***
Ложка с сахаром только на третий раз попала в чашку, оставляя ощущение, что взгляд девушки направлен в пустоту. Она не следила за тем, куда сыплется песок. И только когда локтем была задета чашка, транс отступил. Крепкий кофе запачкал скатерть, заставляя тихо ойкнуть вторую девушку, сидящую напротив за круглым столом. Тишину прервал суетящийся вскрик на чистом армянском и поспешная попытка убрать пролившуюся жидкость со скатерти, пока та не пала жестокой смертью, приобретя цвет скорее коричневый, чем изначальный белый. Провал. Люсин глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Чтобы не вызывать излишней паники, голос прозвучал театрально ровно: — Время идет, а ты еще ничего не съела. Голодная сейчас на работу поедешь. — Прости. Не хочу — кусок в горло не лезет. Руки отстраненно теребили серьгу в ухе: длинную катану. Не так давно комплект был подарен Виктории своей названной сестрой. Казалось, Люсин временами готова сойти с ума на почве различного японского мерча, и со временем различные вещи с АлиЭкспресс захватили дом. — Смотрю, тебе понравился мой подарок? Виктория вздрогнула: — Ну, они э-э… остренькие? Ими можно помидорки нареза-ать, — Вельц неловко хихикнула и сжалась. Тревога ее не отпускала, острыми когтями впиваясь в понурые плечи, оттого девушка ссутулилась за столом, виновато глядя на скатерть. — Этот кошмар все еще никак не может отпустить. — Но ведь ты уже проснулась? Просто сделай глубокий вдох и выдох. Кошмар закончился, все ушло, — Люсин перешла на шепот и делала незамысловатые собирающие жесты руками, будто она плетет веретено. — Все плохие мысли собираем. Все уходит у нас плохое из головы. Вот так собираем все в ручки, — она сделала руками выброс в сторону, — и вжух! Все плохие мысли улетели. Вельц слабо улыбнулась. Должно быть, ей показалось это забавным, если бы не тяготящее душу чувство неправильности чего-либо. — У меня сейчас ощущение, что разумом я нахожусь подле пропасти, и она манит. Зовет меня. Если я шагну, послушав этот голос, я упаду. И проснусь. Но проснусь не здесь. И сейчас мне очень страшно. Я боюсь, что все вокруг сон, ведь тот кошмар… затянулся. Мне страшно. — Мне казалось, что «Матрицу» я ночью смотрела без тебя… Хороший у тебя слух оказывается, со второго-то этажа. — Что-то наподобие… — понуро отозвалась Виктория. — Но, знаешь, если реальная жизнь — это всего лишь Матрица, то я хочу, чтобы у меня в холодильнике росли грибы, — Люсин старалась казаться предельно спокойной, но тревога мелькнула в ее глазах. — Знаешь… Пробудившись от сна, в котором он был бабочкой, не знавшей забот, один китайский мудрец произнес: «Так кто же я? Человек ли я, бабочкой себя возомнивший? Или же бабочка я, которой приснилась жизнь человека?». — Никогда не любила философию. — Другая же китайская мудрость гласит: «Лучше выпить пива литр, чем не выпить пива литр». — Люсин! — Inch'? Такая философия нравится тебе больше? — Не смешно. Ты же знаешь, что я закодирована сейчас. — Aghjik, если бы ты сейчас спала, тебе не надо было бы идти на работу, — Люсин встала с места и осторожно подошла к подруге, взяв ее за руку. С позволения Вельц, она аккуратно провела ее по дому к зеркалу, остановившись позади нее. — Теперь посмотри: какая сильная kin! Помни кто ты — ты женщина сильнее самурая. Ну… я думаю… Ну, или предполагаю? Кстати говоря, из самурая бы вышел неплохой муж и опора… — лукавая улыбка чуть тронула губы армянки, когда как Вельц вспыхнула от смущения и поспешила оторопело обернуться. — Ну… или шашлык? Ох, прости-прости. Люля-кебаб! Но Виктория поджала губы, снова резко замкнувшись в себе — не оценила шутки, что-то глубоко тронуло ее. Например, сильный голод. Но она смолчала, не проронив ни звука, ведь тот сон. Он нес под собой постоянный намек на неестественный голод. Именно это в первую очередь тянуло назад. В пропасть. Только вот кусок завтрака, приготовленного подругой, не лез в горло. Армяне старались готовить вкусно и с душой, даже предельно крепкий кофе со временем полюбился, вопреки желанию выплюнуть его и добавить десять ложек сахара в первые несколько раз. К тому же, ситуацию омрачняла рукотворная поделка Люсин, украшающая собой холодильник: это был самодельный шлем Хищника из старых фильмов, чьи дреды грозно свисали вниз с бока холодильника, намекая лишний раз спросонья посреди ночи не гневать судьбу и свои нервы небольшим перекусом. Дреды. И металлическая маска. Это напоминало теперь не столько фильм с отсеченной головой Хищника на кухне, сколько… — Солус Прайм… — прошептала Вельц позабытое имя, не осознавая его смысл. Улыбка Люсин сошла с лица, а глаза стали почти что стеклянными. — Программа симуляции. Статус: приостановлена, — без эмоций, как компьютерная программа произнесла армянка, вынуждая Викторию испугано встрепенуться и спустя миг отшатнуться назад, врезаясь спиной в холодное стекло зеркала. — Что?.. Что ты такое говоришь? Это одна из твоих глупых шуток? — сердце пропустило удар, а горло вновь сдавило. — Какая еще программа-симулятор? П-почему ты молчишь? — Если бы все это была лишь симуляция, — голос Люсин вернулся в норму, но приобрел толику укора. — Тогда это значит, что ни меня, ни тебя никогда здесь не было. Серьезно, мы же не Симы из игры, верно? Ты просто переиграла в Sims или пересмотрела Матрицу. — Но ты похожа на нее, — крайне тихо призналась Вельц. — На Солус… Солус? — она с сомнением посмотрела на подругу, будто бы переспрашивая себя в поисках ответа. Словно бы вспоминая что-то, из-за чего некая паника начинала охватывать голос с каждым последующим словом. — Те же жесты, та же… почти та же манера речи, но с другим акцентом… Ты умеешь ковать металл и ты любишь это делать благодаря своему двоюродному дяде, который держит кузню. — О чем ты? Кто такая Солус? Виктория моргнула, слегка качнув головой. От волнения в глазах начинало темнеть и полная темнота выжгла пространство вокруг на короткий астроклик, в то время, как все предметы в комнате показались схемой без текстур, словно одним большим архитектурным планом. И этого блика хватило, чтобы Люсин снова подавила эмоции на холодную безжизненность, чуть склонив голову на бок. Она пристально смотрела прямо в глаза. — Солус, — Виктория безвольно облокотилась о зеркало, медленно съезжая по нему на пол. — Солус П-прайм, она ведь… Она умерла? — пелена слез застилала глаза. — Верно... Она умерла. Почему она вела себя как ты? Это была ты? — Люсин не проронила ни слова. — Мне кажется, что я схожу с ума. Но я не должна быть здесь, я... Я ведь на Немезиде. Я не помню, что было вчера здесь, но я помню, что было вчера там. Скажи мне, как? Почему? Почему я не помню, что было вчера здесь? Ты не сказала мне и слова о прошедшей вечеринке, как будто это было не вчера. Тогда что было вчера? — Aghjik, — Люсин приблизилась и присела подле подруги. — Ты словно бежишь от меня в свои мысли, отменяя реальность. Так скажи мне одно: ты предпочла бы остаться тут, со мной, где я всегда буду рядом, и прожить беззаботную жизнь, подобно бабочке? Или же ты предпочтешь вернуться в осмысленную реальность, чем бы она ни была? Как бы жестока она ни была. Мы с тобой все еще можем закрыть на все глаза и вернуться на кухню, где я приготовлю тебе горячий шоколад. Если ты считаешь, что твое тело на самом деле не здесь, то оно просто замрет там, вот и все. Никто уже не в состоянии будет тебе навредить, ведь ты уже здесь, со мной. Ты ушла оттуда. И теперь мы вместе. — Ты призрак? Что ты такое? Люсин приблизилась и легонько положила руку на грудь Виктории: — Осколок Творца. Каким пожелала меня видеть только ты, — спокойно прозвучал ее голос, в то время, как рука мягко, но настойчиво толкнула тело Вельц назад, позволяя ему со вскриком упасть сквозь зеркало в пропасть. — Быть может, я — далекий сон, пронизывающий реальность. Так помни же свои сны. В этом сокрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд, поскольку бездушному монстру они не подвластны. А теперь же проснись.***
Громоздкие шаги тяжелым звенящим эхом неторопливо приближались по затененному коридору. Встречные патрульные слегка кивали: доступ санкционирован, поэтому гул от приближения крупного корпуса постепенно нарастал, временами обрываясь — мех останавливался, ненадолго задерживаясь в полутьме. Не решался, вина и сожаление скраплетом скребли Искру. Пересиливал себя — шаги звучали вновь, пока наконец не стихли перед дверью с кодовым замком. Пространство коридора вновь погрузилось в глухую тишину. Брейкдаун давно не видел одинокую фемку, но он точно знал, что стоит ему зайти, как он увидит ее, свернувшейся в комочек, у стенки. Неважно когда он заходит, она всегда угрюмо сидит у стены или лежит комком на платформе, будто готовая рассыпаться. Будучи безжизненной тенью самой себя, от чего предательски жмет Искру. Фем попала в своего рода штрафбат, который выжимал из малышки все. Не официальный, конечно, штрафбат, но достаточно шаткое положение, так как среди командования, с подачи Нокаута, поднялся вопрос о воистину чудовищной способности Треш прятаться, выживать и устраивать диверсию, повергающую в отступление автоботов там, где шансов не быть схваченной почти нет. Ценный навык. Крайне ценный, учитывая крохотную верткую фем, однако Нокаут действовал и убеждал командование в лице Лорда исключительно со зла, в отместку за то, что «по вине» Треш едва не погиб его дорогой ассистент, поскольку фем не была рядом с ним на момент схватки с автоботами, а медкон более, чем был уверен, что часть царапин на синем корпусе принадлежит Треш — у автоботов нет длинных когтей, что скребли внутренние системы, оставляя полосы, и практически добили боевикона. Риски потери были высоки. Следовательно, медкон был вне себя от гнева и первично настаивал даже на ужесточении проверки подобного рода подозрительного «везения» от его новой ученицы. Будь на Немезиде ДПП, он наверняка попытался бы привлечь их внимание к потенциальному предателю. Брейкдаун знал, что виной тех царапин было истеричное состояние Треш, когда она его нашла, срываясь в плач. Это паника, но он не мог вспомнить детально. Знал только, что Треш пыталась помочь. Нокаут ошибался. Нокаут тем временем считал иначе. Дважды автоботы отступали, оставляя ее нетронутой, при том, что создание не имеет малейших навыков боя. Прячется на виду и только. По его мнению далеко не факт, что сперва Треш тщетно пыталась именно помочь, а не добить. Неизвестная дрянь была найдена в системах боевикона, и анализ не смог точно установить, что это за вещество, имеющее двоякое свойство. Тем более, что Треш бывший, но не подтвержденный «нейтрал», ставший за ничтожно короткий срок десептиконом. Нокаут совершенно точно не давал ей с собой никаких медикаментов со свойством переключать системы частично в стазис, а следы дряни четче всего прослеживались в бороздках от когтей. Что он должен был думать? Преданность среди десептиконов — относительное понятие, что требует неоднократного подтверждения, также, как требует того подтверждение титулов и навыков. От низших до высших, сродни любой более или менее высокой должности. Находясь в «штрафбате», Искры многих мехов дрожали от постоянного страха оказаться на передовой. Это не сулило под собой ничего, кроме того, что тебя могут скинуть в горячую точку в любой на то момент, подобно куску последнего пушечного хлама. Треш же подозрительно хорошо выживает, что навык и клеймо на ее корпус, ведь Нокаут не прощает того, кто больно его задел. «Мой Лорд, нет смысла удерживать Треш в медиках. Она подтвердила себя как чистый диверсант, если грамотно обучить. Разумеется, если только в ее выживаемости нет договоренности с автоботами». Дентопластины Брейкдауна скрипели в безудержной ярости. «Как он мог?!». Нокаут не знает того, что было… и, похоже, не только Нокаут. Пусть события ночи отдавались в блоке памяти, пестря неточностью и провалами, Брейкдаун помнил, как он самолично пытался сберечь Треш, чтобы она не ступала на опасную территорию. Таково было его решение. Его и только его. Не Треш. Что было дальше — Балкхэд, а там, должно быть, прошло время, которое свело малышку с ума и вынудило ее идти на поиски. Может, это как раз Балкхэд прыснул чем-либо в системы, ведь он не добил. Но теперь Саундвейв был вынужден «изъять» Треш из персонала медотсека на переподготовку в иной профиль. Отнять малышку, снизив частоту встреч с ней. К счастью Брейкдауна, даже последнее автокорыто который декацикл не выказывло шеврона из своей норы, потому малышку отправляли выполнять тяжелую или нудную работу на ряду с другими вехиконами где-либо на поверхности планеты или в некоторые не очень большие шахты. Тщательно следили за каждым ее действием и проверяли на предмет сотрудничества с автоботами, особенно посредством крохотных шахт, отчего по спине Брейкдауна пробегала статика, так как счетчик подозрения к Треш у некоторых уже давно местами был на опасном значении, особо не хорошо повернувшись боком в ту про́клятую ночь, когда Брейкдаун опрометчиво решил сделать для фем небольшую вылазку. «Поразвеялись, гори оно все пропадом!» — рычал системами мех. Он корил себя за это. Нокаут, очевидно, мстительно вмешался еще раз, не угомонившись тем. Ему претит терпеть Треш и то, что Брейкдаун пытался поддерживать с ней связь. Саундвейв вернул ее в ту ночь на Немезиду только через несколько джооров. Когда как ранее на эти несколько джооров связист вернул на корабль Брейкдауна в критичном положении. Связалась с офицером именно Треш, но вернули ее не сразу. Саундвейв долго оставался на поверхности планеты вместе с ней, один, из-за чего Нокаут неоднократно закатывал истерику насчет предвзятости к Треш, с тех пор, как его ассистент смог осмысленно открыть оптику, лежа на медицинской платформе. Брейкдаун был обязан малышке собственным функционалом, но дезактивные эрадиконы, перекошенный от гнева фейсплейт Нокаута, кому он был близок, и излишняя нервозность Лорда сыграли на том, что сейчас Брейкдаун лишь замирал у входа в камеру Треш. Как она? Как и в те разы, он не знал, что ей сказать. Не знал, как себя толком вести. Слова намертво застревали в вокодере, как только он видел состояние Треш: никакое. Состояние существа, которому уже абсолютно все равно. Что страшно и в то же время дает толику спокойствия — ни единой попытки побега. Ей больше некуда было бежать Брейкдаун по-прежнему не верил, что Треш предатель-шпион или же дезертир. Было горько. Так, словно Искру сковывали стальные скобы, умело закрепленные палачом. Тем не менее, надежда еще есть: благодаря связям, боевикон узнал, что Треш не так давно что-то рисовала на стене. Само собой, Саундвейв от и до изучил данное художество вдоль и поперек, отсканировал каждый его миллиметр, но с тех пор состояние Треш по камерам немного улучшилось, хотя она по-прежнему не желала толком говорить. Пересилив себя и стравив горячий воздух из систем, Брейкдаун, наконец, ввел код доступа к камере, поспешно закрывая и вновь блокируя скрипучую дверь за своей спиной. Он был прав: Треш сидела на своей платформе и не была оффлайн. Фейсплейт даже не повернулся в сторону пришедшего, только лишь ее надлинзовые дуги едва нахмурились. Фем смотрела перед собой куда-то в стену, к чему Брейкдаун пока что не хотел повернуть шлем — он знал, что там находится ее рисунок, высеченный по металлу острыми когтями. Охрана нервно запиналась в словах, описывая этот предмет искусства. — Ты как? — на грани слышимости нерешительно спросил мех, мысленно коря себя за столь дурацкий и единственный опрометчивый вопрос. Треш, вопреки прошлому разу, неопределенно повела плечевым сегментом — уже лучше, хоть что-то. Что бы ей не сказали другие, теперь она боится или же не хочет говорить с ним. Именно с ним. Брейкдаун замолк, собираясь с мыслями. Тяжелый взгляд бродил близ фем, а оптика не к месту зацепилась, буквально запнулась за нечто желтое, торчащее краешком из-под платформы — раньше этого предмета здесь не было. Какой-то хлам, отдающий в ярко-желтый и подозрительно похожий на спойлер-крыло от спорткара. Мех цокнул и медленно подошел ближе. Точно. Крыло. Вернее, миниатюрный спойлер. Но откуда? — О, да ты тут корпус Хот Рода разбираешь по ночам на гайки? Очень хорошо. Могла бы и меня пригласить, — так себе шутка, и реакция под стать. Впрочем, в каком-то плане Брейкдаун был бы не против тому, если бы спойлер и правда оказался изъят у пирокинетика, сообщая о том, что еще один пойманный автобот отправился рассыпаться в ржавчину, а все более или менее целое с него забрали на склады. Жаль, что ни о чем таком не сообщалось. Правда ведь жаль, так как Брейкдаун считал, что большинство ярких и в край наглых выскочек, подобных Хот Роду, заслуживают грязный и бесславный конец. Боевикон хотел, но не стал предпринимать попытку рассмотреть поближе выделяющийся на остальном фоне предмет. Желтый цвет крайне раздражающе маячил перед оптикой ярким пятном, несколько сбивая с толку. Кроме Саундвейва этого никто сюда принести не мог. И, чем бы оно ни было, Треш это пыталась спрятать от чужих линз — сочла важным для себя. Предмет же оказался слишком широким для ее узковатой платформы и слишком тонким и миниатюрным для сикерских крыльев. Брейкдаун чуть поморщился, аккуратно пристроившись на кончик чужой платформы. Так или иначе, каждое слово здесь прослушивает Саундвейв, чему мех неосознанно покивал, напоминая себе. Украдкой посмотрел на Треш: та так и смотрит вперед, она может это делать джооры напролет. Проклятье. Его ведь вина. — Нокаут сказал, что мое состояние стабилизировалось, реабилитационный период закончен, — мех слабо подался вперед, опираясь на серво; сидел спиной к его малышке. — С прошлой планетарной недели готов вернуться к службе. Ты даже не представляешь, как у меня зудят кулаки от этого медотсека! Вот увидишь, только краем оптики цапну автобота— отвечу сполна за нас обоих. И за тебя, и за меня, размажу Балкхэда, как белковое о стену. Этой ошибки не повторится. Больше я тебя одну никогда не оставлю. Треш дернулась и испуганно прокрутила в своей тишине острые кольца оптических линз. Испугалась. За него, нежели за себя. Значит, перед ее оптикой все еще стоит та ночь, что почти совсем стерлась из блока памяти меха в силу критического повреждения систем. А вот вина брала свое. — Прости, малышка. Из-за меня тебе снова придется выживать, толком не имея навыков… — паршивое чувство залегло глубоко внутри. — Саундвейв готов испытать тебя, поэтому поблажек ждать не стоит. Но ты дрожишь каждый раз, когда я захожу. Не хочешь видеть? Или вмешался Нокаут, верно? В тишине взгляд оптики меха лег на темную стену напротив. Фем молчит. Не разговаривает, а только смотрит вперед, но осмысленность взгляда сменилась на тревогу; Треш крепче обняла коленные шарниры и почти уткнулась фейсплейтом в пики. Смотреть на стену все же не перестала. Брейкдаун активировал встроенный модуль ночной камеры, чтобы рассмотреть содержимое темной стены более детально… и осекся, непроизвольно вздрогнув с рисунка: — Это…? Дрифт? Праймуса ради! Что здесь делает этот убогий предатель?! Изображение представляло из себя гравюру-портрет, глубоко выцарапанную прямиком по темному металлу. Сколько же времени… Приемник 'кона почти беспомощно приоткрылся — ничего подобного и без последствий со стороны офицеров он за весь свой актив не видел, но спросить что-либо Брейкдаун так и не смог, разделив ступор охраны: портрет был очень качественно выцарапан, вплоть до минимальных мелочей. Обрисовала его Треш примерно до середины честплейта, позволяя в полной мере опознать рисунок, на котором был мех — столь узнаваемый и одновременно абсолютно нет, поскольку его фейсплейт заставлял Брейкдауна хмуриться в явном непонимании: он состоял словно бы из множества крохотных и подвижных мимических сегментов, по части которых тянулись глубокие рваные шрамы; имел он нечто, напоминающее человеческий орган дыхания — нос. Бессмыслица! И более того, разрез и посадка оптики характерны для людей, губы и общие черты лица. Щеки. Через усмешку, со стены на них в неясной, однако абсолютно опасной смеси эмоций смотрел… настоящий китаец! Или любой другой белковый азиат, те похожи. Брейкдаун поперхнулся на ровном месте. Взгляд и едва уловимая улыбка рисунка внушали беспокойство, граничащее с чем-то, что знатно нервировало. Подобного рода улыбка, край усмешки был характерен, скорее всего, для десептикона, нежели для автобота, а его оптика могла это охотно подтвердить, так как убийственную выправку настоящего десептикона не сможет искоренить ничто, это уже навсегда. Среди подобных воинов бывших десептиконов не бывает. Есть предатели, но никак не автоботы. На фейсплейте рисунка как на открытой ладони лежит явное десептиконское начало не одной сотни ворн. И выражено оно куда сильнее, чем теперь в Дрифте с его миниконами. Здесь изображен мясник поля сражения, а Треш хорошо смогла передать его взгляд: нечто сродни азарту, смешанному со спокойствием, пониманием и хищным прищуром. Ненормальным. Жаждущим энергона, как способа избежания скуки или решения. Рисунок словно бы смотрит в Искру Брейкдауна и с издевкой ему говорит, видя ответные на свой образ эмоции: «Я здесь единственный, кто видит, что стоит за этим щенячьим взглядом?». «Это ниже тебя» — И как ты это объяснишь? — Брейкдаун в замешательстве не отводил оптики от рисунка. Будто бы он, в ответ на издевку, хотел одолеть тот в этой бессмысленной игре в гляделки. Черты фейсплейта рисунка принадлежали больше человеку, нежели кибертронцу, в плоть до того, что Брейкдаун мог определить даже приблизительный район проживания белкового! Тем не менее, белковым мех на рисунке совершенно точно не был: шейные магистрали закрывали ступенчатые металлические кольца-сегменты, что тянулись вниз и переходили в честплейт некой колесной формы корпуса, в то время, как позади индивида Треш вырисовала что-то наподобие мечей или же, куда более вероятно — лопастей вертолета, заставляя хмуриться еще больше: трехрежимник? Шарк! Дэдлок не был трехрежимником! Дэдлок колесный. Банально не способен совместить в себе еще один режим — не та конфигурация корпуса, как и у самого Брейкдауна. Трехрежимник — крайне редкая разновидность способа трансформации. К тому же, никто не отменял повышенную склонность к нестабильной психике от резких перепадов эмоций у подобных корпусов! Эмоциональный фон многорежимника наиболее подвержен непредсказуемым изменениям. Они имеют куда более взрывной порог раздражительности из-за их дополнительных деталей, чреватых усложнением всех систем и нагрузкой на процессор. От спокойствия к ярости и далее. Вручить Дэдлоку подобный корпус — таким способом поступит только конченный идиот! Желающий сотворить психопата. Но у автоботов давно уже недостаточно ресурсов, чтобы изменить конфигурацию с колесной на летную хотя бы кому-то одному, не говоря о совмещении обоих режимов. Тем более, что они не доверят подобное перебежчику. Тип брони на плечевых сегментах был хорошо знаком, как и тип шлема неизвестного меха, чтобы не сравнивать его с Дэдлоком… это была ступенчатая броня и нечто вроде разветвленного шлема кабуто, который использовали белковые воины, зовущие себя, вроде бы, «самураи». Брейкдаун приблизился вплотную к… врагу? Явно не понимая: по всем признакам и памяти из базы данных, то Дэдлок! Но это явно не Дэдлок. Шлем, броня плечевых сегментов, чесплейт — вполне знакомое автокорыто. Не перепутаешь. И меж тем совершенно чуждое к пониманию, дикое в своей неправильности и мутации. Внушающее… некий страх, инстинктивное отторжение, наряду с желанием хорошенько пройтись по фейсплейту молотом, дабы стереть эту ухмылку с отсека Треш. Но оптика рисунка не давала покоя более всего: тот словно смотрит, все же усмехаясь. Словно брошенный вызов. Он опаснее, более дерзкий и уверенный в себе, чем то, что у них назвало себя именем Дэдлок. Это — совершенно другая особь. Так что еще за раздвоение Дэдлока? Почкование? Ну да, ну да. Это не наш Дэдлок — понимал мех. Это какой-то другой Дэдлок, и от него дурное предчувствие, потому что Треш нарисовала его у себя в отсеке. Смотрит на него как на свой щит от всего, а чужой Дэдлок был куда более непредсказуемым и хищным. Он не белый и комфортный, а взгляд его не мягкий. Глядя в оптику, Брейкдаун понимал, что это не просто текущий автошлак. Этот автошлак не пощадит перед собой никого, если его вывести из себя, за что автоботы постоянно должны быть начеку по отношению к нему, поскольку вывести из себя многорежимника на самом деле проще, чем стоит себе представить. Достаточно его напугать или просто сильно зацепить морально в ответственный момент, и все. Получена неуправляемая машина, остается добавить сюда только ее очевидное десептиконское начало, чтобы окончательно получить ходячий комбайн для убийств. «Кто же ты?» Автохлам, что окончательно убил малейшую мыслительную цепочку Брейкдауна видом своей бородки из проводов. Без зазрения совести 'кон был рад, что невольно за эти годы изучил белковую планету, ведь он мог, Искрой не кривя, назвать эту самую бородку воистину козлиной. Расположенной на не меньшей скалящейся козлине. — Ты его знаешь? — стараясь убрать негатив из речи, мех развернулся к Треш, но палец все равно обвинительно и грубо ткнул в стык брони самурая. Фем дернулась и вжала шлем. Что неожиданно, она, наконец, подала признаки речи, не ограничившись коротким ответом: — Нет… Не думаю, что, — и неуверенно добавила. — Мне он снится. Иногда мне кажется, будто он преследует меня наяву. — Как баг? — Нет, но… Скорее да, чем нет. Он словно оживший кошмар, где я… понимаю, что я не знаю, кто это. Что-то снова идет не так. Я никогда его не видела, мы с ним незнакомы. Это правда. Ни на Кибертроне, ни на Земле. Я… никогда не видела его раньше, никого подобного, а он умирает на этом рисунке. Меня одолевает чувство, что в тот момент происходит что-то плохое, и меня угнетает, что я ничего не способна сделать. Снова. Я ничего не в состоянии сделать, а он словно бы умер… почти как ты, — оптика фем дрожит, норовя перейти на омыватель, а хватка когтей на серво усилилась. — Разумом я понимаю, что этого не было со мной. Понимаю. Он как плотное дежавю, когда настал тот момент, которого никогда с тобой не было, но тебе кажется, что это уже было. Если не здесь, то в каком-то из других миров, по сценарию которого пошел твой. — Думаешь, что это обнуленный блок памяти? — мех с сомнением еще раз осмотрел картину. — Похоже на то, но в таком случае здесь еще видны следы твоей травмы… Праймус, какой же он урод! Не в обиду качеству рисунка. Не сдержался. Треш поджала губы — больно задело. Того и гляди, расплачется… Погорячился. Внутри словно бы растет собственническая черта десептикона — ревность, но погорячился. Что бы ей не сказал Нокаут или командование, на этот раз удалось выудить из Треш хоть немного слов. Главное теперь не ударить в грязь лицевой с этим. — Саундвейв что-нибудь сказал об этом? — оптика Брейкдауна пристально смотрела в оптику рисунка, словно зрительная дуэль, кто кого. — Удивительно, что они снова не потащили силком допытывать из тебя информацию. На вид один из наших дезертиров на стене, я бы сказал. Ладно, это уже не важно. Не говори, если не хочешь, но поведай хотя бы одно: это десептикон? Ты считаешь его таковым? Мимика похожа, как наша. И это что? Потекший значок? Нет смысла пытаться завести диалог касательно Треш с Саундвейвом, да и копать напрямую под или же против искроеда — сомнительное удовольствие. Шутки шутками, а часть пугливых давно укоренила о связисте подобную молву. Чушь, хоть и не по себе от него откровенно всем. Тяжелый тип. Правда, на этом фоне куда активнее поверишь, что искроед — это Треш, ведь… только по этой причине в нее мог так вцепился Саундвейв и позволил ей долго прожить, не смотря ни на что. Иначе? Другим свезло не столь сильно, а здесь Саундвейв видимо счел, что Треш напоминает ему кого-то. Оттого он покрывает ее, сродни другому преданному воину Мегатрона, в ком он не сомневается. Это странно. Но кого Саундвейву способна напомнить Треш, что он вцепился в нее, точно скраплет? Зрительно не сказать, что она похожа на кого-то известного, чей фейсплейт не скрыт за визором, а шлем разве что наиболее похож на Мегатрона или же Тезарус. На шлем последней похож, кстати, как вылитый, но визор Тезарус отводит оптику и смазывает ее черты лицевой… И речи быть не может о том, что Треш имеет отношение к ДПП. Не та выправка. Треш сжалась и незаметно подалась назад за спиной. Ясно. Взгляд Брейкдауна омрачился: оптика рисунка, будь он в цвете, была бы цвета лазури, воплощая рыдания Треш с его кончины. Как он понимал: те же безутешные рыдания, раз Треш с рисунком «знакомы». Искра болит знать, что этот хлам причинил ей боль. Хотя именно он дает ей поддержку и опору все это время, когда Треш замкнулась в себе на фоне прошедшего мимо Брейкдауна разговора с кем-то из десептиконов. Треш цепляется за свои сны, как за единственное важное, что осталось у нее. Взгляд Брейкдауна тем временем привлек значок эмблемы от марки автомобиля на честплейте рисунка. Овал, на котором слабо можно различить надпись. «Bugatti»? Знакомое слово, учитывая пристрастие Нокаута к элитным гоночным автомобилям, и есть одно НО: значок фирмы алого цвета. Боевикон усмехнулся почти так же хищно. Ни один десептикон не нанес бы себе прямо на грудной отсек красный значок, пусть тот и от транспортной фирмы белковых. Так поступит только «автобот», а это он и есть, если не брать в учет неряшливо выцарапанный Треш где-то далеко слева по честплейту знак десептиконов, который словно бы потек. — Какого цвета корпус? Оранжевый? Красный? — Брейкдаун не был уже ничему особо удивлен, кроме того, что Саундвейв достаточно спокойно воспринял автошлак со стены, посчитав валидным известие о его кончине со слов Треш. Нелепо как-то. Так, будто бы по гарантии качества смерти от подразделения правосудия, где и впрямь слово «дезактив» не оставляет под собой никаких сомнений на иной расклад. Мертв значит мертв, можно махнуть манипулятором — из Послеискрия никто еще не возвращался. Недовольство и злость брали свое, невольно переходя в намек на ревнивое жмущее чувство. — У него синий цвет, — неохотно ответила фем и замялась. — Такой, что почти черный, я сперва путала. Но вот фейсплейт у него больше как латунь или бронза. Я не хотела… Брейкдаун напротив с чего-то вдруг покривился, прерывая. Он совсем не ожидал услышать подобную расцветку рисунка, ожидая услышать иное: — Даже если это чистое золото, мне глубоко плевать. Пока я актив, маны его тебя не коснутся. Надеюсь, твой процессор не слишком наивен, чтобы это понять? Я не позволю какому-то несуществующему автошлаку приносить тебе боль и смуту на ровном месте! — Но это наш товарищ! — Треш, — вентиляция стала тяжелой. — Кто и что тебе сказал, что ты теперь боишься меня? Я не узнаю тебя за уже третий мой визит, ты совсем изменилась. Мне тяжело видеть то, как ты смотришь на меня. Но поверь мне в одном: я в состоянии отличить перебежчика от десептикона, и это, — мех указал прямиком на алый значок марки автомобиля. — Это куда более страшно для десептикона, чем иметь по корпусу красную краску. Фирма альт-мода имеет символику алого цвета, и это значок. Значок, Треш, который расположен над камерой Искры, а не где-нибудь на бампере, боку или его серво. Он над Искрой, красный фрагмент. Хоть ты сотню неряшливых фиолетовых десептиконских значков ему неуверенно пририсуй по корпусу — автокорыто ни что иное, как автокорыто, а красный значок «Bugatti» у него главенствует — это не какой-нибудь там стальной «Mercedes», который спокойно мог оставить себе десептикон. Ты это ничем не исправишь. Он специально расположил алый сегмент там, где он есть — прямо над его Искрой. — В любом случае, полных совпадений с ним актив уже нет, — словно бы защищая самурая и параллельно избегая взгляда, Треш сместилась к стене у себя на платформе. — Если он был предателем, то он дезактив в любом случае: все предатели подлежат уничтожению. Так сказал Саундвейв. Тебе не о чем волноваться, а мне он просто… что-то напоминает. Саундвейв знает. Так спокойнее, но это так больно, не говоря о том, фейсплетов таких нет при сборке. И тем более, что мне запрещено говорить с тобой. — Кто посмел? Ответа нет, но и без того понятно — Нокаут в очередной раз воздействовал напрямую через Старскрима на ее состояние. Он вне себя от ярости до сих пор, и считает недавнюю починку ассистента исключительно виной Треш. То, что чем-то морально задело Нокаута, Нокаут задевает в ответ с горяча и сполна, потому многие голоса настояли проверить Треш на верность десептиконам. Но, похоже, без личного разговора с Нокаутом недавно все-таки не обошлось. Когда успел? Еще недавно, не смотря на обстоятельства, Треш была рада видеть Брейкдауна актив, неистово цепляясь и… все же снова плача, как только он приходил, а теперь? Неизвестно сколько ей еще рисковать все равно, что в «штрафбате». Что беспокоит — так это то, что абсолютно все разы, когда они видятся, Треш боится чего-то, опасливо ждет, но не спрашивает напрямую. Словно бы он, Брейкдаун, что-то знает или же забыл, и это вызвано не очень хорошими эмоциями. И особо горько среди всего этого по Искре режет тот факт, что Треш с чьей-то подачи могла потихоньку догадываться о его прошлом: бывший рэкер. Что отчасти все еще прослеживалось в характере — автобот в прошлом, а ныне предатель, о чем время от времени норовил бросить кто-либо в спину и рычал Балкхэд в бессильной ярости. Мех качнул шлемом, отгоняя мысль, и обернулся к фем: — Зайду к тебе через несколько циклов. Хочу кое с кем серьезно поговорить о личном. Металлические кулаки с грохотом столкнулись друг о друга.***
Невада. 6 орн спустя — Словно гора с плеч. И ты погляди: никакой воды с противной органикой, — мех с рычанием мощного мотора повел плечевыми сегментами, разминаясь, стоило воронке земного моста плавно пропасть за его спиной. — Так где там наш билет на поезд? Раскаленный воздух горячего климата неприятно врезался в сенсорику корпуса, отдавая опаляющим чувством. На него потребовалось излишнее мгновение, чтобы корпус поспешно привык после комфортной прохлады Немезиды. Брейкдаун скептически осмотрел не впечатляющую взор округу, не без презрения созерцая дневную местность желтовато-каменных тонов, затерянную где-то в безлюдных и пустынных местах органической планеты. — Рельсы. Пока что не поезд, — Треш удерживала в манипуляторе небольшой прибор, отслеживающий близко приближающуюся сигнатуру. — Нам туда, — фем едва кивнула налево и нерешительно передала прибор напарнику. — Мне некуда его убрать… — Обижаешь, — мех прищурился, забирая предмет. — Моего подпространства хватит на любую твою вещь, так еще и полироль сверху поместится, если не весь твой корпус. Треш поежилась, коротко кивнув. Ничего более — ни слов, ни реакции, хоть это и не скрывает того, что фем против самого факта наличия с ней в зоне миссии Брейкдауна, кого она едва не потеряла в прошлый раз. Ее небрежно дернули посреди орна, поскольку Саундвейв перехватил активность автоботов. Пока отряд эрадиконов атаковал силы врага, Саундвейв поставил миссию о проверке содержимого, которое могли перевозить автоботы всем конвоем. Нечто важное, возможно, секретная разработка или боеприпасы находились внутри взорвавшейся фуры, если бы не следующий рядом с ней поезд и не тоннель по маршруту. Это неплохая возможность незаметно переложить груз. Стоило проверить. Достаточно просто, учитывая, что враг отвлечен на эрадиконов. «Всего-то запрыгнуть на поезд и осмотреть вагоны»… Кандидатура стремительно вызвавшегося напарника не заставила себя ждать. Брейкдаун был рад любой возможности поразмяться, но он по-прежнему не оценивал состояние Треш и стремился его исправить, а заодно в этот раз доказать, что он — бывший… рэкер, хоть ей подобного и не скажешь. Он не стеклянный. Фем замкнута, находится где-то в своем карманном мире и боится за него. С большим трудом общение удалось вернуть хотя бы отчасти на свои места и она начала заново разговаривать понемногу, впрочем, пока что все еще неохотно — боится, что мех напротив нее растает, исчезнет. Рассыплется на крохотные осколки, как неловко брошенная на пол судьбой стеклянная статуэтка. Впрочем, Брейкдаун скорее уж снова перейдет на сторону автоботов, чем отправится в дезактив в ближайшую сотню ворн, а ни того, ни этого не состоится. ЖД линия встретила десептиконов затишьем. — Сбежала от нас последняя электричка, — уперев маны в бока, мех недовольно встал поперек рельс. — Звучит знакомо… — «и вид у тебя сейчас как у персонажа из мема» — Треш украдкой смотрела на напарника, не озвучивая данную мысль. Фем очень серьезно относилась к миссии и начинала нервничать. — Как думаешь, у нас краска успеет выгореть до того, как этот хлам соизволит показаться или нет? — Ты хотя бы не черный… В смысле по тебе не сильно печет солнце. Но в светлой покраске я и вовсе буду как мумия из музея. — Нравится культура землян? Как по мне, то она слишком примитивна и близко не стоит с кибертронской. Однако, очень богата на всякие мистические штуки, видимо тут сказывается недолговечность органиков. — Например, на вампиров, — тихо и опечалено отозвалась фем, вспоминая, как ее обозвали этим словом на базе автоботов. — Ты погляди, — мех ухмыльнулся, когда засек приближение поезда. — Как по расписанию. А теперь давай-ка уберемся с путей, пока нас не раскатало металлическими пластами. Фем нерешительно замерла на месте, будто в страхе. Для нее все еще нелегко было представить и осуществить прыжок на быстро движущийся поезд, тотчас не сорвавшись с него на землю или под острые колеса. Сильный манипулятор ловко подхватил темный корпус и оттащил его на безопасное расстояние от путей, пока Треш и вовсе не сбило. Брейкдаун мигнул оптикой, понимая, что самостоятельно напарница вряд ли запрыгнет на поезд, не растерявшись. — Когда эта болтанка на колесах приблизится, я тебя закину на один из вагонов, хорошо? Просто уцепись когтями. Они у тебя прекрасно в металл впиваются, уж я-то знаю. — А-э… А может есть другой план? Без закидываний? — была бы возможность, Треш бы и вовсе побледнела как мел, но ни возможности корпуса, ни времени уже не было. Одним мощным рывком Брейкдаун резко и без предупреждений метнул неестественно легкий корпус прямо на быстро мчащийся вагон, а затем прыгнул с разбегу за поезд, уцепившись через пару вагонов от нее. Фем вскричала, ее напряженный вокодер выдал нечто похожее на мяуканье. Она как турболисица бешено вцепилась в металл вагона, раздирая его в клочья и оставляя глубокие борозды. Вскрик перерос в затихающий писк, когда она осознала, что когти прочно зафиксировали корпус от падения, беспощадно терзая вагон, но не позволяя с него сорваться. — Ну? Что я тебе говорил? — хохотнул напарник. — Так, ты направо. Я налево. Чем быстрее разделаемся с червем, тем быстрее спустимся и отправимся на экскурсию в музей человеческих э-э… — Останков — в ужасе думала напарница, неистово цепляясь за поезд так, что не прочь бы и вовсе корни пустить в него, лишь бы не слететь. — Экскурсия по кладбищу? Хах. Интригует. Ты хорошо впишешься в местную субкультуру. Как их там?.. — мех бесцеремонно вырвал замки крепления дверей на своем вагоне. — Шлак, пусто. — Г-готы они, — фем с трудом перемещалась по своему вагону, подбираясь к креплению дверей. — А есть еще эмо… — замок не составил труда себя выломать. Впрочем, Треш пискнула, заглянув внутрь. — Т-тут человек!!! //Ага. Их всех, похоже, чем-то отключило// — Брейкдаун перешел на внутреннюю связь, более живо расправляясь с вагонами на своей стороне и отдаляясь от напарницы. — //Плюс в том, что не придется марать манипуляторы, пачкаясь в органике// Фем смолчала, выламывая следующий вагон, в котором таинственного груза также не оказалось. Не было ни товара, ни каких-либо предметов, а вот мех на своей стороне с чего-то грязно выругался. Треш вскинулась и обернулась, но поздно. Оптика расширилась: их рейс быстро нагонял до боли знакомый грузовик, который стремительно трансформировался и в несколько метких выстрелов поразил корпус Брейкдауна со спины, пока тот отвлекся заглядывая внутрь очередного вагона. Напарник сипнул что-то по внутренней связи и с грохотом слетел с поезда, едва не попав под мчащие колеса. История… повторяется. — Брейк!!! — Треш сама едва не упала следом, настолько вывело ее из себя внезапное нападение. История повторяется //Да не кричи ты. Всего лишь царапина// — сквозь денты прорычал мех, поднимаясь из облака пыли позади поезда, в то время, как Прайм стремительно продолжал сокращать дистанцию по направлению к его малышке. — //Вот же шваль! Держись там, я его отвлеку//. //Ох… С-слава всемогущей Фортуне! Ты актив! Ты в пор… Я пытаюсь!// — Треш сдавленно вскрикнула и поспешила метнуться к следующему вагону, когда один из выстрелов Прайма прошел в считанных сантиметрах от бедра. Не теряя времени, фем резким движением вынесла крепления двери, намереваясь скрыться внутри вагона, в то время как Прайм отвлекся из-за нагнавшего его со спины десептикона, замедлившись и разменявшись серией тяжелых ударов, грохочущий лязг столкновения двух мощных корпусов разнесся по округе, пока не затих далеко позади. — Римские боги, — отчаянно взвыла-шепнула Треш, намереваясь спрыгнуть, слететь с поезда, чтобы помочь. Но Брейкдаун буквально прорычал по связи, не требуя возражений, чтобы фем продолжала двигаться вперед и только вперед, осматривая вагоны за выигранное им время. Впрочем, в следующий миг он вновь витиевато выругался и тревожно сообщил, что Прайм резко отступил и ринулся вперед, к поезду. Он бросил врага. И судя по кряхтящим звукам — сам Брейкдаун поезд быстро уже не нагонит. Когти крепче впились в металл вагона, высекая искры и новые борозды. Металл податлив — все равно, что масло, по которому прошел раскаленный нож, не знающий ни жалости, ни сожаления, как и подобает десептикону. Треш крепко зажмурилась, стискивая оптику почти до боли, позволяя шеврону тихо стукнуться о преграду и прислониться к стенке вагона. Потребовалось короткое мгновение на смирение, прежде, чем оптика вновь открылась и вспыхнула намного ярче, приобретя не свойственно яркий желтый цвет. В ней так и читалась ярость и жажда мести. Не осталось той мягкости, что всегда плескалась в ее взгляде: Прайм поплатится за то, что сделал, за то, что уже второй раз пытается отнять у нее самое дорогое. Губы тронула едва заметная усмешка, стремительно перетекшая в куда более жесткий оскал, чем тот, что был у настенного рисунка в ее отсеке. Да будет так. Тот самый таинственный, столь ценный груз, то ради чего сам Прайм несся за поездом, не щадя ни сил, ни времени, будет уничтожен прямо у него на оптике. Кусок за куском, скраплеты сотрут в порошок и разберут по частям дорогой груз автоботов, чего бы ей это ни стоило. Если Прайм вздумает помешать — лишь сам присоединится к трапезе. Не можешь взять добычу хитростью, возьми силой и жестокостью как подобает десептикон. Ведь на твоей груди именно их инсигния. Полностью неотличимое от Тезарус, что внешностью, что духом, черное существо стремительно перемещалось по вагонам. В кипящей злобе оно спиливало, вырывало подчистую все крепления меж пустыми вагонами и только усугубляло, ускоряло движение поезда, который вагон за вагоном терял в размере и тяжести состав. Гневное рычание разрушало относительное спокойствие округи, когда десептикон в очередной раз находил внутри вагонов только пустоту, отчего свирепел сильнее, хищно перекидываясь на соседний вагон. — Что это было? — Джек крепче обхватил снятый со стены огнетушитель, попятившись к кубу. Их вагон тряхнуло от приземления на него чего-то тяжелого, но прежде, чем напарник сумел вставить хотя бы слово в ответ, дверь слетела с замков и оказалась выломана смертоносными когтями, которые рассекли ее на лоскуты за какие-то жалкие пару секунд. Две пары людских глаз встретились с ужасающей и ожесточенной оптикой десептикона, чье лицо исказил оскал убийцы. — Кажется, я перепутал рейс в Париж! — заметно севшим голосом брякнул латиноамериканец, роняя на пол топор и тотчас отлетая куда-то в бок, поскольку черная рука небрежно откинула его в сторону, пробираясь к закрепленному на полу кубу. — Отойди прочь, человек. Моя очередь с этим играть. Теперь это мое, — шелестнул угрожающий, но милый мелодичный голос, пока Джек в панике пробовал перевернуть огнетушитель, чтобы прыснуть его содержимым на десептикона, но также был отброшен прочь. Рука, отбросившая человека, мгновенно распалась на множество знакомых существ, что метнулись по направлению к кубу, вгрызаясь в его надежно защищенную поверхность. — Не пытайтесь остановить моих малышей, иначе полетите с поезда! Что бы это ни было — я сожру это! — Нет! Ты убьешь всех нас! — в испуге вскричал Джек и забился на полу в поиске огнетушителя, пока Джексон приходил в себя где-то в стороне. — Остановись!!! Не надо! Прошу тебя, это ядерная взрывчатка! — Ммм. А на вкус как малина, — прорычала фем, распуская еще одну часть корпуса на пир. Оскал стал шире, хотя мгновенно сошел с ее губ в следующий миг, поскольку черный корпус был схвачен куда более тяжелой рукой, а затем с мерзким лязгом и вовсе оказался сорван с поезда прочь, из-за чего сидящие на кубе твари взвыли и стремительно вылетели из вагона, бросая добычу. Оптимус, что нагнал поезд и застал рычащий гештальт, который вломился в вагон со взрывчаткой и людьми, принял крайние меры. Предпринял смертоносную для себя попытку сорвать тварь с поезда, поскольку понимал, что это единственный возможный способ избежать ядерного взрыва и смерти множества невинных в ближайшие минуты. А то, что будет после… Поезд собьется с поврежденных рельс, так как уже некому будет его остановить. К ужасу Прайма — гештальт уже частично распался и мог атаковать куб, впрочем, остальные его части поспешно вылетели из вагона. В то время, пока красно-черный комок из двух корпусов рухнул на выжженную солнцем землю, поднимая облако пыли. Но прежде, чем существо сумело сделать что-либо еще, корпус и боевые навыки лидера автоботов переменили положение, подминая «фем» под себя. Она едва ли успела дернуться и испугано расширила оптику, когда мощные манипуляторы крепко обхватили ее шлем и одним движением дернули тот на себя, ломая шею и вырывая голову напрочь. Не позволяя осознать что-либо, поскольку в следующее мгновение Прайм со всей силы размазал-разбил голову десептикона о ближайший камень. Корпус под ним дернулся и обмяк, теряя форму на безвольное месиво комков, которое безжизненно осело темнеющим полотном на почве. Взгляд Прайма не стал долго задерживаться на нем. Он смотрел не на поверженного противника, а на следующего — и этот противник само время. Впереди пути движения поезда были подорваны МЕХаноидами, и теперь не столь далеко, из-за чего автобот вновь сорвался с места, нагоняя поезд, в то время, как позади него зашевелилась россыпь из паразитов, заново собираясь воедино. Перестраивая, собирая все, что более или менее уцелело обратно в фем. Для подобной твари полная или частичная потеря головы — лишь короткая заминка, пока оставшаяся часть существа не адаптируется. Не глядя в зеркала заднего вида, Оптимус нагнал поезд. Двинулся вперед и с трудом нагнал локомотив, навалившись на него всем своим весом, пока стая, следующая позади, наткнулась взглядом на приближение подорванных путей, из-за чего тварь дрогнула, пикируя на поезд. Помимо груза, там были люди. Один и вовсе подросток, от силы лет пятнадцати на вид — совсем не видел жизни. И пусть он тоже отчаянно защищал груз, он мог погибнуть. — О-оптиму-у-ус!!! — вскричал во всю глотку Джек, когда острые когти ухватили в охапку сперва его, а затем и напарника с бессознательным военным с пола. После чего рука покинула пределы вагона и распалась на вцепившихся в одежду скраплетов, перемещаясь с людьми на землю, пока оставшаяся часть гештальта в напряжении перекинулась на другой вагон, где фем также видела человека. Прайм из последних сил тормозил собой поезд. Тратил всю свою волю, в то время, как рельсы беспощадно больно царапали раскаляющийся от трения металл серво. Системы сбоили и сходили с ума от перенапряжения. Казалось, ему уже не по силам остановить состав, а корпус начинало стремительно коротить. Оптимус понимал — что бы не происходило сейчас за его спиной, как бы ни было больно это слышать, как бы ни было больно понимать: он не в силах обернуться. Выбора больше нет. Он полностью уязвим перед лицом врага. Он оставил на произвол судьбы Джека, поскольку рискует взамен потерять жизни куда большего количества невинных: три штата будут обречены на гибель. Если Прайм обернется на мольбу Джека, то потеряет свою хватку на локомотиве. Множество жизней будет уничтожено. Он словно зажат между молотом и наковальней, и не в силах сделать ничего, чтобы помочь беззащитному ребенку, до которого добрался десептикон. Джек внезапно оборвал крик и пораженно замолк на земле, увидев, как Десептикон отозвал обратно свои части и продолжал пытаться «спасти» кого-то еще из военных. В глазах мальчика подобное поведение для них было...нехарактерно. Тем временем поезд продолжал тормозить… и окончательно встал посреди путей в жалких сантиметрах от места подрыва. Из-за чего цель врага сменилась со спасения жизней на ядерный ящик. Оптимус стремительно развернулся, направив оружие назад, но не встретил там уже никого. Словно вампир: была и нет. Пошатываясь, Прайм добрался до вагона с кубом, с замиранием Искры отмечая найденную там пустоту, как и с другой стороны состава. Только Джек, дрожа, через силу поднимался с земли где-то вдали. — Прайм? Прайм? — тревожно ожил комлинк голосом агента Фоулера. — Каково состояние груза?***
— Никвинта-а! — протянул Брейкдаун, в край обомлев. — Я точно не нахожусь в отключке? Я, конечно, верил, что ты справишься… но чтобы в одиночку?.. Удивила ты меня, малыш, — мех заторможено принял из манов Треш довольно большой и увесистый для нее куб неизвестного предназначения. Напарница неожиданно скинула свои координаты, которые находились изрядно далеко от состава, куда Брейкдаун перекочевал так быстро, как только смог. Но последнее, что ожидал увидеть мех на месте, так это Треш, сидящую на непонятном ящике, используя его как табуретку. — Прости, но это единственное, что было в составе. Он такой… тепленький? Правда, я не знаю, что это. — Ну, во-первых, судя по всему, не единственное, — боевикон задумчиво повернул куб потрепанной стороной к Треш. — Тут есть следы от маленьких назойливых гостей с Кибертрона. Наверное, эта штука с нашей планеты. Теплая какая… — Если Лорду Старскриму она не будет нужна, можно я заберу это к себе в качестве грелки? — Для начала нам бы понять, что это такое. — Эм… Ммм… грелка Оптимуса Прайма?.. Он очень яростно ее защищал! — Это я понял, — Брейкдаун с интересом рассматривал непонятный куб. — Наквинта столько танцев вокруг одной грелки? Хлам похож на людской, если бы не следы скраплетов на нем. — А что, если это особенная грелка? Вдруг она еще массаж умеет делать? — Треш едва улыбнулась, подыгрывая в этом натянутом спектакле. Мысль о том, как Прайм с его-то приводами пытается угнездиться на крохотном по сравнению с ним кубе, веселила обоих. В этот раз победили они. Лорд Старскрим будет доволен успешному выполнению приказа. Возможно, смягчится следом и «штрафбат»? Они выиграли эту гонку, оставив автоботов ни с чем. Было сложно, если бы не хороший навык «природной» маскировки и хитрость фем, из-за чего Брейкдаун лишь удивленно мог на нее смотреть. — Я бы поверил, если бы это была грелка Нокаута. Он за свой личный комфорт готов каждому вехикону по одному манипулятору отпилить. Но автоботам зачем охранять эту «грелку»? — Она теплая. Хм. И стала горячее, чем была… Может, не будем заносить ее через земной мост? Сразу тут… и передадим Лорду, пока не пришли автоботы? Он же летает… Самолетик.. Унесет ее куда-нибудь на себе? — Однако. На кой шлак ему грелка-то? Отсиживать бампер у Саундвейва? Или около Мегатрона, оплакивая его? — Можем тогда отдать ее твоему Нокауту, — предложила Треш совсем не со «злых» намерений. — Тебе же нравится заботиться о его личном комфорте? — Чего? — как будто смущенно возмутился Брейкдаун. — Нокаут совсем не мой! Я ему помогаю просто потому что… а-э… я его напарник. Ассистент, да. — То-то мне кажется ты его с таким удовольствием полируешь, — почти язвительно парировала фем. — А тебе-то откуда об этом знать? Нас никто не… — воспылал мех, но осекся. — То есть… Я хотел… эээ… сказать, что ммм… Это обязательная процедура каждого десептикона. Нокаут говорит, что с блестящей и хорошо отполированной броней, мммм… автоботы… слепнут от зависти. Вот. Вот, да. Так он и говорил! — Учитывая, что я проходила у него практику, — Треш задумчиво прикрыла оптику. — Я тебе верю. Брейкдаун облегченно сократил циклы вентиляции: — Ладно. Забыли об этом. Все, что я только что сказал. Нам надо решать, что с этой штукой делать. Мне кажется, что она стала еще теплее! — Уже поздно, — фем отозвалась почти зловеще. — Саундвейв стремительно приближается.