***
Они вошли в зал общежития, как 19 потерянных и очень маленьких утят. Даже Шоджи, который был заметно выше Айзавы с самого первого дня, излучал атмосферу детской хрупкости. Последним вошел Сато, завершая образ «утенка» тем, как его пальцы запутались в подоле рубашки Коды, казалось бы, готовый следовать за ним, куда бы его ни вели. Айзава уставился на толпу, Яги на шаг позади него. — Сегодня вечером никто не одинок, — обратился он ко всем, включая, хотя он никогда бы не признался в этом, себя. — Есть ли кто-нибудь, кому некомфортно находиться в группе? Если да, это нормально, мы приспособимся к этому. Он наблюдал, как несколько его учеников обдумывали это. Аояма, который так дорожил своим имиджем, что едва терпел, когда его видели в пижаме. Бакуго, который все еще огрызался на любого, кто обвинял его в том, что у него есть друзья. Джиро и ее реакция на то, что кто-то видит ее уязвимой. В конце концов, никто из них ничего не сказал. — Ладно. Хорошо, — он посмотрел на часы. — У вас есть два часа. Разбейтесь на группы и делайте то, что вам нужно. Примите душ, переоденьтесь, устраивайтесь поудобнее. Смойте с себя сегодняшний день и вернитесь сюда за это время. Помните, — повторил он, — никто не одинок. Работу в команде на полную силу. Я буду патрулировать коридоры, Всемогущий останется в зале, у всех вас есть мой номер. Звоните или кричите, если вам нужно, но попробуйте позвонить. Понятно? В ответ он получил кивки и несколько тихих повторений — Да, сенсей. — Хорошо. У вас есть два часа. Идите. Айзава наблюдал, как его дети перегруппировывались, и он ненавидел то, как хорошо были отработаны эти движения. Киришима притянул Бакуго к себе за рубашку, и, что характерно, Бакуго позволил ему это сделать. Урарака протянула руку и поменялась местами с Тодороки, поместив его между Иидой и Мидорией, в то время как она сцепила руки с Асуи. Мидория выглядел более живым, чем за последние несколько часов, когда Тодороки упал на его бок, и он приготовился встретить его. Джиро и Яойорозу взялись за руки. Они просачивались из зала по двое, по трое, а в одном случае и по четверо. Айзава направился на кухню, намереваясь вытащить одно из готовых блюд Ланч Раша, которое они заморозили на крайний случай, и начать разогревать, но почувствовал, как большая рука обхватила его плечо и остановила его. Айзава прекратил свои действия, повернулся и встретился с лицом Яги. — Что? — Удели секунду и себе, Айзава, — сказал он, слегка сдвинув брови. — У тебя тоже было тяжелое испытание. По крайней мере, иди и переоденься в другую форму, ты весь в грязи и пепле. — Я… — Айзава оглядел себя и обнаружил, что, к своему ужасу, Яги не ошибся. — Кто-то должен быть здесь. — Я совершенно уверен, что в настоящее время физически не могу находиться в месте, где я не мог бы защитить этих детей, — признался Яги с кривой улыбкой. В демонстрацию он развел свои трясущие руками. — Одному из нас нужно передохнуть. Ты поможешь им больше, если позаботишься о себе. Айзава сжал губы. Еще раз, он не ошибался, но… — Я не хочу оставлять здесь только тебя, Яги, когда ты тоже пострадал от причуды, независимо от того, насколько хорошо ты справляешься с этим в данный моме… Подожди. Постой, — его глаза сузились, когда он осознал. — Ты еще не спал, не так ли? — С тех пор, как меня поразила причуда? Нет, не спал. — И это не влияет на тебя так сильно, как на детей, — ровно сказал Айзава. — Ах, — Яги прижал одну руку к затылку, смущенно улыбаясь при этом. — Наверное, нет? Но, если быть до конца честным, Айзава, этот уровень повышенной чувствительности был бы очень близок к моему обычному уровню за год или два до моего первого боя с Все за Одного. Так что я, возможно, просто привык к этому. Айзава долго смотрел на него, прежде чем прижать ладони к глазам, потому что он провел всю свою жизнь среди слишком счастливых, травмированных идиотов. — Пожалуйста, — сказал он, — пожалуйста, ради любви к богу, сходи на терапию. Яги уставился на него, а затем фыркнул, полуулыбаясь. — Скажу тебе вот что — я сделаю это только после тебя. Айзава показал ему средний палец, хотя и не раньше, чем оглядел комнату, чтобы убедиться, что никто из детей не задержался, чтобы увидеть это. Затем, на всякий случай, он спросил: — Ты справишься, если я выйду на 5 минут? Яги показал большой палец вверх. — Хоть все 10. — Разогрей еду, когда я уйду, — приказал Айзава, а затем воспользовался шансом выскользнуть из кухни в свою комнату. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы сбросить пояс, снаряжение и комбинезон. Он зашел в ванную, провел тяжелую секунду, с тоской глядя на душ, а затем прокрутил кран в раковине до теплой воды и сунул голову под него. Айзава провел пальцами по влажным волосам, разглаживая завитки, позволяя частицам квартала Призраков стекать в канализацию. Он схватил мочалку и провел ею быстрыми, умелыми движениями по своим ладоням, рукам и плечам. Ему не нужно было быть безупречным, ему просто нужно было оставаться функциональным. Покончив с этим, Айзава пустил холодную воду, сложил ладони ковшом и несколько раз ополоснул лицо. Он прислонился к раковине и сделал долгий и глубокий вдох, избегая взгляда на зеркало. — Эй, — спросили его собственные эмоции, стучась в специально созданную дверь в его голове, — готов уже почувствовать нас? Айзава решительно закрыл дверь перед их носом и запер ее. Он сделал еще один вдох. Позже у него будет время прочувствовать и переварить все, что произошло сегодня, хотя случится ли это в его собственной постели или свернувшись калачиком на диване рядом с Хизаши, еще предстоит выяснить. В любом случае, это было на потом. Не ради себя. А ради того, чтобы его дети не сломались ещё сильнее. Айзава вытер лицо и вышел из ванной. Он натянул другой комбинезон, отказавшись от пояса, а затем сунул зарядное устройство для телефона в карман. Он проверил время. Семь минут. Неплохо. Он вернулся в зал общежития, планируя проверить Яги, прежде чем патрулировать коридоры, чтобы проверить детей, но остановился как вкопанный в дверях. Где-то через семь минут, на которые он отсутствовал, Ашидо спустилась вниз, переоделась в тренировочный костюм. Она сидела, свернувшись калачиком, у стены, в углу, с растрепанными волосами и напряженным лицом. Яги сидел рядом с ней, на расстоянии половины или полноценного метра между ними, имитируя ее позу и осанку. Он смотрел прямо перед собой, намеренно не глядя на нее. — … и простите, простите, я знаю, что ничего не случилось, сенсей, я веду себя как ребенок, но я п-просто не м-могу… я н-не… Айзава уже хотел войти в комнату присоединиться к Яги рядом с ней, но был остановлен щелчком пальцев Яги. Он сделал стандартный для героя знак рукой «здесь все в порядке». — Все хорошо, юная Ашидо, тебе не за что извиняться. Но не могла бы ты попытаться замедлить свое дыхание для меня, хотя бы слегка? Вдох и выдох. — Я н-не могу, п-простите, я не чувствую себя в безопасности, все же в порядке, почему я не могу чувствовать себя в безопасности… — Хорошо-хорошо, все в порядке, — произнес Яги успокаивающим голосом. Айзава заметил, что его руки все еще дрожат. — Как насчет этого, не могла бы ты осмотреть эту комнату и назвать мне три способа, которыми ты могла бы выйти из нее, если тебе понадобится? — Ч-Что… — Если бы ты действительно была в опасности, какими тремя способами ты могла бы уйти и добраться до более безопасного места? Это не было стандартным успокаивающим упражнением для детей. Это было то, что Айзава давал другим подпольным героям, после того, как вытащил их из многомесячных миссий под глубоким прикрытием. Но Айзава не мог винить Яги за это, не тогда, когда Ашидо смотрела с такой целеустремленностью, ее напряженные плечи расслаблялись с каждым произнесенным словом. — В-Входная дверь. Окно, оно открывается не полностью, но я могла бы его растопить. Наверх и вниз по пожарной лестнице. — Хорошо. Хорошая работа, — Яги поймал взгляд Айзавы с того места, где он сидел на полу, и снова показал ручные знаки. «здесь все в порядке», — обозначил он, а затем «приступайте к выполнению задания». Айзава единожды кивнул. Он быстро оглядел комнату, проверяя, установлена ли в духовке достаточно низкая температура и таймер для приготовления пищи, при этом вполуха прислушиваясь к разговору позади него. — Как насчет трех вещей, которыми ты могла бы защитить себя, если бы случилось что-то, из-за чего бы ты почувствовала себя небезопасно? Айзава подошел к лестнице и начал подниматься, голос Ашидо затихал позади него, становясь все увереннее с каждым словом. — Моя причуда. Л-Лампа, она довольно тяжелая. И ты. — Я, юная Ашидо? — Н-Ну, да, ты же Всемогущий, в конце концов… Айзава мог только слышать, как Яги кашляет в шоке, прежде чем он вообще перестал их слышать.***
Айзава шел по коридорам, стараясь быть как можно более незаметным. Присутствие, но только если он был желанным. Последнее, что могло бы помочь кому-либо из них, это то, что он вел себя как заботливый родитель. Он должен был доверять своим детям, чтобы они пришли к нему, если он им понадобится, или чтобы кто-нибудь из их сверстников позвал его, если они не могут. Он наткнулся на Каминари, Яойорозу и Джиро на одной из лестниц, прижатых друг к другу на одной ступеньке, Каминари посередине. Он также мял в руках игрушку льва, и Айзава узнал в нем работу Яойорозу. Обычно он бы отругал ее — сегодня она уже была на волосок от того, чтобы упасть в обморок от чрезмерного использования причуды, — но Каминари сжимал ее так яростно, что было очевидно, что его руки делали что-то еще, прежде чем они были заняты игрушкой. Айзава остановился в нескольких шагах от них. Они не заметили, что он был там. Слова срывались с губ Каминари. — Как будто все стало темным и маленьким, и — весь мир был только мной, и я понимал, что нихера не могу сделать, чтобы исправить это, и — черт, все, что я мог сделать, это плакать, какой герой плачет перед лицом страха, как… — Я плакала, Каминари, — прервала Яойорозу низким голосом. — Я плакала, а потом чуть не упала в обморок от того, как сильно злоупотребила своей силой. Так что я тоже стала обузой. Эти дети. Эти дети собирались уничтожить сердце Айзавы, он уже знал это. Возможно, учитывая то, как указанный орган крутился в данный момент, они уже это сделали. Джиро заговорила, решительно. — Ага, а я застыла на месте, как бесполезная идиотка, — двое других издали протестующие звуки, и она в отместку оттолкнула от себя Каминари. В итоге он прижался к Яойорозу, и Яойорозу повернулась, чтобы обнять их обоих. Джиро продолжила: — Причуда сделала то, что должна была сделать причуда. Мы не были готовы к этому, и мы испугались. Это случается, и мы учимся на этом. Никто не бесполезен, не плохой герой или обуза, и не смейте повторять это снова, ни один из вас, потому что я не позволяю никому так говорить о моих друзьях. Каминари лишь захныкал и уткнулся головой в плечо Яойорозу. Айзава выбрал этот момент, чтобы заявить о себе. — Дети, с вами все в порядке? Он чувствовал себя плохо из-за того, как они подпрыгнули. Но они мгновенно расслабились, когда поняли, что это был он. — Нет, сенсей, — сказала Джиро, не раскаиваясь. — Мы в тупике. Айзава промычал. — Ну, почему бы вам всем не выйти из него и не начать действовать? Чем скорее вы это сделаете, тем скорее все спустятся вниз. — Да, мистер Айзава, — пробормотали они, почти как один. Айзава на мгновение заколебался, а затем протянул руку, чтобы провести рукой по волосам Каминари, слегка взъерошив их. Они потрескивал от статического электричества под его пальцами. — Ашидо внизу, и ей, вероятно, сейчас не помешал бы друг, — проговорил он, положив другую руку на голову Яойорозу. Он не обратился к Джиро, уже зная, что ей это мало понравится. — Я бы посоветовал вам всем присоединиться к ней. — Мина? — выговорил Каминари, беспокойство запечатлелось в его голосе. — Всемогущий с ней, не волнуйся. Но я уверен, что она предпочла бы кого-то своего возраста, а не скучных стариков, вы согласны? Они втроем встали, опираясь друг на друга и на перила для опоры. Айзава был уверен, что услышал «даже близко не скучные» от одного из них, когда они перешли в одну из своих комнат. Затем Айзава остановился у двери Сато, мягко напомнив, что выпечка в таком состоянии, безусловно, скорее пожароопасна, чем снимает стресс. Он прошел мимо Токоями, который уже спускался вниз, завернутый в пушистое черное одеяло, как будто это был плащ волшебника. Шоджи стоял у двери туалета для мальчиков и, когда он спросил его почему, он сказал, что Аояма принимает душ в течение 15 минут, и у него было еще пять, прежде чем Шоджи пойдет проверять его. Дверь Киришимы была плотно закрыта, но Серо стоял снаружи, напряженный и настороже, словно послушный часовой. Айзава остановился перед ним. — Там все в порядке? — спросил он, кивая на закрытую дверь. За ней он мог слышать голоса, поднимающийся и опускающийся, чистый тенор Киришимы и нижний регистр Бакуго. Обрывки разговора доносились до него… — … я прямо здесь, Дерьмоволосый, не знаю, что мне нужно сделать, чтобы убедить тебя… — …говори себе, ты ведешь себя как… Я бы все равно не позволил им… — … никому нахрен не нужны… — …это нужно не только тебе, Кацуки, черт возьми, послушай меня, может быть, это то, что мне тоже… — Они работают над этим, — сказал Серо Айзаве, его обычно улыбающийся рот сжался в прямую линию. — Хорошо, — произнес Айзава, потому что он в это верил. Бакуго открывался жестко и болезненно и очень немногим людям. Киришима был одним из них. Айзава, конечно, предпочел бы, чтобы ребенок говорил с учителем об определенных вещах, но они будут делать это постепенно. Все будет в процессе. То, как Бакуго уже закалялся и рос, всего за несколько месяцев общения с друзьями, было не чем иным, как чудом. Затем Айзава сказал: — А ты в порядке? — потому что Серо все еще был в своей спортивной форме, и на его лице до сих пор были следы пота и грязи. Серо долго молчал. — Нет, — начал он, затем остановился. Шумно сглотнул, а затем начал снова. — Я не хочу просто оставлять их здесь, без того, кто прикрывал бы их спины. — Я понимаю, — сказал Айзава. — Это очень благородно с твоей стороны, Серо. Но тебе тоже нужно пойти и позаботиться о себе, — лицо Серо тревожно скривилось, и Айзава продолжил. — Хочешь, я немного постою возле двери, пока ты пойдешь и переоденешься? Серо качнулся вперед, выглядя соблазненным данным предложением, но остановился. — Я… Айзава положил руку ему на плечо и сжал. — Ты знаешь, я позабочусь о них, если что-нибудь случится, — сказал он тихо и твердо. Серо закрыл глаза. — Да. Хорошо, Сенсей. Просто оставайтесь здесь, пока я не вернусь. Я буду уже через секунду, обещаю. — Ты можешь прийти даже больше чем через секунду, — произнес Айзава в удаляющуюся спину парня, пока сам занял позицию у двери Киришимы.***
После того, как Серо вернулся, Айзава напомнил о времени, оставшемся до того, как они все планируют спуститься вниз, и пошел дальше, остановившись постучаться в дверь Ииды. Изнутри послышалось шарканье, прежде чем дверь приоткрылась, и оттуда выглянул сам Иида. — Ах, — пробормотал он. На нем были спортивные штаны и слишком большая застиранная рубашка с длинными рукавами, которая, Айзава был почти уверен, когда-то принадлежала Тенсею. Он снял очки и зацепился за воротник рубашки. — Здравствуйте, мистер Айзава. — Я просто хотел проверить вас троих, — пояснил Айзава, потому что он был уверен, что Тодороки и Мидория оба прятались за почти закрытой дверью. — Верно, — проговорил Иида, — э-э, да. У нас все хорошо. Я считаю, им просто нужно еще минутку или около того, чтобы, гм, перевести дыхание. «Еще немного времени без взрослых», — услышал Айзава, понимал ли Иида, что он это говорит, или нет. — Хорошо, — сказал он, — это нормально. Спасибо, что рассказал мне. Хотя, не мог бы ты сообщить Мидории и Тодороки кое-что от меня? Иида уставился на него на мгновение. — Конечно, — сказал он. — Спасибо, — поблагодарил Айзава, а затем слегка повысил голос, когда заговорил. Он знал, что Мидория и Тодороки, скорее всего, сидят, замерев, на кровати Ииды, слушая каждое слово. — Пожалуйста, сообщи им, что моим главным приоритетом как учителя всегда является здоровье, безопасность и благополучие моих учеников, — начал он медленно и четко. — И если бы в жизни любого из моих учеников было что-то, что влияло на их здоровье, безопасность и благополучие, они должны рассказать мне об этом, и моим первым действием было бы сделать все возможное, чтобы разрешить эту ситуацию в пользу моего ученика, — Айзава услышал два приглушенных вздоха позади Ииды, но продолжил. — Неважно, в чем будет проблема, внутренняя или внешняя. Этот ученик не должен беспокоиться, что его исключат, наоборот, ему бы предложили всю необходимую помощь. Все, что им нужно сделать, это попросить об этом. Я столкнулся с прессой ради Бакуго; я бы сделал это и многое другое для всех моих учеников. Иида уставился на него, не находя слов. За дверью Мидория и Тодороки не издавали ни звука. Затем Айзава понизил голос и обратился непосредственно к Ииде. — В конце концов, за них обоих стоит бороться, ты так не думаешь? — Я… — Иида наклонил голову к Айзаве, в странно мягкой манере. — Я могу придумать несколько более достойных, сенсей. — Хм, — Айзава развернулся на каблуках, готовясь пройти по остальной части коридора. — Ну, и ты тоже, Иида, — сказал он и услышал, как мальчик издал сдавленный звук позади него. — Не забудьте скоро спуститься вниз, все трое. Мы можем поговорить более подробно завтра.***
— Мистер Айзава? Асуи встретила его в коридоре. Она снова держала указательный палец во рту, осторожно жуя. Айзава остановился. — Да, Асуи? Все в порядке? — Я в порядке, мистер Айзава, — сказала она, но все равно протянула ему руку. — Не могли бы вы пойти со мной? Пожалуйста? — Конечно, — Айзава позволил направить себя. — Куда мы идем? — Вам нужно поговорить с Очако, — заявила она, и, да, они направлялись в сторону комнаты Урараки. Урарака сидела в центре своей кровати, прижимая подушку к груди, и слезы капали по ее лицу. Асуи стояла у двери, в то время как Айзава медленно вошел в комнату, постукивая костяшками пальцев по дверному косяку. — Могу я войти, Урарака? — спросил он. В ответ Урарака зарылась лицом в подушку. Она ничего не сказала. Айзава ни шагу не вступил вперед. — Я могу остаться здесь, если тебе так будет удобнее, — предложил он. — Не могла бы ты сказать мне, что не так? Урарака покачала головой, сильнее сжимая подушку. Позади него заговорила Асуи, и, серьезно, слава богу за Асуи, когда все это испытание подойдет к концу, ему нужно будет не забыть сказать ей, какую отличную работу она проделала. — Очако смущается того, — пояснила она, — что ты видел, как она вела себя, когда была напугана. — Это правда, Урарака? После долгой паузы последовал кивок в подушку. — Я н-не знаю, — выдавила она приглушенным голосом из-за ткани, но Айзава слышал ее так же ясно, как днем. — Я не хочу, чтобы вы теперь думали обо мне по-другому. Айзава все еще не вошел в комнату. — Почему я должен думать о тебе по-другому? — П-Потому что, — ее голос был полон слез, — потому что люди всегда так делают. Они говорят, что это не так, но все наоборот. И-и... Было так хорошо, что это знаю только я, а другие нет, но теперь все поменялось, и… и… — Урарака, — прервал ее Айзава, — могу я, пожалуйста, войти? — Д-Да, сенсей. Он пересек комнату и подошел к ней. Учитель мягко опустился на колени перед кроватью и убрал подушку с ее лица. Яблоки на её щеках были еще более красными, чем обычно. — Ты одна из моих самых талантливых учеников, — медленно сказал он. — Трудолюбивая, практичная, впечатляюще добрая. Это то, что я всегда буду видеть, когда буду смотреть на тебя. Не твое прошлое, не твою домашнюю ситуацию, не тот ужасный момент, вызванный причудой страха в том многоквартирном доме. Я обучаю талантливую, яркую молодую женщину. Ничто не изменит этого. — Но… Айзава поднял руку. — Я отношусь к Ииде по-другому, потому что он из семьи героев? — Нет, сенсей. — Я когда-нибудь относился к тебе и твоим одноклассницам иначе, чем к мальчикам? — Нет, мистер Айзава, как вы могли даже… — Тогда это ничем не отличается, — он снова прервал ее. — Это ничего не меняет, Урарака. Если это проблема для тебя, и ты хочешь поговорить об этом, моя дверь открыта для этого разговора. Как и остальные преподаватели, если есть кто-то еще, с кем ты чувствуешь себя более комфортно. Но мое мнение о тебе точно такое же, как и день назад. Урарака пронзительно всхлипнула, а затем бросилась вперед, и Айзаве пришлось поймать ее в объятия. Он резко выдохнул, но через мгновение провел рукой по ее спине. У него никогда раньше не было класса, который так любил бы обниматься, или, по крайней мере, никто так решительно не тянул его в объятия. — Мне жаль, — прошептал он, — за то, что сегодня произошло. Тебя поставили в очень уязвимое положение, в котором ты не должна была находиться, и я видел этот момент, хотя ты предпочла бы, чтобы я этого не делал. И это ужасно. Но я бы никогда не стал судить тебя за такую реакцию. Никогда. — В-Вы, — Урарака шмыгнул носом ему в плечо, — в-вы действительно потрясающий учитель, сенсей. Айзава выдохнул. Он бы сказал, что нет, нисколько. Он едва доходил до минимума. Да чего там, он еле сумел защищать их. И это уважение было минимальным для учителя, по его мнению. Но вместо этого он сказал: — Да, да, — отпустил ее и встал. Он оглянулся на Асуи, которая смотрела на них, наклонив голову и слегка улыбаясь. — Я думаю, мы готовы спуститься вниз, сенсей, — сказала она, и Урарака кивнула.***
Общая комната была завалена одеялами. Хагакурэ, должно быть, выпотрошила всю свою коллекцию мягких вещей и свалила их в центр комнаты, чтобы люди могли их забрать, хотя Айзава также мог видеть несколько подарков от Аоямы и Мидории, а также отдельные вещи, которые люди приносили для себя. Каждая возможная поверхность была покрыта дополнительным одеялом или подушкой, обычно более одной. Также, как заметил Айзава, было поистине душераздирающее количество плюшевых игрушек всех форм, размеров и уровней износа. Как будто сегодня ему нужно было еще одно напоминание о том, какими маленькими были все эти дети; вид Киришимы, сжимающего выцветшего красного, потрепанного плюшевого медведя, был почти невыносим. Оджиро и Аояма были на кухне, раскладывали еду по тарелкам и передавали их по кругу. Яги был пойман в ловушку в кресле, на расстоянии вытянутой руки от того места, где сидели Мидория и Тодороки. Они были перед диваном, в то время как Иида свернулся, как кошка, на том же диване позади них. Мидория слабо улыбнулся, когда они вошли в комнату, затем протянул руки к Урараке и Асуи. Они обе отошли от Айзавы и направились к нему, Асуи присоединилась к Ииде на диване, а Урарака бросилась на пол рядом с Тодороки. Маленький самопровозглашенный отряд Бакуго занял другой диван, Ашидо (которая значительно успокоилась) и Каминари сидели в центре. Бакуго был на самом краю, сжимая кулаки. Остальные дети рассредоточились по комнате — Хагакурэ с Яойорозу и Джиро берегли место для Оджиро так же, как Сато приберегал место для Аоямы. Токоями и Шоджи заняли небольшой диван. Айзава пересчитал детей и уже собирался выйти из комнаты, чтобы забрать последнего отставшего, когда Кода сам появился со своим кроликом на руках. Он пересек комнату, подошел к Яги, положил кролика ему на колени, а затем пошел помогать Оджиро и Аояме с едой. Яги на мгновение в шоке уставился на животное. Затем его губы дрогнули, и он поднял все еще дрожащие руки, чтобы медленно погладить существо, взглянув при этом на Мидорию. Мидория улыбнулся в ответ. Вскоре все устроились и тихо ели, прислонившись друг к другу. Айзава почувствовал волну… волну чего-то, исходящую из его сердца. У него никогда раньше не было такого класса, никогда класс не использовал свою близость, как меч и щит, против мира, который снова и снова доказывал, что он хочет причинить им боль. Это было обнадеживающе, и в то же время на это было больно смотреть. Учитывая, как выглядел Яги с затуманенными глазами, у него были похожие мысли. Когда миски с едой начали пустеть и убираться в сторону, Айзава встал перед своим классом и почувствовал тяжесть каждого отдельного взгляда, обращенного на него. — Вы все сегодня очень хорошо поработали, — сказал он ровным голосом. — Я знаю, что это может показаться не так, но это чистая правда. Вы все оказались в ужасной, неожиданной ситуации и действовали превосходно. Краем глаза Айзава увидел, как Токоями сжался, а Шоджи мягко махнул рукой в знак протеста. Иида сжал губы и медленно поднял руку. — Я полагаю, Сэнсэй, — сказал он, — что трудно чувствовать себя так, когда у некоторых из нас были такие… экстремальные реакции. Я убежал. Это не похоже на превосходную работу перед лицом страха. — Это была мощная причуда, — возразил Айзава. — То, что у вас у всех хватило присутствия духа разбежаться в первую очередь, впечатляет. — Да, Иида, — Мидория откинулся назад, ударившись головой о голень Ииды. — Не расстраивайся, по крайней мере, бег в какой-то степени полезен. Когда испугался я, я решил, что это отличная идея — подняться на крышу… Звук, вырвавшийся из горла Бакуго, был нечеловеческим. Движением настолько сильным, что Айзава потянулся за своим несуществующим шарфом, Бакуго перекинулся через подлокотник дивана, бросившись на Мидорию. Он схватил лицо другого мальчика обеими руками, глядя прямиком в глаза, их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Дыхание Бакуго было прерывистым и вырывалось отдельными кусками. Казалось, он не мог произнести ни слова. Его глаза были дикими, метались из стороны в сторону, в них было что-то ужасное и отчаянное, что Айзава даже не мог начать расшифровывать. Сам Мидория казался застывшим, его собственные глаза были широко раскрыты, рот открыт в маленьком зияющем «ох». — Деку, — Бакуго говорил так, будто был посреди сражения, — Деку… Понимание затопило лицо Мидории, и это было в десять раз больнее, чем замешательство. Его рот скривился. Он медленно поднял руки, чтобы взять руки Бакуго в ладони, все еще прижимая к обеим щекам. — Не сейчас, Каччан, — ответил он, зажмурив глаза. — Не сейчас. И Айзава знал, что в их общей истории было что-то извращенное, уродливое, что-то сломанное. Но, чувствуя, как это заполняет комнату вокруг них, это внезапно показалось чем-то более болезненным, чем он мог предположить. Бакуго смотрел еще одну напряженную секунду. Затем он зашипел сквозь зубы, зажмурив глаза. Он рванулся вперед и стукнулся лбом с Мидорией, что-то, что было ближе к касанию головой, нежели к удару. Он сильнее прижал лоб, и через мгновение Мидория в ответ сделал тоже самое. Затем Бакуго бросился назад, обратно на диван, врезавшись в Киришиму. Инерция толкнула Мидорию в ожидающие руки Урараки и Тодороки. На мгновение показалось, что Бакуго собирается сбежать из комнаты, но Киришима схватил его за рубашку и повис. Момент, так же внезапно, как и появился, прошел, поглощенный одеялами и подушками вокруг них. Единственным звуком было прерывистое дыхание Бакуго и тихое сопение Мидории. Это было что-то еще, с чем нужно было разобраться, и, судя по лицу Яги, это было то, с чем Айзава пока не имел всей информации, чтобы справиться. Но — это было нормально. На сегодняшний вечер это может быть нормально. Сегодня речь шла не о новых битвах — речь шла о том, чтобы обеспечить достойную передышку от прошлого сражения. — Вы все были в безопасности, пока я не пришел за вами, — продолжил Айзава, говоря громче и привлекая к себе внимание. — Это было идеально. Итак, я повторю; вы все очень хорошо справились. Его класс оглянулся на него, и если бы они глядели менее мертвыми глазами, тогда, что ж. Это то, над чем будут работать сегодняшним вечером — это самое главное. — Я собираюсь быть здесь всю ночь, — сказал Айзава, — как и Всемогущий. Если вам что-нибудь понадобится, дайте нам знать. Если что-то кажется неправильным, дайте нам знать. Если вы слишком напуганы или обеспокоены, чтобы сообщить нам об этом, по странным причинам или иным образом, скажите кому-нибудь из своих одноклассников, и он даст нам знать. Все понятно? Гул «Да, сенсей» прошелся по комнате, и, да, теперь он определенно увидел некоторые улыбки. — Хорошо, — сказал он и пошел, чтобы взять миску с едой для себя. Айзава обернулся на кухне и посмотрел на зал, чтобы увидеть — ну, это выглядело как вечеринка с ночевкой, хотя и постепенно смешанного пола. Его ученикам было тепло, безопасно, вместе. Чистые и сытые, прислонившиеся друг к другу, головы на плечах, ноги на коленях. Кода показывал по телевизору документальный фильм о морской жизни и коралловых рифах. С каждым часом причуда страха исчезала все больше. Завтра будет время разобраться с остальными проблемами. Вытянуть ответ из Тодороки, также из Мидории. Консультационные встречи для всех них, в том числе, если бы Айзава имел какое-либо право голоса, Яги (и тогда Яги настоял бы, чтобы Айзава тоже пошел, и его поддержал Хизаши, потому что они оба были ублюдками). «Но этого пока достаточно» — подумал Айзава и почувствовал, как его окатила невероятная волна умиротворения. «На сегодня этого достаточно»