***
Кабинет директора не кажется для него устрашающим. Иван входит туда вальяжной походкой, придерживая окровавленный кулак. Конечно же проломанная стенка в кабинке туалета не сойдёт ему с рук, но сейчас его больше всего волнует то, что он наговорил Хулии. Она всегда доверяла ему, всегда была за него и прощала ему все его огрехи. Она любила его, как никто никогда не любил, и он знал об этом, но всё равно сказал то, что сказал. Иногда Иван ненавидел сам себя за то, что стал таким. Директор сидит за столом, положив голову на сложенные в локтях руки. Он улыбается, ему приносит удовольствие отчитывать своего сына, пусть даже приёмного. Этот человек должен находиться в психиатрической клинике, а не управлять интернатом, где полно детей. — Мне вот было интересно, — начинает мужчина, — Когда ты, наконец, что-то совершишь такое ужасное, что тебя можно будет вызвать ко мне. Не уж-то твоя маленькая птичка не уследила за тем, что ты там делаешь? — Тебя не должно волновать, за чем она там не уследила, — огрызается парень. Он пришёл сюда не для того, чтобы поговорить о Хулии. — Да, действительно. Слышал ей нравятся мужчины постарше, — продолжает он и Иван сжимает кулаки до хруста в костяшках. Он должен себя сдерживать. Он должен это сделать для того, чтобы доказать ей, что был полным ублюдком, но он изменится ради неё, если она его простит после всего того, что он ей наговорил, — Передай ей, что на лестнице есть камера, которая также записывает и звук. — Ты позвал меня для этого или для того, чтобы разобраться со стенкой в туалете? — обрывает его сын. Нойрет усмехается. — Для этого тоже, — говорит он, — Но ты всё равно передай своей девушке, чтоб она была осторожна в своих словах. Иван сжимает челюсти. — Мы прекратим говорить о ней сегодня? Или я пойду, — он разворачивается к нему спиной и собирается уйти, но мужчина его останавливает. — Знаешь, сынок, вы с друзьями такие упрямые и никогда не понимаете, когда вам говорят по-хорошему, — Нойрет встаёт с кресла, но всё ещё остаётся у стола. Он достаёт из ящика папку, где находятся дела всех учеников и кидает ему дело Хулии, — Девочка находилась под наблюдением психиатров какое-то время, и, вдруг, я вижу и слышу, как она рассказывает своему учителю истории, что видит призраков. Причем не просто видит их, а то, что они ей угрожают. Как считаешь, это будет весомым доказательством того, чтобы забрать её в психиатрическую больницу? Иван выхватывает бумаги из рук отца и смотрит на них, а точнее на фотографию своей девушки. Здесь она ещё с короткими волосами, кажется достаточно счастливой, не такой, как сейчас. Если бы он мог всё изменить. — Что ты хочешь? — спрашивает он, проводя большим пальцем по фотографии. Отец всегда знал куда давить, чтобы манипулировать им, и сейчас это была Хулия. — Ты, наверное, думал, что я не узнаю о намерениях новых учителей, явывшихся так внезапно? — начинает Жак, всё же выходя из-за своего стола. — Для начала я вызвал мать Хулии, и рассказал о всех разговорах о призраках. Мне нужно весомое доказательство, чтобы её отправили туда, где ей и место, но я могу пойти на уступки своему сыну, понимая, что он знает, как будет лучше для его девушки. — Я повторюсь: что ты хочешь? — рычит Иван. Он даже представить боится, что с ней будет, если её снова туда отправят. — Какой всё-таки у меня умный сын. Сразу понимает всё с полуслова. Весь в отца. — Это не твоя заслуга. — Я хочу, чтобы ты вывел этих двух учителей на меня, и тогда… — Ты убьешь их? Нойрет усмехается. — А кто для тебя важнее, сынок? Какие-то учителя, которые вовсе не учителя, или твоя девушка? Иван с отвращением смотрит на своего отца. Он знал, что Жак всегда был грубым и даже то, что мужчина вовсе не любил его, но он никогда не думал, что отец сможет так манипулировать им. — А что будет, если я скажу нет, но и Хулию ты не получишь? — Ты имеешь в виду, что вы сбежите? В таком случае вы будете в розыске, и, если кто-то из вас заболеет, или, сломает, к примеру, что-нибудь, вы не сможете обратиться к врачу. Оно тебе нужно? Ты подвергнешь этому Хулию? — Ты — сукин сын! — кричит Иван, но другого варианта у него просто нет. Он не будет предателем, он обязательно предупредит Люцифера и Хлою об этом, но сейчас ему нужно согласиться с условиями своего отца. Он не может рисковать Хулией в такой ситуации. — Мы договорились? — Ты за это когда-нибудь заплатишь. — Обязательно, сынок, — он поворачивает компьютер к сыну и нажимает на видео, которое вчера увидел с видеокамеры. На нём видно, как Хулия и учитель разговаривают, и слышно, о чём они говорят. Даже через экран монитора его пробирает дрожь, когда он слышит её голос. Она плакала, она нуждалась в поддержке и в тот момент учитель смог ей это дать. А он, как последний скотина, предал её доверие, — Я не буду показывать это видео матери Хулии сегодня. Но, если ты не выполнишь свою часть сделки, имей в виду, что тебе придётся очень хорошо с ней спрятаться, чтобы вас не нашли. Иван сглатывает. Это всё ради неё. Ради той, которую он так любит, которой готов целовать ноги, лишь бы она больше никогда не грустила и не плакала. Он выходит за дверь, плотно закрывая её за собой. В интернате стоит привычный для него шум детских голосов, и впервые в жизни ему это не нравится. Он хочет побыть один, но, в тоже время, ему хочется подняться к Хулии и прижать её к себе. Прижать так крепко, чтобы почувствовать всю её. Но даже при большом желании, он не сможет этого сделать, пока она не простит его. Если простит вообще.***
Хлоя с самого утра неважно себя чувствовала, поэтому то, что сегодня её первые два урока отменили, стало для неё лучшим известием. Люцифер не отходил от неё не на шаг. Он сидел с ней на кровати, держал её холодную ладошку и поглаживал тыльную сторону большим пальцем, когда она спала. Последний раз, когда она болела, был пару лет назад, и он бы не хотел, чтобы это снова повторялось. Он всегда ощущал на себе чувство вины, когда кто-то из его семьи заболевал, потому что он не способен на это. Его организм слишком сильный, чтобы заболеть какой-то там простудой или гриппом. Обычные люди, к сожалению, подвержены этому. Морнингстар проверял её температуру каждые полчаса. Хлоя сама уже пожалела о том, что свалилась, как мешок с картошкой, потому что даже к маленькой Рори или к Трикси столько раз не бегала с градусниками, когда они болели. — Люцифер, прекрати. Дай мне просто поспать эти сутки и мне станет лучше, — воскликнула она, когда он в очередной раз потянулся за градусником. — Но ты выглядишь такой слабой, — хнычет он. — Люди выглядят слабыми, когда болеют. Но это пройдет. Ты и сам должен знать об этом. Мужчина опускает голову вниз, чувствуя себя виноватым теперь и за это. Он снова берёт ладонь любимой и целует тыльную сторону. — Ты можешь лечь со мной. Мне станет легче, если я обниму тебя как подушку, — усмехается она и Люцифер подчиняется ей. Он ложится рядом, чтобы она могла его обнять, но помимо рук, она закидывает на него ещё и ноги. Он, в принципе, не против, поэтому только лишь прикрывает глаза. Они должны поспать.***
Мать Хулии приезжает слишком быстро и застаёт как раз то время, когда у них есть свободное местечко перед следующими уроками. Её дочь сейчас находится со своими подругами, и явно не в настроении, потому что по её глазам видно, что она плакала и долго. Но женщина не для того ехала сюда так долго, чтобы разбираться в личной жизни дочери. — Привет, — говорит она, слишком неожиданно появившись в комнате девочек. Хулия смотрит на неё с подозрением, и даже, с каким-то презрением. Она явно не рада видеть свою мать здесь. — Что ты здесь делаешь? — сразу спрашивает она. — Сразу к делу. Не привет тебе, не как дела, — возмущается женщина. — Потому что ты приезжаешь только тогда, когда тебе от меня что-то нужно, — язвит девушка, не собираясь подниматься с места. — Меня вызвал директор школы, — говорит женщина, — И мне бы хотелось поговорить с тобой наедине. Она окидывает комнату пренебрежительным взглядом, а вместе с ней и девочек. Они все знают о том, какая у Медина мать, поэтому сразу же встают и собираются уходить. Каролина даже слегка похлопывает подругу по плечу, перед тем, как выйти. — Так чего ты хотела? — Хулия садится на кровати и опускает ноги. Сегодняшний день явно не станет лучше, учитывая то, как он, вообще, начался. А появление матери не предвещало ничего хорошего. — Ты снова видишь его? — вдруг начинает родительница. Хулия удивлённо поднимает брови. — Своего отца. — С чего ты это взяла? — усмехается девушка, опуская ресницы вниз. — Ты не умеешь врать, — пожимает плечами мать, — Я договорилась с доктором, который тогда лечил тебя, он сказал, что примет нас без очереди. Хулия поднимает на неё удивлённые глаза. — Что ты сделала? Зачем? Мне не нужен психиатр, мама! — Нужен! — восклицает женщина. — Ты сама себя видишь со стороны? Директор Нойрет мне всё рассказал, как ты разговаривала с кем-то, но рядом никого не было. У него даже запись есть. Девушка резко поднимается с кровати и идёт к двери. Ей срочно нужно уйти отсюда, пока она не наговорила глупостей. Сейчас она даже, отчасти, понимает Ивана, когда тот со злости не может заткнуть свой рот. — Куда ты собралась?! — кричит ей вслед мать, но Хулия не слышит её. Она бежит по коридору, сама не понимая, куда, ноги сами ведут её, до тех пор, пока она в кого-то не врезается. — О, чёрт! — слышит она знакомый голос и резко поднимает взгляд. Это Иван. — Иван, — выдыхает она. Её взгляд бегает вокруг, она нервничает и Нойрет знает, что не просто так. — Что случилось? — взволнованно спрашивает он. — Мама приехала, — шепчет она, — Она узнала. Она как-то узнала, — бормочет Медина и на мгновение они оба забывают о той утренней ссоре, когда Иван хватает её за руку и тащит за собой в комнату. Он, буквально, заталкивает её туда, и резко закрывает дверь. Она тяжело дышит и слёзы текут по её щекам. Ребят в комнате нет и это к лучшему, они не должны ни о чём, пока что, знать. — Это вина моего отца, — с грустью говорит Иван, взяв её за холодные руки. Она поднимает на него взгляд и он ещё больше ненавидит себя за ту ссору с утра, — Хулия, послушай меня, я обещаю, что тебя никто не заберёт и… — Ты уже мне обещал, что всегда будешь рядом, — перебивает она его. Она говорит шёпотом, словно боится, что их могут услышать. Иван не знает, что ответить. Он обидел её, и она вправе его ненавидеть, но, почему-то она не может этого сделать. Когда она врезалась в него в коридоре и поняла, что это он, какое-то облегчение поселилось у неё на душе. Она почувствовала себя в безопасности рядом с ним, и дикую, необходимость обнять его и простить ему всё, что он наговорил. Но обида была, и она никуда не денется. — Я знаю, что сказал лишнего сегодня с утра, — начинает он. — Ты сказал то, о чём ты думал, — поправляет она его, — Ты думал об этом, а это ещё хуже… — Нет! — кричит он. — Я никогда не думал о тебе такого. Никогда, слышишь?! Я — дурак. Я увидел тебя с учителем истории и мне снесло крышу. Снесло, потому что я безумно тебя люблю. На мгновение повисла тишина. Иван никогда раньше не говорил ей, что любит. Она, конечно же, предполагала, видела это в его действиях и поступках, но чтобы сказать… — Я не знаю, что с этим делать. Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты меня простила, — его глаза блестят от искренности, и ей хочется броситься к нему и обнять его. — Ты же знаешь, что я… — она не успевает договорить, когда он с выпученными глазами подходит к ней, — В чём дело? — удивляется она. — Хулия, — шепчет он и протягивает пальцы к её носу. Она опускает взгляд и сама тянется к тому месту, куда он указал. На пальцах остаётся отпечаток алого цвета и ей кажется, что это просто страшный сон. Потому что такого просто не может быть. Она поднимает на него взгляд, молящий сказать ей, что это какая-то ошибка, но в его глазах она видит только страх. Страх за неё. Она не ошиблась. Её заразили. — Иван, — бормочет она и они больше не говорят ни слова.***
В комнате малышей выключен свет и лишь свет от фонарика, светящийся из-под одеяла, выдаёт их. Они все трое лежат на кровати Паулы и читают книгу про вампиров, потому что ещё сегодня ночью видели самую настоящую летучую мышь. — Говорю ж вам, что это Камилло, — молвит Эвелин, — Видели, какой он бледный? Он явно спит в гробу. — Тогда он должен был съесть всех, — говорит ей Паула. — Он на диете, — не унимается блондинка, — Он не пьёт кровь людей, он убивает животных, как Стефан из дневников вампира. — Папа говорит, что это бред, — отвечает Рори, — Вампиров не существует. — А вот и существуют! — восклицают Паула и Эвелин в унисон. — Иначе бы не было и летучих мышей, — добавляет Паула. Рори молчит, поджимая губы. — Мы можем спросить у моего папы, он знает всё, — предлагает девочка и подружки соглашаются. — Только он уже, наверное, спит, — предполагает Паулита. — Нет, пойдёмте. Они выходят из комнаты в своих маленьких пижамках и направляются к комнате родителей Рори. Кажется, что эта девочка самая счастливая в этом интернате, когда с ней находятся её родители и сестра. Однако на половине пути они видят Камилло, который прижимает окровавленный платок к своему рту, и это становится самым весомым доказательством, что он действительно вампир. — А вы почему ещё не в постели? — возмущается учитель латыни. Дети делают пару шагов назад и с визгами убегают в свою комнату. Мужчина с недоумением смотрит в их сторону. Эти дети когда-нибудь явно сведут его в могилу.