Горечавка в объятиях полыни

--- Думаешь, ты не стоил того, чтобы отдать тебе мой глаз? – Внезапный вопрос из уст разбитого мальчика – и вот Сяо Синчэнь лежит на дне своего сознания, расколотый на части, ладонями собирая треснувшую на осколки душу, невзирая на боль от порезов. Он сказал это вслух. Даочжан теряется, а в душе распускается росток столь беспочвенной и глупой надежды, что всё это глупая шутка и Сюэ Ян всё помнит. Он сам же прекрасно понимает, что тёмный заклинатель просто умён и потерял он память, а не мозг. --- Я не знаю, кто ты мне и почему я отдал тебе свой глаз. Но не смей приближаться ко мне, - короткий и резкий ответ, а затем место Сюэ Яна пустеет. Юноша ушёл. Почему Сяо Синчэню кажется, что вместо того, чтобы исправить поломку, он сам, лично окончательно сломал Сюэ Яна. Внутри. Вдуматься только. Светлый даос кого-то растоптал своими благими намерениями. Даочжану становится тяжело дышать из-за возникшего в горле комка из отчаяния и чувства вины. --- Просто уходи, - поднимаясь с насиженного места, бросает лис. --- Но кто тогда останется? – Спрашивает вдогонку Синчэнь, и Чэнь Чу останавливается, стоя к всё ещё спиной к сидящему возле костра даосу. --- О чём ты? --- Ты ведь тоже уйдёшь. Такой Сюэ Ян тебе не нужен, - делает свой вывод даочжан. Лис молчит. ---Ты живёшь моментом. Твоя жизнь – игра. Ты не сможешь изменить привычки, что формировались сто лет. Скажешь, я не прав? --- Что ж, прав. Но я никогда и не бросался обещаниями, повторюсь, - хмыкает Лис. --- Тогда не мешай мне вернуть его. Лис молча уходит. Вскоре мужчины отправились в дом. Синчэня уложили на пол, а он и не жаловался. Главное, что на голову не капает, да и весна уже тёплая, хотя ночи всё ещё холодные, но не сравнимы с холодом зимы. В целом Сяо Синчэня всё устраивает, просто… просто Сюэ Ян никогда бы не позволил ему расположиться столь неудобно одному. Лёг бы рядом, какое бы ложе Сяо Синчэнь ни выбрал. Даочжану было тяжело уснуть, мысли всё продолжали биться о стены его головы, не прекращая свой поток. Мыслей было так много, что даос не успевал их сортировать и усиленно жмурился, стараясь добиться мнимой тишины в собственной голове. Никогда ранее он не чувствовал такого смятения и полного беспорядка. Впору бы помедитировать. Даочжан садится на деревянном полу в позе лотоса, замечая, что полная луна прекрасно освещает комнату, придавая некое покойствие, стоит лишь завидеть лицо спящего Сюэ Яна. Сяо Синчэнь никогда не видел его таким безмятежным. Мужчина тихо выдыхает через нос и закрывает глаза, концентрируется на собственных ритмичных вдохах и выдохах, всеми силами старается отринуть мирские страсти и только сейчас понимает, почему столь важно сохранять хладнокровие и самообладание во всём. Даос даже не сразу улавливает тот факт, что в его голове совершенно пусто. Какое же это блаженство. Наконец-то никакие Сюэ Яны не отравляют светлый мозг порочного даочжана. Да только вот не сгорела и палочка благовоний, как комнату оглушил надрывный крик. Сяо Синчэнь вздрагивает, распахивает глаза в шоке, чувствуя, как собственное сердце заходится от услышанного им дикого, наполненного отчаянным страхом крика Сюэ Яна посреди глухой ночи. Сяо Синчэнь подлетает к подскочившему на постели мальчишке, что своими огромными шальными глазами смотрит в одну точку, а приоткрытым ртом шумно хватает воздух. Почему-то Чэнь Чу просто сидит на своей постели и совершенно не спешит к ним. --- Сюэ Ян, что случилось? – Старается уловить суть происходящего Синчэнь, совершенно не понимая причину такого поведения парня. Возможно, кошмар? Нет. Потому что глаза Сюэ Яна начинают бегать, стараясь уследить за чем-то, что в его сознании как угорелое двигается по комнате. Сяо Синчэнь настороженно осматривает дом, думая, может, призрак какой, но нет – он ничего не видит. --- Уйди! Я сказал, исчезни! – Кричит истошно Сюэ Ян, сжимая футон в кулаки. Сяо Синчэнь совсем теряется. Прикоснуться не решается. --- Хватит! Это не правда! Прекрати! – Истерически орёт парень, а по щекам бегут мокрые солёные дорожки. Что происходит? --- Нет! Нет… Просто не прикасайся ко мне… - Хнычет юноша и резко сжимается в комок, обнимая себя за колени, прижатые к груди. --- Я убил? Я…? Потому что мне было больно… Больно! – Внезапно юноша падает спиной на кровать, и его тело выгибается дугой, пробивая судорогой каждую мышцу, а рот раскрывается в немом крике. Сяо Синчэнь застывает от шока, а в голове до сих пор слышится то надрывное и измученное «Больно!». Даочжан чувствует, как трясутся его руки и подступают слёзы от собственного бессилия. --- Б-больно… - Шепчет юноша, наконец-то его тело расслабляется, и он просто начинает дрожать от страха и душевной боли, зарываясь лицом в подушку. Сяо Синчэнь хочет подойти и утешить, хоть и знает, что это ничем хорошим не кончится. Он не имеет права его успокаивать в своих объятиях и шептать на ухо до ужаса банальное «всё будет хорошо», потому что они незнакомцы. Незнакомцы, что знают друг друга две жизни. Но даочжан рискует. Протягивает руку и касается чужого плеча. --- Не прикасайся, - уверенно и сердито ему приказывают убраться, закутываясь в подобие одеяла с головой. Сяо Синчэнь так и остаётся стоять да хлопать глазами с вытянутой вперёд рукой. --- Давай выйдем. Подышим свежим воздухом, - зовёт даоса Чэнь Чу и, поднимаясь с постели, обувается и идёт на выход. Сяо Синчэнь растерянно семенит следом. --- Что с ним? – Спрашивает Синчэнь, находясь на грани истерики. Это он сделал с Сюэ Яном? --- Сяо Синчэнь, это плод твоей жажды изменить его. Сюэ Ян окончательно сломан, ты отнял у него то, что держало его на плаву. --- Но я, думал, что воспоминания… - Растерянно шепчет даос, а по щекам бегут слёзы. --- Ты полагал, что вместе с воспоминаниями исчезнет вся та боль? – Издаёт смешок лис, упираясь рукой о перила веранды. --- Ты оставил его в этом океане боли. Совершенно одного, подселяя видения, кошмары, тревоги и страх. Вот чем оборачиваются попытки помочь, когда не просят. Сяо Синчэня ноги не держат, он упирается рукой о балку и закрывает рот дрожащей ладонью. Лис уходит, а Сяо Синчэнь падает на колени с тупой болью в ногах и молит небеса лишь об одном. «Верните всё на круги своя! Я был не прав! Я так ошибся...» Молит на коленях одинокий даос в лунную ночь, желая всем сердцем спасти своего врага. Признаёт вину и наконец принимает смирение, выдавившее гордость чувством вины и заполняющее всё нутро сожалением. Только вот всему есть своя цена, и даочжан оплатит своей моралью, вырывая ту из своей души вместе с ошмётками плоти. Переступает через себя, чтобы прекратить ощущать это едкое чувство сожаления и ядовитой вины. Всё что угодно, но только не это.