруст, но никого это не смутило в особенности хищной Марии. Девушка нависла над профессором и невесомо подняла её голову за подбородок. Именно сейчас, блондинка видит, насколько светлый у Лауры взор, именно сейчас, она видит ту самую, хрупкую женщину, которую так боялась выпускать старшая. Маша словно в дымке страсти, ощущала слабость властной королевы…статная и железная леди быстро сняла маску, отдавая чувства Третьяковой словно верному и храброму рыцарю.       Горячий поцелуй словно пылкость страсти, выцеловывал новые ощущения вдруг друге. Третьякова приспустилась на одно колено между ног старшей и склонилась вперед. Лукина силой смяла край белой толстовки и ощутила волну покаяния. Мария запустила руки в её волосы и провела по затылку, что профессор издала хриплый стон. Воспользовавшись её секундной капитуляцией, блондинка увеличила ритм и стала властно исследовать её чертовски соблазнительный рот. Её расслабленный язык всей своей поверхностью ощущал нежную кожу Лауры, передавая ей электрические импульсы и заражая чувственной страстью. Она брала верх. — Маша… - хрипло отозвалась старшая. — Ты пьяна и мне бы не хотелось тебя исп… — Нет, Лаура. Я искренне желаю тебя! – властно прошептала девушка, вызывая сладостную дрожь у Лукиной. — Я хочу поставить точку и быть с тобой, быть твоей и любить так, как никто другой. И я смею заявить, что ты будешь моей! Только моей и только любимой! — Принцесса. – сейчас Лукина ещё больше хотелось расплакаться, слыша такое признание. — Это так… — Чувствуй, Лаура! – она положила её ладонь на своё сердце. — Чувствуй, живи и люби. Я хочу, чтобы ты полюбила и смогла смотреть на чувства, просто, полюби… - она притянула её в чертовски страстный поцелуй. — И будь любимой. — Ты целуешься…- хрипло произнесла она, оторвавшись, силясь подобрать слова, от чего Мария замерла. — Как я целуюсь? - смущенно спросила блондинка, тяжело дыша, испугавшись, что ей могли не понравиться такие поцелуи. Что она вовсе дилетант и салага в подобном. Что... Но Лукина мечтательно улыбнулась, облизывая губы. — Ты целуешься потрясающе. - прошептала профессор, обволакивая ученицу мерцающим взглядом своих неповторимых сапфировых глаз. — Правда? - переспросила Маша, всё еще крайне смущенная. Шатенка кивнула и обхватила пальцами её подбородок. — А ты? Что ты думаешь о наших поцелуях? - тихо спросила Лукина и чуть прищурилась. — Сладко. Целовать тебя - сладко. - прохрипела Третьякова, восхищенно глядя на неё и старшая довольно улыбнулась. — Сладко - это вот так? - спросила она шепотом и притянула кареглазую, подарив глубокий, чувственный, сногсшибательный поцелуй. Мария почувствовала, как руки шатенки немного тряслись, но всё равно изучали её изгибы. Но сегодня всё будет иначе. Девушка перехватила руки статной леди и приковала их к матрацу. Блондинка почувствовала сопротивление и стала только сильнее держать оборону.       Одной рукой, девушка медленно плыла по талии и бедрам старшей, что так заворожённо выглядело сверху. *Теперь ясно, почему Лукина так долго смотрит на меня, когда сверху* - пронеслось в сознание младшей и она сладко улыбнулась. Мария не разрывала контакт глаз, она заставляла профессора погрузиться в гипноз. Девичьи руки ловко подкрались под рубашку цвета гагата. Мышцы старшей начали играть и дабы успокоить её легкую дрожь, блондинка провела ладонью вдоль торса. Шатенка смяла простынь, понимая, в какой власти сейчас её тело и она сама. Это бесило Лауру, которая безмятежно ждет подступы. Она слегка присела и довольно страстно притянула к себе возлюбленную. Их губы были в миллиметре, Лукина не хотела, смирение и доминирование над собой, но Мария так не думает. Кареглазая со всей страстью выцеловывала губы старшей. Её ладони скользнули ниже, вцепились в рубашку шатенки. Мария ненавидела их. Сначала за то, что она оголяла её шею, порождая в ней вожделение, а теперь за то, что она скрывала от неё слишком многое. Сейчас Третьякова хотела её всю и беспрекословно. Сорвав с Лукиной ткань рубашки, её руки, наконец, коснулись горячей кожи. Боже...       Легкие противно жгло от нехватки воздуха. Девушка почувствовала, что профессор медленно, но верно пытается взять тайм стоп. Её левая рука переместилась с ягодиц на затылок шатенки и вцепилась в её короткие волосы, оттягивая их назад. Их приоткрытые губы вновь соприкоснулись, после чего блондинка больно укусила её нижнюю губу и вовлекла в страстный поцелуй. Она сняла с неё рубашку и теперь во всей красе смотрела на эту развратную сцену похоти и страсти. Лаура лежала под ней, вся разгорячённая, часто дышащая и покусывающая своих пухлые губы.       Лукина помогла с процессом. Неопытность в подобном деле дает знать, но это лучшие прелюдия, которые она видела. Мария сняла толстовку и кинула ту в сумрак темной комнаты. Сейчас под давлением Третьяковой, статная леди ощущает себя во власти её чувств. Лаура хотела бы продолжить процесс раздевания, но девушке не понравилась такая идея. — Ты и вправду не хочешь моего внимания. – усмехнулась дьявольски старшая. — Хочешь вовсе свести меня с ума? — Если ты потребуешь, я готова выписать тебе отдельную камеру для душевнобольных. — Тогда мы на всю жизнь застрянем в этой тюрьме, - метафорами бросались те. — А я лишь хочу чувствовать тебя… — Ты ненасытна, Лукина. – гортанно посмеивались девушки. — А ещё слишком наглая. — Хочешь устроить мне матч реванш? — Хочу просто тебя! – прикусила она мочку шатенки и отстранилась от неё. — Ты же не сможешь долго играть свою гордыню. — Она всегда при мне, моя дорогая. – с вызовом посмотрела Лукина. — Меня сложно будет удивить, а тем более разжалобить. — Твои хриплые стоны до говорят об обратном. – сжала она ягодицу профессора отчего та тяжело выдохнула. — Ты права, мне придется постараться….       Лукина была словно в гипнозе её голоса. Она подалась вперед за манящими губами девушки и почувствовала сопротивление. Блондинка толкнула профессора и та снова упала на мягкий матрац. Сегодня точно всё будет иначе. Она никогда прежде не решалась пленить вожделение Лауры, как в эту ночь. Все эти скандалы ей чертогом надоел и она безрассудно решилась на большее. Только… Сможет ли она?!       Третьякова ловко усладилась на бедра старшей и внимательно смотрела на неё. Её вздымающаяся пышна грудь словно чертог похоти. Кареглазая игриво прикусила губу и потянулась к кромке своих джинс. Они не отрывали контакт глаз, задыхаясь в собственном желание, но Лаура смогла спустить взор и увидела, как кожаный ремень ученицы потихоньку высвобождался на волю. Она с вызовом посмотрела на блондинку, которая так игриво наматывала ремень на кулак. Конечно, Лукина и сама не против таких игр, но одно дело, когда ты ведешь в процессе, а второе, стать его участником. Статная леди не подавала виду, что немного напряженна, но она покорна ждала участи в девичьей фантазии.       Третьякова грубо перекинула ремень на шею профессора и со всей страстью притянула её к себе. Она была в миллиметре её губ. Лаура ощутила, как кожаная ткань противно врезалась в кожу, но так чертовски возбуждающе. Мария словно пантера приблизилась одним рывком к возлюбленной, властно притягивая к себе ближе и впилась жаркими губами в рот Лауры. Этот поцелуй не был грациозным. В движении сладких губ, обжигающих рук не было ни капли изящества: она была лавиной, дикой и необузданной, обрушившейся на Лукину с самого неба и потопившей волной ни с чем не сравнимого сладострастия. И только отстранившись, шатенка почувствовала холод и жаркое исступление.       Девушка отстранилась и провела дорожкой жарких поцелуев к её шее. Рука спустилась на талию и дальше к бёдрам, по-хозяйски сжимая упругие формы старшей. Миг и до слуха блондинки донёсся первый, но такой тихий хрип. *Сдерживаешь себя, Лукина?!* - смеялась Мария чувствуя, как постепенно робеет профессорское тело.       Дрожь, она чувствовала дрожь. Мария и раньше ощущала это, когда у них была интимная связь, но этот эффект был гораздо осязаем. Она дрожит, потому что возбуждена, потому что любит и…потому что женственная и грациозная леди её хрупкого сердца. Блондинка усыпала её поцелуями и чувствовала, как тело Лукиной подаётся навстречу жарким прикосновением девушки. Поцеловав возлюбленную в ключицу, она отстранилась от неё. Лаура тут же распахнула глаза и почувствовала некое разочарование, ей хотелось куда большего. Третьякова разбудила и распылила желания, которые требовали укрощения. Статная леди подалась вперед и почувствовала тугую боль. Она подняла голову и смогла увидеть, как кожаная ткань намертво перетягивает запястья. *Что?! Но как? * - спросила себя Лаура, которая даже не почувствовала такой коварной тюрьмы для себя. Лукина то сжимала, то разжимала кулаки. Играть рабыню Изауру в такой момент ей не хотелось. — А ты любишь поиграть? – пошло проговорила шатенка. — Ты же знаешь, освободив меня после, тебе не убежать… — Сегодня ты вся моя! – коварно шептала на ухо Маша. — Наслаждайся. — Так это месть? – выгнула бровь та и нервно сглотнула. — Нет, это просто должок, ну и моя любовь к тебе, - поцеловала она её в лоб. — Ох, как глаза то твои заблестели, Лукина. — Я не любитель жесткого БДСМ, - уколола старшая, подергивая прикованный ремень к изголовью кровати. — Мне не по нраву такое положение. — А зря, ты выглядишь чертовски сексуально. – дразнила её кареглазая. — Или ты боишься проиграть? — Абсурд! – гордо вскинула подбородок шатенка. — Просто… Если ты желаешь меня, так почему бы нам вместе… — И снова дать тебе вести в этой страсти. Ага, сейчас, - возмутилась кареглазая. — Сегодня мой день рождения, ведь так? – Лукина покорно кивнула. — Я так подумала, зачем ты будешь там морочиться с подарком… — Третьякова, а не жирно ли будет?! – возмутилась такими намеками статная леди. — Лучший мой подарочек – это ты! – пропела Маша и чмокнула старшею.       Желваки и недовольство на лице Лауры, выдавал все спектры эмоций - «только освободи меня и тебя конец». Мария специально выводила возлюбленную, ну не всё же коту масленица, верно?! Третьякова отодвинулась в сторону и потихоньку начала раздеваться. Сняв короткий топ, Лукина тяжело выдохнула. Черный кружевной лиф с эротической сеточкой, уж слишком выглядел страстно. Мария заметила, что профессор медленно иступляется и ерзает в постели, поэтому сексуально прикусила губу. Девушка сама знала, что так любит старшая, поэтому нагло над ней издевалась. Не нужно быть идиотам, чтобы не знать, как Лауре нравиться процесс прелюдий и раздеваний. Сейчас, Третьякова делает всё возможное, чтобы взорвать фурор.       Расстегнув пуговицу на джинсах, она начала медленно приспускать их. Шатенка открыто показывала свои пошлые мысли, прикусывая губы словно похотливая шлюшка. Упругие ягодицы так красиво прыгнули и профессор томно выдохнула с силой сжимая кулаки. Перед ней, полуобнажённой, лишь в одном эротическом белье, стояла Мария. Блондинка явно готовилась к этому, надевая самое откровенное бельё. Но мысленно, Маша понимала и благодарила Мари, за её решительность и просто силу предвиденья. Блондинка в черном белье выглядела королевой её порочных рабов. Где тем самым рабом, была Лукина, которая согласна на любую грязную игру разума своей возлюбленной. Профессор начала дрожать, а голова стала мигом пустой. Она полностью отдаётся страсти, которую так чопорно привыкла скрывать. Тотальный контроль статной леди, рухнул подобно песочному замку.       Третьякова припала на колени и стала медленно ползти к Лукиной. Шатенка была ведомой и тянулась за поцелуем, который так и не получила. Карие омуты блестели в свете ночного сумрака и за долгую жизнь, Лаура только сейчас поняла, что такое «утонуть в море страсти». Блондинка игриво провела ладонью по торсу возлюбленной отчего та умерла и возродилась вновь. Она знала, как приятно данное прикосновение для Лукиной, ведь это была её слабой точкой, которая была не одна. Девичьи пальчики плыли вниз, соприкасаясь с преградой. И снова этот страстный взор в сторону профессора. Лаура позволила, лишь коротко кивнув и пальчики юрко отстегнули пуговицу серых джинс. На ней было красное бельё и дыхание сперло в мгновение. Нет, бельё Лукиной всегда заставляло изумиться, но этот, был куда красивее прежних, что она видела на ней. Бардовая шелковая ткань с вышитым черным кружевом. *Не хватает только чулков* - прикусила стыдливо губу младшая.       Блондинка освободила её от не нужного элемента одежды и они остались лишь в одном белье. Это сцена походила не хуже любого фильма для взрослых. Лукина держалась, чтобы не начать хныкать от просьбы наконец поцеловать её и не томить. — Маш… - хрипло и прерывисто скулила профессор. — Это уже издевательство над моей силой воли. — Какая ты не терпеливая у меня. – томила Третьякова. — Боже… - тянула ремень старшая, от противного трения на запястьях. — Принцесса.       Мария незамедлительно ответила, углубляя поцелуй, она положила руки на её ягодицы и стала нежно их поглаживать. Их языки были сплетены в страстном танго и шатенка восторженно выдохнула. Блондинка медленно приспустилась и начала целовать её ключицы, а руки плавно скользили по спине, подушечки пальцев выводили узоры. От таких прикосновений, у Лукиной пошли мурашки, а низ живота стал немного подрагивать. Давно Лаура не ощущала такую волну возбуждения, а если и было нечто подобное, то очень давно.       Она целовала её медленно и нежно, осторожно лаская каждый миллиметр её сладких губ и будто силясь заживить ею же в порыве страсти оставленные укусы. Язык скользнул в рот только тогда, когда Лаура позволила это, в приглашении раскрывая губы в очередном хриплом стоне. Маша неспешно исследовала внутреннюю поверхность её горячего рта, будто просила прощения за раннее, дикое вторжение и томное ожидание. Руки медленно ласкали кожу шеи, и только тогда, когда, казалось, Лаура привыкла к её размеренным ласкам, она зарылась пальцами в её шелковистых волосах. Её хриплые выдохи и нетерпеливые движения бёдер откровенно сообщали Марии о её излишней медлительности, но блондинка была непреклонна: сейчас она хотела любить её медленно, жадно впитывая каждое мгновение.       Третьякова ласково облизала мочку её уха, неторопливо провела языком вниз по шее и остановилась на груди. Лукина выгнулась, и это позволило ей просунуть руки за её спину, расстегнуть лифчик и снять его. Её грудь, похожая на две драгоценные античные курильницы, была изумительно красива. Кареглазая с благоговением взяла её в руки, сакрально исследуя. Маша была потрясена её великолепием. Выдохнув, она на секунду прикрыла глаза. — Когда ты смотришь на меня так, я чувствую себя единственной женщиной на Земле… - прошептала Лаура и блондинка распахнула глаза, ласково проведя пальцами по её губам. — Ты восхитительна, Лар. Ты не можешь даже вообразить, как ты восхитительно красива. - прохрипела Третьякова, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы от переизбытка эмоций. Это было грубо связывать профессора, несуразно требовать секса и просто идиотски полагаться на будущие. *Зачем я вообще это начала?!* - переживало сознание. Не желая давать волю непрошенным эмоциям, кареглазая отвернула голову. Но Лукина инстинктивно приподняла бедра, привлекая на себя внимание и прошептала: — Fais - moi l’amour!       Мария прикусила губу. То, как профессор выговаривала «R» в слове «любовь», то, с каким придыханием она произнесла глагол в повелительном наклонении - вся эта сногсшибательная фраза заставила блондинку зарычать и сжать челюсти. Она не хотела быть грубой. Она не хотела быть дикой. Она хотела любить её нежно. Она хотела, чтобы они никогда не забыли эту ночь. Но Мария знала, что никогда её не забудет.       Третьякова снова накрыла её губы в нежном поцелуе, ласково успокаивая страстные порывы её языка. Кареглазая положила руки на бёдра возлюбленной и крепко сжала, не давая возможности совершать конвульсивные, нетерпеливые движения, призванные разжечь в ней и без того неутихающий огонь. Маша начала спускаться ниже к груди и тут же провела языком по ореоле соска, начав ласкать чувствительный бугорок, отчего Лукина сделала глубокий вдох и из её уст вырвался первый тихий стон. — М-ах! – приглушенно выдавила из себя старшая.       Маша снова провела дорожку поцелуев от основания уха до ключицы. Ее сводил с ума аромат кожи Лукиной с очень легким привкусом ее парфюма. Она провела языком по ключице, наслаждаясь вкусом кожи любимой женщины. Будучи начитанным подростком, Маша верила, что от Господа: при рождении мы получаем пустой сосуд, в который можем собирать радость и восторг, испытанные в жизни. И это магическое, божественное зелье пребудет с нами всегда. От нас же требуется только лишь испытывать это счастье и бережно собирать его в сосуд. И всё. Так просто. И теперь, смотря на эту великолепную обнаженную женщину, вызывающую в Третьяковой ни с чем не сравнимый, невиданный восторг, она осознала, что данный Господом маленький сосуд, абсолютно, безусловно, безгранично переполнен. И что… Её счастье – это любить эту чертовски стервозную женщину. — Иди ко мне. - прошептала Лаура, широко разводя прекрасные длинные ноги. Блондинка ахнула, осознавая, что падает в беспощадную бездну умопомешательства. — О Боже… - прохрипела кареглазая, распахнув глаза. Сердце гулко стучало в висках, и Маша не в силах была сделать и вдоха. Третьякова была уверена, что теряет сознание. Шатенка видела, какого её девочки испытывать это непонятное, душераздирающие чувство периферии, но всячески хотела, чтобы она испытала это первое чувство. Карий омут сиял в мыслях блондинки, что сейчас статная леди полностью в её власти. Лаура готова была отдать все бразды правления для неё, но она сильно сгорала от жара неудовлетворённости. Лукина, конечно же, не вошла в её положение, так как подалась вперед и чертовски сексуально прошептала: — Я знаю, как невыносимо ты хочешь меня. Так иди же ко мне и возьми…       От этой сладкой манипуляции Мария взорвалась. Разорвалась на тысячи осколков. Блондинка не позволила ей договорить. Одним рывком она настигла её потрясающее тело, властно накрывая своим. Её губы, её зубы, её руки, её язык - кусали, посасывали, ласкали, облизывали каждый миллиметр тела шатенки. Когда Лаура начинала выгибаться под ней, рыча и больно сжимая в кулаки в кожаном переплете, Третьякова резко меняла ритм, заставляя бешеную страсть уступить место успокаивающей нежности. Но стоило девушки потерять голову от волны дрожи, которую посылали взмахи её языка на коже её бархатной груди, и от умопомрачительного вида затвердевших тёмно-розовых сосков, Мария снова превращалась в сладострастную львицу, сжигавшую Лукину в огне своего экстаза.       Казалось, это продолжалось бесконечно, пока Мария, не исследовав вдоволь её мягкий, подрагивающий живот, не спустилась ниже. Опьяняющий аромат желания Лауры ударил в голову и она громко застонала. Она была скандально мокрой. Немедля ни секунды, кареглазая опустилась чуть ниже перед ней, полулежащей на кровати, и, просунула обе руки через внутреннюю поверхность её бёдер ко внешней, чтобы смочь одновременно ласкать её живот поцелуями. — А-ах! – тихо выдала стон Лукина. — Принцесса, ты специально издеваешься надо мной? — Нет, моя королева. – игриво-ласкательно говорила младшая. — Тобой не возможно налюбоваться, а тем более быстро взять. — Солнце мо-ё, я не изде-валась над тобой, - не сдерживала придыхания та. — М-м-м!       Блондинка выцеловывала дорожку. Она медленно целовала ложбинку, потом хаотично выцеловывала дорожки на животике подбираясь к самому пикантному. Шелковые трусики давно намокли, что так отчетливо видела Маша. В этот момент в ней столкнулись две волны противоречий, стыда и такой дикой похоти. Девушку саму немного потряхивало от нервов. Это её первый раз, то есть первый, когда она доставляет кому-то удовольствие. Очарованная, Мария смотрела на возлюбленную, гипнотизирующим взглядом, не позволяя ни на секунду прервать контакт, она хотела смотреть на неё. Третьякова страстно желала видеть эти влажные, искусанные и подрагивающие губы, эти полу прикрывающие обезумевшие глаза, веки, этот рот, издающий вожделенные звуки наслаждения. Всё!       Лаура была удивительно красива. Когда она почувствовала под своими руками шелк её трусиков, то резко выдохнула и открыла рот, облизывая губы. Сердце Марии бешено билось. — Боже мой... - прохрипела кареглазая, четырьмя пальцами каждой руки сжимая ягодицы Лауры, а большими - внутреннюю сторону бедра, у самого основания вульвы. — Мхм, - протяжно выдала шатенка, выгибаясь в спине.       Она приподняла бедра старшей и с лёгкостью стянула мокрое до ужаса бельё. Мокрые поцелуи шли всё ниже, останавливаясь у лобка. Третьякова нахмурилась и отстранилась от женщины, которая стыдливо покусывала губы. Блондинка внимательно смотрела на самую пикантную зону профессора и даже нервно сглотнула. — Татуировка? – хрипло спросила кареглазая. — У тебя есть татуировки?! — Ошибка молодости. – глубоко вдохнула старшая. — Она не столь эстетична на том месте и… — Она очень красивая. – сексуально шепнула блондинка. — Я не ожидала, что ты настолько энигматичная.       Татуировка была выполнена кельтским дизайном, а точнее росписью. Плетеная цепь, которая вырисовывает цветок лилии. Это безумно красиво, отчего блондинка подавилась воздухом. И почему раньше она не замечала её?! Не сосчитать сколько раз Мария представляла под собой голую Лауру Лукину, но реальность оказалась сногсшибательнее каких-то фантазий (всё же ночные мечтания далеки от яви). От этого осознания, Маша еще больше потеряла контроль, а пульсация между ее ног усилилась в сто раз. Казалось, если Лаура только притронется к желанному месту блондинки, она тут же кончит. — М-м-м! Пожалуйста, Маша.       Это было удивительно слышать такое от статной леди, удивительно сексуально, когда она лежит под тобой, голая, желающая больше твоих прикосновений и умоляющая об этом. — «Пожалуйста» что? Что ты хочешь, Лукина? – играла с ней девушка, припоминая, как старшая ни хотела проигрывать в этой баталии. — Пожалуйста, войди в меня. Я хочу чувствовать тебя внутри, прошу…       Это было так развратно, так грязно, слышать с уст профессора нечто подобное, но Третьякова тонула в забвение признательности, что действительно хочет её. Хочет принять и быть частью её любви. Мария очень осторожно и мягко провела пальцем по влажным складкам. Невероятно влажным. Лукина была уже готова принять ее, но блондинка не торопилась. Она должна насладиться моментом по полной, хоть сама и была на пределе. Девушка сознательно водила пальцем вокруг входа и вокруг клитора, не касаясь его напрямую. Лаура изгибалась, ее бедра поднимались навстречу движениям возлюбленной, для большего контакта, а ее стоны были слышны по всей комнате. Это достаточно сладкое мучение: ожидать самое желаемое на данный момент и не иметь возможности повлиять на ее исполнение.       Маша приспустилась ниже и начала исследовать языком самые скрытые складки её вульвы, упорно проводя по ним по множеству раз, уходя и снова возвращаясь, желая лишь одного: чтобы каждый миллиметр этой восхитительной части тела Лукиной ни только не был обделён её ласками, но и получил наивысшее удовольствие. Лаура очень чувствительная, что подметила ученица. Для неё ласка был как ожег, от которого она так сильно пылала. Смазки было большое количество, а половые губы набухли от перевозбуждения. Это было чертовски страстно, а именно, иметь шатенку здесь и сейчас. Иметь? Это похабное слово имела толк в их игре, в особенности над уже «непокорной» леди. Маска быстро оборвалась с неё, показывая самые истинные желания её натуры. Мария кончиком языка коснулась клитора возлюбленной и услышала чарующую усладу: — М-м-м! Боже… - выгибалась профессор. —А-ах! А-аа!       Лукина то и дело нетерпеливо подставляла самый центр своей страсти для большей чувственности, но Маша не хотела, чтобы клитор - пусть и главный распорядитель её наслаждения - затмил своим взрывом крайнюю чувствительность ближайших к нему участков плоти. Когда Третьякова убедилась, что каждая из областей нежнейшей интимной кожи Лауры отзывается на её ласки посредством импульсивных движений бёдер шатенки, которые кареглазой стало трудно удерживать, она переместила губы ко входу во влагалище. Это было восхитительно: она выгибалась, рыча, а Мария, крепко удерживая её ноги и таз, с упоением продолжала сладкую пытку. Когда язык девушки, плавно входящий и выходящий из её горячей узкой плоти, встретил сопротивление сокращавшихся мышц влагалища, она поняла насколько хорошо её возлюбленной. — Это невыносимо, Маша. - прохрипела старшая. — Ты убиваешь во мне всех моих демонов.       Третьякова улыбнулась, распрямилась и пододвинулась к ней. Лукина опиралась о спинку кровати, её голова была задрана вверх. Её глаза были закрыты, грудь вздымалась. Статная леди непрестанно облизывала губы кончиком языка. Она была чертовски сексуальна. Маша резко приблизилась вплотную к её губам и прошептала: — Чего ты хочешь?       Она распахнула глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Мария утопала в сапфировых глазах непостижимости. Близость с этой потрясающей женщиной… Испытывала ли она что-то более восхитительное в своей жизни? Лукина снова закрыла глаза и, немного раскрыв рот, стала осторожно облизывать девичьи губы, наслаждаясь собственным вкусом и то и дело издавая протяжные стоны. Сколько раз за этот вечер, она смогла умереть внутри? — Чего ты хочешь? - повторила блондинка сдавленным голосом, ведь она сама была на грани. — Я… Я не знаю. - сбивчиво прошептала Лаура, тяжело дыша, видя, как ученица соблазнительно улыбнулась. — О, дорогая, я думаю, ты знаешь. - хрипло и опасно произнесла кареглазая и провела пальцами по внутренней стороне её бедра. Старшая распахнула глаза и вцепилась в железное изголовье своей кровати, гипнотизируя. — Я…я… - Третьякова игриво выгнула бровь. — Я хочу тебя! Хочу чувствовать везде! - прохрипела она.       Маша сдавленно зарычала. Грубо, низко и протяжно. Это был её триумф. И низкий разгром для Лукиной. Она в плену полного завоевания, такая скованная, безжалостная и совсем нежная. Блондинка сжалилась над возлюбленной, которую так долго держит в убийственном напряге. Третьякова одним движением потянула ремень на себя и откинула тот в сторону. Лаура обессилено отпустила руки, почти чувствуя подступ слез. Она ощущала себя слабой перед девушкой, словно маленькая девочка, которую Маша так любяще успокаивает. Профессор потянулась к ней рукой и Мария с любовью поцеловала её губы. Именно некая жестокость помогает увидеть какие мы ранимые внутри. Кареглазая навсегда запомнит её такой и постарается сделать всё, чтобы увидеть её хрупкую женственность.       Одним движением, Маша положила её на подушки и, обманчиво-нежно проведя ладонью по вульве и задевая пальцем клитор, резко вошла в неё двумя пальцами, забирая себе довольный стон шатенки поцелуем. Глаза Лукиной распахнулись, а рот раскрылся в тягучем, сладостном стоне, который свёл судорогой низ живота девушки. — Ха-а, - нежно начала стонать железная леди. — Гхах-ах!       Маша двигала пальцами, меняя скорость и нажатие, а потом языком облизала самое заветное место, которое уже давно требовало к себе внимания. Лаура выгнулась дугой от удовольствия, а руками вцепилась в блондинистые волосы Третьяковой. Мария начала засасывать клитор, параллельно работая руками внутри, отчего стоны профессора всё чаще заполоняли её покои. — М-м-м-м! Быстрее! – просила старшая словно в пьяном бреду. — А-ах! Да! Да!       Девушка с изумлением смотрела на это грешное исступление возлюбленной, которая прекратила сдерживать себя в этом неге сладострастия. Маша мошенничала: то входила в неё мягко и нежно, и несколько мгновений её движения были плавными и ласковыми, то резко менялись в ритме, заставляя шатенку жадно ловить губами воздух. В какой-то момент Лукиной показалось, что кареглазая собиралась и вовсе убрать руку: тогда старшая вскрикнула в бунтующем протесте и схватила её запястье, боясь, что возлюбленная может прекратить. Что она остановиться. Что сможет лишить её наслаждения. А она же просто сходила с ума. — Мхх! Агх-аа! – хрипела статная леди от нахлынувших бабочек внизу живота. — Маша… Да-да-да!!!       Она чувствовала, как профессор держится на плыву. Блондинка приподняла её и поменялась с ней местами. Третьякова усадила её на свои бедра и почувствовала, как не истово мокрой была её возлюбленной. Но вскоре нежность была забыта, уступив место оглушительной страсти: в один из её чувственных вояжей Лаура положила пальцы на предплечье кареглазой и стала ласкать его. И чем интенсивнее были движения Маши внутри неё, тем безудержнее она ласкала её руку. И когда Третьякова почувствовала, как свирепо профессор провела по ней ногтями, она не выдержала.       Уже ничего не вернуть назад, как и те мысли о непристойности. Маша хотела её. Она хотела обладать ею. Целиком. Блондинка хотела услышать, как сладко она закричит, раздавленная мощью оргазма, силу которого они создали. Вместе. За все эти долгие часы, дни, недели. Они создали эту сбивающую с ног лавину страсти и Мария до боли желала лишь одного: ощутить и услышать, как Лаура кончит в её руках. Она хотела, чтобы возлюбленная никогда не забыла эту ночь.       Лукина сама насаживалась на пальцы кареглазой, сама выбирала ритм. Но сопротивление было великим, отчего Третьякова понимала, что скорее её любовь кончит. Она попросту наслаждалась этим зрелищем, то, как страстно владеет своей Лаурой. Она облизала языком набухший сосок и начала водить по кругу, не оставляя без внимания вторую грудь. Стоны Лукиной были отличным подтверждением, что она все делает правильно. Шатенка вцепилась в неё ногтями слегка царапая молочную кожу. От этого кареглазая готова была сама впасть в сладостную дрожь кончины. — Боже! Да! Да! – стонала старшая. — Моя девочка! Я – ах! Я…ммм…Люблю-ю тебя-я!       Один, два, три, четыре, пять толчков руки и Лукина закричала. Ни на секунду она не отвела взгляда. Третьякова видела в её глазах мучительное ожидание, приближение экстаза, взрыв, радость и облегчение. Упав на спину, она рассмеялась, хватая ртом воздух. — Боже мой… Боже мой, Маша… Это… - прохрипела профессор, смеясь.       Но Мария закрыла рукой её рот. Она не хотела сейчас говорить. Девушка положила голову на её грудь, слушая сильные удары её сердца, и закрыла глаза. Казалось, её божественный сосуд восторга магически увеличился в размерах и в нём нашлось место для невыразимого трепета, который она в ту минуту испытывала. Лаура гладила возлюбленную по голове, а та с упоением вдыхала запах её кожи, вспоминая, что когда-то предположила, что именно в её руках найдет успокоение и силу любви. И как же она оказалась права.       Лаура позволила ей всё. В обнажающем сердце доверии, она позволила ей прикоснуться ко всем частям своего потрясающего тела. Любить её было высшим наслаждением для Марии. Её божественный крик, возвещающий о раздавливающей и освобождающей силе оргазма … Никогда в жизни блондинка не слышала ничего подобного. Третьякова готова была слушать его бесконечно, как и смотреть в её дикие и бездонные глаза, и ощущать болезненное царапанье её ногтей на своей спине. — Я люблю тебя, принцесса! – поцеловала она девушку в макушку. — Я тоже тебя люблю, Лар! – блондинка оставила поцелуй на её ключице. — Прости… — Мм? — Зато, что была груба в начале, ещё этот ремень дурацкий пришпандорила… — Ха! – подавилась воздухом Лукина. —Даже я себе такого не позволяла, Третьякова. Эффект «ВАУ» ты воспроизвела отменно, но зато, что заставила долго меня страдать, я ещё устрою тебе матч реванш. — Ха-ха, - стеснительно начала смеяться младшая. — Ты заслужила, Лукина, так что иди в баню. — Не спорю, я уже раз сорок прогнала мысль, что умереть от пули не так уж плачевно, чем от твоих махинаций. – довольно улыбнулась профессор. — Лучше скажи-ка мне откуда такое резкое познание? — Эмм…нуу… - замялась Маша начиная нервничать. — Наши вечера прежде дают толк. — Нет, моя принцесса. – ехидно улыбнулась шатенка. — Слишком далеко от моих концептов в нечто подобном. И поверь взимается опыт не сразу… Так, где, Третьякова? — В интернете. - закатила глаза блондинка. — В интернете?! – нахмурилась старшая. — Господи не говори, что ты ради этого смотрела видео… — Хорошо, не буду говорить. – покраснела Третьякова, сжимаясь в клубочек. — Значит это было не очень… - шепотом констатировала та. — Это было великолепно! – тут же подала голос Лаура. — Настолько, что я до сих пор вижу звездочки перед глазами. Ха! — Что-то вы, Лаура Альбертовна, быстро обронили маску «сильной и независимой» леди. – подколола кареглазая. — Ауч! – крикнула младшая, которой прилетел хлыст от лямки лифа. — Ты специально что ли?! — Нет, тебе показалось. – довольно смеялась шатенка. — Как и тот факт, что я непоколебима. — Боже мой, а я думала ты больше ценишь независимость. — Я независимая женщина… - согласилась Лукина. — Но мне иногда хочется, чтобы меня завоевали, покорили, подчинили, - прикусила губу старшая. — Я тоже не всесильная и хочу, в частности, быть маленькой принцессой. — Да?! – протянула блондинка, смотря прямо в глаза-васильки. — Это вроде моё звание капризной девочки, а ты всего-навсего, мой черный рыцарь и так мне куда комфортнее. – Лаура сковала их пальцы в замок, мило улыбаясь такой простой искренности между ними. — Но сегодня, ты была для меня хрупкой леди. — Как и все женщины в целом, но только иногда. – выставила палец шатенка. — Не привыкай к иной версии моего эго. – поцеловала она её губы. — Так, что с точкой в твоём междометии? — Эмм, - смутилась Третьякова. — Ха-ха! – начала смеяться Лукина. — Боже, как меня забавляет, когда ты смущаешься откровенных фразеологизмов. Всё же, правду говорят, что в тихом омуте черти водятся. Хватит опошлять мои слова, Третьякова. — Что?! – фыркнула кареглазая. — Поверь, мы не в той обстановке, чтобы думать о правильности. — То есть, во время секса ты думаешь о сексе. — Кха! – подавилась Маша. — Мы можем отпустить этот диалог? — Ха-ха-ха, - звонко закатывалась смехом профессор. — Я имела не о твоём возбуждение, Маша. Ты хотела поставить точку… — Ты специально портишь момент своими почемучками? – блондинка вдруг расстроилась. Маша думала, что покажи она свои намеренья, Лаура поймет, что точка и есть начало нового этапа. Этапа полноценных отношений. — Молчишь… - глубоко выдохнула Лукина нервно сглотнув. — На самом деле, мне тоже есть, что сказать тебе. – дыхание Лауры участилось, а мысли словно птицы летали с ветки на ветку. — Фуух! *Так, Лукина, собралась твою мать! *. – Третьякова присела и поцеловала её, подарив неземную уверенность. — Знаешь время такой ценный ресурс, что порой не замечаешь, как проходят недели, месяца, а то и годы. Маш… Каждый короткий миг, проведённый с тобой, для меня, ничтожная секунда. Хм! – усмехнулась шатенка, поднимая голову вверх, покусывая губы. — Я словно живу в этой секундной, молекулярной реакции. Проведённый день в школе, простые взгляды, наши ночные переписки и столь близкая связь. Всё это безгранично красиво в твоей любви, ведь именно всё это ты даёшь мне. – Маша смущенно улыбнулась чувствуя, как бьётся её сердце. — Одна твоя улыбка - и все наши обиды и ссоры рассеиваются. Одно твое прикосновение - рождает бурю в моей душе и моем сердце. А твой поцелуй - моя ежедневная доза счастья. Ты сломала во мне грань столь строгого и запретного, ты просто разрушила стену, которую я возводила годами, дабы достучаться и показать, что солнце светит всем одинаково. Но главное, ты показала на сколько чувства могут быть открытыми, если рядом тот, кто хочет показать весь мир. – профессор с силой сжала ладонь девушки, чувствуя, как сердце бьётся от переживаний. — Где бы я ни находилась, ты всегда в моих мыслях, а время, проведенное вместе, дарит мне настоящее счастье. Когда я вижу улыбку на твоем лице, я счастлива, что живу. Да, я не идеальна, но твоя любовь делает все совершенным. На свете не так много вещей, которые меня беспокоят. И ты определенно то, что заботит меня больше всего. Я хочу положить к твоим ногам Вселенную, мир и свою душу. – карие глаза потихоньку стали намокать и профессор это видела, поэтому прикрыла глаза, чтобы самой не податься эмоциям и наконец договорить строки признаний. — Чем больше времени мы проводим вместе, тем крепче мне хочется, чтобы ты была моей. Да, может это звучит слишком властно, но я не могу иначе. Я люблю тебя мой ангел. И моя любовь к тебе безусловна взаимна, ты принцесса моего сердца, а я может и твой рыцарь, но без твоей любви мое сердце перестанет стучать. – Лаура уткнулась в лоб девушки. — Я сделаю все возможное, чтобы быть твоей лучшей половиной. Я люблю тебя, Мария Третьякова! С днем рождения моя любовь!       Это было невероятно трогательно, слышать не пресловутое поздравления именин, а чистосердечное признание в любви и чувствах. Третьякова не смогла удержать слезы и со всей любовью обняла Лауру. Девушка уткнулась в шею старшей и слегка шмыгнула носом. Лукина сама еле сдерживала себя, приобнимая девушку за талию. Эта ночь стала рождением всего лучшего, что могло произойти с дамами: повинная Лауры, решительность Марии и счастливый конец в признание любви. Статная леди поцеловала свою возлюбленную в висок и крепко сжала в объятиях. В душе стало так ярко, как никогда до этого. — Тшш, моя принцесса. – успокаивала она девушку. — Ну что ты плачешь? — Твои слова меня тронули, - усмехнулась блондинка. — Ты так говорила, что кажется сама боялась признаний. — Да, я боялась. – призналась Лаура. — И боюсь даже сейчас. Боюсь просто не успеть и потерять тебя из-за своей глупости. – в голову статной леди сразу всплыл тот диалог с Буше: — А как же статус? — Не доводилась ставить рамки выбора. – скрестила руки Лаура на груди. — Я лишь даю выбор. — Сомневаетесь в своей силе?! Или боитесь, что выбор падет не в ту сторону? — Я не имею права решать за чувства, если Маше комфортно со мной, и она действительно чувствует, то выбор очевиден. – беспристрастно говорила старшая. — Если я тут это говорит о многом. — Дело не в Маше, а вас. Вы даете легкость в чопорной выборке, нежели брать.       Ведь тогда девушка говорила об обратном. Дав свободу выбора, мы сами лишаемся права на счастья. Но, на что мы готовы пойти, дабы видеть свою любовь счастливой? Может Лукина и вовсе не должна была скромничать?! Ведь Буше намекала им обеим о официальном статусе “пара”, о котором Лаура даже не призадумывалась. Но, каждая была в своей орбите Земля. Зато, чем дальше они шли порознь, тем чаще оглядывались. Это и называется влюблённость, которую они не могут контролировать в своих эмоциях. Каждое новое расставание на неделю, оборачивалось настоящим скандалом ревности и недоверия, хотя каждая была верна друг другу. — У меня для тебя кое-что есть.       Лаура вылезла из объятий девушки и полностью нагой, ступала к своему дамскому столику. Статная леди отодвинула нижний ящичек и достала бархатную коробочку. Статная леди резко оглянулась назад, смотря прямо в карие омуты, что так с интересом смотрели на её действия. Лукина быстро вернулась в постель присаживаясь на колени. Мягкий матрац прогнулся под весом профессора, но ей будто было всё равно. Она протянула подарок возлюбленной, что так любовно на неё поглядывала.       Мария с волнением переняла бархатную коробочку и волнительно выдохнула. Девушка заметила, как немного потряхивает шатенку и поэтому посмотрела ей в глаза, стараясь не замечать слабость в этой и так восхитительной женщине. — Что в ней? – глупый задала вопрос кареглазая, дабы разбавить обстановку. — Открой! – уверенно сказала старшая. — Так, — блондинка подняла крышку и внутри лежал золотой браслет. Сам браслет был выполнен из двух инкрустаций. Сами золотые звенья были выполнены в стиле «снейк», но то, что оно соединяло в центре, выглядело по-настоящему дорого и сердито. В середине красовалась знак бесконечности из дорожки маленьких драгоценных камушков. Оно блестело в сумраке приглушенного света. Белые камушки огибали полосу, где в центре пересечения стоял точно такой же, только один синий. Глаза расширялись с каждым разом, когда Маша вырисовывала этот знак. — Какая красота! – изумлялась девушка. — С днем рождения! – улыбнулась Лаура. — Примерь его, ну же.       Лукина помогла одеть браслет и, кажется, сейчас смогла почувствовать, как трясётся её душа. Золотая цепь идеально подошел по размеру, достойно элегантно обвивая запястье юной особы. Маша внимательно разглядывала украшение, пока её медленно отпускал шок. — Хмм… - призадумалась кареглазая. — Знак бесконечности, что он означает для тебя? – спросила блондинка. — Бесконечность - самый загадочный символ концепции. – Лукина тяжело выдохнула. — Бесконечность — это альтер-вселенная нашего личного мира и я лишь хочу, чтобы именно твоя Вселенная, отныне была моей. – наконец призналась Лукина. — Я хочу, чтобы этот знак стал началом бесконечной любви между нами. – профессор взяла её за подбородок. — Je t'aime, ma petite princesse. — Я сплю? – шатенка мило улыбнулась, видя шок в глазах возлюбленной. — Это какое-то волшебство, сон, бред, что? — Ты - то самое волшебство, которое в один момент налаживает всю жизнь, делая её особенной, удивительной, яркой. Я люблю тебя. Люблю настолько сильно, что я даже уже не могу себе представить возможность существовать без твоего внимания. Ты ― моя бесконечность, моя умиротворённость и моё восхищение, — шёпотом на одном дыхании произнесла Лаура, любуясь очертаниями возлюбленной. Эти слова были сказаны очень нежно, они были наполнены чем-то даже большим, чем любовью.       В одно мгновенье девушка развернулась и, нежно обхватив лицо напротив двумя руками, прильнула к желанным губам. Лукина ответила на поцелуй с любовью и нежностью, на что Маша даже не думала останавливаться. Женщина запустила руку в её волосы и взяла за талию, продолжая прекрасный поцелуй. Лаура присела к изголовью кровати и усадила на свои бедра младшую. Они целовались в такой гамме любви, что передать эту нежность было за гранью понимания. — Моя точка сегодня тоже должна была поставить наше положение и статус. – немного рвано дышала кареглазая. — Я поняла это. – прошептала профессор. — В этом мы одновременно поняли, как любим друг друга. — То есть, ты специально хотела выудить у меня признания?! – возмутилась кареглазая. — Каюсь, - хитро улыбнулась шатенка. — Мне пришлось прибегнуть к хитрости. — Какая ты коварная женщина, Лукина. - улыбнулась Третьякова, целуя губы профессора. — Это значит? — Ты хочешь второго признания?! - ухмыльнулась в поцелуи та. — Ты же знаешь, я не повторяю по два раза. — Знаю, но разве я не могу послушать эту усладу на повторе. Ха! - звонко засмеялась блондинка, ощущая крепкий хват на своих ягодицах. — Шалите, Лаура Альбертовна? — Просто не представляете как, Мария. - коварно улыбалась Лаура, поглаживая девичье тельце. — Ну так что?! - изводила кареглазая. — Скажи мне это! — Это значит, что ты моя и только моя. – целовала она шею возлюбленной, повторяя те самые слова, о которых так мечтала Мария. — Самая любимая девушка моего сердца. - млели в поцелуях они. — Вы моя, Мария Владимировна! — М-м-м, мы знаем куда больше, да?! Как официально звучит статус вашей девушки. - прикусила она губу Лауры. — Мне нравиться. — Я люблю тебя. - отстранилась она от возлюбленной, целуя её в лоб. — А я тебя! - крепко обняла она старшею.       Лукина уложила их в кровать. Сегодня спец-вау слишком поразил их эмоции. Лаура устала не от работы, как от переизбытка чувств. Она была счастлива...нет... Они были счастливы, наконец вступить в полноценную связь и полностью отдаться химии любви.       Статная леди гладила Марию по голове, не произнося ни слова, а девушка всё больше и больше погружалась во тьму. Её нежные ласки и мускусный запах словно создали некую колыбель, которая убаюкивала кареглазую, раскачивая на волнах утешения. Поэтому, когда, на периферии сознания, Третьякова услышала её голос, он казался таким далёким: — Спокойной ночи, любовь моя.       У неё не было сил ответить. Она лишь хотела, чтобы её ласки, ведь прикосновения профессора к голове Третьяковой продолжались бесконечно. Она хотела уснуть в её объятиях.       Они не знали, сколько времени пробыли в таком положении, но когда потух свет, а Лукина медленно накрыла их пледом, и всё замерло, ощущая её руки, как крепчайшую и сладчайшую цитадель, Мария провалилась, наконец, в глубокий сон….