Всюдность пожирающих нефть

      Особь с патологией амигдалы испытывает трудности с регистрацией и выражением эмоций и, как следствие, адаптацией и развитием в нормальной среде обитания. Проприоцепция и тактильные ощущения способствуют физическому выживанию, но без критического стимула особь никогда не узнает, что такое спазмы от влюблённости, слёзы от радости, тахикардия от сексуального влечения.       Облокотившись на подоконник, Агна неторопливо курит в одиночестве и вспоминает мальчика, которому было очень сложно объяснить систему общественной реакции; не только в силу его возраста, но и отсутствия ощущения «оптимума»: определение страха, недовольства, непонимания и прочих выражений на лицах детей, окружавших его в отделении детской патологии, были для него шаблонны и буквальны.       Агна чувствовала жгучее желание подойти к нему, заглянуть в глаза-миндали и сказать: как только ты выйдешь отсюда, все будут считать тебя психопатом, — но она ответственный медицинский работник, поэтому это осталось фантазией, но в разноцветном домике с человечками больше не появлялась.       Не тот уровень, не та сторона.       Ей было интересно, что происходит до этого. В натуре, не по теории. Си, прямо воплощению того домика, было всё равно где проходить практику, но при этом с неестественной радостью поменялась местами: по наблюдениям, Си любит детей больше, чем взрослых.       Ты точно найдёшь себя, приписала она отдельной бумажкой к заявлению на перевод.       Си любит детей намного больше взрослых.       Успешно переведясь в перинатальный центр, который стал чуть ли не второй, после завода, организацией на всём Тихо-восточном побережье, Агна погрузилась в крики новорожденных, рожениц, и женщин, отчаянно пытавшихся вернуть репродуктивные способности. Последние стали объектом активного исследования, поскольку Агна стремилась изучить их мотивацию, или даже понять.       Будучи наблюдателем, в кабинете репродуктолога она собирала пазл из кусочков-историй пациенток своего наставника. Эти женщины, которых теперь называли мидами, были разными возрастом, богатством, статусом, но едины стремлением, как они говорили, вернуть себя. Такая формулировка ступорила. Агна считала, что они не могут вернуть себя, потому что никогда не теряли.       Бесплодными редко становились. Чаще всего ими рождались.       Тот факт, что мида развилась из половых клеток здоровых родителей, сначала вводила в ступор врачей и учёных. Позже это стало вариантом нормы, поскольку закономерность формирования мутации так и не определили — слишком мало данных и отсутствие необходимого оборудования; решили действовать в другом направлении: лечить симптомы, а не причину.       — Это как у пчёл, — однажды ответил наставник на какой-то вопрос другой практикантки, и Агна взглянула на него исподлобья, — Хоть особи и не способны размножаться, они существуют как работоспособная единица популяции.       Как в случае с амигдалой, на скринингах и снимках органов таза в постнатальном периоде невозможно определить, насколько эффективна будет девочка после полового созревания, — поэтому такое исследование перестали проводить. Не только из-за бесполезности, но и страха.       — Убивать их из-за непригодности так же жестоко, как и крыс, — закончил наставник.       — Жестоко — это давать им надежду исправить положение, — закончила Агна. Ей претит вся эта ситуация, и вовсе не из-за эмпатии к страждущим.       Есть формальная классификация типов развития женской половой системы, или неформальная классификация типов обреченности:       первый тип — полностью сформировавшаяся активная репродуктивная система, способная к зачатию, вынашиванию и разрождению;       второй тип — полностью сформировавшаяся пассивная репродуктивная система, способная к индукции формирования половых продуктов, возможно, зачатию;       третий тип — полностью сформировавшая репродуктивная система, активные яичники и матка, но непроходимость фаллопиевых каналов;       четвертый тип — недоразвитая репродуктивная система — недоразвитие/отсутствие одного из органов;       пятый тип — отсутствие органов репродуктивной системы, — как заверил наставник, один случай на тысячу особей. Это не было обнадёживающе, потому что первый тип встречался с такой же частотой. Агна почувствовала себя особенной и её чуть не вывернуло в ближайшую урну от некоторой мысли…       Тишину спальни разрывает интенсивная вибрация мобильного, вырывает из редких воспоминаний. Едва докурив, лениво смотрит на разрезающие своими острыми гранями буквы, составляющие имя контакта. Всё ещё пребывая в себе, Агна вспоминает, что ей нужно вернуться на работу.       Настойчивость звонящего определена не столько характером, сколько знанием, насколько медлительна и ленива особь. При учёте новых обстоятельств особенно.       Перед звонком Ран закурил. Теперь остался только фильтр, и вот гудки сменяются тишиной. Они никогда не здороваются, потому что никогда не прощаются.       Она ждёт: он позвонил первым — это против правил.       Ран выдыхает и воображение рисует всякие картинки:       — Си в истерит, говорит, что не может тебя достать, — случайно приглушенно и низко. В ответ слышит только быстрые щелчки зажигалки, а потом едва уловимый глухой стук.       — Странно, что ты не решил сообщить мне это лично, — в её голосе звенят привычные холодность и колкость: если он решит устроить секс по телефону, то это не лучшая идея сейчас.       — Подумал, что сигареты и пальцы прекрасно заменят тебе нашу… мою компанию, — колет в ответ и Агна измученно стонет в сторону, потому что он не прав, но она всё ещё не понимает себя. Щелчок. — Ты решила потратить всё за раз?       — Не волнуйся, запаса, который мне сегодня любезно доставили, кажется, хватит до конца жизни, — язвит, потому что хотела увидеть его, а не курьера. Ран стискивает челюсть, но молчит, — Где ты? Дома или?..       — Дома, — это неправда и это легко проверить, но ему очень не хочется объясняться сейчас.       Начинается мелкий дождь.       — Передай Си, что я свяжусь с ней.       — Позвони ей.       — Не хочу: начнутся бесконечные вопросы, а у меня еще недостаточно сил, чтобы не быть сукой, — хмыкает и трёт ладонью нос, — Не хочу её обижать.       — Что нужно, чтобы ты точно не была сукой сейчас?       Ран смотрит на окно четвёртого этажа, объятое разрезанной тёплым светом темнотой. Агна неподвижно рассматривает пожелтевшие пальцы на ногах.       Это как охота.       — Поднимись ко мне, сейчас.