~
Готовясь открывать дверь, Пайк физически ощущал, что там увидит. Его тело вздрагивало от тревоги, посекундно перебиваясь успокоением. Так будет лучше для всех. Так будет лучше для неё. Но он не был готов к хлынувшей на него лазури, на волнах которой блестела мириадами звёзд нежная, как пух, морская пена. Единственное, что портило картину, — безобразные трупики крыс; изъеденные или полуразложившиеся. С застывшим ужасом на мордочках.~
7 января 2023 г. в 15:45
Капля воды, ледяная и желанная, иглой впилась в полуоткрытые губы Вики. И та, уподобившись хищному цветку, без мозгов, на одних импульсах выживания вытянула потрескавшийся язык, — чтобы упустить в итоге свою добычу. Вики зарычала от досады и, благодаря жажде уже не живительной влаги, но всеразрушающего гнева, приподнялась со своего каменного ложа.
Тюрьма. Маленький короб, пропитанный изнутри чужой болью, отчаянием и вонью. То было до того, как чужое стало для Вики родным, всеобъемлющим лёгкие и некогда светлый разум. С кем она так и не нашла общий язык — это крысы, появившиеся после её заточения на восьмой день; тогда она ещё могла отсчитывать время.
Вики поскребла чёрную корку, покрывавшую крысиный укус, и медленно поползла к переливающемуся нечто в углу камеры, как сорока на блестящую безделушку. Впившиеся в запястья и лодыжки цепи заскользили за ней, издевательски хохоча на звонкой ноте. В других углах также зашуршало, отрывисто подыгрывая писком. Вобрав в сжавшиеся лёгкие обрывки воздуха, Вики зашипела в сторону красных точек, скопившихся в глубине трещин. Красное не мигнуло, не рассеялось, как раньше. Оно чувствовало, что мясо на пределе; что мясо скоро перестанет брыкаться и давать отпор. Вики удалось убить лишь одну крысу, самую смелую, посмевшую приблизиться, когда она бодрствовала. После Вики выкинула тушку в единственное маленькое оконце, и после же, в конец озверев от голода, жалела о поспешном решении.
«Нечто» оказалось натёкшей непонятно откуда лужицей, в чьём отражении, перебивая друг друга, посвёркивали небесные звёзды. Замутнённые глаза осветились проблеском разума, и Вики запрокинула голову до хруста в тонкой шее — ничего. Заросший паутиной камень, крошившийся затхлым отчаянием. Не отпуская головы, Вики засмеялась; через хрип продрался звон, вскоре осевший надсадным кашлем. Отбросив с лица разумение, как сломанную маску, Вики склонилась к луже и зачерпнула влагу языком, подобно уличной кошке. И закашлялась вновь, задыхаясь уже по-настоящему.
Соль. Жидкая соль облепила стенки горла и наполнила рот алой пеной. Вики сплюнула аккурат на мерзкую крысу, которая, на свою беду, решила воспользоваться мимолётной слабостью. Хвостатая затрусила под покров каменных ран, оглашая свою беду истерическими нотами, да так и скрючилась по пути бездыханным облезлым комком шерсти.
— У-у-у, — вырвалось из горла вместе с розовым пузырьком, сорвавшимся с растянутых в улыбке губ. Крысам не понравились её маниакальные хлопки, которые рикошетили от стен, подобно наконечникам стрел; или пуль, какими земные люди отстреливаются от грызунов в амбарах.
Не особо осознавая свои действия, Вики вонзалась обломанными ногтями в рыхлый камень и гребла месиво под подол рваной рубахи, как курица своих ещё не вылупившихся деток под тёплое брюхо. Вот только не было под сердцем трепещущего жара, лишь вязкий холод, густо облепивший впалый живот. Вики погладила низ живота и бессознательно всхлипнула, в такт хлынувшему из ямки потоку воды, — чёрной, как нависший над бессмертными рок.
Впервые за долгое время Вики пробудилась от беспросветного безумия.
Мёртвая вода, которую она бездумно впустила в камеру, стремительно заполонила весь нижний квадрат и медленно, неумолимо ползла по стенам, игнорируя яростный писк грызунов. Вики рассматривала своё отражение в жидком зеркале и искренне не понимала, как она могла — посмела — так постареть. Когда она в последний раз вот так сидела у кромки моря, то была, говоря без ложной скромности, прекраснее звёздного неба.
Так нашёптывал ей на ушко Геральд. До той проклятой войны. До той ночи, когда голос её демона оборвался вместе с его бессмертной жизнью.
Вики похоронила Геральда у моря. Рядом со стихией, что ближе отвечала краскам его души. Такой же спокойный под взглядом чистого неба, такой же яростный при багровом лике рычащих туч.
Безжизненный, окаменевший в её окровавленных руках.
Мисселина и Вики были единственными навещавшими прибрежную могилу. Первое время Вики злилась, что Мисселина никогда не оставляла её наедине со своим горем, никогда не отпускала её руку, даже если та сжималась на хрупких пальцах женщины-ангела до болезненного кровоподтёка. Страшилась, что кинется под дробящие волны.
Но Вики не кинулась. Даже когда эти самые волны утянули могилу Геральда в чрево моря, ничего ей не оставив. Будто сам погребённый не желал больше видеть по себе напрасных слёз. Это было так похоже на её демона, что Вики, стоя по грудь в морской пене, гомерически захохотала, — уже тогда отдав чёрной воде частицу разума; и краску своих волос.
С тех пор Вики ни разу не заплакала. Даже когда Чума пытала её у всех на глазах. Когда выжгла в зрачках смерть Шепфа, её вездесущего покровителя. На это Вики лишь криво улыбнулась обезображенными гематомой губами и предложила «госпоже» пойти да убить небо над их головами. В ответ Чума раскрошила рассудок Вики так, что зрачки её глаз, зеркало души, покрылись плотным бельмом и отгородили от любого проникновения в сознание.
Понадобилось очень много времени, чтобы Вики начала узнавать склонившегося над ней прислужника Пайка, не говоря о том, чтобы просто его увидеть.
От увеличивающегося давления вода не желала оставаться спокойной и бурлила, накатывала на стены, дверь камеры; на Вики, ощупывающую лицо в поисках прежней упругости и нежности. Но смоченные солью пальцы задевали только рытвины в уголках глаз, в которых, имитируя слёзы, оседало море. То, что перед ней морская вода, Вики поняла по запаху. Нет, не так. По тому, как этот запах, впитываясь в кожу её демона, оборачивался чем-то иным, интимным; присущим только ему. Настолько манящим и вкусным, что Вики входила в исступление, когда замечала на горизонте две фигуры: Геральда и Энди. Их тренировки становились всё ожесточённее, и Энди, буквально разбитый многотонными волнами, не обращал внимания, от чего — и по ком — так взбудоражена Вики. А Геральд злился на юную неосторожность, продолжая тем временем тяжело хрипеть от мягкого языка, ласкающего его шершавую от морской соли шею.
Её странная сентиментальность забавляла Геральда, что привело однажды к неприятным последствиям. Вдоволь высмеяв послетренировочный ритуал, по возвращении он был оставлен в одиночестве, наблюдающим, как Вики уходит с привалившимся к ней Энди. Без злого умысла, что подошло бы страницам бульварных романов, на одном любопытстве Вики на секунду прильнула губами к обнажённому плечу Энди, заставив того вовсе повалиться без сил. Ничего. Ядерная соль да горький мужской пот. Значит — она не сошла с ума.
Геральд их видеть не мог. Но то, как ночью бушевала за окном стихия, как под утро затопило сад и сорвало с корнями крепкие деревья; как Мисселина ходила испуганной голубкой среди обломков черепицы и взволнованно посматривала на Вики… Что ж, пожалуй, она проглядела за личиной хладнокровного учителя всё ещё ранимого мальчишку.
На уровне груди проплыла крыса, явно намеревающаяся взобраться на Вики во спасение своей шкуры. Вики хотела было дёрнуться в сторону, но позабыла, что цепи, иллюзорно потерявшие вес, всё ещё впивались ей в кожу. И погрузилась с головой. Истерзанные глаза немилосердно обожгло, из-за чего, вытолкнув-таки себя из темноты, Вики еле разглядела бледную руку, что утянула верещащего грызуна в заполонившее камеру море. Чёрное замкнулось на белом и закачало на волнах отражение звёздного неба.
Тяжёлые от воды перья встали дыбом.
— П-пайк… — произнесла Вики первое имя, которое уцепилось за её неровно сшитый рассудок. Если бы имя матери не стёрлось из памяти так же легко, как ластик стирает карандаш, она бы произнесла его, подсознательно понимая, что так было бы правильнее. Вики упорно выплёвывала знакомые слоги, почему-то нервируя этим воду, уже доходившую ей до ключиц.
— Пайк! — Голос сорвался до хрипловатого визга, как у ребёнка, которому под кроватью почудился бука. Только Вики знала, что под чернильной гладью кто-то был. И её примитивные, как у зверька, чувства трубили об опасности. Вода никогда не была ей так близка, как…
Кому?
Зрение снова кольнуло белым, и та же рука, бугрящаяся сине-фиолетовыми венами, вынырнула вновь, ощупывая пространство; ощупывая как-то вяло, будто воздух был чужой и даже недружелюбной средой. Не обнаружив ничего интересного, крепкие пальцы впились в воду, как в земную твердь, и потянули за собой плечо — и мёртвенно-серую маску, облепленную по контуру короткими чёрными прядями. Маска тягуче закрутилась вокруг своей оси, задерживаясь на барахтающихся тут и там крыс секунды на две. Пока не замерла, пустив по глазницам осмысленную искру, направленную точно на Вики.
Лицо. Не маска, а лицо мигнуло один раз, проложив на лбу нечитаемую эмоцию. Бесцветные глаза ни на секунду не оторвались от Вики, даже когда почти полностью погрузились в солёную морскую воду.
— Па… — Вики запнулась, не сумев вычерпнуть из памяти ни одно имя.
«Геральд, — сказала Вики и провела ладонью по ещё влажному бедру, у места, где отточенная гладкость встречалась с колючестью жёстких волос. — Был ли у меня выбор?» Геральд долго не отвечал. Только вена под её пальцами легонько пульсировала, выдавая в камне жизнь. «Нет». Вики привстала, готовая ответить улыбкой на улыбку. Но взгляд его был серьёзен, безбожно холоден, что Вики, укрытая одеялом с ног до головы, мелко задрожала. «Шучу, конечно». — Он улыбнулся и прильнул губами к её обнажённому плечу, старательно пряча глаза. Руки, всегда касавшиеся воздушно, обрушились на её кожу грубее, чем надо.
Это первый и последний раз, когда Вики увидела то, чего не должна была увидеть.
В каждом осмысленном существе есть первобытная прихоть, которой он стыдится. И с которой борется изо дня в день.
Вики же не боролась. Утянула своего демона в бездну. А он и рад был.
Дурак.
Вики пробиралась к оконцу, единственному — реальному — источнику света, когда её ноги встретили преграду, и она потеряла равновесие во второй раз. Но во тьму не упала, перехваченная и стиснутая поперек живота. Вода хлестала по щекам, порционно попадая в рот; но наученная единственным горьким опытом, Вики сплёвывала её до того, как обожжёт она нёбо, рождая из плоти и соли кровавую пену.
И тут Вики ощутила укус в бок, по боли не сравнившийся ни с одним укусом крысы. Острое входит в плоть почти нежно, как нож в масло, в то время как тупое не знает пощады и продирается нервными толчками, растягивая агонию. Человеческие зубы — не оружие, оно не предназначено для поражения цели.
Вики вскрикнула, только когда инородное покинуло тело, пропуская в образовавшуюся рану море — ненасытное и беспощадное. Слишком большое, чтобы поместиться в тельце бывшей Непризнанной. Слишком жестокое — не ведающее о своей жестокости, — чтобы остановиться. Едкая вода вбивалась во внутрь, выталкивая красные ленты, что шипели и лопались, наполняя всё уменьшающуюся полоску воздуха металлическим запахом. Ноги давно потеряли опору. Более того, Вики вообще не чувствовала ног.
Она вскрикнула во второй раз, Геральд остановился и приподнялся так, чтобы прохладный воздух прошелестел между их телами и остудил причинённую им боль. «Прости». — «Ничего, — выдохнула Вики и повела бёдрами, призывая Геральда снова взять их в кольцо рук. — Сама ритм сбила. Виновата». Геральд плавно подался вперёд, не оставляя между ними ни миллиметра свободного пространства. «А я предупреждал: веду либо я, либо ты». — «Получается, ты всегда ведёшь». — «Получается, моя страсть сильнее». — «Страсть кусается, Геральд. Аккуратнее», — весело мурлыкнула Вики и обхватила подушку для опоры. «Я ведь не мальчишка какой-то. Кусать не буду». — И в подтверждение запечатлел на её спине лёгкий, как пух, поцелуй.
Вики попыталась оттолкнуть… что-то. Но вода густела, склеивала всякое движение. По животу и спине чертили чьи-то руки, не позволяя закрыть укус. Вики наполнялась мучением, да таким, что уже невозможно было кричать. Тело то немело, то пронзало затупленными иглами, — открывая морю новые пути.
К её сердцу.
Разве оно уже не было занято?
Вода забурлила и выплюнула лицо-маску, тронутое румянцем от плавающей на поверхности пены. Оно посмотрело на Вики, упрямо тянущую к оконцу обескровленные пальцы одной руки, и нахмурилось — так по-человечески. Так похоже на… кого-то.
Знакомый до исступления запах перетянул внимание на себя, и Вики оглянулась в тот самый момент, когда в её плечо вошли белые, как жемчуг, зубы.
— Ни… чего, — выдохнула она и провела ладонью по чёрным, как смоль, волосам. Зубы впивались плавными, почти нежными рывками, не торопясь впускать за собой море. — Ни… чего, — повторила Вики и на первобытных импульсах толкнулась вперёд, навстречу бледной руке, ворвавшейся в её растерзанную грудь. Движения пальцев, перебирающих то, что осталось внутри, были слаще ласк у самых чувствительных мест. — Сама… виновата.
Лицо-маска вперило в Вики безучастный взгляд, по-видимому, заинтересовавшись переменой в интонации. Оно приблизило свои сжатые в нить губы к её губам, не ведая, — не помня, — что с ними делать. Вики спросила за них:
— А был ли у тебя выбор?
Она выгнулась от неистового порыва внутри груди, не сдержав стона. И ответила:
— По-видимому, нет.
Тонкие, с фиолетовыми прожилками губы разлепились в ослепительном оскале, вспоминая, но не вспомнив, как улыбаться.
Вики улыбнулась в ответ, прежде чем ледяные пальцы сомкнулись на её сердце.