Первая мысль посетившая Антона, благодаря которой его сознание пробудилось ото сна – это желание испить воды, причем в немалом количестве. Болезненный ком стоял в горле и юноша попытавшись рефлекторно его проглотить, скорежил свое лицо от неудачной попытки, после чего медленно приоткрыл свои веки.
Глазам за все это время привыкшим ко тьме, потребовалось несколько секунд, чтобы мутная картинка перед ними растворилась. И стоило ей только через миг исчезнуть, как перед юношей предстал белоснежный вид, а именно – потолок.
Его яркая контрастность моментально поразила глаза Антона, отдавая резкой болью по ним, сравнимой с той, что получаешь при взгляде на солнце. Попытавшись скрыться от этого света, юноша тут же зажмурил глаза и отвернул свое лицо в сторону. Вскоре он вновь их открыл и картинка перед ними наконец изменилась. Юноша приметил для себя достаточно мало бросающихся на глаза элементов в столь светлой комнате. Бежевые обои, как и ворсистый круглый ковер посреди этой комнаты. Два темных шкафа кофейного оттенка, что расположены параллельно друг другу, отличие которых было лишь в том, что один для хранения вещей, а другой для книг. И небольшое кресло изумрудного оттенка стоящее сбоку от окна, где неподалеку как раз таки, красовался тот самый шкаф с плотно набитыми полок книг. Светлая, местами странная и такая пустая комната, но очень знакомая Антону. Да, сомнений быть не может – это комната Арсения.
Так же скоро как пришло понимание того где юноша пребывает, к нему вернулись и воспоминания. А после них и вовсе в голове появился вопрос, да не один.
Как я добрался? Я что, отключился? Почему я в его комнате?
Поток мыслей обуревал его голову и тот желая поскорее найти на них ответы, резко подрывается с постели, что вскоре служит ему опрометчивым поступком.
Тело, что истощилось за эти пару дней, тут же подало сигнал бессилия по ногам. Антон не успев и толком насладиться первыми шагами, с дрожью в коленках падает на пол. Слабость, недомогание, резко поднялось давление и головокружение. Такой спектр чувств резко настиг молодого человека и тот уже сидя на полу, схватился рукой за голову, желая чтобы это разбитое состояние покинуло его как можно скорее.
Сухость во рту, что вот уже с самого начала его пробуждения не дает покоя, с каждой последующей секундой давит еще сильней и кажется, что еще немного и сознание снова погрузится во тьму.
Антон рефлекторно облизывает сухие губы своим еле влажным языком и облокотившись всем телом о боковушку кровати, медленно наклоняет голову назад, пытаясь восстановить свое дыхание. Неприятные ощущения в голове все еще его не покидали, а из-за сорвавшегося вперед давления его бросило в жар, в последствии чего появилась отдышка. Чтобы поскорее избавиться от этих ощущений, он прикрывает глаза и медленно восстанавливает свое дыхание.
Спустя некоторое время, ему действительно становится лучше, от чего и разум постепенно проясняется. А в голове как назло тут же резко всплывают воспоминания, о существовании которых юноша мгновенно сожалеет. Воспоминания, благодаря которым он ощутил прикосновения по телу и такие, о которых только и желаешь, что навсегда забыть. Все таки тело помнит, да нет, походу оно будет помнить всегда.
Резкое и будто колющие ощущение, прошлось по спине Антона и так же быстро переключаясь на ягодицы. Здесь и сейчас вопросы излишни, ему ясна причина этих чувств. Ему известен виновник, этих ощущений.
Прочувствовав эти короткие памятные боли по телу, Антон резко открывает глаза и так же быстро поднимает голову. Его взгляд желает увидеть, те места на теле, что так упорно стараются обратить внимание юноши на себя. Сначала посмотрев на свои ноги, что были вытянуты на полу, его взгляд цепляется за колени. Забавно, но только сейчас юноша замечает во что он одет, а именно - в горчичного оттенка однотонную пижаму, но это последнее что его на данный момент, хоть как-то волнует. Задрав штанину как можно выше, парень замечает как коленные чашечки покрыты легкими пятнами синяков. В этот же момент его глаза переключаются на руки, где юноша замечает под рукавом красноватые натертые полоски, напоминающие браслеты.
Неприятно это видеть, а еще хуже неосознанно вспоминать.
Антон проводит пальцем по красноватой отметине на правом запястье, где вместе с ней смешались и шрамы, ему не больно. По крайней мере не так, как тогда, но тело помнит, очень хорошо, помнит.
Перед глазами предстает фрагмент той ночи и следом за ним еще одной. Зима, признание Паши, такое холодное признание как и металл тех наручников, что он впервые ощутил на своих запястьях. По запястьям тут же пробегает боль, не такая яркая как несколько лет тому назад и совсем еле ощутимая, но она есть и судя по всему будет еще не раз напоминать о себе. Сразу следом, всплывает поверх этого другое воспоминание, что было несколько дней тому назад, а может и больше, этого Антон точно не знал. Хоть и было в комнате тепло, а на дворе было лето, холод наручников оставался тем же как и боль, оставшаяся неизменной еще с зимы. Забавно, как бы Антон в этот момент не пытался вспомнить уровень боли в том периоде времени в котором его проходил, почему-то он может вспомнить ее только притуплено своим телом, а ведь это произошло, не так уж и давно.
В голове пусто, что странно, ведь до этого в голове была масса вопросов. Антон только и делает, что буквально гипнотизирует взглядом свои запястья и все больше, и больше погружается в свои воспоминания. Неприятные, холодные и болезненные воспоминания.
— Антон?
Знакомый голос, резко и так неожиданно будто бы врывается в пространство, заполняя своим эхом эту роскошную, но до смешного пустую комнату. Юноша тут же отрывает взгляд от своих рук и переключает внимание на источник звука. Сомнений быть не могло, в этих дверях стоял никто иной как Арсений. Антон смотрел на него нечитаемым взглядом. Он не был удивлен, да и вообще на данный момент не испытывал ничего, ему нужно было время, ведь сейчас он был слегка не в себе. Пока юноша собирался с мыслями, мужчина времени зря не терял и довольно скоро сократил дистанцию, образовавшуюся между ними. Взгляд Антона внимательно следил за движениями Арсения, который так осторожно опускался к нему на пол, садясь напротив него. Стоило только ему оказаться так близко, как их взгляды наконец-то встретились. Оба молчали и будто оценивали друг друга, ища момент чтобы хоть что-то сказать, но при этом не спугнуть. Пока Антон плавно скользил по лицу Арсения, то тот в свою очередь делал только одно. Открыто бегал своими обеспокоенными глазами по его, будто бы играя с ним в салки и выжидая когда же ответят на его напористый взгляд.
Юноша это понимал и тут он готов отдать ему должное, благодаря его появлению и тем как он мастерски смог заполнить собой все пространство, что аж стало нечем дышать, в голову Антона постепенно снова вернулись мысли как и беспокоящие его вопросы. Теперь он готов. Более теплый взгляд, а в тоже время взволнованный, Антон показывает Арсению, смотря так уверенно в его глаза.
— Как ты? — стоило только столкнутся с ним взглядом, тут же ласково и так заботливо обращается мужчина, слегка улыбаясь и так сочувственно на него смотря.
Приятно однако, слышать и видеть, что человек обратившийся с этим вопросом, действительно искренне переживает. Антон на мгновение быстро дергает веками, будто удерживает глаза от слез, после чего отводит их, но так же скоро возвращает свой взгляд обратно и с ухмылкой произносит:
— Получше тебя. — сиплым голосом с иногда выскакивающей хрипотцой, при этом пропуская легкий смешок.
Внешний вид Арсения не мог не порадовать Антона, ведь выглядел он мягко говоря немного иначе от привычного образа: слегка впалые синяки под глазами, не уложенные как обычно волосы, локоны которых хаотично лежали на голове и красноватые глаза, то ли от недосыпа, то ли от частых прикосновений к ним. Со стороны посмотришь и сразу с уверенностью не скажешь, кто чувствует себя хуже и кто провалялся в постели больше суток, пребывая в бреду. Антон видя слегка неряшливый вид Арсения, слабо улыбается и внимательно рассматривает мужчину перед ним, поскольку ему кажется, что еще не скоро ему удастся запечатлеть столь редкий кадр, вечно прилизанного идеального Арсения.
Мужчина на такой ответ только лишь коротко усмехается опустив голову вниз. На мгновение он задерживает свой взгляд на полу, будто бы о чем то важном размышляя и его улыбка стала постепенно выпрямляться, пока через несколько секунд и вовсе не исчезла с его лица. Как только улыбка покинула Арсения, он поднял свой взгляд на Антона. Взгляд, который не бегал, а стойко и упрямо смотрел. Да, вот и он, тот самый привычный его взгляд. Юноша чувствовал неловкость в этой тишине и игре взглядов, поэтому с легкостью проиграл Арсению в столь напористые с его стороны гляделки. Но на этом неожиданности от Арсения не закончились. Буквально в тот же момент, мужчина протянул руку к лицу Антона, после чего нежно обхватив пальцами его подбородок, повернул его лицо на себя. Антона это порядком сильно удивило, но на этом мужчина не стал останавливаться и легонько нажав подушечкой большого пальца в уголок губ, где красовалось маленькая кровавая ссадина, внимательно на нее смотря произнёс:
— Болит? Да конечно болит, что я спрашиваю. — юноша от такого жеста, коротко дернулся и болезненно на миг зажмурил глаза, а после крепко схватился правой рукой о протянутую кисть мужчины и грубо отведя ее в сторону, холодно произнёс:
— Можно было и просто спросить. — смотря на Арсения хмурым взглядом. Мужчина на мгновение застыл со слегка удивленными глазами, после чего улыбнувшись пропустил смешок, вновь опустив голову вниз.
— Прости. — тут же подняв голову обратно с теплой улыбкой сказал он и аккуратно вытащив руку из хватки Антона, спросил следующее:
— Пить хочешь? — аккуратно уже поправляя задранную ранее штанину Антоном. Юноша на мгновение застывает, смотря на то как директор опускает его штанину вниз, нежно приглаживая ее с двух сторон вдоль ноги. Заметив за собой, что ответ на вопрос задерживается, Антон нервно прочистив горло, хрипло произносит:
— Да. — и Арсений дождавшись его ответа, на миг поднимает на него свой взгляд, что до этого так был сосредоточен на ноге и Антон не знает почему, но именно в этот момент его дыхание будто бы остановилось, а сердце перестало биться. Буквально через пару секунд Арсений доставил на пол стеклянный графин наполненный водой, как и стакан прилагающий к нему. Юноша так же скоро пришел в себя и лишь только озадаченно посмотрел с мыслью: «Это все время было здесь?» ничего не произнеся вслух, после чего терпеливо дожидался заветной кружки, что так заботливо наполнял водой для него Арсений.
Вскоре ему протянули долгожданный стакан и юноша жадно ухватившись за него своими ослабевшими белоснежными пальцами, второпях стал поглощать содержимое. Арсений даже слегка выпал от такого поведения Антона, ведь даже предположить не мог насколько все таки сильно того мучила жажда, что он не заметил как кружку вместе с рукой Арсения захватил себе. Вода исчезла в считанные секунды и Антон грубо отодвинув ее от себя, произнёс резко:
— Еще. — вытирая тыльной стороной ладони уже влажные малинового оттенка губы, ранее которые были безжизненно бледные и сухие. Мужчина слегка растерянно наливает следующий стакан, который тут же выпивают таким же жадным способом.
— Антон, не торопись ты так. — делает ему замечание директор, видя как некоторые капли воды стекают по его шее, но его судя по всему не слышат, поэтому продолжают и дальше умело игнорировать.
Наконец когда второй стакан опустел, Антон мог с уверенностью утверждать, что он утолил столь мучащую его жажду. И теперь когда их взгляды снова встретились, наступило неловкое молчание. Что Антон, что Арсений одновременно отворачивают голову друг от друга и мужчина судорожно ища нужные слова, нервно прочищает горло собираясь сказать:
— Зна…
— Послушайте. — вдруг резко перебивает его Антон и директор обернув голову к нему, озадаченно на него смотрит. На того, чей взгляд так и кричит уверенностью.
— Спасибо, правда спасибо, за всё. — искренне и так по доброму говорит Антон, стоило ему только столкнулся со взглядом Арсения.
«В смысле? Неужели…это прощание?» — пробежала следом мысль в его голове и тот не выдержав ее озвучивает:
— Ты уходишь? — ну, немного не так как планировалось.
— Что? — в недоумении смотрит юноша и через несколько секунд, говорит убеждающее — Нет, господи, можете не перебивать? — перейдя на слегка нервный тон. Сделав небольшую паузу, он продолжает:
— Не знаю когда повторю это вновь и повторю ли вообще, но вы сделали действительно многое для меня. Я не знаю кто я для вас в глазах и что вы вообще думаете обо мне, возможно сейчас вы скажете чтобы я собирал свои вещи вместе со своей матерью отсюда, но это не важно, я пойму. Просто хочу сказать, пока есть время, спасибо за все что вы сделали, я действительно вам благодарен, такого для меня никто не делал, вы первый, кто так искренен по отношению ко мне. — взгляд Антона мягче обычного и моментами растерян, ибо не каждый день ему приходится говорить то, что на душе. Но хоть в его глазах и виднелась печаль, как такой ее не было, это была искренность, тёплая благодарность и уважение. Арсений видя это в глазах Антона, что так часто старались смотреть в его, мысленно прыгал от счастья, он желал этих слов.
Он хотел добиться этих слов. Возможно не в такой обстановке и не в таком виде, но это не имело значения. Главное, что эти глаза смотрели на Арсения уже не с прежним холодом. Голос, говорил не с такой открытой яростью, а слова были не такие колкие и все это предназначалось ему, Арсению. Приятно. Приятно осознавать признание в этих глазах. Приятно понимать, что этот человек открывается ему. Приятно быть для этого человека тем кому можно доверять. Приятно, быть просто кем-то значим в этих глазах.
— А как же Паша? — но ревность к старому другу не покидала его голову и вопрос опередил все его желанные действия, отчего мужчина сам удивился произнесенному вслух.
— Он – это другое. Хотя, когда-то и в нем я был так же уверен. Вы не подумайте, я вам все так же не доверяю, но в том, что я действительно вам благодарен, это я произнёс искренне. Кстати, у меня всегда вертелся вопрос в голове, почему вы это делаете?
— Я же вроде говорил, потому что мне с тобой весело. — ответил безмятежно мужчина слегка улыбаясь, смотря так же упрямо в глаза юноше как и он.
— Только из-за этого? — этот вопрос застал Арсения врасплох и его взгляд на миг потерял свою стойкую уверенность, тем самым опустившись вниз и снова вернувшись к глазам Антона.
— Да. — «Нет.» — произнёс директор спустя короткую паузу и заметив легкий прищур недоверия в глазах юноши, тут же добавил — Что? Не хочешь – не верь, но это действительно так. — парень еще совсем недолго безмолвно посмотрел на Арсения, а тот в свою очередь свою позицию не сдавал и так же упрямо смотрел на Антона, после чего со вздохом отвел свой взгляд в сторону и сдавшись сказал:
— Ладно. — на что мужчина был мысленно благодарен такому ответу и облегченно выдохнул. Теперь он чувствовал себя немного увереннее, ведь судя по состоянию и настроению Антона, тот больше не желал производить неожиданные тесты со ставящими вопросами Арсения в тупик.
В какой-то момент тишина что наступила в помещении казалось неловкой, как и сама ситуация.
Голова Антона, что была устремлена в бок, медленно вновь возвращалась лицом к Арсению и юноша стал более внимательно рассматривать происходящее. От понимания как жалко он сейчас выглядит на полу в пижаме, что пропиталась потом за эти пару дней, юноша постепенно покрывается румянцем и он стараясь скрыть свое смущение, хмурым взглядом окидывает Арсения и холоднее, чем до этого произносит:
— Я хочу привести себя в порядок, уйдите.
— А, да конечно, я скажу чтобы тебе принесли одежду. — мужчина сначала удивился от слышанного, а после оценив ситуацию с пониманием отнесся и тут же поднялся с пола, тем самым отдаляясь от юноши.
— Я зайду к тебе позже? Вместе поужинаем. — уже оказавшись около двери, произнёс нежно улыбаясь мужчина.
— Здесь? — на что Антон осмотревшись по сторонам, недоуменно спросил. Повторив то же действие глазами за юношей, ответил равнодушно Арсений:
— Ну да. — быстро махнув плечами в воздухе, показывая это тем, что не видит ничего странного в своем предложении. Антон будто бы застыв от слов мужчины, ничего не произнёс ему в ответ, но в ту же секунду ему пришло озарение и он решился озвучить вопрос, что еще при пробуждении вертелся в его голове.
— А почему, я в твоей спальне?
— А…не знаю? — переволновавшись от еще одного каверзного вопроса Антона, что так умело мог неожиданно спросить. Арсений что и успел, так это ответить первое, что пришло на ум.
— В смысле? — с недоразумением спрашивает Антон, на лице которого четко читается подозрение от услышанного.
— Ну, то есть, прости, дай сформулировать. Короче, воспринимай это как хочешь, но мне казалось самым лучшим вариантом, чтобы ты спал здесь. Так я чувствовал, что тебе безопаснее будет, а мне от этого спокойнее.
— А сам ты где спал? — с более подобревшим лицом спросил Антон, растопившись от слов в которых говорилась забота о нем.
— В другой комнате, у меня же их много. — «Ну не буду же я говорить, что с тобой.» — умело скрывая за легкой улыбкой волнение, продолжает лгать мужчина, вспоминая фрагменты их совместных спящих ночей.
— Ясно… — уже расслабленно сказал Антон, переключив свое внимание на кружку с водой, что стояла сбоку от него.
— Через час я прийду, хорошо? — в то время как Арсений, быстро произнеся желаемое, так же скоро скрылся за дверью.
— Да-давай…— ответил Антон в пустоту.
Пока юноша не спеша поднимался с пола и медленно приводил себя в порядок. Арсений, все это время проводил у себя в кабинете, проклиная Антона за его вопросы, что побудили в нем воспоминания.
***
Как только директор поместил юношу в автомобиль, ему пришлось ненадолго оставить Антона одного, дабы обсудить вопрос по поводу Паши и что делать с ним дальше. У Арсения достаточно много знакомых, не стоит забывать что он занимает должность генерального директора самой прибыльной компании, поэтому такие люди как Паша для него не станут проблемой, а заиметь себе знакомого прокурора для него самое плевое дело. Обсудив все детали и попрощавшись презренным взглядом с Пашей, которого с заломанными руками за спиной впихивали в автомобиль, Арсений благополучно вернулся к себе в машину. Он был крайне удивлен видя там спящего Антона, но это было больше похоже на беспокойство. Проверив пульс на шее и облегченно выдохнув, Арсений дал по газам в направление знакомой ему хорошей больницы. Скрытно пронеся Антона через черный вход и сделав так, чтоб об этом ситуации не узнал никто, Арсений вот уже как около часа сидит напротив палаты юноши, ожидая что ему скажет лечащий врач, по имени Серёжа. Хороший человек, прекрасный врач, да и просто старый, верный друг.
— Ну что? — дождавшись когда Сергей выйдет из палаты, спросил обеспокоенным голосом Арсений. На что его друг, снимая перчатки и опуская маску, произносит размеренно следующее:
— Я то думал, что у него рана какая-то, а там просто побили мальчонку. — вставая напротив Арсения.
— Что-то по его внешнему виду не скажешь, что его просто побили! — разозлившись от холоднокровности друга, нервно восклицает ему Арсений. Меньшего и не ожидалось, Сергей всегда славился слегка черствым нравом, с самой первой их встречи, с той самой детской площадки, а было это летом, примерно девятнадцать лет тому назад.
.
.
.
На тот момент Арсению было десять лет, уже тогда он частенько сбегал из дома дабы прогулять частные уроки, программа которых была намного выше чем у его сверстников. Желая простой жизни и веселого детства, маленький мальчик каждый раз жертвовал своими ногами, которые после каждого побега вскоре будут наказаны несколькими ударами тростью. Но это того стоило. Он всегда прибегал на одно и тоже место, детская площадка, бедноватого на вид района и главное далеко от дома. Вот уже как около двух месяцев приходя туда, он обзавелся несколькими друзьями. Не сказать, что с ними было интересно, скорее весело и глупо, ну или же Арсений был слишком мудр для них, во всяком случае куда лучше чем дома и так…просто? Хоть и дворовые ребята вели себя достаточно неотесанно, Арсений находил в этом обществе намного больше веселья чем в уроках, где кроме строгого голоса учителя и четырех стен он ничего толком и не видел. Но даже общаясь с такими ребятами, маленький Арсений был верен себе, поэтому например в колодец за всеми он не прыгнет. Характер как и свое мнение у него имелось, что в одно время ценилось, но с такой же степенью пренебрегалось в его маленькой банде. Арсений это видел, чувствовал, понимал. Каждый раз возвращаясь домой и получая там свою порцию наказания, лежа в своей теплой постели он всегда задумывался.
А есть ли где-то для меня место?
Он недостаточно беден и глуп, чтобы быть принятым этой небольшой группой ребят. И не достаточно умен и послушен, чтобы быть признанным отцом.
Где же…мое место?
Капли слез скопились на широких небесных глазах, плавно скатываясь вниз по щекам. Больно, но далеко не от ударов трости. Больно, быть просто чужим для всех.
На следующий день.
Снова сбежав на площадку, мальчик чье лицо пылало румянцем, а мимика так и показывала восторг, предвкушал этот день и может хотя бы сегодня у него получится что-то изменить.
Но…где все?
Пронеслось в голове мальчонки. Он судорожно бегал по столь небольшой площадке глазами, не понимая куда подевались его друзья.
А можно ли их вообще назвать друзьями?
Тут же в голове появилась назойливая мысль, что каждый раз так и норовит быть признанной, замеченной, одобренной. Маленький Арсений на миг взгрустнул, но тут же сразу решительно поднял голову вверх и присел на ближайшие качели думая лишь:
«Ну ничего, может они попозже прийдут.»
И так прошел час, два, но так никто и не пришел. Арсений медленно раскачиваясь на качелях смотрел куда-то в даль, а оттуда в небо. Его привлекали эти облака, ведь даже они никогда не были по одиночке, не говоря уже о птицах, что передвигались стаями. Отчего то смотря на небо и на передвигающуюся стаю птиц, маленький Арсений почувствовал себя одиноко. А ведь он желал лишь одного…
— Ты скоро? — вдруг раздался голос сбоку, отчего Арсений резко обернул голову испытывая легкий испуг. Мальчик, такого же роста что и он, да и на вид кажется сверстником, но почему же его взгляд такой недобрый?
— Я спрашиваю, ты скоро? — снова повторяет мальчик и Арсений наконец услышав вопрос, беспокойно отвечает:
— А, да! — слезая с качель. Мальчик с недовольным взглядом усаживается на качели, раскрывая книгу перед собой, которую Арсений замечает только сейчас. Он не стал стоять над душой и сложив руки в карман, постепенно стал уходить в направление ближайшей лавочки, как вдруг в спину ему доносится:
— Да не прийдут они, можешь не ждать! Ты что, не понял? Они тебя кинули! — Арсений тут же разворачивается к этому мальчику. Мало того, что он согнал его с качель, так еще и сует свой нос куда не просят, при этом злорадствуя.
— Слышь! Я твоего мнения не спрашивал! — не выдерживает он, но приближаться не намерен, а наоборот снова разворачивается и продолжает свой путь. Правильно, глупо реагировать на провокацию, тем более от какого-то десятилетнего мальчика и не важно, что хозяину этих мыслей столько же лет.
— Просто хотел напомнить, какой ты неудачник! — опять кричит тот вслед. Эти слова достаточно сильно задели гордость Арсения и он вновь обернувшись, нервно спросил:
— Что ты сказал?
— А-а, ты еще и глухой? Повторяю – неудачник! — это слово будто бы эхом распространялось в голове Арсения, а надменное лицо ребенка, чье имя ему неизвестно еще больше в гоняло в краску под названием ярость. Буквально несколько секунд, Арсений смотрит на него гневным взглядом, а после:
— Ну держись малец! — срывается с его уст и он подрываясь с места бежит прямо на этого мальчика.
Спустя двадцать минут, два худощавых маленьких тела, лежат на песке восстанавливая свое дыхание. Многоженство ссадин у каждого из них на лице как и на теле, которые еще несколько дней подряд будут у них примерно там же появляться, но наступит время, когда они заживут и это положит начало, их очень крепкой дружбы.
.
.
.
Серёжа слегка опечалено на него смотрит, протирает несколько раз свои усталые глаза и с тяжким вздохом произносит:
— Ха-а, ты действительно это хочешь услышать?
— Да. Я хочу знать, что с ним все в порядке. — Сергей смотрит на Арсения и видит в его глазах уверенность, серьезность и настороженность, в какой-то момент ему казалось, что эти глаза далеки от дружеских, но все же отвлечь его внимание он желал, да и озвучивать не хотел то, что его другу явно будет не по вкусу.
— Могу уверить тебя, что теперь так и будет.
— Ты можешь сказать, что он с ним сделал? — не получилось, обвести вокруг пальца, прийдется озвучить то, что дается ему легко, но так не просто тому, кого он знает лучше всех:
— Бил и насиловал, что еще тут скажешь. — Сережа внимательно смотрит на смену эмоций на лице Арсения, из сосредоточенного и даже хмурого выражения лица, оно перешло сначала в шокированное, а от него следом в опустошенное. Приятно ли видеть такого друга? Конечно нет. Но он не мог солгать и это, далеко не единственная черта характера, которая цениться Арсением в Сереже. Да он груб в выражениях, остр и много других слов, которые можно подобрать, но все они не от злого намерения, просто так Сережа выражает свое переживание или заботу, даже если она звучит достаточно грубо.
— Ты это и сам знал, зачем спрашивал? — после недолгой паузы, спрашивает Серёжа, видя достаточно удрученный вид друга.
— Не хотел в это верить. — сухо отвечает тот, поднимаясь с сиденья и вставая напротив окна.
— Арс, ну вот зачем он тебе? У меня глаза на лоб полезли еще в тот момент, когда ты решил его мать под свою опеку взять. Тебе настолько его внешность понравилась? Я могу поспрашивать у знакомых, чтобы тебе наподобие нашли, нормального, здорового мальчика.
— Нет, мне другой не нужен, мне нужен только он. — немного ласковей чем до этого отвечает Арсений, задумчиво всматриваясь в даль сумрака за окном, темень которого разбавляют фонари вдоль дороги.
— Почему именно он?
— Не поверишь, я и сам постоянно задаюсь этим вопросом. — с короткой ухмылкой глядя в глаза другу, говорит директор, при этом нагло шарясь рукой в кармане его халата. Эта ухмылка была далека от веселой, она была наполнена некой обреченностью.
— Ну может это знак? Давай иди домой, отдохни, мальчика я приведу в порядок не переживай, а потом как ты придешь в себя приходи обратно.
— Да о чем ты вообще? Он со мной поедет домой. — достав пачку сигарет, честно вытащенную из кармана друга, нахмурившись произносит Арсений, подкуривая сигарету, что так давно не курил и вкус которой он позабыл.
— Арс, ты бредишь? — слегка настороженно спрашивает Серёжа, ведь поведение друга, его сильно беспокоит. Оно и понятно. Вдруг появляется откуда не возьмись какой-то мальчик, мать которого психически нездорова, так еще и Арсений мало того, что помогает ему, так еще и рассчитывает с ним на отношения. От понимания всей ситуации, голова Серёжи сильно начинает болеть.
— Нет, но и повторять я не буду по несколько раз, он едет со мной. — строго говорит Арсений и этот взгляд, как и тональность голоса, служит для Сережи сигналом, что пора отступать. Он обескураженно какой-то миг смотрит на него, а после проведя рукой по лицу, на усталом выдохе произносит:
— Ха-а, делай что хочешь, но знай, больно кому и будет, так это тебе, ну а я как и всегда, буду ждать тебя в дверях этой больницы. — на что Арсений мягко улыбаясь кивает и Серёжа получив от него ответ, разворачивается и заходит внутрь палаты.
Примерно через двадцать минут, Антона возвращают Арсению. Без одеяла, но по крайней мере одетого. На вопрос Арсения:
— А ты где взял эту пижаму? — Серёжа ответил лишь:
— Попросил привезти из дома, это моя, можешь забирать. — на что Арсений лишь грустно улыбается, поскольку тронут таким жестом друга. Сережа вручил список, нужных мазей и лекарств, на первое время, после чего с улыбкой проводил друга.
По прибытию домой Арсений, что слегка привык таскать на своих руках Антона и сильно нанервничался за все это время за его состояние, не хотел оставлять его одного, поэтому без зазрения совести положил у себя.
Первая ночь.
Арсений положил аккуратно Антона и заботливо накрыл его одеялом. Лег ли он сразу же спать? Конечно нет. Помимо работы в кабинете, некоторую ее часть он доделывает лежа у себя в постели на ноутбуке и в эту ночь, он сделал меньше обычного совершенно не из-за того, что частенько любовался спящим лицом Антона. Посреди ночи он просыпался от сильной жары и какого же было его смущение, когда это была не духота в комнате, а прижавшийся к нему Антон, рука и нога которого нагло была закинута на тело Арсения. Уснул ли он потом? Конечно нет.
На утро, Арсений уже с нетерпением ожидал пробуждения Антона, но вместо этого ближе к обеду, он получил только слегка стонущие от боли вскрикивания либо мычания. Он сразу же стал звонить Сереже, на что тот ответил, что это нормально. Человеку, чье тело подверглось истязаниям и издевательствам на протяжении больше 24 часов, требуется больше времени для восстановления, а если еще затронуть и психологическое состояние, то вполне объяснимо не желание так скоро пробудиться.
Иногда Антон приходил в себя, но этого момента хватало только чтобы напоить его лекарствами, после чего он тут же засыпал. Кстати они тоже повлияли на столь длительный период восстановления, ибо имели побочный эффект, а именно желание спать.
Вторая ночь.
Арсений, что приготовился уже ко сну, лег как можно ближе к краю, только чтобы не проснуться вместе с Антоном, хоть и обнять его он желал больше всего на свете. Но проснуться под крики:
Извращенец! Так вот зачем я вам!
Он желал меньше всего, поэтому удобно прижавшись к краю, он стал медленно погружаться в сон.
Арсений не знает сколько прошло времени как он заснул, но проснулся он определенно под болезненные стоны, похожий на плач и если ему не причудилось, иногда он слышал неразборчивые слова о помощи. Арсений медленно оборачивается к Антону, ранее лежавший к нему спиной и сонно на него смотря, видит как юноша обнимает руками одеяло, что-то бормоча грустным голосом. Его взгляд становится более ясным и он пододвигаясь поближе, видит около лица Антона мокрый след на покрывале, где присмотревшись замечает капли, что так отчаянно обрываются с его горбинки носа, падая прямо на постель. Мужчина мысленно просит прощения у Антона, ведь делает это из чистых побуждений и приблизившись достаточно близко, нежно обнимает его, выхватывая одеяло из его рук и заботливо накрывая. Еще одна бессонная ночь.
***
— Ф-у-у-х! Чувствую себя живым! — выйдя из душа и переодевшись в одежду, что недавно принесли, произносит оживленно Антон.
Приближаясь к постели, чтобы на нее сеть, он в какой-то момент замирает, думая:
«Вот это я сплю, аж и вторую половину всю смял!» — с усмешкой наконец на нее садясь.
Наклонив немного голову вниз он интенсивно старается высушить полотенцем свои волосы, ибо холодные капли с головы, не придавали приятных ощущений в момент когда они забирались под одежду нагло стекая по спине. Пока он трет полотенцем волосы в его голове снова всплывает масса вопросов.
Что теперь с Пашей? Где мама? А со мной что?
На некоторые он догадывается что ответить, но все таки лучше все узнать у проверенного источника, который что-то слишком сильно задерживается. Резкий стук в дверь отвлекает Антона и только он поднимает голову вверх, как видит там снова Арсения, отчего в голове юноши проносится лишь:
«Вспомни солнце, вот и лучик.» — смотря на его слегка неловкую улыбку и почему-то…махающую руку? Которая почти что сразу, вызывает у увидевшего это Антона легкий смешок.
