***
Прошли похороны, прошло время, месяцы. Билл не отошёл. После заключаемых сделок он, как по расписанию, выпивал как минимум бутылку алкоголя и скуривал по полпачки сигарет за вечер. Пироника ничего не говорила, но замечала, как трясутся его пальцы, когда он ест. В связи с событиями аппетит нагнать было весьма сложно, но ради остальных членов семьи он старался оставаться сильным, заставлял себя. Есть, чтобы заполнить пустоту внутри, которой, казалось, не было конца. Вот он предел его возможностей. Он не жаловался на боли в сердце, но и лекарства тоже не принимал. Он не мог спать, видел кошмары, где его преследовал образ матери. Чувствовал себя до боли виноватым во всём, что с ней стало. Недостаточно старался, недостаточно приложил усилий, недостаточно времени уделял ей, недостаточно хорошо подбирал врачей, ответственных за лечение рака. Всего и всегда было недостаточно. — Братик, ты спишь? — Сильверу было почти четыре. Он проскочил в комнату Билла на цыпочках, стараясь ничего не задеть, что было разбросано по полу. Как в обители художника, к которому никак не снисходило вдохновение на новые шедевры, и он устроил вокруг себя хаос. — Я не могу заснуть. Билл медленно разлепил глаза, выдохнул, ощутил запах собственного перегара. Поморщился в отвращении, в ненависти к себе и тому, что он делал. Казалось, что до сих пор в комнате завис тяжёлый запах сигарет. — Уходи. — Небрежно, едва ли несвязно кинул он. — Иди к Пиронике. — Но… — Я не в духе, Сильвер. Убирайся. Мальчик надулся. Было обидно и неприятно. И хорошо, что Сильвер не видел в тенях комнаты лицо Билла. Увидел — точно бы расплакался. Смотреть в глаза человеку, которого любишь, но который не разделяет тех же чувств — действительно очень больно. Он был ребёнком, но понимал, что происходит. И также, как и старшие его родные, хотел элементарной поддержки. Этой ночью он заснул в одиночестве, прижимаясь к соседней подушке, которую сквозь сон называл мамой.***
Билл был в ярости. Пироника боязливо помешивала сахар в кофе этим утром, боясь сказать и слова, пока брат разносил дом в поисках сигарет. Громогласный мат стоял уже около получаса, из-за чего разнервничались абсолютно все. Сильвер сидел за столом с Пироникой, но не мог начать есть из-за царящей в доме атмосферы. — Пироника! Где они?! Я не выйду без сигарет. Сказать, чтобы он купил? Усугубить всё? Она не глупила, понимала, что денег не так много. Их бы хватало на большее, не траться они на алкоголь и сигареты, но, к сожалению, на Билла повлиять Пироника была не в силах. Кроме того она понимала, что каждый человек скорбит по-своему. И длиться это тоже может очень долго. — Я не видела их, правда. — Осторожно ответила она. — Посмотри в комоде. Билл, ругаясь, последовал её совету. — А ты? — Пироника натянуто улыбнулась младшему брату, едва не уронившего вилку. — Ты не трогал его сигареты? Мальчик сглотнул. Нервно. Но отрицательно покачал головой. — Братик так много курит. В телевизоре говорят, это очень вредно. — Пробормотал он, опустив глаза. — Для Билла это способ успокоиться, временно. Не переживай, я уверена, он скоро перестанет. Сильвер кивнул в ответ, а дальше они просидели в мучительном молчании.***
Вечером Сильвер сделал ещё одну попытку и заглянул в комнату Билла вечером. Тот недавно вернулся, уставший и вымотанный после восьми заключенных за сегодня сделок. Он раскинулся на кровати, лежа в тишине уже около получаса, витая где-то в своих мыслях, пока младший его не окликнул. С раздражением закатив глаза, Билл выдал: — Чего ты хочешь? — Я… п-принёс тебе твоё успокоительное… — Промямлил мальчик. Билл приподнялся на локтях, чтобы взглянуть. Затем его осенило и он подорвался с места, грубо вырывая пачку сигарет из маленьких рук. Посмотрев сначала на пачку, затем на Сильвера — он едва не взорвался. — Какого хрена у тебя это делает?! Ты знал, что утром я искал их! — Д-да, я знаю! — Ответил Сильвер, хоть и голос уже вовсю дрожал, срывался. Детей так легко заставить плакать. — Не дай бог ты ещё раз возьмешь хоть что-то из моих вещей — я возьмусь за ремень. — Пригрозил Билл. — Не испытывай меня, клянусь, в последнее время я не очень добр. Горячие слёзы покатились по щекам, и Сильвер попытался скрыть это. — Н-но… как же… — Что? — Как же… — Что?! — С братиком всё будет хорошо?.. Билл снова закатил глаза, схватил мальчика за шиворот спальной рубашки, потянул к выходу, готовый вышвырнуть его, как щенка. Тот стал сопротивляться, но выходило не очень удачно, поэтому плакать он уже стеснялся не так сильно. — Не смей больше заходить в мою комнату, ты понял?! — Прорычал Билл, смотря на мальчика сверху вниз. Они стояли в дверном проёме, и он вот-вот хотел захлопнуть дверь прямо у носа Сильвера. Правда, что-то останавливало… — Я… п-просто… прочитал записку на пачке сигарет… — Заплакал он. — Там написано про опухоль! И картинка… с-страшная… Билл замер в оцепенении, складывая общую картину после сказанного. — Мамочка… мамочка умерла! — Плакал он. — Я не хочу, чтобы ты тоже умер! Пожалуйста! - По мере сказанного, плач также становился громче и жалостливей. - Мне так страшно! Что-то внутри переворачивалось, сдавливало органы и сердце. Сжималось, болело. Билл приставил руку к голове на выдохе, на секунду прикрыл глаза под громкие всхлипывания младшего брата. Он не знал почему, но сказанное тронуло. Он вспомнил себя в палате мамы, когда всё происходило, и поставил себя на место Сильвера. Провёл тонкую, но такую знакомую параллель, ломаясь на части от боли. Он опустился на корточки перед Сильвером, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он осторожно притянул его к себе, и тот податливо кинулся в предложенные объятия. Без всякой там обиды или ещё чего-то. Ребёнок был таким простым и искренним, что это становилось всё более странным для Билла, который не привык к тому, что люди могут быть такими. По крайней мере, не его возраста точно. — Ладно, приятель. — Ободряюще тихо сказал Билл. — Ты прав. Извини. — Он похлопал его по макушке, по мягким, чуть кудрявым волосам, напоминающим волосы матери, которые после каждой химиотерапии опадали. Он не замечал, но Сильвер был так на неё похож… Тот не представлял даже насколько. — Я брошу курить. Обязательно. И никогда не брошу тебя. — А… А Пиронику тоже? Билл улыбнулся. — И её тоже.