Теневой ритуал

Всё пространство окутывал мягкий полумрак, точно меховая шаль в холодную пору. Разные, причудливые созвездия танцевали под потолком. «И всё- таки что за забавная дурость звать сковородку большой медведицей, где тут сходство? Это всё- равно, что представить моего лысого папашу в рекламе шампуня! Ту- у- упо- о- о.» Блиц улыбнулся, представив: «Хердес- шолдерс и волос не будет, как у меня!» Сам он лежит в горячей ванне, заботливо приготовленной Столасом, в пене по самую шею. Как же ему хорошо, он и так расслабиться любит, особенно с большой кружкой пива и сериалом про пони, а после тяжёлого рабочего дня, полного убийств, хитрых тактик и кровищи, удовольствие становится особенно приятным. Горячая вода, почти кипяток, действует, как сильный наркотик, в голову начинает ползти разная дурь из серии «Исцеловать нафиг всю птичью физиономию», причём эта мысль кажется самой адекватной. Вот поэтому- то Блиц и отнекивался всеми путями от совместного купания с принцем, он просто и банально не хотел, чтоб Столас видел, как грубый, жестокий убийца, готовый дробить кости своих жертв под колёсами старого фургона, превращается в мурчащее невесть- что, если поплещется в водичке. Однако- ж, это всё- равно случилось, принц ведь просто чемпион по уговорам. Рука сама- собой тянется, берёт немного пены. Она мягкая, пушистая, словно маленькое облачко, Блиц сдувает её с ладони. «Никакие ваши ASMR, с чавканьем в камеру, и рядом не лежали с добротной ванной!» А ведь правда, ну какой балбес подумал, что чавканье и огромное количество жратвы в кадре имеют расслабляющий эффект? Блиц как- то наткнулся на это, так вот, во первых: бесит, во вторых: хочется жрать, а в третьих: бесит потому, что жрать хочется! Твёрдые, напряжённые мышцы хорошо распарились. В руках, в спине, в ногах, завоёвывала свои права лёгкость, без страха сражаясь со скованностью и болью. Блиц слегка потянулся и, как ребёнок, поболтал в воде ногами. Каким же наслаждением было то, что дворцовая ванна была достаточно большой, чтобы Блиц имел счастье вытянуться в ней во весь рост. В их с Луной старой квартире дела обстояли совсем не так. Всё было каким-то маленьким, под стать жилплощади и недостаточно удобным, ванна в том числе. Блиц не раз подгибал там колени, а Луна вообще упиралась лапами в стену, приподняв их из воды. Конечно, раньше это казалось нормальным, но теперь, не имп, не гончая ни за что не согласятся вернуться в свой прежний дом. Стук в дверь, ну что за наглость? Дайте кайфануть уставшему бесу! Эх, а ведь он только расслабился. Выцапав, среди расплывающихся мыслей, ничтожные остатки своего пробивного нрава, Блиц собрался и крикнул: — ЗА- АНЯТО- О- О! вышло даже громче, чем он планировал, но так даже лучше, чем громче и злее голос босса, тем шелковистее его подчинённые (Жаль только с Луной это не работает, она сама так рыкнуть может, что о- о- ой). — Это я — Мягко сообщил голос принца. — Заходи. А что? Спина сама себя не потрёт, а Блицу не сильно охота заламывать руки, чтоб до неё добраться. Зайдя внутрь, Столас увидел то, что заставило его ми- ми- метр пробить путь в космос. Блиц выглядел таким довольным и милым. Лёгкое колебание воды выдавало подёргивающийся хвостик — высшую степень блаженства. В принце мгновенно пробудилось желание обнять своего чертёнка, сделать всё что угодно, лишь бы это довольное выражение как- можно дольше не сходило с его мордочки. — Как ты тут? — Кайфую. — Может, что- нибудь нужно? На короткий миг, Блиц задумался, подперев щёку ладонью, а затем взял и выдал: — Ты…потри мне спинку. Без лишних разговоров, Столас взял в руки мочалку и капнул туда немного геля для душа, растирая в руках до пышной пены. — Повернись. Блиц встаёт на колени, а руками держится за бортик ванной. Его спина, прямая, блестящая от воды…бесподобно. Столько времени уже прошло, а принц всё рад, как ребёнок, ведь любимый так ему доверяет. «Повернуться к кому- то спиной, значит сказать: «Хэй, метни в меня нож, приятель!», именно так говорил Блиц. В то время, он вообще не позволял себя касаться, а однажды, когда Столас обнял его со спины, вскрикнул, развернулся резко и направил пистолет, прямо на птицу. — Блицци, это же я. — Знаю. Поэтому и стрёмно! Пришлось отступить. А через пару дней, на рабочем столе босса I.M.P. лежала открытка, где не было пылких признаний в любви, настолько клишированных, что им и собака не поверит, только две единственные строчки, выведённые каллаграфическим подчерком: «Если кто- то вдруг встанет ко мне спиной, Пусть это будет твоя спина.» «Пф, ещё чего!.. Стоп! Фазан тоже слушает «ЧёЗаУродовНаСцене?» Некисло!» — Ты чё, заснул там что ли? — Терпение, Блицци. Демон с нежностью провёл по коже шершавой и мыльной мочалкой, сперва вниз, затем вверх, петляет между шипами. — Эй, я не статуй фарфоровый! — Ворчит имп — Сильнее! Как только его просьба тире приказ была исполнена, он зажмурился, урча и булькая от удовольствия. — Ох…да, вот так…то что надо. Беспокойный хвост улучил миг для того, чтоб зацепиться за принцеву руку и обвиться в круг неё тугими кольцами. — М…Блиц…я рукой пошевелить не могу — Смущённо сказал Столас — Вундербля! — Чертёнок вдруг почувствовал себя сопливым школяром, которого спалили за дрочкой в туалете, и пофиг, что перед принцем ему стесняться абсолютно нечего. Ну хвост и хвост, у Столаса лапы такие же, чуть что, сразу пальцы веером, но Блиц всё- равно как- то стыдился подобных жестов своего тела, даже сейчас. Он немедля поспешил освободить захваченную руку, чтоб она могла продолжить своё дело — натирать его спину. Как же приятно… Жизнь обязывала вечно быть суровым, идти по головам, в угоду цели, потому что ясно как день: никто не позаботится о тебе, только ты сам. Для Блица это утверждение обрело статус неоспоримой истины, факта, на ровне с тем, что каждый год в Аду проходит кровавая чистка. Только в детстве о нём кто- то заботился, и этим кем- то была его мать, но детство имеет весьма неприятное свойство забываться. А потом, заботился уже он…вернее, пытался заботиться о бедной Луне. Он просто знал, что ждать добра неоткуда им обоим, всем наплевать, и тут… Столас. О, эта чёртовая нежная сова, Блиц чувствует себя ребёнком в его объятиях, чувствует себя нужным, как в детстве. «Ему на меня не плевать!» По- началу, было очень сложно. Довериться, открыться, позволить любить, но, жопа херувима, он не разу не пожалел, что это сделал. Блиц весь обмякает, почти ложась на прохладный бортик ванной, кладёт голову на руки. — Слушай…может ты и остальное вымыть поможешь, ну, в пределах приличного? «Я просто хочу чувствовать это дольше, пожалуйста!» — Конечно, Блицци. Кроме спины, принц намыл ему грудь, живот, руки и ноги, без конца умиляясь мурчанию любимого импа. Такое оно было глубокое, проникновенное, что грудная клетка аж дрожала от вибраций. Насколько принцу было известно (а знал он многое, потому что читал про всё подряд), импам это свойственно в детстве, когда они ещё неразлучны с матерью, простой способ сказать: «Мне хорошо, я чувствую себя в безопасности.» — О, Блиц… — Я знаю, птица, я знаю…всё, дальше сам справлюсь. — Если вдруг, что- то понадобится… — Иди уже — Блиц шутливо плеснул в Столаса водой — Буду через десять минут, жди меня. На этом они попрощались. Подождать принцу и правда стоило. Он хотел серьёзно поговорить с ним, только не знал, как начать. «Блиц, мне не нравится, как ты влияешь на Октавию, я вижу, что она становится жестокой…похожей на мать… Нет, нет, нет, не так… Блицци, милый мой, я очень тебя прошу, хватит рассказывать Вие свои кровавые истории с работы. Да, так лучше…а может стоит…» За потоком сверлящих мыслей, Столас и не услышал, как скрипнула дверь ванной комнаты. Вслед за этим скрипом, на полдворца раздалось фальшиво- корявое пение: «Покажи как врать, тебе ведь равных не сыскать Как всех спустить на одного, что, так сложно научить? Слово ты в толпу бросаешь и эффектно исчезаешь, А толпа опять идёт кого-то бить. Танцуй гад, пляши, шансов всех ты нас лишил, Не знал никто тогда, Что виновна ложь твоя, Ты впереди идёшь, С пути его сметёшь, И ради цели Далеко же ты пойдёшь! Раз, два, три, Лгать другим в лицо с маской хорошо, Бить их прямо между глаз, бить их прямо между глаз, Ты уйдёшь опять, нечего, сказать, В глазах молнии блестят, Все себя спасти хотят!» Допевая куплет, Блиц танцующий походкой врывается в их общую спальню. Всё же, он и принц такие разные. На его месте, тот бы просто рухнул в кровать, тихо воркуя, уткнулся в плечо своей второй половинки и заснул, чертёнок же наоборот расцветает, становится шумным, игривым. Удивительно. — Чш- ш- ш, Блиц, Луна и Вия могли тебя услышать. — Да они всё- равно не спят, наверняка сидят вместе и трындят о чём- то типа новой коллекции шмоток в «Стильном культе» или куда целиться, чтоб прикончить цель одним выстрелом. Имп с разбегу прыгает на свою половину кровати и коротко целует птичью щёку. Столас повернулся к нему, заключая в объятия. — Вижу, тебе уже лучше. — Не то слово! Горячая ванна избавляет от всех проблем. — Это всё мои целебные травы. — Ладно. Горячая ванна, которую приготовила гигантская птица, избавляет от всех проблем. Демон хихикнул, но вдруг, неожиданно стал серьёзным. «Нужно поговорить с ним об Октавии.» — Эй, чё с тобой? Откуда серьёзная мина? — Блиц, я…я хочу тебя кое- о чём попросить. — Уже ссыкотно. — Пожалуйста, не рассказывай Вие об убийствах. Мордочка Блица исказилась в недоумении. — Это ещё почему? Она их просто обожает! — В этом и проблема! — Крикнул принц — Ей это нравится. Я боюсь, она становится похожей на Стеллу. Ты посмотри, сегодня они с Луной обсуждают смерть какого-то Кенни, а завтра, она может с хищной улыбкой свернёт кому- нибудь шею. — Офигенно ты о дочери думаешь. — Блиц, я серьёзно этого не желаю, а тем- более, чтоб ты учил её стрелять. — А чё в этом такого?! Хоть какая- то развлекуха девчонке, ты же держишь её во дворце, Луна на работе и я теперь тоже, ей скучно! Она такая же моя дочь как твоя, так что всё, хватит, я беру её с собой к людям! — Нет- нет! — Да, Столас. Убивать она пока не будет, просто немного освоится под нашим контролем. — Нет — Повторил принц. — Да. Подумай о том, что ей придётся это сделать. Она же станет полноправной принцессой? Так пусть учится сейчас! Ей восемнадцать, а она даже облик менять не умеет. — Но Блиц, я не планировал перекладывать на Вию свою ношу. — Что? — Пойми, я не хочу, чтобы она жила как я, под эгидой долга Гоэтии. — Но она живёт как ты! Запертой в четырёх стенах, и хвала Люцику, у неё есть Луна! Короче, я всё решил. Блиц резко отвернулся к стене. — Ночи. Столас не знал, что сказать. Он чувствовал злость, обиду. «Я её РОДНОЙ отец и Я решаю, что для неё лучше, ты не можешь…» Он знал, это будет ещё одна жуткая ночь, может быть, даже хуже первой.