Хочешь моих слёз?

—Разве я разрешал тебе говорить? Спокойно, будто с издевкой сказал Чайльд, уткнувшись длинным кончиком веснушчатого носа в хрупкое плечо, щекотя нежную и гладенькую кожу своим знойным и возбужденным дыханием рта, заставляя Скарамушку остро выгибаться и покрываться мурашками все больше, ведь тело малыша было накрыто не полностью одеялом, и выступающая из под него часть была ледяной. Такой контраст температуры нравился Скару. А вообще, ему всегда казалось, что Чайльд когда-нибудь обязательно съест его с потрохами, не оставив за ним даже и волосинки. Кажется жутко, но маленького плохиша безумно возбуждали такого рода мысли. И может быть, подобные сексуальные фантазии даже медленно стали перерастать в реальность, если внимательно разглядывать каждый засос и укус на этом белом и крошечном теле, на котором всегда оставались ярые следы от зубок голубоглазого. Что собственно и стало происходить сейчас. Аякс начал опять кусать хрупкую шею малыша, на которой кстати все еще красовался глубокий след от веревки, напоминающий собой может даже ожог трением. Это были недавние практики связывания с взаимодействием удушья. Скара просто течёт, когда начинает задыхаться, а особенно под чьим-то давлением. И Аякс это ещё давно прекрасно знал. Наверное потому, на шее мальчишки были почти всегда болезненные и странные следы помимо меток. Отодвинув для удобства пакли Скарочки, Чайльд стал оставлять за собой очередные багровые пятна. Рыжик посасывал тонкую кожицу, а после длительно кусал, иногда оттягивая зубами, а порой и вовсе пожевывая ее, словно это был мармелад. Его руки стали упрямо стягивать шортики Мучачи, в которых он всегда спал. И конечно же без нижнего белья, по приказам рыжика. Бросив ненужный элемент одежды будто тряпку куда-то на пол, Аякс начал лапать костлявые бедрышки и талию, изучая нежную и бледную кожицу, часто нажимая с силой большими пальцами на некоторые места данных областей, а особенно на впалости в зонах ниже пупка малыша. Аякс снова дразнил Скара, и снова пробовал найти чувствительные точки. Оказалось, что в основном они были расположены малость выше лобка, по бокам рядом с бедрами. От каждого нажатия на младшего накатывала волна возбуждения. Неужели он так быстро и легко заводится? Выгибаясь в спинке под ласками Аякса, Скарамуш елозил ручками по постели и сгибал ноги в коленях, смущенно сводя их вместе , и наконец крепко зацепившись кулаками в простынь сжимал ее еще гуще с каждой секундой, пока Чайльд опускался все ниже, и уже наконец приступил к соскам мальчугана. Рыжеволосый обвивал розовую и маленькую горошинку языком что сразу затвердела от пылкой температуры рта, затем сжимал, а после безжалостно и длительно тянул ее губами насколько это было возможно. Аякс часто переключался на зубы, проделывая с ними те же махинации что и с губами, и снова оставляя на соске некие засосы, собственно как и вокруг него. Но и второй сосочек Тарталья не оставлял без внимания. Пальцы другой руки уже скручивали и разминали вторую горошину, но в основном дергали ее вниз-вверх, пока левая пожмакивала в ладони масенький половой орган юноши с его яичками. Мальчишка был приятно удивлен, ведь обычно с ним так не нежатся. Но тем не менее, ему безумно нравилось происходящее. Откуда вдруг у Аякса такой прилив мягкости и впрочем интересах к соскам? Раньше рыжик мог просто поиграться с ними прищепками, но лишь для красоты. А тут такое... И вроде как Скарамучча расслабился, и на секунду даже подхватил ощущение что оргазм уже близко, как вдруг Чайльд резко прекращает. Эх, а ведь оставалось не так много до того как нижний растёкся бы. Мучача немного расстроился, но тут же к его маленькому и аккуратному ушку примкнули чужие тонкие губы. Аякс поцеловал мочку юноши, и стал струей таких же поцелуев переходить на его ушную раковину. Однако такие ласки продолжались недолго, ведь после голубоглазый уже стал покусывать ее, а иногда и посасывать завиток. Далее Чайльд начал вылизывать ушко, заползая языком во внешний слуховой проход, по прежнему руками лаская юнца. По началу все эти чмоканья и чваканья на слух казались отвратными, но со временем синеглазику эти звуки пришлись по вкусу. А эти странные но незабываемые ощущения чуть ли не снесли крышу младшему. Как же приятно... Как вдруг, Аякс начинает целовать область за ухом, что ощущалось так же очень приятно. У Тартальи были странные фетиши. Однако ушки Скарамуччи и вправду были очень симпатичными, любой бы их расцеловал. Так ещё и рука снизу... Всё так туманило сознание, что Мучача уже перестал думать что это делал Чайльд. —Ты готов, золотце? Вдруг, резко но сладко шепчет рыжик, видимо уже нетерпении. Скарамушка замер, приходя в реальность. Ну, или пытаясь. Ведь всё таки сложно мыслить рационально со стоячим как дуб членом. Каждый раз в голове рыжика возникает что-то новое, и далеко не всегда безопасное. Чего Мучача и опасается всегда, когда ебется с ним. Но с другой стороны, страх перед неизвестностью лишь возбуждал. Интересно, насколько далеко может зайти Аякс, когда кажется что дальше уже и некуда? В какой раз Скара наконец расчленят? В какой раз его уже убьют? Будет ли милый рыжик трахать бездыханное, изуродованное холодное тело мальчугана, или как он и обещал, сварит из органов и нежной кожи суп, а кости отдаст дворовым собакам? А может всю кожу тела он оставит и наполнит синтепоном? Своеобразная кукла для объятий, вешанья вещей и просто очередной спермобак. А может, зашьет и заткнет все дыры предварительно заполнив ранее опустошенное тело водой, и будет как антистресс? Ну серьезно, животик и ляжки Скара были очень мягкими. Впрочем, юноша мог долго еще рассуждать на эту тему, но вряд-ли его смерть будет так скоро. Им еще живчиком не насладились. Нервно бегая глазами по помещению, Скара думал, что же сказать. Хотя ответ был обыден и как всегда очевиден. —Д-да, я готов.