Гриффиндор!

      С тех пор, как Гермиона убежала от Малфоя в слезах и наткнулась на Рона Уизли и Гарри Поттера, которые, пытаясь успокоить девочку, узнали и словах её бывшего друга, житья Драко больше не было. Конечно же, разозлённый донельзя Рон переступил через свою гордость и нажаловался на Малфоя старшим братьям, а те передали информацию своим друзьям, и даже со стола Пуффендуя и Когтеврана на Драко теперь поглядывали косо. Отныне близнецы Уизли сосредоточили все свои розыгрыши исключительно на Малфое, а Перси каждый раз исхитрялся скрыться из его поля зрения, когда Драко нужна была его помощь как старосты, или он хотел пожаловаться на очередную шутку Фреда и Джорджа. На уроках он стал сидеть один, ведь Гермиона предпочитала заранее занимать место рядом с кем-то (пусть ей порой приходилось садиться рядом с её противными соседками по комнате), лишь бы её не заставили работать в паре с ним. А самым издевательским в сложившейся ситуации было то, что отец в тот же вечер, когда они с Грейнджер поссорились, прислал сову с предположением, что она родственница знаменитого зельевара Гектора Дагворта-Грейнджера. Напиши он сыну чуть раньше, и Драко даже слушать Паркинсон не стал бы и ещё долгое время продолжал бы общаться с Гермионой. И обидевшись за это на отца, он не стал тому отвечать, хотя и прекрасно понимал, что его злопамятный родитель не забудет об этом, и дома по приезде ему придётся несладко.       Да, это был бы самообман, и отец, в общем-то, был не причём, но каждый вечер перед сном Драко представлял, как хорошо было бы, не откройся правда ещё какое-то время. Первое время он, безусловно, одёргивал себя, пытаясь внушить себе несуществующую ненависть и отвращение к Гермионе и, в особенности, к тому, что она грязнокровка, но постепенно перестал так делать, ибо это не приносило никаких плодов, а только усугубляло ситуацию. Ему было с ней интересно как никогда и ни с кем в жизни. Он мог подтрунивать не слишком умную Пэнси во время посещения её семьёй Малфой-мэнора, беситься на лужайке и с мётлами с Блейзом и Тео Ноттом, но разговаривать... В конце концов, за полтора месяца одиночества и отрешённости от общества, которое сделало его козлом отпущения за все грехи Слизерина, он дошёл до того, что начал мечтать о том, как всё бы сложилось, не будь он наследником рода Малфой или просто чистокровным. Тогда бы никто и не смог бы осудить его за то, что он просто общается равным себе. Когда же он осознал и обдумал свою новую мечту, он ужаснулся: "Либо я начал сходить с ума, либо, наоборот, вылечился. Вот только, от чего?"       Выйдя из спальни утром в Хэллоуин и получив заряд серпантина в спину, а также клоунский нос на нос, Драко не выказал никакой реакции - просто-напросто привык к подобному, ибо подлянки от близнецов Уизли можно было ожидать в любое время суток, а если ты малодушно оставил свою спину открытой в общем коридоре - сам виноват. Одно лишь радовало, долго их розыгрыши не держались. Полчаса в душе, и серпантина с носом как и не бывало. Главное, второй раз на них не наткнуться перед завтраком.       Уже не презрительно, но всё ещё недовольно поджимая губы, Драко спустился в столовую, чтобы позавтракать. По привычке поискав Гермиону взглядом и как всегда обнаружив её в компании Уизела и Поттера, с которыми она сильно сдружилась после ссоры с Малфоем, Драко болезненно скривился и сел в отдалении от остальных студентов. В честь двойного праздника Дамблдор произнёс поздравительную речь, в которой также упоминалось о знаменательной дате победы над Воландемортом. Малфой со злорадством заметил погрустневшее лицо Гарри Поттера, которому, по сути, только что напомнили о том, как и почему умерли его родители, и отметил, что до Мальчика-который-выжил никому так же нет дела, как и до него. А ведь Драко должен был стать самым популярным чистокровным в школе...       Никто из профессоров, за исключением Снейпа, не стал мучить первокурсников сложными заданиями, и учебный день пролетел относительно незаметно. Однако, не успел Малфой выйти из кабинета Зельеварения, как его на глазах у толпы слизеринцев Фред и Джордж облили розовой краской с блёстками да ещё и подослали Пивза, чтобы тот оттаскал его за шиворот по коридору. Ох, и смеха-то было! Драко готов был разрыдаться и сделал бы это, если бы не боялся опозориться ещё больше. И как назло, но проклятый полтергейст бросил его прямо под ноги Грейнджер, которая взволнованно наблюдала за всем его полётом, боясь вмешаться и ещё больше навредить ему. Это было последней каплей для Малфоя. Мало того, что Гермиона променяла его на Уизли и Поттера, так ещё и смотрела на его унижение с жалостью, как будто он был не благородным наследником чистокровного рода волшебников, а ничтожным домовым эльфом! А тут ещё и многочисленные зрители со Слизерина решили приблизиться и в деталях рассмотреть его "новый наряд".       - Это всё ты виновата! Поганая грязнокровка! - сорвался Малфой и помчался что есть мочи в ближайшую мужскую душевую, а Грейнджер с тут же заслезившимися глазами - в ближайший туалет. Каждый перед своим поворотом оглянулся на другого.

***

      Все вокруг веселились, за исключением Поттера и Уизли, которые уже знали о скандале в коридоре, а Драко даже поднять головы от тарелки не мог, хоть еда и не лезла в горло. Он готов был провалиться сквозь землю, причём в самом мрачном из вариантов. Почти двухмесячное пребывание вдали от родного дома в качестве изгоя и отступника от древних традиций семьи, на котором отыгрывали свою злость как слизеринцы, так и гриффиндорцы, а также потеря единственного стоящего собеседника сделали своё дело: Драко уже не нужна была ни его чистокровность, которая не могла защитить его от издевательств, ни принадлежность к богатому и влиятельному роду, что только усиливало давление на него, ни одобрение отца, который из-за одной промашки отвернулся от него.       "Лучше бы я родился каким-нибудь Уизли", - почти со слезами на глазах думал юный Малфой. "Они хоть и бедные, вонючие и невоспитанные, но могут выбирать, кем хотят быть, и их всё равно будет любить их рыжая мама-наседка", - он с не виданной никогда завистью посмотрел на Рона, что чуть не подавился от такого пронзительного взгляда, но очень быстро сумел ответить не менее злобным.       Когда Драко уже собирался покинуть Большой зал, ибо есть ему так и не захотелось, тяжёлые двери внезапно распахнулись и внутрь ввалился профессор Квирелл, истошно визжа: "Тролль! В Подземелье тролль!" - и упал в обморок. Все вокруг тут же испуганно закричали, и Малфой в том числе. Он читал о троллях, и знал, какого они размера и какую опасность представляют взрослым волшебникам, не то что детям. Но совсем скоро страх за собственную жизнь сменился страхом за чужую.       "А Гермиона-то так и не вернулась из Подземелий!" - он стал судорожно оглядывать зал в поисках девочки, пока Дамблдор приказывал всем успокоиться и разойтись по общежитиям.       "Мерлин тебя подери, Гермиона! Пожалуйста, пусть она сидит где-нибудь за когтевранским столом, чтобы меня поменьше видеть!" - но её не оказалось ни за когтевранским, ни за пуффендуйским, в общем, ни за каким столом. Драко оставалось молиться, что она просто вернулась в гостиную Гриффиндоора, но... У него было предчувствие, что это не так.       - Перси! Перси! - он попытался достучаться до считающего первокурсников старосты, но тот то ли из-за занятости, то ли из-за личной неприязни проигнорировал его, и Малфою пришлось обратиться к тем, кто так же переживал за Грейнджер, как и он: однако Уизли и Поттера и след простыл.       "Всё приходится делать самому!" - кое-как выбравшись из толпы по пути в башню Гриффидора, Драко, перепрыгивая ступеньки, умчался к женскому туалету в Подземельях. И там-то он и наткнулся на Рона и Гарри. Точнее, сначала он чуть не наткнулся на тролля, но выскочившая из-за угла рука в потрёпанной мантии успела спрятать его, притянув к себе и зажав рот. Поттер же показательно прислонил палец к губам.       "Гермиона не вернулась из Подземелий", - одними губами произнёс Драко.       "Мы знаем", - так же ответили ему Рон и Гарри.       Когда тролль, так никого и не обнаружив, повернул в противоположную от женского туалета сторону, гриффиндорцы готовы были выдохнуть с облегчением, но раздавшийся одинокий всхлип из уборной заставил чудище повернуть обратно и, размахивая дубиной, выломать себе проход к Гермионе. Девочка еле успела отскочить в сторону, когда тролль снёс все кабинки, желая ударить её. Затем подоспели мальчики, и самый отважный (или безрассудный) из них кинулся чтуь ли не с кулаками на монстра. Конечно же, это было Гарри Поттер, которому, видимо, надоело быть мальчиком-который-выжил, а не который-умер. Тролль схватил Гарри за ноги, и Поттер не придумал ничего лучше кроме как воткнуть палочку ему в нос. Тролль этого не оценил и попытался разбить Гарри голову дубиной.       - Рон! Драко! Сделайте что-нибудь! - закричал Поттер, у которого готовы были порваться мышцы живота от стольких подтягиваний, когда он уворачивался от дубины.       - Ступефай! - громко произнёс Малфой и оглушил тролля. Вот только занесённая над Гарри дубинка стала падать на обречённого мальчика...       - Вингардиум Левиоса! - успел среагировать Уизли, задержав деревяшку в воздухе. От падения Гарри с двухметровой высоты это, конечно, не спасло, но зато череп остался цел.       - Гермиона! - чуть не выронив свою палочку от волнения, Драко поспешил помочь подняться пошатывающейся Грейнджер, которая, судя по всему, всё-таки приложилась головой о каменный пол.       Спустя пару минут в туалет ворвались запыханные профессора.

***

      Пробыв в больничном крыле несколько дней с сотрясением, Гермиона с радостью вернулась в башню Гриффиндора, чтобы уже на следующий день приступить к посещению уроков и зубрежке всего, чего только можно. Когда её только отправили к школьной медсестре, она очень волновалась, что после выздоровления её отправят прямиком на поезд до дома. Не то чтобы Гермиона жалела о том, что заступилась за мальчиков перед профессорами, взяв всю вину на себя, но вылететь из школы просто из-за того, что ей не повезло оказаться не в том месте, не в то время, было бы весьма и весьма обидно. Многие гриффиндорцы приветствовали её по возращении аплодисментами, как будто она действительно сразилась с троллем, да ещё и победила. Кто-то даже захватил ей вкусные кексы с ужина. Ей повезло, что она не на Когтевране, где её осудили бы за безрассудство и одну только мысль пойти на магическое существо без соответствующих знаний и предметов для защиты. Внутренне порадовавшись тому, что выбрала более подходящий под её характер факультет, Грейнджер сдержанно поблагодарила всех и, сославшись на всё ещё присутствующую головную боль, направилась в спальню. Но прямо перед женским крылом её остановил знакомый голос: "Гермиона, постой!" - Драко спешно подошёл к ней, остановившись на расстоянии полутора метров. В руках у него были исписанные свитки.       - Тебе, наверное, понадобятся конспекты занятий, которые ты пропустила, - сконфуженно проговорил он, нервно теребя края пергамента.       - Спасибо, но я могу одолжить их у Гарри и Рона, - опустив глаза, с наигранной безразличностью ответила Гермиона.       - Сомневаюсь, что у них будет и половина того, что есть у меня, - он пустил нервный смешок. Грейнджер посмотрела на негос удивлением от двузначности фразы. - Но это, конечно, только тебе решать, - Малфой неловко пожал плечами, продолжая разглядывать Грейнджер в ожидании её решения. Оно, впрочем, не заставило себя долго ждать: - Да, я думаю, каждый вправе сам выбирать, - усмехнулась она. Драко медленно моргнул и кое-как сдержал рвущуюся наружу глупую улыбку. - Я про конспекты, - добавила Гермиона, кивнув в сторону пергамента в руках Драко. Издав понимающее "о", Малфой аккуратно передал Грейнджер конспекты. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись, но уже наутро в Большом зале весь Хогвартс наблюдал чудное воссоединение двух первокурсников-всезнаек, с жаром обсуждающих методы борьбы с троллями в учебнике по Защите от Тёмных Искусств.