Горечавка в объятиях полыни

Эпилог Часто людям приходится делать выбор не в свою пользу, и почти всегда этот выбор вынужденный. Но как ни крути, а он, выбор, есть всегда. Просто иногда легче его не видеть, притворившись слепым, плыть по течению, терпя удары порогов, боль во время шторма и бессилие на мелководье. Так вот, с Сяо Синчэнем случилось всё это вместе. Его главным отличием от всех была полная уверенность в том, что он плывёт по нужному течению. До встречи с Сюэ Яном. После же плыть по течению было в разы сложнее, как если бы он шёл против него, да ещё и вдобавок по скользкому гравию и сильным волнам. А спустя жизнь он понял, что течения больше нет и выбор надо делать самому. Сяо Синчэнь изо всех сил, правда, старался встать на стезю самосовершенствования, в погоне за возможностью помочь всем и вся. Он хотел этого. Побеждая каждый день себя, старался жить как прежде. Убедил весь мир, что сильный. Всех и каждого, даже себя. Он, правда, старался. Но в голове поселилось слишком много «но», «если бы» и «возможно». А в подсознании всё чаще возникает образ этой красноглазой бестии. Сяо Синчэню просто по-человечески страшно. Конечно, ему страшно. Потому что надо взять и саморучно сломать, распотрошить и вынуть вместе с ошмётками костной ткани то, что вдалбливалось в его мозг годами. Целую жизнь, гуй её побери. Даочжан боялся ошибиться. Боялся поверить. Боялся стать неидеальным. Боялся своих противоречивых желаний и чувств к тому, кого сам мир не принимает. Неужели он смеет? На самом деле, нет ничего сложнее, нежели принять собственных демонов, особенно, если до одного переломного момента даже не подозревал о их наличии. Но давайте будем честными. Сяо Синчэнь склонен жертвовать собой, переходя грань. Готов прощать, прекрасно понимая, что простые люди такого не простили бы. Тогда возникает вопрос: он блаженный или просто с манией величия в форме острой нужды быть всем полезным, с жаждой звания героя? Если он просто блаженный, тогда почему после всего в его душе всё никак не находится великодушия за для прощения его карманного убийцы, дьявола- хранителя? Сяо Синчэнь прекрасно понимает, что именно осознание того, что он встал на одну ступень с Сюэ Яном, – то, что убило его задолго до того, как Шуанхуа вспорол его лебединую шею. Да, смерть Сун Ланя, в которой даос, несомненно, винил себя, раскрытие личности дорогого друга – всё это сделало своё дело, но ключевую роль в перевесе двух зол сыграло осознание того, что он тоже «убийца». Светлый даочжан исчез уже тогда. Но не для Сюэ Яна. И Синчэня это злит, потому как почему веры в этих кровавых очах куда больше, чем в его собственной душе? Как в этом чёрном нутре может храниться столько всего многогранного, если не сказать - всего принципиального? Да, Сюэ Ян принципиален. Этого не отнять. И этот факт даоса тоже злит. Злит до того момента, пока Сюэ Ян не оказывается во многом прав, а розовая вуаль на глазах даоса не рвётся тканью внутрь, нитками раня зрачок. Потому что мир прогнил. И на всё есть своя причина. Добром всё не исправить. Принять это Сяо Синчэню было крайне тяжело, но он справился. Точнее, до сих пор старается справиться. Учится жить. Понимать, что никому не нужен тот, кто не нужен самому себе. А тот, кто принимает себя таким, какой он есть, живёт вкусной, полноценной жизнью, несмотря на все возможные житейские проблемы. Учится смешно сказать у кого. У Сюэ Яна. И вот тут-то Синчэнь понимает весь диапазон собственной катастрофы. Потому что все дороги ведут к Сюэ Яну. Этот факт снова до дрожи пугает и совершенно сбивает с толку. Но вот когда даос понимает, что Сюэ Ян исчез и его жизнь лишилась, по его мнению, яда, то он не чувствует ничего, помимо мучительного чувства вины, боли сожаления и собственной глупости. Ему никто не давал права вот так распоряжаться чужой жизнью. Он бы и дня не протянул в том аду, в котором Сюэ Ян жил годами. И вот сейчас он собственноручно столкнул его в этот кошмар, лишив любого шанса на спасение. Даос убил Сюэ Яна, считая это спасением. Снова его благородства и безграничной доброты не хватило на одного единственного босяка. Потому что Сюэ Ян – его грань. Во всём. И именно сейчас Синчэнь понял, что ошибся. О Боги, как же он всё это время ошибался. И его ошибка стоила чужой жизни. Сяо Синчэнь падает на колени с тупой болью в ногах и молит небеса лишь об одном. «Верните всё на круги своя! Я был не прав!» Не прав... Молит на коленях одинокий даос в лунную ночь, желая всем сердцем спасти своего врага. Признаёт вину и наконец принимает смирение, что выдавило гордость чувством вины, заполняя всё нутро сожалением. Только вот всему есть своя цена и даочжан оплатит своей моралью, вырывая ту из своего нутра вместе с ошмётками плоти. Переступает через себя. Молит небеса о втором шансе и глотает горькие слёзы, ощущая как болезненно и тоскливо сжимается сердце, а внутри будто месиво. До дрожи в теле тревожно, страшно и холодно. --- Я больше не стану менять его… не посмею осудить! Молю… Обрати вспять мою глупость… Умоляет мужчина, сжимая одежды в кулак, ударяет себя в грудь и задушенно рыдает, омывая собственные ошибки горячими слезами, отчаянно желая вернуться и сделать иной выбор. Нельзя обработать рану, не зная, насколько она глубокая. Как нельзя утолить боль, скрывая её. Нужно это принять. Смириться и с кровью, чтобы что-то исправить. Исправить. Юноша хочет, чтобы его обняли, прижали к тёплой груди, несмотря на его показушное упорство. Хочет слушать бесконечную болтовню. Хочет видеть, как загораются озорством гранатовые глаза и гореть вместе с ними. Хочет Сюэ Яна себе. Просто эгоистично хочет быть с ним рядом, а там будь что будет. Только бы не чувствовать эту боль утраты и пустоты, словно в груди дыра. Неужели ему понадобилось саморучно убить этого парнишку, чтобы осознать, насколько он в нём нуждается? Да! Он убил его! Но вот блаженный даос Сяо Синчэнь, ученик Баошань стоит на коленях и просит вернуть ему этого дьяволёнка, потому что кроме зияющей пустоты ничего не чувствует. Умоляет всей душой! --- Прошу… Пожалуйста… *** --- Эй! Сяо Синчэнь! – Кто-то упорно трясёт парня за плечи, а потом щека начинает гореть, а в ушах звенит от резкой пощёчины. --- Да очнись же ты наконец! Я же так с ума сойду! – женский голос наполнен отчаянием и дрожит от подступающих слёз. Синчэнь с большим трудом открывает глаза, будто бы пробираясь сквозь густой туман, наконец ему удается сфокусировать взгляд, и вот перед ним сидит А-Цин… --- Братик Сяо! – взвизгивает девчушка и бросается ему на шею. А нет, Это А-Жу. Но как…? Голова идёт кругом. --- Воды… - Даос не узнаёт свой хриплый голос. Ему даже глотать тяжело. Тело совсем ослабло. Внезапно его губ касается холодный, слегка влажный железный стакан, и юноша жадно пьёт воду, конечно же, закашлявшись. --- Аккуратно, - А-Жу гладит парня по руке, бережно осматривая. --- Даочжан Сун! – Сяо Синчэнь хмурится от столь громкого голоса, а завидев в дверном проёме обеспокоенное лицо Сун Ланя, не в силах сдержать улыбки. --- Как ты? – обеспокоенно спрашивает даочжан Сун, подходит к другу и берёт его за руку. --- Что случилось…? – хрипло спрашивает Синчэнь, изредка жмурясь. --- Ты был в небытие сто дней, - отвечает Цзычэнь, а Сяо Синчэнь на мгновение теряет способность мыслить. Неужели всё то, начиная от зловещего тумана на той дороге, было его видением? Испытанием… О Боги. Видимо, лис его не прошёл. --- Где Сюэ Ян? – Сяо Синчэнь вздрагивает и, несмотря на боль во всём теле и головокружение, упорно пытается встать, игнорируя возгласы ребят и их попытки его угомонить. --- Он… - в соседней комнате слышится гул, будто бы что-то упало. Даочжан весь подбирается и, опираясь о кровать руками, старается встать на онемевшие ноги, сипит от боли, но продолжает пытаться, в нетерпении кусая губы, пока глаза намокают от дикого волнения и трепета внутри. В итоге Сун Лань помогает ему встать, позволяет опереться о себя и ведёт в соседнюю комнату. На пороге Сяо Синчэнь замирает, пока сердце пропускает удар, а горячие слёзы всё же скатываются по исхудавшему лицу. Сюэ Ян растерянно сидит на кровати, хмурится и лишь удивлённо смотрит перед собой и, кажется, совершенно не понимает, почему он вообще жив. Даочжан чувствует, как сердце бьётся о рёбра, ладони обдаёт холодным потом, а пальцы дрожат от дикого волнения. Дышать тяжело, грудь сжимает, а в висках пульсирует. Сюэ Ян. Живой. Настоящий…? --- Даочжан, что… - голос хриплый, слегка дрожит, но договорить ему не дают. Синчэнь просто влетает в парня, так как его ноги всё ещё плохо справляются со своими функциями, и даочжан падает на тёмного заклинателя, заставляя его повалиться спиной на кровать, ошарашенно хлопая глазами. Сюэ Ян не знает куда деть руки и как дышать, пока никто иной, как сам Сяо Синчэнь прижимается к его груди, плечи его подрагивают, а руки сжимают в кулаки одежду на груди юноши. --- Скажи, что любишь меня… Внезапно выдаёт даос, поднимая мокрые очи на испуганного собственным обилием чувств Сюэ Яна, что буквально дрожит от чужого, столь близкого присутствия, пока юношеское сердце разгоняется, грозясь пробить грудную клетку, расплавить тело и лишить чувств, утопая в их изобилии прямо сейчас. --- люблю… Одно слово. Одна жизнь. Одна история. А всё что требовалось – принять себя. Принимайте всё, когда оно приходит к вам, наслаждайтесь всем, пока оно длится, отпускайте всё, когда оно должно уйти. Только вот в жизни Сяо Синчэня начало, конец и продолжительность обрели имя, выгравированное на обратной стороне его глазниц, заставляющее смотреть в себя, принимать всю черноту и в конце концов просто жить. Сюэ Ян. Всё казалось невозможно сложным, и по правде говоря, таким оно и остаётся, но Сяо Синчэнь наконец смог ухватиться за кончик узла в своей голове и всеми силами постарается его распутать. Дать себе шанс на счастье. Понять, что для этого требуется, и в конце концов сделать выбор. Начать менять себя, а не окружающих. И писать собственную книгу жизни, а не читать чужую на твоих страницах времени. Всего с одной целью – простое человеческое счастье.