***
Запотевшее зеркало в ванной покрылось мелкими капельками конденсата. Из душа текла горячая вода. Олег подставлял под неё лицо, ничуть не морщась. В «Радуге» мало-мальски тёплая вода была в дефиците. Воспиталки с заведующей старались экономить. Меньше затрат и халявные обогреватели от неравнодушных спонсоров. Олег открыл гель. С морской свежестью, пахнущий солью и чем-то химозным. Наверно, какое-нибудь море действительно имело подобный запах. Олег над этим не задумывался. Добившись густой пены, сделал шаг назад, чтобы она сразу не утекла с потоком кипятка, и принялся растирать покрасневшую кожу. Морская свежесть наполняла ванную с клубами пара. Прекрасное, бодрящее начало дня в двенадцатом часу. Олег блаженно прикрыл глаза и шагнул ближе к душу. Если ЖЭК опять захочет обобрать его, он обязан получить удовольствие от каждой использованной капли воды и никто его не… — Аааа! Чёрт возьми! Опять где-то ремонтные работы начали, а жильцов дома предупредить — нет, страдайте в холодрыге?! — Из крана полилась ледяная вода. Олег обхватил себя руками и возмущался, не заметив, что и дверь в ванную открыта, и шторку кто-то отодвинул в сторону. — Вредно кипятиться. — Олег вздрогнул и прекратил ругаться на душ. Медленно повернул голову к источнику звука, едва не подскочив. — До тебя не докричаться. Ты не видел, где я оставлял зарядник для телефона? Не могу найти. Олег подавил возмущение. Всё же происходящее его шокировало куда сильнее. — Вы, вы. — Он прикрыл ладонью пах, взглянул на шторку и дёрнул на себя, прячась за стайкой медуз, изображённых на ней. — Выйдите! Вы что делаете?! Дима не выглядел смущённым или сконфуженным. Наоборот, светлые брови изогнулись в непонимании, он скрестил руки на груди и стрельнул глазами выше. Из-за ванной и разницы в росте пришлось. — Что я у тебя не видел? — Улыбнулся и посмеялся. — Тот же набор, правда? Олег вскипал. Мало того что его личное пространство злостно нарушалось, так нарушитель не видел никаких проблем! Стоял опять во всём чёрном, миленько себе улыбался, смотрел прямо туда. — Выйдите! — настойчивее и громче повторил Олег. — Когда люди в душе моются, их не нужно трогать! Не нужно вламываться к ним и переключать воду! Дима прищурился. Глядел на него зелёными глазищами, чуть ли не как на умалишённого или вообще врага народа. Не понравился капитану вердикт. — Дверь на замок в следующий раз закрывай, — высказался Дима и удалился с гордо поднятой головой. В следующий раз Дима благополучно вскрыл замок. Ему показалось, что пара из-под двери валило в избытке. Олег брызгался на Диму водой с остатками пены от оранжевой бомбочки с ароматом персика и манго. Дима уворачивался, выглядывал из-за двери и просил прекратить дурачиться. Олег продолжал лить воду и выдвигал требование для прекращения атаки — дать ему немного уединения и покоя. Аргумент про свою квартиру оставил при себе, зная о «коллективистских» замашках сожителя, взращённого Союзом.***
Личное пространство — вот о чём Дима либо не знал, либо старательно забывал о его существовании. Как и всегда перед тем, как сесть за ноутбук и начать писать статью для редакции, Олег заваривал чай, набирал печенья из стеклянной вазочки и несколько конфет, нёс всё это к рабочему месту и раскладывал. Печенье и карамельки поближе, горячую кружку подальше. Рядом с клавиатурой обязательно клал блокнот и ручку. Набрасывал текст, сравнивал с тем, что на экране, черкался, искал варианты получше. В этом плане телефону он не доверял. Телефон отвлекал. То же цифровое поле, вдобавок, с выходом в соцсети. Блокнот же помогал сосредоточиться. Напоследок Олег надевал наушники и включал тихую фоновую музыку. Она создавала видимость наполненности пространства, пока абсолютная тишина давила, навеивала мысли об одиночестве, о насущных проблемах, мешала уйти с головой в придуманное и уже написанное. Чай со сладким, блокнот с ручкой и наушники, ничего лишнего. Почти. — А что ты пишешь? Печенье упало под стол, от резкого движения рукой чай выплеснулся, намочив блокнот. Олег обернулся, опустив наушники к шее. Позади, опёршись на компьютерное кресло, стоял и внимательно вглядывался в экран ноутбука Дима. — Новая статья? О чём? Что за тема? Когда сдавать? И ещё с десяток вопросов, что полностью убивали настрой. Вместо того, чтобы спокойно работать, Олег отвечал и пытался аккуратно намекнуть, что ему бы посидеть одному, попечатать молча. Дима кивал. Уходил. Но стоило Олегу набросать пару строк, как взгляд в сторону, и Дима уже стоял рядом. Не разговаривал. Читал с экрана. Под пристальным надзором всё внутри Олега сворачивалось в клубок нервов. Писать он не мог. Дима уходил, Олег закрывал Word и отвлекался, бестолково ползая по разным сайтам. Смотрел короткие видео с щеночками, читал новости, забивал в поисковике прогноз погоды. Статья не шла от слова совсем. Зато Диму как примагничивало в комнату, к ноутбуку и открытым на нём вкладкам. Он подкрадывался. Тихо, тихо, совсем бесшумно, как в шестом часу поднимался на пробежку и возвращался с неё, обозначая присутствие льющейся в душе водой. Привидение из мистического хоррора не так пугало, как возникший словно из ниоткуда капитан из спецслужбы. — Странный сайт. Виртуальная библиотека? — Из-за его внезапных, убийственно беззвучных появлений у Олега каждый раз пробегал холодок по спине, будто его уличили в чём-то незаконном. Написал нечто дискредитирующее государство, поставил «лайк» не на том посте или ещё хуже — черновой текст статьи мог расцениваться как пропаганда или подпадать под нарушение закона. А так как никаких методичек тот же Роскомнадзор обычным пользователям и прессе не предоставил, то получать к своим работам повышенное внимание от Димы Олегу было вдвойне волнительно. — Фанатское творчество на творчество… — Ведь писал он не только статьи. Когда статьи не писались или строка за строкой шла неохотно, приходилось выдавливать её из себя, заставлять себя стучать пальцами по клавиатуре в потоке сознания, Олег сохранял документ и отправлялся черкаться на сторонних сайтах с прозой. Расписывался, набивал руку. Оценки, подписки и комментарии служили подпиткой и доказательством, что не так уж и плохо он сочиняет, раз его шЫдЕВры находят отклик. — Плагиат? Нарушение авторских прав? — Олег замер, бегая глазами от замерзшего Димы до экрана ноутбука. Стало тяжело дышать. — Ничего подобного, — вырвалось с нервным смешком. Статья, увы, не для редакции, уже дышала в спину, а он начинал ловить воздух урывками. — Их не издают. Мысли вслух и только. Как бы и что было бы если. — Что означают фоны? — резко, стуком ножа по разделочной доске или молоточка судьи при оглашении приговора уточнил Дима. — Синий? Розовый? Коричневый? Зелёный? Это цвета определённых… — Прозы! — вырвалось у Олега. В стрессовых ситуациях он соображал быстро, не всегда план выходил удачным или правдоподобным, но он у него имелся. — Синий — мужская, розовый — женская, зелёный — любовные романы. Зелёный цвет же успокаивает, как и они. Коричневый — для тех, кто гендер, — Дима тряхнул головой. Не понравилась, наверно, иносказательная замена «пола», — не указывает — нейтральный. Всё законно. Дима задумался. — И ты пишешь для…? — Дурачусь. Ничего серьёзного. — Нашёлся ответ. Дима его принял и вновь вернулся в гостиную, устроившись на диване со скетчбуком. Если до появления Димы в квартире Олег перечитывал свои статьи и считал их бездарными, а себя не журналистом, а каким-то графоманом, то после — не меньше, чем одним из писателей Серебряного века. Тех, которых за неугодностью власти могли в любой момент сослать в трудовой лагерь, лишив возможности печататься. Выглядывающий из-за спины Дима был ужасен. Он одновременно пугал и поднимал Олегу самооценку до заоблачных высот. Его тексты читал и анализировал фсбшник из службы с жёсткой цензурой! Чудовищный повод для безграничной гордости.***
С какой лёгкостью и самоуверенностью Дима читал тексты с ноутбука и заглядывал в телефон, если Олег отвлекался на него за завтраком, с такой же непринуждённостью открывал все закрытые двери. Кроме ванной. Быть обрызганным снова Дима не хотел. Опрятный внешний вид ставил превыше всего. Ни единой складки и пятнышка на рубашках, свитерах и брюках. Пятьдесят оттенков фиолетового Олег променял на пятьдесят оттенков чёрного. Закрытая дверь спальни с утра? Непременно нужно зайти! Неважно, что за ней происходит. — Оказываешь самоуслуги? Ты знаешь, какой вред это наносит экономике страны? Ты ведь не платишь налог как самозанятый собой. Поблёскивающие от воды короткие светлые волосы, хитрый взгляд зелёных глаз, полуулыбка и стекающие по впечатляющему рельефу мышц к обвязанному вокруг бёдер полотенцу капли воды. Такой его вид вызывал скорейшее желание в самоуслугах… Чёрт возьми, о чём он думал! — Руку помощи не предложите? — Натянуть одеяло повыше, перебросить ногу накрест и сохранять спокойствие, несмотря на сбившееся дыхание и поднявшийся к лицу жар. — Услуга за услугу, товарищ? Сохранять спокойствие. — Проверка на пропаганду. Ты прошёл. Кстати, с добрым утром. Чайник уже вскипел. Только руки не забудь помыть. Товарищ. Милая внешность полностью сбивала с толку. Никакой неловкости, хотя бы чуть-чуть стыда с румянцем на щеках! Дима ворвался в спальню, абсолютно точно, что не застал его за тем, за чем не следовало, но заставил краснеть до кончиков ушей. Прямо-таки ткнул в то, что могло происходить за закрытой дверью утром с любым здоровым мужчиной, но не происходило! И не смутился! Как не смущался, заглядывая в кухонные тумбы и шкаф для одежды. Разбил стакан в кухне и под это действо, заверив, что отправился за тряпкой, осмотрел тумбу в прихожей, книжный шкаф в гостиной и рабочий стол с ноутбуком в спальне. Везде нужно было заглянуть, всё проверить, убедиться, что нигде нет ничего подозрительного. Когда Олег одёрнул его от поисков, Дима не изменился в лице. Абсолютная уверенность в том, что он никаких границ не переходил и вёл себя совершенно подобающим образом.***
Шурик. Самый молодой из их банды в редакции, пришедший год назад после платки в ВШЭ. Бунтарь из столицы Урала с татуировками, розовыми волосами, броской одеждой и пылким нравом. Всё представлял, как круто им, наверно, у каждого точно личный агент ФСБ есть. Воображал, как обзаведётся своим, как будет с ним переписываться, рофлить с советов не убиваться, когда его бросит очередная девушка, и обмениваться мемами про слежку и иноагентов. Олегу уже тогда было не до приколов. Редакция помнила о случаях, когда оказавшиеся в руках спецслужб журналисты чем-то травились или исчезали без вести. Шурик дулся, бурчал, какие они зануды, и иноагентов наверняка среди них нет. Вообще, кошмар! Как жить журналистам, как журналистам в России считаться журналистами, если за ними не следят фсбшники и их не признают иноагентами? Олег не дал Шурику конкретных ответов. Зато пять раз забирал его, в то время ещё стажёра, с юристами из полицейского приёмника после митингов. Однажды Шурику пытались вменять статью за тяжкие телесные работнику правоохранительных. Шурик в него пустой стаканчик из-под кофе швырнул. Игрок (их шеф не любил формальностей и имён, поэтому просил звать себя по прозвищу) поручил Олегу следить за Шуриком и втолковать ему, что проблемы с ФСБ — последнее, в чём нуждается их редакция. За ними и так приглядывал Роскомнадзор. В итоге после пятого возвращения из полиции Олег вовлёк в присмотр за чересчур активным парнем остальную часть созданной им внутри редакции банды. Их лучший оператор Макс, спокойный в любой экстренной ситуации Слава и горячая на отвлечение внимания Джесс. Не иностранный агент, но иностранка, латиноамериканка, выучившая язык, перебравшаяся в Россию и уже имеющая соответствующее гражданство. Все собирались и тянули спичку, кому теперь сидеть с Шуриком и вести разъяснительные беседы. Чтобы он напрочь забыл про всю ту чушь, что надумал себе об их профессии. ФСБ — это не мемы про выбитые двери, смс с неизвестных номеров с пожеланиями спокойной ночи. Это контроль. Всего. Всех сфер жизни. И жить с агентом, значит, находиться под неустанным и постоянным контролем. Напоминать себе не оставлять разблокированный телефон, выходя из комнаты. Поставить пароль не только на ноутбуке, но и на папках, и на отдельных файлах на нём. И искать скрытые камеры по всей квартире. Олег считал, что они есть и не одна. Что вся квартира уже ими утыкана. Что Дима успел, пока он спал или отвлекался. Камеры не находились, но Олег убеждал себя — они есть. Для полноты контроля не хватало камер. Или чтения переписок…сообщений…регулярных вопросов, с кем он и куда собрался… Рамки начнут сужаться, опускаться прутьями готовой вскоре захлопнуться клетки, верёвка, ошейник из бесконечной преданности и доверия, медленно душить. Всё уже так было и будет снова. И будет страшнее. Не с компьютерщиком, с капитаном. Бьёшь или опять в бегство? Из собственной квартиры? Бродяжничать по вокзалам или ночлежкам? Ах, нет, так поступают только импульсивные девятнадцатилетние беглецы из МГУ. Хватают рюкзак с вещами первой необходимости и бегут ночью в зимнюю стужу куда глаза глядят. Засыпают ложью об армии, а сами скрытно, с гулко колотящимся в груди сердцем, оборачиваясь каждые несколько секунд, забирают документы со школьным аттестатом. Меняют сим-карту на телефоне, создают фейковые аккаунты в соцсетях и рвут связи с общими знакомыми. Убегал, теперь бей.***
Первый удар — повесить на холодильник памятку о действующих правилах в квартире. Никаких открытых без стука дверей, никакого самоуправства на кухне или в других комнатах и никакого чтения текстов и сообщений без разрешения. Олег готовился к тому, что Дима ими пренебрежёт, нарушит, если не все, то два из трёх. Дима вопреки стучался, ходил кругами вокруг разблокированного телефона любопытным котом, но не заглядывал в него. Спрашивал, в каком ящике взять таблетку от головной боли, а из какого одолжить ножницы, чтобы срезать торчащие из пиджака нитки. И это было ещё хуже. Потому что в прошлый раз всё происходило именно в такой закономерности. Прутья клетки ширились, сбивали с толку, попавшего в них волка. Птица кружила над ней чёрным вороном, Птица обещала исправиться. Волк верил, становился верным псом, теряя свою независимость, отдавая свободу. Клетка захлопывалась. Чёрный ворон бил иссиня-чёрными крыльями, рассерженно каркал и норовил расцарапать волку морду острыми когтями, оставив на ней примечательные шрамы. Второй удар — сорваться от подаренной дакимакуры с Роскомнадзор-тян. Дима принёс её, сказал, что она будет охранять покой журналиста во время сна. Мягкая, с ней обниматься приятно. Ничего угрожающего, правда? Олег так не считал. В подушке рассмотрел скрытый намёк. Поблагодарил с дежурной улыбкой, но уже ночью, когда в квартире погас последний светильник, схватил его с прикроватной тумбы и швырнул об стенку, не выдержав того урагана, что разразился внутри из-за какой-то подушки! — Прекратите! Хватит! Надоело! — Плевать, что соседи услышат, плевать, что Дима ворвался к нему в комнату, держа наготове пистолет! — Сколько можно! Если подозреваете меня в чём-то, так скажите вслух! Зачем давление?! Мне нечего скрывать, я сознаюсь! И угрозами подушечными мне угрожать не надо! Следите, что-то выискиваете. Я вас пригласил как человека, чтобы меньше тратились на гостиницы и дорогу. Живите, вот вам свой уголок, вот холодильник, даже готовить могу на двоих, с продуктами подсобите — остальное по моей части. Так нет! Нужно опять довести! Запугать! У вас получилось, браво! — Похлопать и расхохотаться. Плевать на всё! Дёрганый, всклоченный, убеждённый в том, что пора рвать общение, иначе произойдёт закрепление прошлого. Ещё шесть лет штормлений между заботой и болью. Послаблениями, чередующимися с жёсткой диктатурой. Кто знает, втянут ли в них знакомых из редакции? Надавят через них? Навредят им? — Я забочусь о тебе. Четыре слова, чтобы полностью сбить с толку и привести в чувства. Дима щёлкнул предохранителем на пистолете и отложил его на компьютерный стол, забравшись на край кровати. Спокойный, слегка удивлённый то ли резким пробуждением, то ли завязавшимся разговором. — Смотрел, какие таблетки есть в аптечке на случай, если ты заболеешь. Составил список из них. Лекарство — количество. Что и где лежит из канцелярии и прочих мелочей, если потребуется ими воспользоваться. Тебе оказать помощь или защитить. Окно. — Дима кивнул на гостиную, Олег вздрогнул. Ужасное напоминание о том, что к нему в квартиру забрался полицейский, утопил новенький ноутбук и угрожал. Но никто из соседей ничего не сделал. Разбитое окно выходило во двор, хоть один человек да мог заметить. Никто. В ту ночь Олег не подавал виду, но боялся, сжимая в пальцах изящный бокал для вина и держа рядом бутылку, что его убьёт или изобьёт полицейский в его же квартире, и никто не станет его спасать. — Устранить угрозы… Отправить в сон, так звучит менее броско. — То есть, — пытался осмыслить Олег, потирая виски. Голова неприятно разболелась. — Не запугивали меня слежкой? Не искали в текстах, за что бы привлечь? Подушка эта? Обычно холодный, редко показывающий эмоции Дима тепло улыбнулся. Мгновение. Улыбку он тут же постарался скрыть, прикрыв ладонью рот. — Я проявлял заинтересованность. Твои тексты мне не как агенту нравились. И нравятся. — А душ и спальня? Проверки? — прищурился Олег. Дима хохотнул, расплывшись в добродушной, несвойственной себе, не прикрытию в лице милого стажёра или студента, улыбке. — Застеснялся что ли? Да делай что хочешь, двери чуть приоткрой, чтобы мне было спокойнее за тебя. Те приступы, понимаешь? Увидеть, что начинается. — Тексты точно не как агенту нравятся? Дима положил руку на уровень сердца и клятвенно заверил: — Перечитываю после публикации. Память о прошлом опыте кричала, требовала так быстро не начинать доверять, не вестись. Здравый смысл подсказывал, что опасности нет. И всё же… — Не подумайте ничего но… Вы когда-нибудь вредили людям? Подозреваемым? — Прессе? — подсказал Дима. Перебрался поближе. Не касался, но сидел близко. — Закон един для всех, я не могу не соблюдать его. Тем более в серьёзной организации и на своей должности. Какой пример мы подаём полиции и обычным гражданам? — Последнее прозвучало вполне оптимистично. Олег мотнул головой, слегка опустился на локти. Дима хмыкнул и тем не менее считал его намерения. Раскрыл руки, дав себя обнять и устроить голову на плече.***
На следующий день Олег зачитывал черновую версию статьи. Дима вернулся из суда в подавленном состоянии, апатичный, вялый, нежелающий разговаривать. Исключительно черкаться в скетчбуке. Олег предложил почитать статью. Приготовил кексы в кружках, горячий шоколад, разбросал подушки на диване, принёс одеяло и пледы. Дима переоделся, завернулся в огромный белый ком и выглядывал, грея руки о нагревшуюся керамику. Слушал и внимал капитан, похожий на сердитого кота с розовым носом и такими же щеками после холода улицы. Не сказать сразу, что ночью воинственно штурмовал спальню с пистолетом в поисках угроз. Настроение у него улучшилось. Олег заметил повязку у Димы на ладони, но не стал спрашивать, что произошло. Снова сбилось дыхание, будто горло забилось иссиня-чёрными перьями. Никому не стало бы легче от его вопроса. Вечером того же дня недосып и остаточный стресс после мучительных дней, полных потрёпанных нервов, уложили Олега в постель в первом часу. Но черновик редактировался и позже. Дима сознался, что почистил пунктуацию и подредактировал для отправки. — У меня тест на грамотность не меньше, чем на девяносто восемь процентов, — признался он. По-прежнему испытывая сомнения и лёгкую тревогу, Олег не скоро, но доверил Диме проверять ночные писательские муки. А утро начиналось с обсуждения правил грамматики и споров, не переходящих в разгорячённые дебаты, по поводу заместительных. Дима теперь болтал с ним, принимающим ванну, через дверь, оставлял у спальни чай и печенье, если Олег просил подождать и не заходить. Всегда стучался, если видел, что дверь закрыта. Не пытался сломать установленные границы и честно их соблюдал. А Олег…осторожно, но сокращал их, впуская капитана в свою жизнь. Двери реже закрывал. Дима, как он заметил, всё равно рисовал или читал бумаги по делу, на него практически не отвлекался. Закрытая дверь Диму нервировала, манила каждые полчаса прийти и постучать, с открытой, наоборот, Дима заглядывал раз в час-два и то, скорее для формальности. Стучать додумался по стенке. Предупреждал о своём призрачном появлении, вызывая тихий смех и широкую улыбку от нелепости картины со стуком. Вездесущий и любопытный кот, который, в отличие от Птицы, никогда не вонзал в него когти. Смотрел в глаза напротив не чтобы увидеть своё отражение. Ценил и не отнимал свободу. — Я уверен, это ошибка. Ты не стал бы заниматься пиратством, ты порядочный журналист. Вирус с «торрентом» Марго удалила, а я позвонил в Роскомнадзор, сайты с сериалами уже заблокировали. Ты рад? Вижу, как рад, аж слёзы радости проступили! Я тоже рад! По поводу свободы Олег немного приврал… Он улыбался сквозь слёзы, но не мог злиться на светящегося от восторга Диму, который спас его от кошмарных происков пиратов. Заботился капитан Котейкин. Вряд ли бы в редакции это поняли и одобрили. Шурик бы тут же заверещал, как это так, они его отучали, отучали, отваживали от затеи с личным агентом ФСБ, а их Волк, нате, пожалуйста, с кем