***
Время тянется неумолимо медленно. Можно сказать, мучительно. В одной минуте может растянуться вечность, что уж говорить про годы разлуки. Возможно, им и не суждено было встретиться. Судьба не любит ни одного из них — ясно сразу. Вся жизнь полна боли и разочарований, тоски и ложных надежд. Мучительно-медленно тянущееся время лишь подтверждало, явно доказывало это. Мальчика все дальше и дальше отбрасывает от Балтимора и укромной площадки в нем. Все больше оттаскивает назад — в пучину ужаса и унижения, боли и страха. Туда, где, видимо, ему самое место. И Эндрю перестал надеяться. Что-то в нём погасло, и никто не мог зажечь ту искру в карих глазах вновь. Наоборот — каждый новый человек в его жизни стремился сломать его еще больше. Будто всем им доставляло это неимоверное удовольствие — ломать, мучить маленького ребенка, наблюдая за его медленным крушением. Крах в его жизни начинается с самого рождения. Тогда, когда родная мать оставляет его и брата-близнеца у дверей детского дома. Но позже одумывается и возвращается обратно, забрав одного из сыновей. Судьба в тот день была неблагосклонна к Эндрю. Брата — Аарона, мальчик больше никогда не видел, да и конечно не помнил о его существовании. Первый детский дом был отнюдь не дружелюбным. Вечно орущие дети, свои иерархии и жесткие правила — бей или будь битым. Или же: все самое лучшее будет у самого сильного, а остальные должны находиться в его тени и власти. За неподчинение наказывали, и даже не воспитатели — жестокие детдомовцы были сущим кошмаром и делали это вместо них. Запирали в шкафу, загоняли в круг и пинали из стороны в сторону, выкрикивали обзывательства и откровенно смеялись над тем, кто младше и слабее. Эндрю не прижился там сразу. В «яслях» воспитатели часто забывали про него, оставляя задыхаться от плача в своей люльке. Еще тогда малыш подсознательно понял, что окружающим на него абсолютно все равно. Тем не менее он рос, переходя из младенческого возраста в более старший. От природы Эндрю был достаточно замкнутым и тихим ребенком, достаточно скромным, чтобы добиваться лидерства среди детей. А те были злыми, обиженными на жизнь человечками, которым нужно было срывать на ком-то свой гнев и обиду. Поэтому срывали на группе ребят, не способных дать достойный отпор. Среди них был и Эндрю. Детям в их группе по 6-8 лет, но четырехлетний Эндрю по случайности попал к ним. Воспитатели не стали заморачиваться с ошибкой, отдав малыша на растерзание старшим. Были, конечно, дети приблизительно его возраста или с тем же характером, но и им доставалось в равной мере так же. Дети жестоки, и мальчик давно это усвоил. Он не хотел попадаться им на глаза, выступать объектом травли, но, тем не менее, неизменно им оставался. Маленький и хрупкий, тихий и слабый. Таким он был в глазах сирот. Другими словами — жертва. «Эй, это же тот сопляк! Подойди-ка сюда». «Ой, что же это, сиротка-Доу плачет? Посмотрите на него! Какое ничтожество». «Доу, а ты знаешь, что таких лилипутов как ты , едят великаны на завтрак ? Мы как раз видели одного великана вчера ночью. Сегодня тебе лучше запрятаться под кроватью и не вылезать!» Доу — фамилия, приплетенная к Эндрю с самого первого дня в приюте, так как родная мать не оставила никаких документов и сведений о сыне, кроме как его имени. И то сообщила его только тогда, когда забирала второго сына. А дети этим умело пользовались, прикрепив к малышу кличку «сиротка Доу», или же «брошенка», «лилипут». И с этим ничего нельзя было поделать. Эндрю не мог в миг стать больше и сильнее, храбрее и опаснее. Он по прежнему был загнанным в угол зайцем. И единственный вариант был только терпеть. Боль и унижения, страх и ужас. Молча смотреть на них и лишь одними глазами просить остановиться. Но они этого не сделали. Все не внимали просьбам маленького Эндрю. В возрасте пяти лет мальчика впервые забрала приемная семья. С виду она казалась Эндрю дружелюбной и милой, но весь их образ развеялся тогда, когда они вышли за территорию приюта, направляясь к своему внедорожнику. На заднем сидении было прикреплено детское кресло, куда небрежно усадили новоиспеченного сына. В машине оказалось еще двое детей — постарше Эндрю на несколько лет. Неужели и тут будут старшие обидчики в виде братьев и сестер? Но те лишь единожды взглянули на новичка, и взгляд их показался мальчишке запуганным. В этой семье было шестеро детей, включая самого младшего — Эндрю. Место это мало чем отличалось от детского дома. Всё так же: ответственность за свою шкуру лежит только на твоих плечах, а взрослые не в ответе за твои поступки, и уж точно не станут прислушиваться к твоим просьбам. Единственное, дети здесь были более понимающими, но при этом такими же отстраненными как и сам Эндрю. Запуганными. Возможно, в приютах их тоже травили. Да, все дети были неродными приемным родителям, и те никак не заботились о них. Давали еду и место для сна, выделяли по полке в шкафу каждому. На этом их долг родителей заканчивался. Зато на детях, особенно постарше, висела вся работа по дому. Приемная мать никогда себя не утруждала приготовить ужин, обед или завтрак. Ее вообще редко видели дома. Отец приносил в дом продукты и вещи первой необходимости, а позже оставлял ребят в их собственном распоряжении. Здесь Эндрю было гораздо спокойнее, чем в приюте, и такая жизнь вполне устраивала. Хоть его тоже припрягали к домашней работе, это было ничто по сравнению с травлей детдомовцев. Но долго такая жизнь не продлилась. В дом наведалась служба опеки, и увидев, что дети находятся без присмотра и выглядят не в самом лучшем состоянии, лишили приемных родителей опекунских прав. И вот Эндрю вновь в детском доме. Старые обидчики злорадно ухмыляются, шипя всякие колкости, а мальчик лишь молится, чтобы его забрал кто-нибудь еще. И это случилось. Через несколько месяцев за ним приехала новая семья. Но и с ними было что-то не так. Снова судьба сыграла с ним злую шутку. Новые родители были без других детей и сосредоточили все свое внимание на приемном сыне. Они были религиозны. Даже сверх необходимости. За любую ошибку Эндрю жестко наказывали, избивая ремнем, руками, полотенцем, и другими предметами, попавшими под руку. Казалось, им это нравилось — ловить мальчика на малейшем промахе и карать его всеми своими методами. Порой было достаточно запереть свою жертву в темном чулане на пол дня, чтобы посмотреть на свой результат воспитания. На данный момент мальчику было шесть лет. И ужас от пребывания в этом аду на земле отчетливо виднелся в его больших и испуганных глазах. Эндрю ничего не мог с этим поделать. Он по-прежнему был беспомощным пред взрослыми людьми. К счастью, служба опеки явилась в неподходящий для родителей момент, и плач ребенка услышали сразу, а после лицезрели синяки и кровавые полосы на маленьком теле. Дальше снова детдом и все те же мерзкие лица. Но на этот раз мальчику было все равно на них. Вторая приемная семья запугала его до чертиков, поэтому первые несколько месяцев Эндрю заикался и старался вообще не разговаривать ни с кем и не попадаться никому на глаза. Еще год прожил сиротка Доу в ненавистном приюте, прежде чем его забрала третья приемная семья. И увезла она мальчика далеко,в штат Мэриленд, город Балтимор. Местность была совсем незнакомой и пугающей, на самом деле много криминального и незаконного здесь происходило и происходит. И почему он оказался именно здесь? Что, в местных приютах все дети настолько плохи, что пришлось ехать в другой штат? Через какое-то время пребывания здесь Эндрю понял, что бессмысленно задаваться вопросами. Ему было семь, и он уже мог многое понять и осознать для себя. За последние пару лет пришлось быстро вырасти. Именно такая подготовка к жизни помогла Доу справиться с жизнью и в этой приемной семье. Также, как и в первой, родителям было далеко плевать на приемного сына, им было важно только спонсирование их, как опекунов. А потом Эндрю набрел на площадку недалеко от своего дома, и познакомился с Абрамом. Этот ребенок был не таким , как все предыдущие, встречающиеся у него на пути. Он был…добрым? И, кажется, понимал его. В его семье тоже все было совсем негладко, оно стало понятно спустя пару месяцев знакомства. Абрам стал для него первым другом, его маленьким Принцем. С ним Эндрю было по настоящему хорошо. Но и это счастье, длиною почти в полгода оборвалось. Резко и жестоко. Приезд дяди и тети обернулся настоящей трагедией. Тогда, в семь лет, его впервые по-настоящему сломали. Большие руки удерживали его на месте, вдавливали в матрас, лапали маленькое, беспомощное тело. Та боль не сравнится ни с чем другим. Она была шокирующей и невыносимой. Малыш не мог терпеть. «Пожалуйста! Перестань! Не надо, нет, не хочу, прекрати…» – умолял он сквозь истерику. «Проси еще, Эндрю. Ты недостаточно просишь». – беспощадно отвечал напавший. Он не останавливался до конца, совсем не слыша мольбы Эндрю. В ту страшную ночь лил дождь, и не прекращался он весь следующий день. Природа будто оплакивала горе Эндрю, плача вместе с ним. Мальчик еще долго лежал в своей комнате, безуспешно пытаясь успокоиться и попробовать унять боль. Он старался думать об Абраме, вспоминать крупицы всего самого хорошего, что было в его жизни, но из-за бесконечной истерики ничего не получалось. В эту ночь Дрю так и не заснул. Весь последующий день он отлеживался в своей комнате, а на следующую ночь весь ужас повторился. Мальчик вновь сопротивлялся и умолял, но это все также было бессмысленно. На этот раз он тоже не остановился. На следующий день неожиданно приехали люди из опеки, но дядя с тетей им не открыли. Эндрю подслушал их разговоры и понял, кто приходил. Он также осознал и то, что в скором времени его снова заберут в детский дом. Так случалось в предыдущие разы, поэтому и этот не станет исключением. Одного взгляда на мальчика было достаточно, чтобы понять, что здесь ему так же плохо. Поэтому, на следующий день, опасаясь, что больше возможности не предоставится, Эндрю вышел на площадку. Ему нужно попрощаться с ждущим его другом. Он был достоин всех тех мук, через которые Дрю пришлось пройти ради того, чтобы встретиться с ним. Но и эта встреча обернулась катастрофой. Абрам все неправильно понял и подумал, что он наскучил Эндрю. Но это было не так! Блондину с глазами орехового цвета хотелось, безумно хотелось остаться здесь, на этой площадке, и больше никуда не уходить. Но в любой момент его могут забрать обратно в приют, и тогда неизвестно, встретятся ли друзья вообще. Но, что бы ни случилось, Эндрю пообещал Абраму встретиться вновь. И был вынужден нести это бремя на себе все последующие годы. После было еще девять приемных семей. После третьей, где и произошла роковая трагедия, мальчика увезли очень далеко от того места. Посчитав тот штат неблагополучным для ребенка, система опеки перенаправила его в солнечную Калифорнию, не пожалев денег на перелет. В системе перед этим узнали о тех двух нападениях, осмотрев измученное тело и вытянув из Эндрю краткий ответ на вопрос о произошедшем. Робинсонов тогда посадили за педофилию (Стеллу как соучастника, так как та знала о происходящем, но ничего с этим не делала) и больше Эндрю никогда их не увидит. А жаль, позже он бы собственноручно убил их. Перенаправив Доу в другой приют, более престижный, чем предыдущий, мальчика снова начали отдавать в приемные семьи. Но насилие встречалось Эндрю и дальше. Еще в двух других приемных семьях его ломали таким образом. И с каждым годом внутренний стержень мальчика все больше и больше ломался. А злоба и ненависть к миру росла. Теперь Эндрю не позволяет детдомовцам себя обижать. На любую попытку сверстника Доу старался отвечать жестким отпором. Время идет, и этот человечек меняется. Лишь одно оставалось неизменным — мысль о единственном свете в его жизни. «Он обязательно когда-нибудь встретится с Абрамом». И тогда уже точно не убежит от него. К двенадцати годам мальчик сменил еще восемь семей и четыре приюта. Одно было непонятным — почему системы опеки над сиротами из раза в раз отдавали Эндрю в очередную новую семью, зная о его невезении в этом плане? Пытались «тыкнуть пальцем в небо» и подарить наконец этому ребенку нормальную семью? Однако из раза в раз все повторялось, и никто из взрослых не сделал для себя никаких выводов. К сожалению. Эндрю до сих пор показывали потенциальным родителям, и те с большим интересом брали именно его. Закон жестокой подлости работал на нем неизменно. Неужели от этой сироты так и веет беспомощной жертвой? Это было невероятно абсурдно, и, безусловно, несправедливо. Ни в одной из всех приемных семей Эндрю не было хорошо. Калифорния оказалась еще более сущим адом, чем предыдущие штаты. Слишком уж много боли и насилия здесь было закопано и похоронено. Слишком много животных в обличии мужчин здесь жило. Двенадцатой семьей были Спиры. Касс сначала казалась Эндрю настоящей матерью — любящей и доброй. Только она говорила мальчику о том, что «любит» его, целовала в лоб перед сном и читала сказки, заботилась о нем как только могла, мягко ему улыбалась. Вот оно — счастье, не сбывшаяся мечта о заботливой матери наконец осуществилась, появилось тепло и понимание в новой семье. Ровно до тех пор, пока с вахты не вернулся старший сын Спиров, родной и еще более любимый — Дрейк. И тогда начался сущий ад. Этот пехотинец ни в какое сравнение не шел с другими мужчинами, с которыми Эндрю приходилось сталкиваться. Он был настоящим зверем, большим верзилой без отголосков чувств или сердца. Двенадцатилетний приемный брат стал для него новой, любимой игрушкой. Именно он и сломал Эндрю окончательно. Раздавил в нем все оставшиеся чувства и надежду. За все время, проведенное в этой семье, Дрейк взрастил в Эй-Джее монстра. Позже Эндрю узнал о существовании брата-близнеца, но не стал даже пытаться наладить с ним связь. Дрейк этим обязательно воспользуется, а мальчишка не хотел такой участи и для брата. Хоть он его совсем и не знал. И пока что не хотел знать. Через какое-то время жизнь в семье Спиров стала настолько невыносимой, что Эндрю пошел на нарушение закона, чтобы попасть в тюрьму для несовершеннолетних и тем самым сбежать от этой сумасшедшей семьи. Касс он больше не верил. Ни единому слову. Как и ее слезам и обещаниям, что она вытащит «ее малыша» оттуда. От таких ванильных прозвищ Эндрю было тошно, и он мысленно надеялся, что пробудет здесь достаточно долго, чтобы интерес Касс к нему угас. Он не хотел больше возвращаться в тот ад. Последующей его целью было попасть к биологической матери и родному брату. И он это сделал. Парню скосили срок и выпустили на свободу. Так Эндрю попал к Миньярдам. Параллельно он общался с Лютером Хэммиком — его родным дядей, который, собственно, и помог выйти на связь с остальными родственниками. Но Лютер совсем не нравился Эндрю. Паренек жаловался ему на Дрейка, но тот никак не воспринимал его слова всерьез. «Это просто чистое недоразумение!» постоянно повторял Лютер, и Эндрю возненавидел последнее слово. Как и самого мужчину. У Хэммиков был свой сын, но с Ники блондин виделся от силы пару раз, так как тот в скором времени улетел в Германию. По словам его религиозных родителей — отдаваться похоти и разврату с мужчинами. Эндрю было забавно с этого, ведь этот же разврат и ужас происходил с их другим родственником, но вот только этот факт старательно игнорировался. Какими же лицемерными были эти люди. Эндрю наконец встретился с близнецом и родной матерью, и понял, что дела в этой семье обстоят не лучше. Аарон сидит на наркотиках, мать, кажется, тоже. Помимо того Эндрю стал замечать свежие синяки на теле брата и смекнул, что Тильда — их общая биологическая мать, периодически избивает Аарона. А тот не может дать ей отпор. В нем Эндрю видел себя, когда был таким же маленьким мальчиком, загнанным в угол злыми детьми и взрослыми. Хоть в парне почти не осталось человечности и чувств, он решил избавить брата от страданий. А лучшей идеи, чем избавиться от самого субъекта этих страданий, он не нашел. Поэтому несколько месяцев готовил план мести, чтобы в один день его воплотить. Слишком много боли принесла ему мать, оставив при дверях детского дома. Ни разу не навестив его и возможно даже забыв о его существовании. Если бы не детский дом, не было бы в жизни Эндрю всех тех двенадцати приемных семей, не было бы столько боли и насилия. Тогда бы братья росли вместе и неизвестно как тогда бы сложилась их судьба. Но всех благополучных исходов его лишила та, кто его родила, и беспощадно бросила на произвол судьбы. Чем Эндрю думал, когда садился с Тильдой в машину с испорченными им же тормозами — неизвестно, но факт в том, что ту поездку он каким-то чудом пережил. В отличие от его матери. План сработал как нужно. Таким образом братья Миньярды остались совсем одни. Из родственников у них осталась только семья Хэммиков, и Лютер с Марией бы забрали ребят к себе на воспитание, но надвигающуюся катастрофу предотвратил вдруг вернувшейся из Германии Ники. Он взял опекунство над кузенами, а позже , на выделенные деньги со страховки Тильды и другие общие средства, был куплен небольшой дом в Колумбии. Впервые Эндрю Миньярд задержался в одном месте так надолго. И хоть он уже не нуждался в любви и понимании, все равно кузен старался уделять ему и брату много внимания и заботы. Как мог. Глубоко в душе близнецы были благодарны ему за это. Аарон все также сидел на наркоте, и Эндрю решил с этим разобраться раз и навсегда. А так как реабилитационным клиникам и врачам он не доверял, парень поступил по своей жесткой методике — запер брата в ванной комнате, оставив ему консервы на несколько следующих недель. Поначалу Аарон сопротивлялся оставаться в замкнутом пространстве, просился, требовал, умолял выпустить на свободу, но его брат был непреклонен. Ники наказано было даже близко не приближаться к двери, и тот покорно слушался, хоть и испытывал по ночам непреодолимое желание вытащить из импровизированной тюрьмы второго кузена, воющего от ломки. Но Эндрю неизменно оставался около комнаты, спокойно перенося все эмоциональное давление. Ему не впервой. Аарон и Ники понятия не имели, с чем ему приходилось сталкиваться за свою жизнь. Сейчас любые трудности и тяжелые периоды Эндрю переносил гораздо легче, что лишь говорило о глубине его травмированности. Через несколько недель Аарон сам подавил в себе зависимость, хоть и был максимально истощен и измучен. Произошедшее очень пагубно сказалось на и без того натянутых отношениях братьев. Аарон перестал доверять Эндрю и откровенно его боялся, а тот, в свою очередь, ничего не делал для того, чтобы поменять мнение о себе. Со стороны казалось, что Эндрю — лишь оболочка человека, существо без чувств и эмоций. Кажется, и без сердца. Брат и кузен боялись его, как и любой другой человек, попавшийся ему на глаза. На предплечьях неизменно находились черные повязки, а вот что под ними скрывалось — никому неизвестно. Эндрю с большой неохотой рассказывал о своем прошлом, а иногда и вовсе отказывался разговаривать с кем-либо. От прежнего, семилетнего Эндрю почти ничего не осталось. Шестнадцатилетний парень лишь внешне его напоминал: все те же светлые волосы, низкий рост и карие глаза. Только вот последнее являлось одним из самых крупных отличий прежнего и настоящего Эндрю. Глаза были не то чтобы холодными. В них скрывалось… ни-че-го. Они были пустыми, иногда пылали ненавистью, но в остальном ничего не выражали. Его сломали люди, и он ничего не смог с этим сделать. Абрам ни за что не узнает нынешнего Эндрю. Это буквально монстр в оболочке человека, без эмоций и чувств. Тот, кто перестал верить и мечтать. Из-за крупной потасовки с группой обидчиков Ники Эндрю могли вновь посадить в тюрьму, но врачи и психологи вынесли вердикт просто подсадить его на препараты, которые по свойствам мало чем отличались от тех же самых наркотиков. И с тех пор Эндрю Миньярд не может быть таким же бдительным на постоянной основе. Веселые пилюли затуманивают разум и забавляют парня. С ними было намного интереснее и сложнее одновременно. Из-за их действия Эндрю не мог быть достаточно внимательным на воротах. Да, еще с тюремных времен парень начал играть в экси. Этот вид спорта являлся одним из самых популярных на данный момент, поэтому даже неудивительно, что Эндрю оказался именно там. Спорт не доставлял ему никакого удовольствия и удовлетворения, но во время игр парень мог отвлечься от остального мира и не погружаться в свой. По крайней мере, по большей части. Команда «Воронов» — самая успешная и первая команда экси предлагала ему вступить к ним после окончания школы, чтобы обучаться в престижном университете Эдгара Аллана. Но Эндрю, удивив всех своим ответом, отказал университету и команде при нем. Отказаться от такого выгодного предложения было сущим сумасшествием, никто не понимал почему этот талантливый вратарь крутит носом пред «Воронами» и имеет дерзость им отказывать. Но позже он без проблем принял приглашение в команду «Лисов» университета Пальметто. Команда плелась на дне рейтинговой таблицы и по факту являлась кучкой аутсайдеров с букетом проблем и психологических травм. Идея Дэвида Ваймака создать из отбросов жизни приличную команду казалась всем слишком фанатичной и определенно провальной. Но тренер согласился взять вместе с Эндрю его брата и кузена, менее талантливых, но тоже играющих, поэтому тот согласился на авантюру. С тех пор Эндрю, Аарон и Ники — Лисы и обучаются в государственном университете Пальметто. Эндрю был любителем сделок, поэтому заключил парочку. Первая была с Аароном, и заключалась она в его защите от остальных людей, гарантией полной безопасности. Взамен братья не должны были вступать ни с кем в близкие, романтические отношения. По крайней мере Аарон точно, ведь так он не будет усложнять задачу Эндрю. А тому и не нужно было привязываться к кому-то. Он уже был привязан к одному человеку так сильно, что до сих пор не смог разорвать с ним связь и забыть его. Чтобы добавлять себе опасности и связаться с кем-то еще… Из всех людей, которых парень переносил, были Рене Уокер — второй вратарь Лисов, и Роланд — бармен из клуба, где Миньярды и кузен работали раньше. В случае с последним у Эндрю были особенные отношения, но влекло их друг к другу только физически. Об его ориентации, опять же, знали только эти два человека, и больше никому эту информацию знать не нужно. Кому вообще должно быть дело до сексуальных предпочтений такого монстра, как он? По правде говоря, практически никому нет до него никакого дела. Как, собственно, и всегда. А парня это устраивало. Нет внимания — нет проблем. Вторая сделка заключалась с Кевином Дэем, который неожиданно перевелся из команды «Воронов» к «Лисам». Причин такого глупого поступка не было известно, но факт оставался фактом: второй сын экси теперь находится среди отбросов общества, в одной из самых слабых команд сезона прошлого года. Возможно, сама судьба послала такого талантливого игрока именно сюда, для того, чтобы помочь Лисам подняться. Суть сделки была похожа на первую с Аароном, только вот насчет личной жизни Дэя Эндрю было глубоко плевать, главное, чтобы не мешался под ногами и не влезал в неприятности. С этими задачами Кевин неплохо справлялся. Эндрю, в свою очередь, не отступал от него ни на шаг, следя за ним и охранял его от всех возникших опасностей. Как сторожевой пёс. И Кевина это устраивало. Жизнь стабилизировалась и, может, даже начала налаживаться. Учиться было вполне занятно, причем очень легко с эйдетической памятью. Сам Эндрю был от природы умным человеком, а особенность его памяти лишь сыграла ему на руку. Все его родственники были в безопасности и даже более менее привыкли к новой среде их жизни. Все было хорошо. Но в один из весенних дней все изменилось. Взбудораженный Кевин твердил тренеру о каком-то новеньком, рассказывая про его потенциал и невероятную скорость в нападении. Чтобы сам, мать его, Кевин Дэй кого-то хвалил? На этого парня определенно нужно посмотреть. Эндрю так не думал, но придурок Кевин уже покупал билет в Аризону. Тренер сделал то же самое, поэтому Миньярду ничего другого не осталось как поехать с ними. Кто ж ещё будет следить за экси-наркоманом? В итоге троица оказалась в маленьком городе штата — Милпорте, в местной школе, в которой и обучался тот самый Нил Джостен. Разговаривать с этим сопляком отправили Ваймака, а Эндрю и Кевин расположились в раздевалке. Миньярд взял посмотреть вратарскую клюшку, как вдруг услышал чьи-то стремительно приближающиеся шаги. Клюшка наготове — Эндрю предвидел такой исход с шустрым новеньким, поэтому, как только тот появился в поле зрения, с размаха ударил его под ребра. «Упс. Кажется, перестарался. Ну ничего, живым будет», – подумал Миньярд, смотря на корчащегося на полу Нила. Тот, кажется, мысленно проклинает его, и делал он это настолько громко, что всевозможные ругательства все равно тихо вылетали с его губ. Эндрю было глубоко плевать — счастливые таблетки до сих пор действовали на его больной мозг. Но вдруг новичок развернулся к нему лицом. Внешность почему-то показалась отдаленно знакомой. Кажется, такого же мнения был и так называемый Нил, потому что спустя несколько мгновений он прохрипел то, что Эндрю никак не мог ожидать. «Дрю» Это было пуще удара под ребра, это был настоящий разряд тока, пришедшийся от стоп по позвоночнику до кончиков светлых волос. Этот голос был смутно, но тоже знаком, возможно, дело в интонации. Но самое главное — прозвище, которое этот парень произнес, обращаясь к нему. Это сокращение его имени знал только один человек. Не веря своим ушам и всему происходящему, Эндрю резко опустился к лежащему на полу Нилу, рассматривая его внимательнее. На вид лет восемнадцати, черты лица повзрослели и значительно изменились, но эти милые ямочки на щеках остались, а подбородок по прежнему чутка заострен. Глаза и волосы другого цвета, но это могли быть линзы и краска для волос. Нос с едва заметной горбинкой — кто-то определено ломал его раньше. Перед глазами стали проноситься кадры из далекого прошлого. Двенадцать лет…Одно десятилетие и два года! Прошло столько времени, прежде чем лучшие друзья детства наконец вновь встретились. Взяв лицо Нила в руки, Эндрю все вглядывался и вглядывался, убеждался или наоборот пытался опровергнуть теорию? Но в конце концов окончательно в чем-то убедился. Он притянул Нила еще ближе к себе, и тихо, чтобы никто больше не услышал, прошептал: – Принц…Наконец-то мы встретились.***
«Как позвать, чтобы он услышал, как догнать его душу, ускользающую от меня… Ведь она такая таинственная и неизведанная, эта страна слёз.» Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».