Кровь избранницы Слизеринского принца.

Морозный январский день в Нидвидуском лесу: посиделки у костра, далекий шум незамерзшего ручья, заснеженные поляны. Среди черных стволов то тут, то там мелькают волнистые каштановые пряди. Вот малышка-Гермиона выскакивает из-за очередного дерева, сломя голову несясь за белоснежным зверьком. — Милая, не беги так, прошу тебя! — восклицает Джин за секунду до того, как её дочь спотыкается и падает, ненароком поранив о торчащий из-под снега сучок пухлую щечку. Мать с отцом, мгновенно сорвавшись с места, спешат к ребенку. Мужчина подхватывает её на руки, намереваясь осмотреть рану, и замирает с шокированным выражением. — Дорогой, что там? — женщина выглядывает из-за плеча мужа и также изумлённо всматривается в лицо девочке. Маленькая Гермиона со слезами глазах невольно касается ссадины и опускает глаза, почувствовав на пальчиках кровь. Причина замешательства родителей становится очевидной — кровь белая. Пара капель густой жидкости в гробовом молчании падают на землю. — Она что..? — пытается вымолвить Джин. — Да, мем, белая! — по правую руку он семьи из ниоткуда появляется двухметровый бородач в коричневом плаще, миссис Грейнджер вскрикивает от неожиданности и, выхватив из рук Уильяма дочь, прячется за его спиной, — Не стоит бояться, господа! Меня зовут Рубиус Хагрид. — представился «великан», — Я пришёл поведать вам об одной школе. Вот так и началось становление Гермионы Джин Грейнджер той, кто она есть — самой выдающейся ведьмой столетия. Семь лет пролетели словно миг. Миг, полный как радостных моментов, так и невероятно несчастных, воспоминания о которых нещадно драли душу в клочья. Годы, проведённые в нескончаемой опасности, всё новых стратегических планах и неуверенности в завтрашнем дне оставили на психике девушки неизгладимый отпечаток. Её беспечная доброта, сопереживание и самопожертвование сменились хладнокровием, расчетливостью, а нередко и поиском личностной выгоды. Гриффиндорка всё чаще задумывалась о причастности собственной крови, цвет которой за годы войны изменился непоправимо, к этим изменениям в её натуре. Поиск ответов стал одной из основных причин возвращения брюнетки в школу чародейства и волшебства на восьмой курс, потому как учебная программа за пропущенные месяцы была давным-давно успешно пройдена Гермионой самостоятельно. Во всём этом возвращении девушка видела один минус — Рональд Уизли. Рыжеволосый «ловелас» никак не оставлял попыток заграбастать себе героиню войны, при том, что любой другой на его месте всё бы понял еще при первом столкновении с непреодолимой стеной Грейнджеровского безразличия. Он в Хогвартс то поехал исключительно ради неё. По всей видимости, чтобы пару-тройку лишних раз опозорить меня перед всем молодым поколением магической Британии. 1 сентября. Осень в Англии неожиданно рано вступила в свои права: Британские острова поливали дожди, листва окрасилась в желто-красные оттенки, реки стали полноводней, над Уилтширом бесконечно нависали тучи. Драко Малфой сидел в гостиной менора и не без удовольствия наблюдал за погодой. Дождливый сезон как ничто иное привносил в его тонкую, истинно-британскую, аристократическую натуру умиротворение, которого в прошлые годы так не хватало — три лета тому назад Темный Лорд, который, к слову, уже год как Темный труп, Мерлин бы его побрал, со всеми своими приспешниками додумался обосноваться у тогда ещё совсем незрелого блондина дома. Ситуация была отнюдь не из приятных, а Пожиратели смерти, чего уж греха таить, не самыми деликатными личностями. Юный Малфой не подвергался нападкам с их стороны лишь благодаря положению отца, однако, ничто не мешало самому Волдеморту помыкать мальчишкой, шантажируя его, заставляя делать ужасные вещи, пытая непростительными заклятиями. Не прошло и полугода, а юноша превратился из, пусть и испорченного, но в то же время вполне счастливого мальчугана, в равнодушного молодого человека, в чьих глазах погасла даже мельчайшая искра радости. Вот и сейчас, он смотрел на капли стекающие по стеклу и в неверии размышлял над тем, что все наконец кончилось. Как же повезло дожить до смерти безносого чудовища. Драко с самого первого дня был средством достижения желаемого — инструментом запугивания юных волшебников, проникновения в школу и точечного убийства нежеланных для Реддла лиц. Юноша пытался отказаться, притворялся глупцом, даже трусом, но ультиматум был выдвинут: слепое повиновение или жди адвоката с завещанием. Никого, кроме семьи, у Малфоя не было, ровно как не осталось и альтернатив. Вдалеке грянул гром, вытащивший блондина из нескончаемого обмозговывания собственной ничтожности, безысходности бытия и чувства вины, которое он испытывал за поступки, совершенные не по своей воле. Драко поднялся, последний раз бросил взгляд на грустную картину за окном, вышел в холл, в котором домовики по обыкновению закрашивали темнеющие брызги крови на стенах, и направился в сторону комнату хозяйки дома — своей матери. Нарцисса встретила его с печальной улыбкой. — Уезжаешь, милый? — Да, мам. — юноша нежно обнял любимую женщину, — К сожалению, пора. — Ладно тебе, Драко. Где угодно лучше, чем здесь. — аристократка погладила сына по голове, — Всё будет хорошо. — Знаю, мам, но не хочу оставлять вас с отцом в этом… — он запнулся, — доме. Как вообще можно жить здесь после всего? В серых глазах навернулись слезы, которые волшебница тут же теплым и почти невесомым касанием смахнула. Мать с отцом были единственным светом для Драко, его надеждой, теми, кого блондин был готов защитить ценой собственной жизни, и одному Мерлину известно, как больно ему было смотреть на то, как они, подобно нежным цветочным бутонам, мрачнеют и иссыхают под гнетом смерти, впитавшейся в каждый камешек проклятого менора. — Пока так нужно, дорогой.. — старательно подбирая тон отозвалась бывшая Блэк, — Не беспокойся ни о чем, теперь тебе ничто не угрожает. Ну разумеется, я всего лишь бывший пожиратель смерти, едущий в Хогвартс на восьмой курс.. В ахуительной безопасности! Юноша слабо улыбнулся, обнял мать и вышел. По пути к камину он также заглянул в кабинет отца и, выслушав тираду о необходимой осторожности в стенах школы, выдал такую же, о том, что Люциус с женой должны беречь друг друга и ни за что не подвергаться гонениям со стороны Министерства и других волшебников, после чего, с чувством выполненного долга, Драко покинул когда-то любимый дом и отправился в школу чародейства и волшебства.

...

Платформа девять и три четверти с момента их со слизеринцем последней встречи не изменилась, хотя, стоит заметить, в этот раз здесь было меньше первогодок. Англия была эпицентром нависшей над волшебным миром угрозы, поэтому некоторые семьи поспешили убраться из страны с целью переждать кризис в более безопасных государствах, и то ли ещё не вернулись, то ли вовсе прижились в другом месте. Малфой также заметил, что со старших курсов пропали некоторые магглорожденные студенты. Он прошел в поезд и отправился на поиски пустого купе. В проходе слизеринец столкнулся с парой юных ведьм и магов, которые с нескрываемым страхом обошли его стороной. Какой я, оказывается, страшный.. Найдя свободное место, он бесшумно прикрыл за собой дверцу, уселся, достал из внутреннего кармана пиджака любимую заколку матери, выполненную в виде ворона, и, по привычке принявшись крутить её на ладони, равнодушно выглянул в окно, за которым туда-сюда сновали толпы восторженных детей и их не менее восторженных родителей, в числе которых юноша безошибочно усмотрел семейство Уизли. При всей их неловкости и простоте, у рыжеволосых было то, чему Драко безмерно завидовал — свобода. У них всегда была свобода слова, мысли и действий, не ведущая к смерти или страданиям. Они были хозяевами самим себе и преодолевали все вместе. Малфоям не так повезло: Волдеморт любил раскалывать сплоченные семьи его приспешников, заставляя страдать и подчиняться. И вот, в поле зрения юноши появляется знаменитое трио: мальчик-который-всё-никак-не-сдохнет, его слизнеобразный питомец, настолько не знакомый с определением слова «опрятность», что аж смотреть тошно, и, разумеется, Грейнджер. Троица, как обычно, обособлена от остальных, как физически, так и ментально, однако, в этот раз, состав претерпел изменения: сейчас обособленными кажутся Уизел, шрамоголовый и его рыжая подружка. Слизеринец задумчиво сводит брови, наблюдая за разворачивающейся картиной: Поттер с Уизлеттой и её братцем вполне довольные жизнью бодро шагают по платформе, непринужденно обсуждая что-то явно их веселящее, в то время как их сердечная подруга с бесстрастным выражением шагает поодаль, смотря перед собой и умело игнорируя весь мир вокруг. Что за херня с ними происходит? Вот Гарри жестом прерывает спутников, которые тут же переключаются друг на друга, и пристраивается к брюнетке, что-то спрашивая. Она слегка поворачивается к темноволосому, «нормально», — читает по губам девушки блондин, вновь хмурится и оглядывает сокурсницу с ног до головы: она подросла, сменила джинсы на классические брюки, странные кофты на водолазку и справилась, наконец, со своей копной непослушных волос. Он всмотрелся в осунувшееся смуглое лицо, на котором застыло лишённое каких-либо эмоций выражение, и через мгновение, сам того не замечая, уже смотрел гриффиндорке в глаза. Она с минуту задержала на нем свое внимание, после чего моргнула и отвела взгляд. Драко в очередной раз отметил странность происходящего и, отвлекшись от наблюдения за платформой, прикрыл глаза, погрузившись в собственные мысли, из которых его через четверть часа вырвала беззастенчивая брань, доносившаяся из прохода. — Мандрагора раздери этот поезд! Почему все купе заняты? — дверцы с грохотом разъехались и перед слизеринцем предстали недавние объекты его интереса, — О, Малфой! Какого драккла ты занимаешь целое купе? — тон Рона говорил о том, что его владелец в полной уверенности, что его претензия звучит адекватно. — Почему-то я не удивлен.. — усмехнулся блондин, — Не понял вопрос, Уизли — в тоне читалось ледяное равнодушие. Он окинул взглядом стоящих около рыжего: привычно-злобные лица, однако, одна пара глаз всё также бесстрастно буравила взглядом пустоту. Блять, Грейнджер, что ж с тобой не так то? — Что неясного? Ты один, народа много — вали отсюда. — И не подумаю. — Рон, идём, следующее купе свободно. — негромко позвал друга Гарри. Но, кажется, рыжеволосый не намеревался уходить без скандала. — Слушай сюда, ублюдок пожирателя! — взревел он и подался было вперед, но его остановила женская рука, с силой сжавшая запястье. Уизли зашипел от боли. Серебряный ворон вонзился острым краем в слизеринскую ладонь, однако, юноша не придал этому внимания, увлеченный разворачивающейся у него на глазах картиной. — Этого достаточно. — по коже присутствующих прошелся холодок, — Прекрати позориться, Рональд. Не видишь, здесь занято? — ни один мускул на её лице не дрогнул. Ахуеть.. Рон смутился, посмотрел на Гермиону взглядом преданного пса, у которого забрали заслуженную косточку, и ретировался, следуя за удаляющимися в соседнее купе сестрой и лучшим другом. Брюнетка опустила глаза на Малфоя, вновь встретив его изучающий взгляд, задержалась на мгновение и спустилась ниже, сосредоточив внимание на бледной коже перепачканной кровью цвета асфальта после дождя. Взгляд стальных глаз также обратился к ране. Бадьяна под рукой нет — шрам останется.. Ебаный Уизли! Но не успел Драко об этом подумать, как порез стал затягиваться. Он мгновенно переменился в лице, не сумев подавить эмоции и поддался желанию поглядеть на реакцию сокурсницы на подобные метаморфозы, однако посмотрев на гриффиндорку, юноша не увидел шока или замешательства, лишь странную, пропадающую из глаз черноту. Девушка мазнула взглядом по купе и, будто ничего не произошло, вышла. — Что за..? — в пустоту поинтересовался Малфой. — Мерлин меня раздери, Драко! — не тратя время на приветствия, воскликнул один из материализовавшихся в купе лучших друзей слизеринца, — Что за девушка только что от тебя вышла? — Не твоё дело, Забини. — злобно отозвался блондин. — Ух ты, Малфой, так это действительно «кто-то». — насмешливо выдал третий и последний из друзей — Теодор Нотт, — Интригует! — Она ошиблась купе. — отмахнулся Драко, — Что важнее, вы когда-нибудь слышали про исцеляющую магию? — Экстракт Бадьяна это, кажется, первый курс? — За идиота меня принимаешь, Нотт? Я про чары. — Насколько мне известно единственными исцеляющими чарами является Вулнера Санентум, да и то, помогает она исключительно от Сектумсемпры — не без труда напрягая извилины и вспоминая весь школьный курс, проговорил мулат, — А с чего, собственно, такие вопросы? — Да.. — юноша с минуту поколебался, размышляя, стоит ли посвящать друзей, но вспомнив, сколько эти люди с ним прошли, решился, — Мою рану только что, кажется, излечили. — Та незнакомка? — не без доли скептицизма уточнил Нотт. — Нет, не она. — посчитав, что так безопасней, Малфой не стал раскрывать друзьям личность целителя. — Я без понятия, Драко, честно. — с сожалением сказал Блейз, — Зато теперь ясно, чего ты такой загруженный. — Ладно, оставим это. Вы узнали что-нибудь про кровь, как я просил? — переключился слизеринец. — Нет, у меня в библиотеке ничего. — заключил Тео, Забини поддерживающе закивал. Драко недовольно поджал губы. Поезд тронулся. Троица обсудила еще несколько тем и, ненадолго умолкнув, расслабилась было, но тут из соседнего купе послышались какие-то разборки. Блондин нахмурился и, кинув на друзей неоднозначный взгляд, применил слушающее. — Ты издеваешься, Гермиона? По какому праву ты меня затыкаешь? — и дураку было ясно, что претензию высказывает выходец семейки Уизли. — К чему была эта сцена? Он имеет то же право на это купе, что и мы. — Да как ты не понимаешь?! — взревел рыжий, — Этот ублюдок не имеет никакого права расхаживать на свободе после всего, что совершил! — Его оправдали, Рональд. Мы с Гарри даже свидетельствовали в пользу его невиновности! — двое из трех внаглую подслушивающих слизеринцев кинули шокированный взгляд на своего беловолосого друга, на что тот лишь отмахнулся, — Если ты не в состоянии запомнить эту информацию, это твоя проблема — никак не его. — холодно отчеканила девушка. — Прекрати, Гермиона! Хочешь сказать, этот слизеринский урод, изводивший всех нас 7 лет, волнует тебя больше моего брата, который любит тебя? — воскликнула разъяренная Джиневра. — Мне одинаково все равно на них, милая Джинни, — прошипела Грейнджер, — Чувства твоего брата являются его сугубо личной проблемой, не надо спихивать на меня ответственность. Что до моего вмешательства в конфликт, его бы не произошло, не позорь Рональд своим поведением весь факультет, репутация которого, нашими усилиями, сейчас на высоте. — «Нашими», Гермиона? — съязвил Рон, — Прошу, не приписывай себе заслуги Гарри! — воцарилось молчание. Все пассивные и активные свидетели данного разговора не могли вымолвить и слова. — Что же, ты вовремя поставил меня на место. Я бесконечно признательна, Рональд. — угрожающий тон гриффиндорки обдавал почти осязаемым холодом. Послышался звук открываемой дверцы, Драко отменил заклинание и в очередной раз взглянул на друзей, переставших наконец концентрироваться на подслушивании. В выражении их лиц он увидел знакомую растерянность. — Ахуеть. — Да это, пресвятые Мерлиновы подштанники, просто невозможно! — воскликнул Забини, — Понимаю, Грейнджер, должно быть, не самая веселая и интересная личность, но то, что несет этот выродок — сущая нелепица! — В точку! — поддержал кучерявый, — Всему магическому сообществу известно, что именно заучка спасала Золотое трио все это время! Да дружки должны в ногах у неё валяться, а не оскорблять! — А где, интересно, хваленое чувство справедливости Поттера затерялось? — раздраженно поинтересовался Забини, — Что-то я не расслышал, как он защищает свою лучшую подругу. — Умолкните! — вдруг шикнул Малфой. Друзья в недоумении воззрились на него, но блондин лишь кивнул в сторону выхода из купе. Слизеринцы обратили своё внимание на проход, видневшийся через дверное подобие окошка — девушка. Блейз и Тео синхронно свели брови, пытаясь определить причину того, что юная особа кажется им знакомой. Стройная, вся в черном, будто только с похорон, вьющиеся волосы до лопаток — под описание подходил только один человек их возраста. — Да быть не может.. — в неверии прошептал мулат. — Да, это она. — утвердил блондин, — А вы горлопаните про её дружков, как два остолопа, мантикора вас подери. — Так это была Гермиона Грейнджер — та, кто ранее «ошиблась купе». — вслух сопоставил факты Нотт. Драко лишь устало закатил глаза, Забини же это умозаключение знатно развеселило, — В любом случае, не находите, что мы ведем себя крайне невоспитанно, заставляя даму стоять в проходе? — задал риторический вопрос Тео, мгновенно поднявшись и выйдя за пределы купе. Гриффиндорка стояла спиной к дверце, с головой уйдя в собственные мысли. Она уже давно перестала воспринимать упреки друзей близко к сердцу, знала, что Уизли невоспитанный эгоист, его сестрица не лучше, а Гарри слишком увлечен второй, чтобы защищать Гермиону от нападок рыжего дуэта. Всё это не представляло для неё ценности: друзья перестали быть второй семьей, факультет перестал быть вторым домом — всё изменилось. Да и от первых дома и семьи ничего не осталось — лишь воспоминания, терзающие своей красочностью. Потеря этой троицы на фоне того факта, что для собственных родителей она чужая, не казалась девушке такой уж серьезной проблемой. С окончания войны Грейнджер больше заботило укрощение собственной силы, проявившейся по непонятным причинам. Возможность установить связь с природой, невербально наложить заклятие, исцелить недуг — все эти новоприобретённые навыки волновали брюнетку в разы сильнее собственного одиночества, которое, даже напротив, вполне её радовало. За спиной послышался звук отъезжающей двери, заставивший Гермиону отвлечься от размышлений и обернуться. В глазах Нотта на мгновение вспыхнуло восхищение. — Гермиона. — протянув руку, поздоровался юноша. — Теодор? — смешав в своем тоне приветствие и вопрос, ответила гриффиндорка, — Я могу быть полезна? — помедлив, она вложила свою ладонь в его. — Я подумал, скорее наше с друзьями купе будет полезно? — в странной манере осведомился брюнет, оставив невесомый поцелуй на тыльной стороне кисти Гермионы и лукаво взглянув на неё снизу вверх. — Не хочется вас беспокоить. — на веснушчатом лице отразилась сдержанная улыбка. — Не слова больше! — возмущенно воскликнул он, — Прошу! — слизеринец приоткрыл дверцу, пропуская Грейнджер вперед. Немного поколебавшись, она вскинула голову и решительно ступила внутрь. — Добро пожаловать к слизеринскому трио, Гермиона! — промурлыкал Блейз, в то время как Малфой даже не соизволил повернуться. — Благодарю и прошу прощения за доставленные неудобства. — сдержанно отозвалась девушка, — Не возражаешь? — она указала на место подле мулата. — Нисколько, — отозвался Забини. Гермиона неторопливо опустилась на подобие диванчика и, открыв книгу, углубилась в чтение. Теодор сел напротив сокурсницы, слегка откинул голову и принялся беззастенчиво рассматривать юную особу. Его товарищ же, наоборот, с некоторым сочувствием и волнением изредка поглядывал на брюнетку. Драко всё также отражал полную незаинтересованность в происходящем, полностью, казалось бы, поглощенный созерцанием сменяющихся за окном пейзажей. На деле, ему конечно хотелось бы задать гриффиндорке триллионы вопросов, начиная с зажившей раны у него на руке и заканчивая скотским отношением к ней её друзей, но, ни воспитание, ни их взаимоотношения в прошлом, ни наличие в купе лишних ушей этого не позволяли. — Если вы хотите что-то спросить — я вся внимание. — не отрывая взгляда от книги, предложила Грейнджер, — В конце концов, вы подслушали не самый заурядный разговор и, должно быть, с ума сходите от любопытства. — глаза слизеринцев выдали их замешательство, вызванное прозвучавшим умозаключением, — Не стоит удивляться, я чувствую слушающие чары. Будь это не так, два моих олуха-дружка уже давным-давно были бы хладными тельцами, наряду с тысячей подобных им неумех. — лениво пояснила она. Блондин, не сдержавшись, прыснул, — Ох, так Мистер Малфой не спит и не оглох — поистине радостные новости! — Меньше язвительности в тоне, Грейнджер. — небрежно протянул юноша, повернувшись, — Шанс на третье купе за час может и не представиться! — предостерег он. — Ты так дыру во мне прожжёшь, Тео. — проигнорировав блондина, заметила Гермиона, — Я тебе нравлюсь? — от такой прямолинейности даже на лице вечно бесстрастного Малфоя на мгновение отразилось изумление. — Весьма. — ухмыльнулся Нотт, — А это проблема? — он лукаво прищурился. — Отнюдь, как мне может быть неприятно внимание такого образованного и красивого молодого человека? — Издеваешься? — Да, пожалуй. — усмехнулась гриффиндорка, — Но разве это значит, что я говорю неправду? — Не хочется вас прерывать, но, Гермиона, ты не кажется расстроенной. — остановил нескончаемый поток флирта до сих пор обеспокоенный Блейз, — Всё точно в порядке? — Это не первый раз, я привыкла, не беспокойся. — Что значит не первый? — нахмурился Тео. — Буквально не первый. — она устало прикрыла глаза и потерла переносицу, — Мне нередко приходится слушать упреки то по поводу того, что я сделала слишком мало, то по поводу того, что слишком важничаю. — сочувствующие взгляды Забини и Нотта говорили сами за себя, — Мерлин, не надо жалеть меня, плевать на них и их мнение. Эта троица уже давно стала для меня никем. — Даже Поттер? — Поттер идиот. — неожиданно для присутствующих высказался Малфой, — Не будь он идиотом, понял бы, что ты единственная, кого стоит благодарить за одержанную им победу. — пояснил он. — Лестно, Малфой. Девушка задумчиво разглядывала блондина: он повзрослел, превратился из задиристого мальчишки в привлекательного, зрелого юношу. Бледная кожа, стальные радужки внимательных глаз, непривычно-растрепанные платиновые пряди — Драко выглядел поистине роскошно. Хотя стоит признать, начиная с третьего курса он и не переставал выглядеть как блядский бог, но весь этот "я убью тебя и никто не узнает" вид определено заставляет.. хотеть его в разы больше.. Мерлин, о чем я вообще думаю?! Не отказывая себе в удовольствии еще пару мгновений порассматривать слизеринца, брюнетка опустила взгляд на книгу. Остаток дороги восьмикурсники провели в гробовой тишине.