Милаха

Плащ из амальгамы тянул вниз, пригибал к земле и без того хрупкое тело, держащееся лишь благодаря заполневшему его золоту, чуть заметно дрожащее от странных никогда прежде не ощутимых ударов изнутри. Стены пустого коридора отражали цоканье когда-то туфель на маленьком каблуке и странный шум, с некой периодичностью вылетавший из подобия рта существа, что плелось вперед. Хрустели под ногами яркие осколки тех, кто никогда не признавал ее, кто насмехался над ней, злился на нее за малейшую провинность, не считали нужным считаться с ней. Кто сломал ее однажды, считая, что она уже не одна из них. Ртуть смешивалась с золотом, плавила лазурит, обволакивала тело существа, добавляя его внешнему облику... человечности? Луняне говорили, что Адамант делал своих учениц по подобию человека - некогда живших на этой планете существ. Но никогда еще ни одна из них не была так близка к духу человека, как она. Фосс. Кости, а теперь и плоть, и дух. Кажется, так. "До стола учителя всегда было так далеко?" - подумала она, продолжая идти по будто бы нескончаемому коридору. Что-то пульсировало в светло-голубом расколовшемся теле, словно в груди сидело маленькое существо и периодично, но с остервенением билось изнутри. Однако вибрации не достигали ни головы, ни ног, ни рук. Лишь тело. Единственное, что осталось от Фосфофиллит. Что-то прозвенело вдали. По пустынному коридору прокатился ребяческий смех, и он был до боли знакомым, но Фосс не могла вспомнить хоть кого-то, кому он принадлежал. "Тут кто-то еще остался?" - злобная мысль мелькнула в голове. Она стала озираться, заглядывать в дверные проемы, пытаясь обнаружить такого беззаботного, но, на несчастье, выжившего самоцвета. Никто не должен ей помешать. В этот раз она доведет дело до конца. - Выходи! - рявкнула Фосс, почувствовав, как от крика по шее прошлась очередная трещинка. Из ниоткуда взявшиеся удары изнутри стали громче и злее, она могла поклясться, что стены коридора разносили эхом этот странный звук. Что-то блеснуло в конце коридора. Она сжала кулаки и ускорилась, желая нагнать вовремя спрятавшегося и устранить. Смех не прекращался, и Фосс уже начало казаться, что этот самоцвет подсмеивается именно над ней, над ее слабостью, над тем, что все оказалось не так, как хотела бы Фосс. Успокаивало только то, что все действительно сильные самоцветы, как Борт и Кино, разбиты, осталась наверняка какая-то неудачница с твердостью в 3 или около того. Неважно, только бы не помешала. "Они все шарлатаны!" - вдруг прозвучало обиженное где-то в самом конце, заставившее Фосс остановиться. Она определенно где-то когда-то это слышала, но, наверное, это воспоминание осталось в голове или в глазу... Кто "они" только? В школе находятся лишь три существа (хотелось бы, чтобы только два), абсолютно непохожие друг друга. Кто шарлатаны? Голова работает плохо, иначе, быть может, в ней начали бы выстраиваться логические цепочки, и Фосс подумала бы о разбитых самоцветах или об лунянах. Теперь есть только цель без причины, одна цель. "Где Рутил? Мне она срочно нужна!" - прозвучал теперь будто бы сзади все тот же тонкий голосок. Фосс резко обернулась, но увидела лишь свою армию, так и стоящую на входе и заслоняющую свет. Тот самоцвет спрятался за них? Исключено. Луняне бы тут же раскололи на кусочки. Но где она прячется? И разве она не была в конце коридора? Неужели такая шустрая... - Обыщите школу! - крикнула Фосс армии. - Адаманта не трогать. Никто больше не посмеет ей помешать. Не посмеет игнорировать, не посмеет насмехаться над ней, ломать ее и прятать в разных частях Холма, пытаться сражаться с ней, думая, что все еще превосходит ее. Нет, такого больше не будет. Чем чаще вылетали глухие звуки из ее рта, тем больнее было в груди, словно что-то ее распирало. Фосс попыталась затихнуть, но от этого становилось еще больнее, голова становилась тяжелее, а то, что замирало в теле, давило на оболочку, словно пытаясь ее разорвать. Это и то, что стучало, не было одним и тем же, это четко ощущалось. "И пусть", - подумала с досадой Фосс. То, что это боль, она понимала как-то туманно: этот термин употребляли луняне, говоря о том, что они испытывают при терзании себя. Послышался короткий треск и звон, что сотрясал стены школы минут десять назад, когда сыпались на каменный пол разбитые самоцветы. "Ну опять!" - прозвучал вдруг тот голосок совсем рядом. Фосс затравленно огляделась, понимая, что с ней играют. Ее не бояться, ее не презирают, ее не ненавидят, с ней просто играют. Отвратительное чувство слабости, от которого Фосс пыталась сбежать всю свою жизнь. Наверное, всю жизнь, потому как то, что было до головы Лазурита, ей помнится мутным разноцветным пятном. "Я не смогу идти без Рутил. Ты сможешь ее позвать?" Фосс, чувствуя, как некто внутри забарабанил по оболочке сильнее, будто взволновавшись, шокированно посмотрела в сторону источника звука, недоумевая, кому хватает смелости еще и обращаться к ней с такой отвратительной просьбой. На полу сидела худенькая фигурка с ярко-бирюзовыми переливающимися на слабом свету волосами, держащаяся за свою отломанную ногу и смотрящую на Фосс не то с печалью, не то с досадой, не то даже с озорством. Та нахмурилась, пригляделась к самоцвету. "Без ноги она не дойдёт. Добить?" - мелькнуло у нее в голове. Малышка прищурилась, оглядывая Фосс и удивленно произнесла: - Ух ты... Что это, золото? Она даже хотела прикоснуться, но тут же одернула руку: - Ой, это же ртуть. У Кино точно такая же... Как тебя зовут? Фосс недоуменно смотрела на самоцвет, будто и не понимающий, что перед ним стоит убийца и Рутил, и Кино, и всех остальных. - У тебя странно шевелится вот тут, - самоцвет указал на свою грудь. - Вздымается... Ты не самоцвет? - Я самоцвет, - наконец произнесла Фосс. - Я никогда не встречала таких как ты. Хотя да, мне же так мало лет... Неважно, - улыбнулся самоцвет. - Как тебя зовут? Фосс открыла рот, но, поняв, что ей нечего сказать, напряглась, пытаясь вспомнить ответ. Звали ли ее как-нибудь вообще? Разве она не всегда была просто самоцветом? У нее было имя? Да... К ней же наверняка как-то обращались. Не могли же просто кричать: "Эй, ты!" Нет, даже если ее не уважали, так к ней не обращались. Учитель не позволил бы. Аля звала ее, когда искала спящую в траве, Борт говорила ее имя, предлагая объединиться, Каирнгорм, упрекая, точно произносила... Только... Что? Это те самые воспоминания, утерянные с частями тела? Она помнит Кино, Аниту, Каирнгорм, помнит каждого, с кем раньше жила бок о бок, но не помнит собственного имени? - Я... Я... - не могла вспомнить Фосс, зачем-то смотря на свои расплывающиеся руки. Еле слышно трещала на макушке голова, раскалываясь на кусочки. Удары в теле усиливались, от чего Фосс морщилась и прижимала руки к груди. - У тебя нет имени? - удивился самоцвет. - Давай я тебе его дам. Это будет для меня че... - У меня есть имя! - рявкнула та, сжав кулаки, чуть ли не замахнувшись на малышку. Опустила вздувшееся сзади золото, с досадой потерев переносицу. - Как тебя-то хоть саму зовут? Я тебя не помню. - Ты была тут раньше? Ах, да, наверное, это было до моего рождения... - Меньше болтовни, - отрезала Фосс. - Ладно, ладно, не злись только, - жалобно протянул самоцвет, вытянул руку для рукопожатия. - Я Фосфофиллит. Та громко ахнула, чуть отступив. Тот, кто бил оболочку, вот-вот достиг бы своей цели и вместе с давящим на тело нечто разорвал хрупкое тело. Фосс яростно закричала, размахивая руками и мотая головой, от чего в разные стороны летели блестящие на свету брызги золота и ртути: - Нет, нет, это бред! Ты не можешь быть Фосфофиллитом! - Почему? - удивилась та, настороженно оглядывая Фосс. - Я Фосфофиллит!!! Не ты, самозванка!!! Вспомнила. Вспомнила все-таки собственное имя. Правда, ее так звали. Странное явление. Будь Рутил здесь, начала бы исследовать инклюзии тела: воспоминания пришли не сразу, словно к Фосс присоединили ее часть. Малышка даже оскорбилась, обиженно надув губки: - Ты не можешь быть Фосс. Ты вся покрыта золотом и ртутью, а это... - пригляделась к голове. - Это же лазурит, кажется. А еще ты странно движешься, как, - малышка попыталась показать, как вздымается грудь Фосс. - Нет, ты точно не Фосс. - Это я! - слишком поздно поняла, что кричит уже не с яростью, а с отчаянием. Снова неверие. - Я всю жизнь была ею! Я Фосс! - Почему тогда ты в таком... ужасном виде? - Старалась подобрать слова помягче? - Откуда в тебе золото? - Это долгая история, - отмахнулась Фосс с нетерпением. - Я Фосфофиллит! - А я кто по-твоему? - обиженно буркнул самоцвет, так и сидя на полу со своей ногой. - Это мне не интересно. - Знаешь, учитель говорил, что очень редко одинаковые самоцветы могут рождаться. Но разве мы тогда не должны быть похожи? - малышка развела руками. Было видно, она пыталась понять это странное существо, но не могла. - Ты бука. Я никогда не была и не буду такой. - Значит, ты не Фосфофиллит, - раздраженно бросила Фосс. - Или ты, - серьезно произнесла та, будто до этой поры только гримасничая. Фосс оскалилась, отошла на два шага назад, поднимая из изрезанного трещинами тела золотые волны, грозно повиснувшие над двумя хрупкими существами. Малышка поднялась на одну ногу, оперевшись на вторую для равновесия, с прямой спиной и задранной головой встала перед смотрящей на нее с откровенной ненавистью, яростью и отчаянием Фосс. Всегда лезет на рожон. Оттого, наверное, ей так и не дали какое-то занятие. Она же может убежать, но нет, она, боясь того, что произойдет, будет стоять и смотреть прямо в белый синтетический глаз. Она хочет проявить себя. Хочет отличиться или, наоборот, стать такой же, как все. Хочет сражаться. Хочет бегать по бесконечным полям, лежать в траве, хочет быть вместе со всеми, хочет говорить, хочет друзей и товарища, хочет свой меч, хочет помочь Киновари, хочет всегда служить учителю и быть им любимой. Пока она не потеряла Аниту, попросившую ее быть всегда рядом с учителем, не обрела руки из золота и платины; пока ее не полюбили в одно мгновение и лишь на мгновение, когда она стала такой необычной; пока она не потеряла Призрака, вместо которого появилась Каирнгорм; пока ее голову не забрали луняне, и Каирнгорм не отдала голову Ляпис; пока она не лежала сто два года без движения; пока она не попала на Луну и узнала все-все, что ее так долго волновало. Пока все не отвернулись от нее. Пока она беззаботна и весела, пока она любит учителя и самоцветов, желает целому миру одного добра, хоть этот мир не принимает ее. Пока у нее относительно все хорошо. Фосс, зажмурившись, отступила, и золотые волны с неприятным звоном упали на пол. Маленькая Фосс подошла ближе, с сочувствием, которого это плавленное существо в золоте и ртути, как оно считает, теперь не заслуживает и от которого ему было еще тяжелее, взглянула в заплывшее ртутью лицо. - Беги, чего встала-то? - тихо произнесла Фосс, отодвигаясь от прошлой себя. - Не будешь атаковать? - та неловко улыбнулась. Странные вопросы. Странная речь. Как всегда. - Не буду. Уходи. Маленькая Фосс действительно побежала на одной ноге, ловко переставляя вторую, чтобы не упасть. Фосс долго смотрела ей вслед, пока малышка не исчезла в темноте коридора, хотя еще какое-то время раздавался цокот маленьких каблучков о каменный пол. "Милаха", - подумала Фосс, вытирая густое золото, просачившееся сквозь синтетический глаз, и впервые за долгое время на ее лице блеснуло что-то наподобие улыбки.