Привязанность — вещь сложная, присущая, пожалуй, каждому человеку на этой земле. Что же это такое? Её легко можно спутать с любовью, но важно видеть тонкую грань между этими двумя понятиями. Человек привыкает к людям, которые его окружают, ко всем сложившимся отношениям. Он ищет в них поддержку и утешение, привыкает к ним, и, наверное, привязывается.
Она может выражаться и проявляться в разных формах, будь то любовь, дружба, симпатия, понимание, привыкание или что-то еще. Это крепкая связь. Иногда очень мешающая жить.
А опасна ли привязанность? Ведь она может привести к зависимости, ревности, обидам, страхам, даже манипуляциям. При расставании это чувство вызывает только боль и тоску, разочарование и обиду. Прощаться с человеком обычно больнее, чем знакомиться, тем более, если знаешь, что это прощание навсегда.
Именно поэтому привязанность опасна, не всегда желательна и удобна. Особенно для Нила Джостена, Абрама, Натаниэля Веснински и ещё множества других имен, скрывающих этого человека. Привязанность для него недопустимая роскошь, привязываться к Эндрю было ошибкой, ведь после расставания стало так больно. И лишь чудо свело их вновь, а то треклятое чувство не дало забыть друг друга.
А что сейчас? Как объяснить Эндрю причину своего нежелания отпускать от себя Эша? Винить во всем привязанность? А существовала ли она сейчас? Всë так спорно. Назревал вопрос: а можно ли вообще так быстро к кому-то привязаться? Это могло бы показаться странным, нетипичным для поведения взрослого человека, однако чувство необъяснимой тоски уже грызло Нила изнутри.
Вполне понятно почему Эндрю злится. Навешивать еще одну петлю себе на шею было идеей плохой, обременять себя лишними заботами не стоило бы, но Джостен с ужасом осознавал и то, что с сегодняшнего дня не сможет оставить Эша одного. После того как познакомился с ним, подружился и успел вновь обрести с ним это ненужное чувство.
Нилу, вышедшему из отделения полиции, в нос ударил запах свежести от недавно прошедшего дождя.
Нилу никогда не нравился запах сырости — уж слишком напоминал тот страшный подвал его дома. Однако запах озона после дождя всегда ему нравился. В голову сразу же лезли воспоминания об утренних прогулках с матерью по украшенной осенью аллее, о том чувстве временной свободы и покоя. Хоть тогда было хорошо.
Поток теплого ветра сдул дымку воспоминаний, оставив место лишь настоящему. Эндрю шел, не останавливался, будто искал что-то. А Нил следовал за ним, сколько угодно бы прошёл, только что б объясниться с другом, договориться.
Спустя десять долгих минут молчаливого шествия, Эндрю вывел их обоих к парковке, где располагался его обожаемый автомобиль. Нил уж подумал, что сейчас друг заговорит с ним, но не тут-то было. В сопровождении той же тишины Миньярд завёл двигатель и вдавил педаль газа. Машина уехала в неизвестном направлении, а Нил до сих пор не высказал то, что хотел, а также не получил ответ на главный вопрос: «Что Эндрю думает по этому поводу?» Наверняка он зол, раздражен легкомыслием друга, испуган тем, чем это все может обернуться в конечном итоге.
За окнами миновали пейзажи Пальметто, все чаще стали мелькать красочные деревья. Искоса взглянув на водителя, Нил подметил, что гнев и раздражение стали спадать с лица, а вместо них выступала маска полной апатичности. Кажется, дальние поездки успокаивали Миньярда, а руль в его руках давал нужную опору.
Джостен не смел нарушать тишину первым, поэтому молчал будто рыба. И вот машина остановилась у обочины, Эндрю отстегнул ремень безопасности и взглядом повелел Нилу сделать то же самое. Тот послушался, и тогда парни вышли из салона, встретившись лицом к лицу с просторами леса. Местность знакомая, рыжая проблема сразу ее узнал, однако все равно возникала шальная мысль о том, что привезли его сюда только для того, чтобы прикончить. Может, Эндрю и правда страшен как монстр? Убеждаться в этом не очень хотелось. Пойдя следом за другом, Нил полностью доверился ему в этот момент. Вновь.
Об учебе на сегодня можно точно забыть, ведь дорога туда-обратно займет уйму времени, да и думать об уравнениях и правилах языков совсем не хотелось. Тем более есть вещи поважнее.
Незаметно для себя Нил оказался у знакомой беседки. Той самой, старенькой, но до сих пор ухоженной. И когда только Эндрю успевал навещать это место? Миньярд тем временем подошел к ней, но не вошёл, облокотившись о покрашенные белой краской доски. Взглядом указал Нилу встать рядом. Тот без лишних вопросов подчинился. Пусть будет как он хочет. Говорить Эндрю не планировал, лишь многозначительно молчал, в упор не смотря на друга.
«Ждет, когда я начну говорить» – подумал Нил. Тогда, вдохнув полной грудью, осторожно начал:
– Эндрю… Я могу объяснить?
Миньярд кивнул, все также не смотря на парня перед собой. А Нил, в свою очередь, стал соображать, как донести свои мысли правильно.
– Понимаешь, я никогда не общался с людьми гораздо младше меня, а с такими малышами тем более, но Эш… Он оказался не таким, каким я представлял себе детей, – начал издалека Джостен. – Он показался мне сообразительным малым, далеко не глупым. Этот мальчик и правда интересный. Если бы ты с ним сам пообщался, то убедился бы в этом.
Щелчком потушив сигарету, Эндрю недобро зыркнул на друга.
– К чему ты клонишь? Хочешь бегать в детский дом к нему?
– Я не знаю… Может, и хочу. Можешь не верить, но за это утро я успел привыкнуть к нему, – пожал плечами Нил.
– Ты идиот, если считаешь, что можно привыкнуть или привязаться к какому-то человеку за несколько часов. Ты забудешь об этом мальчишке через неделю и никогда не вспомнишь, если не будешь сейчас рыпаться. Не навешивай на себя проблем. Ты и без того усложняешь мне задачу следить за тобой, – отчеканил Эндрю.
Выпитые несколько часов назад таблетки переставали действовать, отчего самочувствие стало ухудшаться, а сознание проясняться. Это состояние хоть и приносило много неудобств и боли, но нравилось Эндрю больше всего. Он мог ясно думать и принимать здравые решения в такие моменты.
Нил с грустью посмотрел на друга. Он понимал, что тот прав, но в душе хотелось побороться, доказать свою точку зрения. Отцовский темперамент, похороненный где-то глубоко внутри, иногда дает о себе знать.
– Он окажется в детском доме, Эндрю. Один, только что поверивший, что у него есть друг, – зашел с другого края Нил.
Миньярд выгнул бровь, совершенно не тронутый таким аргументом.
– И что с того?
– Неужели ты не можешь его понять? – вспылил Нил. – Ведь ты…
– Ведь что я, Нил? Намекаешь на то, что я жил в детском доме, поэтому должен ему сочувствовать? Проводишь между нами параллель? – В голосе Эндрю на секунду скользнуло что-то очень похожее на обиду. Он стал разворачиваться для того, чтобы уйти. – Чёртов умник.
Нил, осознав, что перешел черту, ухватился за рукав одежды Эндрю, вцепился так, что не оторвать.
– Нет! Стой, я не это имел ввиду! Просто он и правда будет страдать там в ожидании. И если я знаю об этом и ничего не делаю, то какой я человек после этого? Ведь когда есть возможность что-то изменить, хоть кому-то помочь, то почему я должен пустить всё на самотек?
В голосе звучало отчаяние. Никогда бы Нил не подумал, что будет настолько беспокоиться о каком-то там ребенке, уговаривать Эндрю принять и его тоже, говорить такие вещи. Нил не знал, что способен
вновь привязаться.
Эндрю долго не оборачивался, но и не предпринимал попыток уйти. Он стоял не шелохнувшись, будто завис вместе с окружающим его миром. А потом тихо произнес, слегка повернув голову в сторону Нила:
– Идиот.
Нил улыбнулся, засверкав глазами.
– Ты не против принять его?
– Ты навешиваешь на себя лишнее бремя.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Ты сильно усложняешь мне задачу прикрывать твою задницу. И вынуждаешь меня слишком много думать. Голова от тебя раскалывается.
Проигнорировав упреки и ворчание, с детства привыкнув к своеобразной апатичности друга, Нил усмехнулся и на радостях сместил хватку с рукава одежды на пальцы ладони Эндрю. До того аккуратно и непринужденно, что маска недовольства и раздражения быстро слетела с лица, заменив её на растерянность. И почему по коже пошли эти колкие мурашки? Как аккуратно и ласково он держит, будто боится вдребезги разбить всего Эндрю в этот момент.
– Спасибо, – благодарно кивнул Нил.
А Эндрю наконец нашел в себе силы повернуться. Тогда он молча направился ко входу в беседку, чтобы закурить ещё сигарету. А может, и не одну, и даже не две. Он не сопротивлялся хватке, не вырывал ладонь, просто молча шёл. А Нил следовал за ним, все так же держа ладонь Эндрю в своей, будто путеводитель, компас, которому он доверил себя и свой дальнейший маршрут.
Ясно одно: Эша они не оставят. Нравится это Эндрю или не очень, но Нил будет находить время ходить к нему, а его другу придётся следить, чтобы тот не натворил бед. Миньярд взял на себя роль защитника, преграды, отделяющей Нила от всего мира, что склонен ему навредить, щитом от всех проблем и невзгод. Нил не просил, но мысленно был благодарен. Он также желал защитить Эндрю, но только вот от кого? Друг построил себе здесь авторитет, его боятся и, судя по всему, не очень любят. Нил может защищать его от едких слов старшекурсников, отстаивать его честь и имя сколько угодно. Но есть ли что-то ещё, что представляет ему угрозу? Может, это сам Нил и его хвост в виде мафии? Что же тут он может сделать? Не убежать, не оставить Эндрю одного. Нельзя поступить так с ним. Он готов на что угодно, чтобы доказать всем, что Эндрю достоин большего. То чувство нежности и трепета, когда он смотрит на него нельзя описать или передать кому-то словами.
Никто его не поймет, но Нил будет хранить это чувство как что-то радостное, что-то светлое и хорошее, что было в его не такой уж и длинной жизни. Неизвестно, что случится завтра, но пока что, сидя на одной скамейке рядом с лучшим другом детства, вдыхая пряный аромат вишни с примесью никотина, Нил чувствовал себя самым счастливым человеком на этой планете.
***
Между тем жизнь в Лисьей Норе била ключом. Тренировки, общекомандные сборы, начало сезона, всё-таки. На одном из таких сборов Ваймак объявил ужасающую для всех новость.
– Вороны переводятся в наш округ?! – испуганно переспросил Кевин.
Все Лисы поначалу сидели в немом шоке, но потом, словно по команде, загалдели.
– Это шутка какая-то?
– Нам конец. Мы не доживем до конца сезона…
– Мы типа против них играть будем?
– Вы че, издеваетесь?!
– Какого хрена вообще…
– Ну, может всё не так плохо, ребят?
– Нет, Рене, мы в полной заднице.
– А какого хрена об этом объявляют только сейчас? Почему не раньше?
– ОНИ РАЗДАВЯТ НАС НА ПОЛЕ КАК МУРАВЬЕВ! МЫ УМРЕМ!
– Тише… Дыши.
– Вы видели, как они бьются на поле? Как выбивают клюшки из рук? Да они мне на первом же тайме повредят маникюр, вы издеваетесь, что ли?
– У кого-нибудь есть валерьянка?
– Да, сейчас принесу.
Вдруг в резко ставшей маленькой комнате поселился настоящий хаос. Кто-то громко возмущался и не стесняясь выражений слал все матом, кто-то почти терял сознание от ужаса, а кто-то пытался привести его в чувства. Лишь одна новость, но её достаточно, чтобы навести шум и ужас на одну из самых слабых команд НССА за последнее время.
И попробуй разбери среди этого галдежа испуганный вздох Нила, сидящего в полном ступоре.
«Мориямы скоро будут здесь, они идут за мной. А за ними отец. Бежать. Надо бежать», – пронеслось паническими мыслями в голове. Стальная хватка Эндрю на запястье помогла дышать ровно. Он в безопасности, рядом с ним его человек. Нельзя бежать, нельзя.
– Оболтусы, отставить панику. Разберетесь с ней как-нибудь в другой раз. А может ,и не разберетесь. Сейчас моя задача проинформировать вас в расписании игр, так как НССА наконец соизволила дать нам четкое расписание в связи с недавними в нем изменениями. Да, в нашем округе теперь есть команда университета Эдгара Аллана, и вам придётся с этим мириться, – толкнул речь Ваймак, осмотрев побледневших Лисов. – Дыши, Дэй, – приказал он белеющему Кевину, которого уже пытались привести в чувства Эбби и помогающая ей Рене. Внезапная новость привела всех в такой ступор, отчего с объявлением расписания игр пришлось повременить, что, конечно же, не очень понравилось тренеру команды. Но тот терпеливо ждал до тех пор, пока в его слова вновь стали вникать. Объявив расписание игр на это полугодие, Ваймак ещё раз осмотрел команду, будто проверяя, приняли ли они новую информацию или до сих пор летают в мыслях о пернатых врагах с черными крыльями.
– И еще, – наконец произнес тренер, – недавно мне звонила Кэтти Фердинанд — телеведущая утреннего шоу, что пускают в выходные по местным каналам, ну, знаете, про всю хрень на свете, ничего интересно. Ну и она предложила записать интервью с Кевином, заодно позвала всю команду. Так что на утро этой субботы никаких планов не строить, мы едем в студию, – как бы между делом сообщил Ваймак, оглядев ребят строгим взглядом.
– Ещё чего! Это же небось вставать в самую рань. Я хочу выспаться в свой выходной, – с недовольством возразила Элисон, которая наконец оторвалась от рассматривания своего новенького маникюра.
– Вот именно! Я отказываюсь принимать в этом участие, – поддержал её Сет, хмыкнув себе под нос ещё какое-то ругательство.
– Едут все и никаких возражений. Набирайтесь сил на этот сезон, он обещает быть тяжелым, – отчеканил Ваймак и, чтобы от проблемной парочки не поступил новый поток возмущений, захлопнул свою рабочую папку. – Разбежались все отсюда. Быстро.
Лисы нехотя поплелись по своим делам. Элисон и Сет продолжали возмущаться, Кевина увела к себе Эбби, Мэтт, Дэн и Рене тихо что-то обсуждали, а компания Эндрю молча ушла к машине. Нил не знал, что его ждет в этом сезоне, куда он вляпался и как выбраться после всего этого живым. Боялся, что за Воронами придёт тот, от кого он бежит восемь лет, тот, что снится в кошмарах и напоминает о боли и страданиях. Тот, кто убил его маму. Нил ненавидел и боялся его. Боялся того ужасного дня, когда вновь с ним встретится. А рано или поздно этот день настигнет его смертной тенью.
***
Именно время, которое вы потратили на свою розу, делает вашу розу такой важной.
Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».
