***
Будильник разразился по всему залу, а лучи солнца, проникающие сквозь окна, слепили прямо в глаза. Иван потянулся, издавая глухие стоны от того, как сильно затекла его рука, и только потом опомнился, что спал сегодня не один. Хулия отвернулась к нему спиной, подогнув ноги в коленях, чего раньше никогда не делала. Обычно они спали в обнимку всю ночь, с переплетёнными ногами, сейчас же всё было по-другому. Однако, его затекшая рука говорила о том, что она всё же лежала на ней какое-то время. Вчера вечером он не стал расспрашивать её о том, что случилось, потому что видел, в каком состоянии она была. Она была напугана и разговор с лейтенантом явно открыл в ней старые раны, связанные не только с призраками, но и с её прошлым. Однако даже сегодня он не решился бы расспрашивать её об этом. Он приподнялся на руках, заглядывая так, чтобы увидеть её лицо, но волосы, которые так быстро отросли со времён её дерзкого каре, закрыли ему весь обзор. Он осторожно протянул руку и одним лишь пальчиком убрал пряди за уши. — Хулия, — шёпотом позвал он её, — Любимая, просыпайся, — она глубоко вздохнула, переворачиваясь к нему лицом, но лишь обняла его и прижалась к нему, — Ты знаешь, что я не люблю будить тебя, — продолжил он, зарываясь пальцами в её волосах на затылке и слегка массируя его, — Но мы должны уйти отсюда в течение двадцати минут, иначе светит нам две недели уборки в конюшне. Он усмехнулся, наблюдая за её реакцией, но она лишь перевернулась на спину, с трудом разлепляя глаза. — Ненавижу, что мы не можем быть вместе ночью, — прохрипела она, но маленькая улыбочка всё же мелькнула на её губах. — Ты хоть немного спала? — спрашивает он и тянется за утренней дозой поцелуя. — Спала всю ночь, — честно отвечает она ему, — Но это не сильно помогло. Иван грустно вздыхает и опускает взгляд. Это не та Хулия, которую он знал. Нет в ней больше того огонька, той искринки, которая горела всегда. Она всегда была их заводилой, всегда с приподнятым настроением, даже, если ей являлись эти чёртовы призраки. В ней была жизнь. Сейчас она была вялой, невыспавшейся и достаточно грустной, чтобы разбить его сердце вдребезги одним лишь своим видом. О том, что она, как минимум на один тон стала бледнее, он уже молчит. Он задумался лишь на минуту, но когда пришёл в себя, она снова спала, положив голову ему на грудь. Иван усмехнулся, поглаживая её по голове, и больше не стал будить её. Он успеет отнести её в комнату и убрать здесь всё. Сегодня она должна выспаться. Быть может этот сон поможет ей стать немножечко бодрее.***
Уроки длились целую вечность. Ребята были какими-то шуганными после вчерашнего похода в подземелье, и это понятно, что они теперь боялись, что станут следующими, кого заразят. Хлоя не могла не смотреть на них весь урок, она пыталась переводить взгляд на свою дочь, на других учеников, но эти пятеро слишком сильно выделялись, если ещё учесть, что вместе с ними не было Хулии. Иван сказал, что она заболела. Говорил что-то про температуру, и Декер знала, что это было — она испугалась. Испугалась настолько сильно, что организм отреагировал болезнью. Это было самым ужасным вариантом — рассказать ей всю правду о Люцифере. Теперь она копается в себе и явно ничего не рассказала друзьям, да и не расскажет. С этим что-то нужно делать, но она не знает даже, как ей помочь, потому что сама, когда узнала всю правду, отреагировала не лучшим образом. После уроков она возвращается в их с Люцифером комнату, и не может дышать. Ей не хватает воздуха и она спешит открыть окно. Люцифер наблюдает за ней, не смея что-либо предпринять, потому что знает, что в таких случаях её лучше не трогать. — Мы сломали её, — говорит она, облокачиваясь на подоконник, — Мы сломали ей психику. Она не пришла на урок и теперь мучает себя изнутри. И я понятия не имею, как это исправить. У неё трясутся колени и она вот-вот упадёт, но Морнингстар спешит к ней, чтобы поймать её. Он крепко прижимает её к себе и снова гладит по спине, зная, что это успокаивает её. — Успокойся, успокойся, родная, — шепчет он. Горячие слёзы капают ему на грудь и она всхлипывает, разрывая этим его дьявольское сердце, — Она верила в существование призраков и разговаривала с ними, смирившись с эти… Значит и с принятием, что дьявол существует, она тоже должна справиться. — А если нет? Что, если она не справится? Она ведь будет бояться каждого действия, каждого своего шага и шороха, — восклицает Декер, отталкиваясь руками от груди мужа, — Боже, Люцифер, мы испортили жизнь ребенку. Ты понимаешь это? Морнингстар поджимает губы. Раньше он винил себя сам за то, кем он является, теперь в это вписана и она. Ему никогда не хотелось, чтобы она испытывала за него чувство вины, а сейчас происходит именно это. Она принимает его таким, какой он есть — всего без остатка. И вся его вина становится и её виной тоже. — Я исправлю это, — просто говорит он и разворачивается, чтобы уйти. — Люцифер! — останавливает она его. — Я всё исправлю, Хлоя.***
Рори сидит за столом вместе со своими соседками по комнате и рисует. У неё это выходит гораздо лучше, чем у всех остальных ребят её возраста и это становится слишком неправильным. Паула и Эвелин приняли её сразу же, как только она вошла в комнату. Они рассказали ей обо всем, что здесь происходило до её приезда, и, честно сказать, ей даже понравилось с ними общаться. Потому что раньше одноклассники не разговаривали с ней, считая слишком странной. — Ого. Как ты это нарисовала? — удивляется Эвелин, взяв в руки рисунок одноклассницы. — Это очень красиво. На листе А4 была изображена вся её семья. Мама, папа, Трикси, тётушки Мейз и Ева… Они все были на празднике во дворце, и девочка слишком реалистично это изобразила. Она рисовала так, словно ей не семь лет и она взрослый художник. Это отличало её от остальных и обычно все отстранялись от нее, потому что им не нравилось быть ниже кого-то. Но не Эвелин и Паула. — А у меня нет семьи, — грустно говорит Пасос, — У меня остался только братик и его друзья. — Моя сестра не очень любит проводить со мной время, — говорит Рори, — Ей интересно с ребятами её возраста, а на меня она не обращает внимания. Твой брат приходит к тебе каждый день, чтобы почитать сказку на ночь. Это здорово. — А ты нарисуй что-нибудь своей сестре, чтобы она поняла, что ты её любишь, — предложила Паула, широко улыбаясь. — Да, — поддержала Эвелин, — А мы поможем тебе. У нас очень много журналов. Девочки подбежали к шкафу, в котором лежали все журналы и достали их, скидывая на стол. Рори с удивлением наблюдала, потому что один из этих журналов был для неё знаком — его рассматривала тётушка Мейз и просила не говорить родителям, что смотрела его при ней. — Я не уверена, что Трикси это понравится, — замотала головой девочка. — Понравится. Вот увидишь.***
Уже ближе к вечеру, Рори дорисовала то, что по мнению Эвелин и Паулы должно понравиться её сестре и они все вместе направились в комнату старших девочек. На улице было темно и холодно из-за дождя, поэтому у них уже давно был включен свет. Аврора постучалась в дверь и слегка просунула в неё голову, чтобы убедиться, что Трикси здесь. — Трикси, — позвала она её, заходя внутрь. Эвелин с Паулой же не церемонились и ввалились, как обычно. В комнате были все. — Рори, что случилось? — взволнованно спросила девушка, подходя к сестре и присаживаясь возле неё на корточки. — Я решила нарисовать тебе рисунок, чтобы ты не грустила и знала, что я люблю тебя, — произнесла девочка. — Это так мило, — умилилась Каролина, переглянувшись в Вики и Хулией. Это действительно было лучшим, что случилось за этот вечер и что действительно подняло всем настроение, не только сестре Рори. Беатрис взяла в руки листок с рисунком, внимательно рассматривая его. Её соседки стояли слишком близко, чтобы тоже разглядеть, что там нарисовано, и едва сдерживали смех, чтобы не обидеть ребёнка. На рисунке была изображена сама Трикси в костюме полицейского. И, если бы это был просто полицейский, и на ней бы не было этих чулков. И если бы её сестра не могла так рисовать… — Это очень красиво, малыш, — Эспиноза улыбнулась, понимая, что девочка, скорей всего, даже не понимала всех посылов, которые увидел их взрослый изварщённый мозг. Хулия поднялась с кровати, чтобы подойти поближе и рассмотреть рисунок. Однако Рори уже понимала, что что-то не так. — Тебе не нравится? — спросила она, но Трикси даже не знала, что ей ответить. — Знаешь, мне кажется, что твоя сестра просто в сильном восторге, — ответила за Эспиноза Хулия, — Ты очень красиво рисуешь. Ты знала об этом? Девочка кивнула, широко улыбаясь. Ей нравилось, когда кто-то радовался от её поступков. — Однажды тётя Мейз сказала мне, чтобы я нарисовала дрессировщика в цирке, — начала Аврора, — Он был очень красивым. Трикси уже представляла, какого дрессировщика рисовала её сестра и лишь закрыла лицо руками, чтобы не выдать, что она смеётся над всей этой ситуации. Имея таких тётушек, она больше не удивляется, почему сестра нарисовала её проституткой. — Я могу и тебя нарисовать также! — воскликнула девочка, смотря на одноклассницу сестры. — Соглашайся, Хулия! — ответила Трикси, посмеиваясь. — Покажешь Ивану — он оценит. Хулия усмехнулась и хотела уже ответить, но в дверь постучали и вошёл их учитель истории. На мгновение, вся земля ушла из-под её ног и воздух перестал поступать в лёгкие. Она пошатнулась и рефлекторно сделала шаг назад, чем привлекла внимание девочек. — Папочка! — воскликнула Рори, разворачиваясь к родителю. — Привет, милая. А ты чего здесь делаешь? — мужчина поднял ребёнка на руки, пока та всё ещё держала свой рисунок. Она протянула его ему. — Я нарисовала Трикси полицейской, потому что она хотела стать как мама, — ответила девочка, улыбаясь отцу. Он взял лист из её рук, глубоко вздыхая, — Хулия тоже оценила, Трикси сказала, чтоб я её также нарисовала, чтобы она показала Ивану. Люцифер окинул подростков взглядом, усмехаясь им. Их с Хлоей дочь слишком быстро растёт, но всё же некоторые вещи она ещё не понимает. И он рад, что девчонки не стали рассказывать ей про то, что она нарисовала. Дети должны быть наивными. — Очень хорошо, — подтвердил он, — Трикси, ты бы не могла проводить малышей в их комнату? — обратился он к старшей дочери. — Мне нужно поговорить с Хулией. Хулия взволнованно подняла на него взгляд огромных зелёных глаз, показывая всем своим видом, что она всё ещё боится его. Одно дело видеть призраков, и знать об их существовании, и совершенно другое — иметь дело с самим дьяволом. Черт возьми! Она влипла по самое не хочу. Однако, ей пришлось согласиться на разговор с ним, они даже ушли из комнаты, чтобы поговорить обо всём на лестнице. Девушка старалась держаться от него как можно дальше, но страх так никуда и не ушёл. — Я менее безопасен для тебя, чем твои призраки, — вдруг говорит он, — У меня нет намерений причинить тебе вред, наоборот, я хочу тебе помочь. Хулия опустила взгляд, поджимая губы. Она понимала это, но принять и понимать — совершенно разные вещи. — Я знаю, — честно говорит она, — Просто… Я не хочу больше видеть их. Я не хочу быть странной, не хочу, чтобы меня преследовали и просили о помощи. Я не понимаю, что они хотят. — Ты — особенная, Хулия. Тебе дан дар видеть призраков, но сейчас тот, кого ты видишь — не совсем тот, за кого себя выдаёт, — продолжает Морнингстар, — Моя жена — Хлоя, проходила через то, через что сейчас проходишь ты. И, честно говоря, ты восприняла это куда лучше, чем она. Только не говори ей об этом, — он смеётся и Хулии кажется, что этот человек точно не может быть дьяволом. Она, вообще, мало, кому доверяет, кроме Ивана и своих друзей, но он внушает к себе доверие. — Я не хочу быть особенной, — она не плачет, но её глаза блестят от непролитых слёз. Она похожа на Трикси, в этом Хлоя действительно была права. — Я тоже не хотел быть дьяволом, если честно. Я не хотел жить тысячелетиями в Аду, не хотел быть карателем, но мне приходилось это делать. Потом в моей жизни появилась Хлоя и всё изменилось. Я не перестал быть тем, кем являюсь, но моя жизнь действительно стала лучше — я стал лучше. — Я не могу контролировать приход следующего призрака. В последнее время их стало слишком много, — шепчет она, прислоняясь к стене. Хулия вытирает слёзы с щёк рукавом от кофты, подавляя всхлип. — Я знаю, — грустно соглашается с ней Морнингстар, — Но я ничем не могу тебе помочь. Тебе просто придётся с этим смириться. Но для начала ты должна помочь мне. Ученица внимательно смотрит на него, опускаясь на одну из ступеней, чтобы сесть. Люцифер садится рядом с ней. — Тот призрак, которого ты видела, он сказал тебе что-нибудь? — спрашивает он. — Обычно признаки со мной не разговаривают, — отвечает Хулия, — Но он сказал, что это лишь начало. — Ты испугалась его? — Он чуть не убил меня! — восклицает Медина. — Он начал крушить всё вокруг и запер дверь. Если бы Иван не пришёл вовремя я бы… Я не знаю, — она мотает головой в разные стороны, — Раньше они так не делали. Они не трогали меня. Люцифер тянется к ней, чтобы остановить, обхватывая плечи руками. — Тише, успокойся, — шепчет он, — Это всё прошло, больше он не причинит тебе вреда. Обещаю, — говорит он ей. — Почему вы в этом так уверены? — спрашивает она. — Потому что сегодня я отправлюсь к своему брату и мы вернём его туда, где ему и место, — просто улыбается мужчина, — Так что вытри эти слёзы, они тебе не помогут. Люцифер притягивает её к себе, чтобы обнять, сам удивляясь такому жесту. Раньше он мог обнять только Хлою или дочерей, он также боялся липких рук Трикси, и если учесть, что Хулия ей ровесница, то и у неё они были когда-то липкими… Это было достаточно странно для него, но ему казалось, что таким жестом поможет ей справиться. И тот факт, что она не отстранилась от него, его обрадовал. Он обещал Хлое, что всё исправит. Исправил. Только он не заметил, что всё это время за ними наблюдал Иван, и он явно понял всё не так, как было на самом деле. Парень сжал челюсти чуть ли не до хруста зубов. Где-то в глубине души он понимал, что Хулии сейчас не легко, но также дурацкая ревность не давала ему покоя. Она должна была придти к нему, чтобы выговориться, но вместо этого сидит с этим мужиком, который, к тому же, ещё и обнимает её. У него сорвало крышу, и он развернулся и ушёл.***
Хлоя расстилала кровать, когда он вернулся после разговора с Хулией. Она ждала от него ответов, но его улыбка говорила сама за себя. — Ты же знаешь, что не виноват в том, что произошло? — спрашивает она. — Да, но хочу сказать, что эта девочка приняла меня лучше, чем ты когда-то, дорогая, — ухмыляется мужчина, за что получает легким ударом кулачка себе в грудь, — Но я тебя за это и люблю. Люблю всю без остатка. — В прошлый раз, когда ты так говорил, мы зачали Рори, — подмигивает ему Декер. — Ты хочешь ещё одного ребёнка? — Упаси Аменадииль, мне троих достаточно, — на полном серьёзе возмущается она. — У тебя их трое? Я чего-то не знаю? — Ты — мой третий ребёнок, — напоминает она ему, — Время идёт, а ты не меняешься. Люцифер лукаво улыбается, обнимая её за талию и притягивая ближе к себе. — Что ты такое говоришь? — театрально обижается он. — За такую наглую ложь я должен тебя наказать. — Какая ложь? — смеётся Хлоя, когда Морнингстар всё же хватает её на руки и несёт в кровать. — Сейчас мы проверим тебя на детекторе лжи, — говорит ей Люцифер, укладывая на мягкие подушки и нависая сверху, — Что ты больше предпочитаешь? Она хихикает ему в ответ, и ему этого достаточно, чтобы понять, что она согласна. Сегодня ночью они не будут спать.