Стрихнин Широко используемый пестицид и крысиный яд. Стрихнин проявляет смертельное действие за счет блокирования функции ингибирующего нейромедиатора. Последний присутствует в спинном и головном мозгу и отвечает за подавление двигательных нервов. Без этого нейромедиатора моторные нейроны выходят из-под контроля, и жертва страдает от спастических, болезненных сокращений мышц. Эти судороги могут стать причиной гипертермии, истощения и кислородного голодания, что в конечном итоге приводит к асфиксии.
___
Я дышала тяжело и смотрела на белый, но в силу ночи и лунного цвета серо-синий потолок своей комнаты. Развернувшись на правый бок, ударилась о стол левой рукой, ведь тот был приставлен к моей кровати очень близко. Пижамные майка и шорты настолько закрутились, что душили меня и я развернулась в начальное неудобное положение. Сон звал меня… Через несколько минут я будто и не просыпалась: спала посапывая и смотрела сон. Но какой он? И смогу ли я его вспомнить на утро, как это произошло только что со мной, что проснулась от кошмара, а от какого именно даже догадок не имела?***
— Умерла от болевого шока? — патологоанатомы переглянулись между собой и лишь с сочувствием посмотрели на труп, что поступил к ним этой холодной ночью. — Говорят, её пытали. — Чувак, ты что, слепой?! Это же очевидно, даже глазные яблоки выколоты! — воскликнул младший из них. Труп был синим и изуродованным, правда даже так можно установить личность убитой, хоть она и была будто истерзана зверями. — Не ори, и так в самую ночь вызвали всех нас, башка раскалывается, — самый старший медик лет пятидесяти выглядел ужасно злым. У него невозможно было прочитать никакого сочувствия к умершей, лишь бешенство от ситуации, в которой главной проблемой было то, что его срочно вызвали на работу в час ночи. — Труп поступил ровно в двенадца… ть? — женщина только спросила, как тут с её рук выпал скальпель. — Чего замолчала? — младший, что осматривал голову, подошёл к главной в морге и лицезрел не самую лучшую картину. — Оу. Те с шоком смотрели на пули в желудке. В общем можно насчитать их около семи, правда ни модель, ни чего другого по ним распознать невозможно. Они медленно начали складывать на блюдце найденное и подозвали к себе старшего. — Пиздец, что ещё сказать, — тот был немногословным. — Ей сожгли волосы когда та была ещё жива и заставляли глотать пули. Ну и ещё, как вы сами видите, отрезали все фаланги пальцев и выкололи глаза. Бедняжка… — А вот с пулями люди неопытные, как я вижу. Да хоть порезы на пальцах взять: я, конечно, не этот ваш Шерлок Холмс, но по тому, как выглядят они, можно понять какое оружие использовали, а потом и на их след выпадут. Капец смешные. — Да они сто пудов детективов пересмотрели и книг перечитали. Их вычислить нашим следователям на изи. — Кстати, что о следователе. Скоро придёт один, а потом лишь кому-то из нас не повезёт, ведь двоих отошлют домой, а один будет пахать как в прошлом случае. — А с какого лешего в последнее время столько много пыток? Вон что не день, то вызов в час ночи. — В новостях поговаривают, что дело связано с аукционом. Больше ничего не известно. Люди в халатах остальное время молчали, лишь их рабочие «наряды» шуршали и иногда клацали инструменты, которыми те вскрывали труп. Ракурс менялся, но лицо ни одного из патологоанатомов не было видно, лишь размытые черты когда обзор сменился на женщину, что была в шоке с жестокого обращения с тогда ещё живой женщиной после увиденных в желудке пуль. — Йо, бессонница? — к ним в помещение зашёл мужчина лет тридцати в джинсовке, чёрной рубашке и тёмных джинсовых штанах с короткой причёской «ёжик». — Фу, у вас вонь стоит нереальная. Кто на этот раз? — он подошёл к столу и замер, увидев насколько жестоко обошлись с новой поступившей. — Дайте угадаю, при жизни так не повезло? Можно данные о ней? — Конечно, следователь. Вам ещё чаю может с печеньем принести и разгадать вместо вас преступление? Иди к столу и возьми. Не видишь? Мы заняты. — старший недолюбливал то, как работает их следователь. Хоть его работа и эффективна, но слишком неудобна для помощников и это бывает бесит. Мужчина в подпрыжку подбежал к столу с документами. Он быстро пробежался глазами по листкам, как тут его зрение скакнуло на женщину с европейской внешностью на картинке, а вскоре взор сам улизнул на имя. Привычка проверять биографию в общих чертах, род деятельности и возраст, а не имя и внешность в самого начала. — Лаура и как там дальше? Фэ на этих европейцев, посъезжались сюда и посдыхали, а мне ещё узнавать кто их кокнул. Я даже их имя нормально выговорить не могу! Картина расплывчато менялась то с следователя на патологоанатомов, то с патологоанатомов на следователя, из-за чего создавалось неприятное чувство тревоги и пребывания в небезопасном месте. Зелёное освещение и мигающая лампа в углу около стола с следователем лишь забирали то чувство комфорта, а в груди распространялось зудящее ощущение, будто кашель поможет, поэтому появлялось большое желание откашляться.***
На часах половина третьего. Ночи. Я приподнялась с помощью рук и начала кашлять, а потом почувствовала дуновение ветра на своей спине. Обернулась назад и обнаружила, что окно приоткрыто, поэтому вылезла на стол, чтобы добраться до подоконника, а потом достать и до окна. Задачу затрудняло то, что шторы были за окном, так сказать, на улице, из-за чего мне пришлось их затаскивать, а потом под ними пролазить. Делая все эти махинации я сильно зевала и на секунды возвращалась в царство Морфея. Наконец-то закрыв окно, я посмотрела на Ино, что тихо посапывала и лежала в обнимку с игрушечным коричневым мишкой. Все остальные игрушки были просто под одеялом, лишь головы их вызырали с под него. Очень милое зрелище, но даже несмотря на это в грудной клетке было неприятное чувство удушья, которое зудело и зудело, распространяясь по моему телу как газ. Скинув всё на простуду, я вышла из комнаты и пошла прямиком на кухню, стараясь делать всё максимально тихо, дабы не разбудить родителей. Я с собой прихватила жёлтый плед, что всегда лежал на моей кровати, и кружку от чая, с которой сидела за активным изучением химии перед сном, а если быть точнее, то формул различных бытовых вещей. Мне всё это очень нравилось, но приходится тратить времени на подобное не так много, как на изучение физики, тактик боя, различных нужных штучек в нём и тренироваться. Да, мне это тоже нравится, ведь в нынешнем мире я себя могу только этим нынче занять. Знакомств не так много, потому что мне и так уже достаточно, я ж уже сижу и лажу с самим Наруто, мне и его хватает, не дай бог с Саске ещё просунусь либо другими важными персонажами для сюжета. Быстренько помыв кружку от застывшего на стенках чая и другой калабурды, а поставила закипать чайник на плиту. На первом этаже мне нечего волноваться о том, что меня услышат, ведь даже крик отсюда не всегда услышат обитатели на втором этаже, но при этом я себя не вела громко. Три минуты пришлось ждать, смотря в кромешную темноту гостиной с освещённой кухни в рассуждениях о том, как я так быстро простыла. Единственным стоящим аргументом было то, что я очень маленькая ещё, но даже так почему-то мысли приходили к моему сну, которого я помню лишь маленькими фрагментами. В морге вскрывают труп, следователь, мигающая лампа — единственное, что на данный момент приходило в голову в попытках вспомнить. Очень знакомое, но при этом ничем из этого я не интересовалась свою прошлую жизнь. А то был, кстати, мой родной мир. Из мыслей меня вывел свист чайника, на который я немного дёрнулась и быстро сняла его с плиты, перекрывая газ. Заварив обычный зелёный чай и добавив полторы чайной ложки сахара, я, окутанная пледом, пошла прямиком на тёмную улицу и присела на лавочку на детской площадке, смотря на звёзды в небе. Так-то на улице достаточно тепло. Холодный сезон уже прошёл, его очень резко сменила весна, следовательно, туч намного меньше, поэтому сейчас я могу сидеть и любоваться ночным небом. Лишь легкие дуновения ветра несли угрозу здоровью, но я это удачно игнорировала, ведь простыть смогу лишь дома. Я, конечно, совсем не разбираюсь в астрономии, но некоторые звёзды мне известны. Да о чем тут говорить, их все знают раз я знаю, ведь мне астрономия вовсе не интересна. Да, я могу любоваться космосом и мне это нравится, но не изучать его. Для меня нынче это самые ненужные знания. — Сезон обид у тебя когда уже пройдёт? Вот даже морозы прошли, в чём твоя проблема? //…// Меня просто в один момент осенило: я спокойно общаюсь с чем-то несуществующим о чувствах. Тогда и начало смущать безразличие со стороны собеседника. И я решила ей приказать быть более живой: хоть и не по настоящему, но испытывать чувства, а то есть изображать обиду, радость, грусть. Что и стоило ожидать. Мне в последнее время снятся сны, от которых я сама не в восторге, а потом их забываю, но при этом неприятные ощущения не пропадают. Система хотела мне помочь, но при этом у неё нет доступа к моему подсознанию без моего же разрешения. Я ей не разрешила сколько она бы не упрашивала, ведь мне есть что таить от неё. Честно, я была немного удивлена этим, ведь мне всегда казалось, что система знает всё обо мне и даже то, что я не с этого мира. Эта штукенция знает, что я не так молода, как кажется, и что я вообще не та Иоко Яманака, которая могла бы быть, но при этом всё остальное она обо мне знает, именно поэтому нам так легко находить общий язык. — Понимаешь, у меня есть причины утаивать от тебя то, что ты хотела бы узнать. Это значит, что это знать тебе не желательно и так нам обеим будет лучше. Она со мной не говорит уже почти неделю. Это очень непривычно, так как мы очень любим в любой момент начать сплетничать либо обсуждать моё будущее. — Ладно, давай я тогда тебе расскажу кое-что обо мне и после этого ты перестанешь на меня дуться? Молчание. Ну ладно, будет решать после моего рассказа, ведь я не против лишний раз поболтать за кружкой чая. — Мне всегда казалось, что ты знаешь всё обо мне и это меня сначало напрягало. Ты только представь какого мне было узнать, что у меня всё-же есть хоть какое-то личное пространство. И я была в заблуждениях целых два года! Это очень много. — выпила немного чаю, что остыл до приятных мне температур. — Я тебе расскажу то, к чему ты уже могла догадываться, — сделала паузу, думая, что система что-то скажет, но она и дальше молчала. — Я не совсем с этого мира. Точнее я вовсе не с него. Ему принадлежит только это тело кроме мозга и нервной системы. Именно поэтому она у меня совсем другая и у меня часто бывают проблемы с ней, ведь ей приходится сжиматься до детских размеров вместе с мозгом. — я прощупала свою голову, что и так была большой для ребёнка, хоть и перебором это не назовёшь, но немного калечило мою внешность. Надеюсь, в будущем с этим проблем не будет. — Я знаю будущее примерно на двадцать лет вперёд, но так-как я здесь, то я не могу гарантировать точность исполнения всех пунктов в будущем. А также я почему-то его совсем не забываю, хотя уже пять лет живу в этом мире… — замолчала и выпила половину чая. — По тому, как ты говорила со мной о моей нервной системе и мозге я точно подметила, что ты знаешь обо мне всё и вся, но неделю назад твоё поведение опровергло все эти мысли. Кстати, в общем мне уже тридцать пять лет, — закончила свой рассказ и допила чай. //Сколько?// — эмоции при механическом дикторском голосе звучали смешно, но я уже привыкла, поэтому в смех не давалась. — Тридцать пять. Но я знаю, что ты меня внимательно слушала, для чего переспрашиваешь? Как для тебя это очень странное поведение, — я помахала в стороны головой. — Ладно, можешь не объяснять. Сняла резиновые розовые тапочки с ног с узором белого цветка орхидеи и положила ноги на лавочку, принимая позу лотоса и расслабляясь. Я планирую немного напрячь свою чакру и смешать резервы Инь и Ян, дабы выработать привычку и делать это без контроля когда нужно. Этим, кстати, занимаются весь первый год в академии шиноби, которая мне светит очень скоро. Смешивать резервы обязательно, ведь только так можно создать техники типа того же самого иллюзорного клона или же замены. Правда в случае ирьёнинов те используют для лечения только чакру Инь. А для поддержания тела либо же для техник увеличения размера клана Акимичи нужна стихия Ян, то есть она поддерживает жизнеспособность, поэтому её количество больше, нежели чем Ян, в этом случае исключение лишь медики, а в будущем Сакура держит на ровне и то, и то, хоть и у её наставницы Цунаде количество Инь чакры настолько большое, что я боюсь упасть когда увижу её расширенные характеристики. Ну это объясняется тем, что сейчас она как хомяк закладывает за щёки лечебную чакру и припасает её на чёрный день. //И вы не боитесь делать это ночью на улице, когда максимально уязвимы и не защищённые? // — Если бы не ты, я об этом даже не подумала б, — с раздражением выпалила я, так как по телу от этой мысли прошёлся табун мурашек. — Ладно, плевать. И так я просидела до утра, не заметив этого самой, ведь подобный процесс без нагрузки и есть одним из видов медитации. Я просто разгоняю сразу две смешанные чакры по телу и выпускаю её. Чакра на ветер, так сказать, но то, что она до этого делает, очень полезно для меня в будущем. А с мыслей меня вывела мать, которая пыталась докричаться до меня, уже разводя панику, а отец лишь смотрел с недопониманием. Ино тут не было. Наверное, она спала, а значит сейчас примерно шесть утра. Когда я открыла глаза на лице Мамоко читался сильный ужас. Она с облегчением вздохнула и обняла меня. За её объятиями я играла в гляделки с Иноичи, что вскинул бровь и смотрел на меня как на дуру. Ладно, это грубо прозвучало, но по другому описать не могу. Он сложил руки на груди и улыбнулся, закивав головой. Я же, наигранно недоумевая, наклонила голову как птичка и тоже улыбнулась. Он хихикнул и развернулся, а вскоре и пошагал с площадки в сторону дома. — Мам, это просто медитация, тебе нечего волноваться. Она наоборот полезная. Она отстранилась от меня и с слезами на глазах, придерживая ровными руками меня за плечи, смотрела прямо в глаза и кивала. Я подняла свою руку и похлопала ею по голове Мамоко. Лично я обожаю когда мне это делают. Так нежно и мягко, будто подушечкой, подобное меня успокаивает. Зевнув, я ловко вылезла с хватки матери и сказала, что пойду домой. Также я не забыла обратно обуться и взять чашку, в которой ни капли чая не было.Скоро я и вовсе всё забуду, только не будущее этого мира… Память — удивительная штука.