Остров

      Берег Курильских островов озарили первые лучи закатного солнца. Отдыхающие на побережье люди потихоньку выходили из моря и разжигали костры, чтобы начать готовить ужин, вынося из палаток походные столы, стулья, тарелки и ножи.       Одним из таких отдыхающих был молодой с виду мужчина, подтянутый и с приятными чертами лица. Он сидел на берегу, окидывая простирающуюся перед ним водную гладь внимательным, немного утомлённым взором. — Миша! Ты идёшь? — послышался голос сзади, заставляя мужчину обернуться. — А то без тебя всё съедим! — раздался смех и одобрительные восклицания. — Иду-иду! — крикнул в ответ Миша, но вопреки собственным словам остался сидеть на месте.       Мужчина отдыхал здесь с друзьями, решившими, что хватит ему уже беспрестанно слоняться по свету, преследуя неясную, даже глупую, по их мнению, цель. Измотанный поисками давно пропавшего отца, Михаил Артёмович Каменев согласился на предложение друзей с удовольствием, однако не без неприятной дрожи в груди. Тридцать два года назад его отец, известный в некоторых кругах учёный-зоолог Артём Каменев, тоже летел сюда, только вовсе не ради отдыха в палатках, а в настоящую научную экспедицию. А потом пропал. Так когда-то давно сказала маленькому Мише мама. Она тогда часто плакала.       Михаил Артёмович совсем не помнил отца — ему не было и года, когда тот покинул их с матерью ради науки. Покинул, как позже оказалось, навсегда.       Михаил пообещал себе, что найдёт отца, чего бы ему это не стоило. И он искал. Ради матери, что всё ещё украдкой вытирала горькие слёзы, ради самого себя, росшего безотцовщиной, ради пресловутой науки, в конце концов. Хотя о ней Михаил думал в последнюю очередь. Ведь именно она-то и забрала у него молодого отца. — Миша! — по берегу вновь пронёсся крик. — Чего расселся-то? Иди сюда, к нам!       На этот раз мужчина действительно встал, не став проверять на прочность терпение друзей. Он знал, что его в принципе не было. Однако перед тем как уйти к общему костру, Михаил нахмурился. — И здесь мусора набросали, — недовольно пробормотал он и поднял с берега пластиковую бутылку.       Она, уже явно видавшая виды, выглядела старой, грязной и была вся в морской соли. «Мда», — подумал Миша. — «Видимо, давно она по морям болтается. Быть может, столько же, сколько и я». А на поиски исчезнувшего отца Михаил положил не много-не мало одиннадцать лет.       Мужчина сжал бутылку горлышком к земле и уже собирался уйти подальше от волнующегося моря, как крышка внезапно отпала. Миша вздохнул и наклонился за ней — всё же негоже мусор, пусть и чужой, на берегу оставлять.       Как оказалось несколькими секундами позднее, вместе с крышкой на песок вывалился клочок бумаги. Посеревший то ли от времени, то ли ещё от чего-то, он был аккуратно сложен в несколько раз. Не долго думая, Михаил развернул бумажку и удивлённо улыбнулся. Русские буквы. Не слишком аккуратные, выцветшие, но тем не менее легко узнаваемые.       Спустя пару мгновений мужчина понял, что это было письмо. Письмо, в котором были написаны какие-то корявые, расплывчатые, абсолютно нечитаемые цифры и несколько строчек снизу:       «Оказываясь на необитаемом острове, который отсутствует на современной карте, невольно начинаешь задумываться о совершенно обыденных вещах, как о чём-то необыкновенном. Мечтаю о связи и интернете. Когда уплывём отсюда, напишу книгу о местной фауне — я уже сейчас вижу, что она очень необычна. Хочу домой. Единственное, что мне жалко в данной ситуации, так это мой самолёт. Только выпросил его у начальства.»       Михаил Каменев усмехнулся, после чего смял бумажку и бросил в костёр вместе с бутылкой. Дети балуются, океан загрязняют всякой бредятиной. Разве можно так? — Мишка, у нас тост! — в руки мужчины тут же впихнули стопку и дважды хлопнули его по плечам. — Давайте, — рассмеялся Михаил, а в его голове пронеслась странная мысль о том, что зря он, наверное, записку сжёг.       Почему? А он и сам не понял.

***

      На берегу моря, рядом с бухтой, заполненной удивительной красоты кораблями, расположилось трое людей в плащах. На их лицах уже можно было увидеть едва заметные морщинки, однако всё равно у каждого из сидящих на песке присутствовала какая-то своя, особенная красота, что отличала путешественников от остальных существ, населяющих Средиземье. — А Дмитрий Сергеевич? — послышался женский голос.       Это говорила Рина. Вот уже тридцать два года она жила в мире, полном эльфов, гномов, людей, хоббитов и даже драконов. Вот уже тридцать два года женщина искала путь домой. Уже даже не столько из своего желания, сколько из упрямства. Ей было хорошо здесь, однако отступить Рина не могла. — Стар он стал, Ринка, — отозвался человек крупного телосложения, которого вот уже много лет все называли Палычем. — Девяносто четыре года человеку.       Вот уже тридцать два года Палыч разыскивал путь домой. Именно эта цель в конце концов и свела его с Риной, нынешней королевой Эрин Ласгален. Вот уже тридцать два года мужчина терпел неудачи в поисках, однако это не сильно ранило его. Палыч обосновался на этом острове, успел привыкнуть к нему, хотя всё же грезил о том, чтобы снова сесть за штурвал самолёта и получить улыбки хорошеньких бортпроводниц. Эх, мечты… — Он хотел пойти, но я остановил его, — признался третий человек. Артём, единственный, кто так и не нашёл в Средиземье покоя, несмотря на поддержку друзей. — А то и так с коленями не лады, а он с нами рвался.       Вот уже тридцать два мучительных года Артём исследовал весь новый мир, буквально каждый камешек. Вот уже тридцать два года бывший учёный хранил при себе фотографию его молодой тогда ещё жены и только родившегося сына в отчаянной надежде на встречу. — И правильно, — кивнул Палыч.       Повисла тишина, в течение которой все трое странников поднялись с белого песка. — В горы? — улыбаясь, спросила Рина и накинула на голову капюшон тёмного плаща. — В горы, — в унисон ответили Палыч и Артём и усмехнулись       Спины удаляющихся друзей ещё долго чернели на светлом берегу, омываемом бескрайним буйным морем.