Ошибка

      Она не могла спокойно сидеть на лекциях этого преподавателя. Каждый раз перед его парами её трясло и мандражило. Гермиона была не в силах нормально смотреть на него.       Новый преподаватель по матанализу был молодым и изящным блондином. От его манерности, едких усмешек и полуулыбок её бросало в жар; бабочки в животе сгорали и бились о стенки её желудка, доставляя одновременно дискомфорт и удовольствие. Она давно призналась себе, что ей — лучшей ученице потока — нравился преподаватель математики. Нравился так до безумия сильно, что от его холодного взгляда серых глаз на сердце становилось невообразимо тепло. Её тело плавилось под его стальным взглядом. Но она упорно уверяла себя, что в этом нет ничего такого.       Гермиона училась на пятом курсе универа, а её преподу было где-то в районе тридцати. Небольшая разница, если так подумать.       Узнала она его возраст благодаря социальным сетям: он сам вылез у неё в ленте. И чёрт, мистер Малфой на фотографиях выглядел ещё более развязно, чем на лекциях, на которые он ходил в обтягивающих брюках и чёрной рубашке. Ничего больше. Ни пиджаки, ни галстуки мистер Малфой не признавал. Гермиона считала это максимально непрофессиональным поведением, но оторвать взгляд от его тела не могла.       Этот блондин притягивал Гермиону хлеще магнита. Боже, храни её, она с горем пополам проходила мимо него на ватных ногах. От этого мужчины так и веяло властью. Один его взгляд — и она не могла пошевелиться, впадала в транс, любуясь им.       И вот сейчас, снова пребывая на его лекции, ей как никогда хотелось оказаться дома. Притягательность этого мужчины была нечеловеческой. Кажется, не только она, но и все девчонки потока были влюблены в него.       Мистер Малфой своим, казалось, аристократическим профилем взирал на её одногруппницу, которая писала уравнение на доске. Он смотрел на решение без особого интереса, одногруппница решала верно. В руках он вертел остро заточенный карандаш. Помилуйте, какие у него руки! Его длинные пальцы еле касались карандаша, и предмет, как по взмаху волшебной палочки, легко крутился.       Руки мистера Малфоя были холодными, и она это прекрасно знала. Достаточно было вспомнить момент, когда он отдал ей ключи от кабинета. В тот миг, когда их руки соприкоснулись, Гермиона онемела от отсутствия живого тепла. Преподаватель будто был создан изо льда: от него веяло морозом, кожа его была бледной.       — Грейнджер, я не люблю повторять дважды. Вышла к доске, — как гром среди ясного неба прозвенел голос мистера Малфоя.       Она поднялась со своего места. В тишине кабинета были слишком слышны её шаги. Именно на парах Малфоя никто не решался пискнуть, опасаясь мгновенной кары в виде вызова к доске. Собственно, видимо, витающие в облаках студентки его тоже не устраивали, ведь иначе Грейнджер бы не плелась к доске.       Девушка взяла мел и принялась аккуратно выводить уравнение. Спиной Гермиона ощущала, как препод смотрит на неё всё с бóльшим энтузиазмом. Чем дальше она продвигалась в решении, тем бесстыднее он пялился на неё, будто выискивая ошибку.       Когда дело было за малым и оставалось только сложить два полученных числа, между её лопатками стало так саднить, что Гермиона всерьёз задумалась, не собирается ли Малфой прожечь в ней дыру. Она нервно сжала и разжала свободную руку. Написала ответ.       Грейнджер уже собралась вернуться за парту, подальше от этого садиста, как мистер Малфой ухмыльнулся.       — Неверно, Грейнджер, — сказал он, будто упиваясь своей победой.       Мужчина таки нашёл ошибку, но вот проблема: девушка в упор не видела, что ему не понравилось.       — Что? Мистер Малфой, я не вижу свою ошибку.       Гермиона открыто возмущалась, задрав нос, как всегда это делала при глубоком недовольстве. Грейнджер даже не старалась скрыть раздражения в сторону Малфоя. Да, пускай она и была к нему неравнодушна, но оставить без внимания факт, что он к ней придирался, просто не могла. Не в её характере.       — Мисс Грейнджер, советую вам посмотреть получше на решение. Особенно хорошо присмотритесь к последним действиям.       Сразу после этой реплики прозвенел звонок с пары. С последней пары высшей математики на этой неделе. Но Гермиона не простила бы себе, если бы не разобралась, в чём же её ошибка. Поэтому, пока остальные студенты выплывали из кабинета, она пилила взглядом доску, выискивая любое упущение.       Когда в кабинете остались только она и этот чёртов препод, Гермиона развернулась и злобно уставилась на мужчину.       — Мистер Малфой, хоть убейте, тут нет и помарочки! — воскликнула Гермиона, смотря прямо в глаза математику.       Когда мистер Малфой по непонятной причине положил руки ей на талию, перед глазами начало плыть от постоянного нахождения рядом с ним. Слишком близко. Слишком долго. Каждый аффект накатывал с новой силой, разливаясь по всему телу, и это только зрительный контакт вкупе с его ладонями на талии.       Секунда — и Малфой развернул девушку обратно к доске.       — Грейнджер, я бы попросил повнимательнее посмотреть на доску и включить все свои извилины.       Его руки, что лежали на талии, отвлекали от решения. Она чувствовала, как его ладони гладили её кожу сквозь ткань красной кофты. Сейчас его руки не казались холодными. Сейчас его руки, кажется, были огнём. Она чувствовала, как его пальцы играют со свитером, как сжимают её кожу.       — L'errore è che voglio scoparti, — тихо сказал препод, отпуская ткань свитера, но оставляя руки на женской талии.       — Что, простите? — неловко переспросила Гермиона, поворачиваясь к Малфою лицом.       Его руки мгновенно соскользнули с её талии. Гермиона развернулась, и теперь вместо затылка он видел лицо девушки.       Грейнджер облизнула пересохшие губы, посмотрела в гипнотизирующие глаза преподавателя. Он знал, что она владеет итальянским, Гермиона была уверена. Грейнджер, кажется, забыла, как дышать. Но желание ответить, когда знаешь итальянский в совершенстве, было невообразимо огромным.       Отпускать такие шуточки неприемлемо, но, чёрт, как же он хорош собой. С его языка так красиво слетели эти слова, что она бы поверила в его принадлежность к Италии, если бы не еле уловимый акцент. Звучание итальянских слов с американским акцентом явно стало её слабостью. С этого дня.       — Che ne dici di scoparmi a destra su questo tavolo? — сощурила глаза девушка, облокачиваясь бёдрами о преподавательский стол. Убивала одним взглядом.       Малфой сразу понял, что она говорит. Студентка играла с ним, вертела, как хотела, но сопротивляться не было сил. Он просто не хотел.       Она стояла перед ним в красном свитере и чёрной юбке с разрезом до середины бедра. Поистине роковая девушка. От неё веяло уверенностью, а этот разрез привлекал внимание настолько сильно, что он ощутил себя семиклашкой в переходном возрасте.       Боже, как давно ему нравилась эта девчонка. Первый раз он встретил её вместе с подругой в клубе, пьяную в хламину. Она наверняка этого даже не помнила. В тот вечер Грейнджер очень активно приставала к нему. Как он понял, она сразу же нашла его симпатичным.       Но вот когда он стал преподавать у неё, о чувствах пришлось забыть. Но, господи, как она постоянно смотрела на него на парах, беззастенчиво разглядывая, пока её щёки медленно алели.       Игнорировать это было невозможно. Ему хотелось думать, что её мысли целиком и полностью были заняты только его персоной.       — Я человек не высоких нравов. Хочешь прямо на столе? Пожалуйста, — ухмыльнулся он, смотря на девушку.       Он был уверен, что Грейнджер не полезла бы к преподавателю. Думал, что вот сейчас она его оттолкнёт. Мужчина знал, что это не то время и не то место, не тот разговор, о котором мечтали все девушки. Аудитория не подходила под понятие «романтическая атмосфера», а предложение заняться сексом, насколько он помнил, не было сродни «ты мне нравишься».       Гермиона приподняла брови. Она поддела свой миленький свитер ногтями и стянула, положила ткань на парту. Грейнджер даже не стеснялась, демонстрируя белый лиф.       — Безумная…       Драко сглотнул и отвёл взгляд в сторону, что не укрылось от глаз зоркой брюнетки. Она хмыкнула, видимо, почувствовала неловкость.       — Так быстро передумал? — перешла на «ты» она.       — Так быстро согласилась, — парировал он. Уголок его губ пополз вверх. — Getta tutto dal tavolo e allarga le gambe.       О боже, у неё коленки дрожали от его приказного тона. Она с глупой ухмылкой мотнула головой, но всё же запрыгнула на стол, почувствовав, что ноги её уже вовсе не держали. Стало жарко. Она ощущала, как мокро между ног. Малфой был сущим дьяволом, если доводил её только словами до этого.       Ему нравилось наблюдать за тем, как увеличились её глаза, когда Гермиона услышала его реплику, а карие радужки потемнели от возбуждения. Но она делала вид «правильной девочки».       Правильной девочки, которая сидела без кофты на деревянном учительском столе с дрожащими ногами.       Он подошёл к двери и закрыл её на замок. Кого он сейчас загнал в ловушку? Её или себя в желании понять эти странные чувства к девушке. Ему хотелось узнать природу этих чувств. Его чувств. Её чувств.       Он оказался перед ней и грубо задрал чёрную юбку к талии. Встал между женских ног и впился губами в её рот, вызывая негромкое «ох». Скорее от неожиданности, чем от ощущения его языка на её. Малфой закинул себе на талию ноги ученицы. В ответ она скрестила стопы, прижимая мужчину ближе к себе, протягивая руки за шею, углубляя поцелуй. Она была жадной, возбуждённой и грубой, но податливой. Менялась, извивалась, стоило ему только намекнуть.       От Драко чувствовалась сила. Невообразимая мощь. Ей хотелось выть от того, насколько она ощущала себя маленькой рядом с ним. Совсем дитё. Но его тело рядом казалось самым правильным положением за всю жизнь. Она хотела его, ей уже было глубоко плевать на все моральные принципы, лишь бы ощутить его тело ещё ближе.       Женская ладонь скользнула по складкам брюк, сжимая уже затвердевший член. Малфой издал стон, кусая её нижнюю губу до крови. Их поцелуй был некой гонкой со вкусом стали. Она оторвалась от мужских губ, вдыхая кислород, провела рукой, делая незамысловатые движения вверх и вниз. Её тонкие пальцы расстегнули ремень, спустили брюки вместе с боксерами, вызывая ещё более громкий стон. Блондин, уткнувшись лбом в сгиб женской шеи и плеча, тяжело дышал.       — Секунда — и пути назад уже не будет, Грейнджер. Подумай.       — Пути назад уже никогда не будет, — прошептала девушка.       Гермиона взяла лицо Драко в руки, провела большими пальцами по щекам. Поцеловала в нос и улыбнулась. Эта улыбка показалась ему самой настоящей из всех улыбок, которые он когда-либо видел. В её глазах плясали черти, но на дне карих омутов он отчётливо видел непонятную ему печаль. Почему он видит лёгкий налёт грусти?       — Я хочу тебя, — со всё той же улыбкой сказала она и посмотрела ему в глаза, а слова её были полны уверенности.       Они так и смотрели друг другу в глаза, пока его правая ладонь отодвигала кромку хлопковых трусиков. Средним и указательным пальцами он провёл от входа во влагалище до клитора, собирая на пальцы её соки, вызывая гортанный стон.       Гермиона откинулась на парту, убирая руки от его лица, прервала зрительный контакт, плача от сильнейшего возбуждения. У неё никогда не было такого. Она никогда не текла так сильно, Грейнджер никогда не стонала так, что не слышала ничего вокруг.       Малфой вернул пальцы ко входу, где уже снова скопилась влага. Гермиона схватила его за кисть, безбожно простонала просто от пальцев. Но ему стало всё равно на её хватку, и Малфой погрузил пальцы внутрь и неспешно двигал ими, входя иногда резко, а иногда наоборот — очень медленно, создавая безупречный контраст.       Женские стоны синхронизировались с ритмом его пальцев. Она изогнулась, до боли вжимая голову в стол, не могла прекратить стонать. Из её уст вырывались уже довольно громкие стоны, а движения его руки ускорялось, пока девушка не начала дрожать, а стенки её влагалища сжимать длинные пальцы. Пальцы Малфоя выскользнули, пока она дрожала, ощущая дикую пульсацию между ног.       Ещё одна фрикция — и Гермиона бы получила самый лучший оргазм в жизни. Он прервал эту сладкую пытку, и она разочарованно простонала, но у неё не было сил даже на то, чтобы возмутиться на нормальном человеческом языке, что уж говорить про её коронный испепеляющий взгляд.       Она не успела придумать, как похлеще извести этого засранца, ведь Малфой вошёл в неё, с ходу увеличивая темп. Она снова натянула ступни до судороги и издала громкий стон. Он резко двигался в ней, просто сходил с ума от того, насколько в ней хорошо. Мужчина склонился над её телом, осыпал каждый миллиметр бархатистой кожи поцелуями, не прекращая толчки.       Он, кажется, не один тут восхищался: она начала всхлипывать от его действий, кусала губу. Вскоре губы Драко нашли небольшую, но аккуратную грудь. Он обвел розовый ореол соска и вобрал его в рот, посасывая.       Они больше не могли сдерживаться. Стол ходил ходуном, норовя сломаться. Женская спина неприятно терлась о дерево, но никому уже не было до этого дела. Им просто стало хорошо рядом, вдвоём. И кто бы что ни сказал, они ощущали себя идеально — на своих местах, будто так должно было быть всю жизнь, но случилось только сейчас.       Пара толчков — и обоих накрыло волной экстаза. Пара тяжело дышала, успокаиваясь после бешеного ритма.       Несколько минут глубоких вдохов, и Драко застегнул брюки, подал Гермионе упавший на пол свитер. Его губы снова украшала ухмылка. Он подошел к девушке, которая ещё не слезла с поверхности, и оставил на губах лёгкий поцелуй.       — Что теперь будет между нами? — произнесла Грейнджер, находясь словно в трансе, словно не здесь.       Она смотрела в пол, в одну точку, будто только сейчас поняла, что натворила. Её кудрявые волосы торчали в разные стороны, словно гнездо. Свитер Гермиона зажала в руках, лифчик съехал на бок от поцелуев, юбка на талии, а на стол под ней капала сперма. Она не знала, жалеть ли об этом. Обо всём, о влюблённости.       — Не знаю, Грейнджер, — честно ответил ей преподаватель, отворачиваясь и направляясь к двери.       Гермиона подняла глаза, чувствуя себя дурой, оттого что хотела сейчас сказать.       — Называй меня Гермионой, Драко.       Его имя сорвалось с её языка очень красиво. Правильно. Не впервые.       Он уже держался за ручку двери, но обернулся, снова смотря на девушку как-то даже испуганно. Задержал взгляд где-то в районе шеи — там будет алое пятно от засоса, он уверен. Малфой ответил:       — Хорошо, Грейнджер, хорошо.       Теперь она не слышала искренних ноток в его голосе. Драко вышел из помещения, захлопнув за собой дверь.       Снова ушёл, как тогда в клубе. Он, наверное, думал, что она забыла, но она помнила. Помнила, как безумно пьяная переспала с ним, а после он ушёл. Абсолютно так же, как сейчас: не попрощавшись.