Приключения в Голубином Царстве

– Юнги, ты уверен?       Этот вопрос прозвучал уже раз двести только за сегодняшнее утро, а если учесть, что своими планами с лучшим другом Мин поделился ещё неделю назад, то смело можно утверждать, что это самый часто задаваемый вопрос в его жизни.       Уверен ли он в том, что его зовут Мин Юнги? Нет. Уверен ли он, что всю свою сознательную жизнь прожил в Сеуле? Ни капли. Уверен ли он, что небо голубое? Да нихрена подобного! И только в одном он уверен на все сто процентов – в том, что планировал сделать уже через два дня.       У него было предостаточно времени, чтобы все взвесить и обдумать, проанализировать все "за" и "против", которых, кстати, почти не оказалось, так что сейчас он был абсолютно уверен в своем решении. И только лучший друг, знающий об этой затее, почему-то сомневался и переживал, чего Юнги никак не мог понять. – Хо, ну в чем проблема, объясни мне? Да, я уверен, я тебе уже тысячу раз об этом сказал, что не так? – не выдержал Юнги. В течение долгого времени Хосок был одним из тех, кто выступал за отношения Юнги и Чимина, угрожал, что если тот вдруг малька обидит, так Мину не жить, а тут внезапно застопорился, когда тот решил сделать ответственный шаг в светлое и счастливое, как он надеялся, будущее. – Да ничего, просто… – Просто..? – поторопил замявшегося друга Мин. Его жена и то быстрее родила, чем Хосок свою мысль формулировал. – Это же ответственно. Вспомни меня! Я поспешил и что теперь? – он опасливо оглянулся по сторонам, убеждаясь, что Соён рядом нет, а затем все же тише зашептал: – Теперь меня шпыняют по поводу и без. Оно тебе надо? – Я же не виноват, что ты в каблуки заделался, Хорс. Надо было хорошо думать, прежде чем по пьяни к девушкам подкатывать. Твое знакомство с Соён с предложения и началось, а мы с Чимином уже полтора года вместе, прошли огонь, воду и медные трубы, – усмехнулся Юнги, вспоминая ситуации из прошлого, в которых их чувства лишь крепчали, испытание в год – уже стоит многого. – И ничего я не каблук, – обиженно фыркнул Чон, скрещивая руки на груди. – Я люблю Со, иначе ребенка бы у нас не было. Ладно, решился так решился, я помогу, только говори, что делать. – С чем поможешь? – внезапно подскочил Чимин, улыбаясь во все тридцать два. – О чем вы тут шепчетесь? Мы так регистрацию пропустим, а нам этого вот вообще никак не надо. – Хосок лететь боится. Своевременно в голуби не записался, теперь трусит, – ответил Юнги, приобнимая своего парня за талию и отводя в сторону.       Три месяца с момента возвращения Чимина из Америки пролетели настолько быстро, что вроде их и не было. Толком не отдохнув, Чимин включился в работу в студии, лично контролировал нанесение каждого штриха на стены и расстановку мебели. Кое-что даже собирал сам, вооружившись поддержкой и без того уставшего в больнице Юнги и называя это "семейным бизнесом", что по большей части и стало финальной точкой в принятии Мином окончательного решения.       Чимин со знанием дела подошел к выбору персонала, перетянув к себе Юнсока из прошлой студии и дав ему должность администратора, а также набрав первую группу учеников из десяти человек. Желающих, конечно, было больше, но Чимин решил начать с малого, чтобы полностью разобраться с тем, как все должно работать (конечно, не обошлось без нотаций Юнги, но это уже другой вопрос), ведь работать хореографом на кого-то постороннего и быть владельцем собственной студии – это вещи очень даже разные. Дело, хоть и медленно, но шло, а уставший Чимин все равно сиял ярче начищенного до блеска самовара, радуясь, что наконец-то занимается тем, к чему шел с самого начала своего пути.       Во взаимоотношениях у них тоже все было более, чем прекрасно, чему Юнги не уставал поражаться. Он ведь всегда был не сахар по характеру, а Чимин своим появлением добавил ложку меда в бочку дегтя и каким-то чудным невероятным образом изменил все в лучшую сторону. Нет, Мин все еще кусался и царапался, но это больше не распространялось на близких ему друзей, и уж тем более на собственного парня, с которым они уже почти полтора года вместе, во что также сложно поверить.       И вот сейчас они уже стояли в аэропорту и ждали посадки на рейс до Флоренции, куда Чимина пригласили открывать очередной сезон его любимого танцевального шоу. Вся пернатая братва, чудом синхронизировав свои отгулы и отпуска, летит в Италию, только, пока кто-то будет отдыхать, им с Чимином предстоит поработать на сцене. Ну и, возможно, сделать кое-что еще, о чем малек не должен узнать раньше времени.       Пройдя, как показалось Юнги, девять кругов ада, он наконец-то упал в свое кресло в салоне самолета и устало прикрыл глаза, откинувшись на спинку. Самолет еще не взлетел, а он уже задолбался, а от мысли, что до пункта назначения они доберутся не раньше, чем через четырнадцать часов, совершив две пересадки, его и вовсе в дрожь бросало и давление подскакивало. В последний раз, когда он летал в Америку к Чимину, то чуть было не сошел с ума от того, насколько долгим и утомительным был путь. Он переслушал всю возможную музыку в телефоне, пересмотрел кучу фильмов, поспал, повтыкал в окно на облака, которые многих почему-то приводили в восторг. Юнги этого сумасшествия и писков вовсе не разделял, подумаешь, всего-то продукт конденсации водяного пара, в чем восторг-то? Вот смотреть на города с высоты птичьего полета – это другое дело, а облака… их и с земли видно. – Хён, тебе страшно? – послышалось над ухом голосом Чимина, и Юнги поспешил открыть глаза. Малек обеспокоенно разглядывал лицо Мина, оперевшись рукой о подлокотник. Он тоже был уставшим, но все же приятное предвкушение перебивало любые негативные эмоции и чувства. – Нет, Мини, все в порядке. Просто задумался, – приподнял уголки губ Юнги в слабой улыбке и принялся потуже затягивать ремень безопасности. Пассажиры уже расселись по своим местам, со стороны прохода рядом сидел какой-то мужчина, от одного взгляда на которого становилось понятно, что поспать ему не дадут, а бортпроводник давал последние инструкции. – Наши все уселись? Все в порядке? – Вроде бы. Никто не опоздал, паспорт не потерял и ничего не забыл. Я до сих пор в шоке, что мы летим все вместе. Их обычно на банальные посиделки хрен соберешь, а тут прям как по команде. За малышку переживаю, надеюсь, она хорошо перенесет полет, – Чимин бросил взгляд вперед, где сидели Хосок и Соён, по очереди держа на руках дочку.       Малышке Хёрин было всего-лишь четыре месяца, и они всей бандой долго спорили, как быть: Соён хотела полететь, но переживала за дочь, Хосок отказывался оставлять свою семью и лететь в отпуск один, хоть жена и выпихивала его, убеждая, что все в порядке, младшие утверждали, что все будет хорошо, и девочка перенесет полет нормально, старшие, наоборот, убеждали, что лучше повременить с подобными испытаниями… Спорили долго и нудно, пока Юнги, как врач, не решил вмешаться, видя, как и самой Соён не хочется оставаться в Сеуле в полном одиночестве. Рассказав молодым родителям обо всех нюансах при перелетах с детьми и объяснив, что это безопасно, было все же принято решение взять ребенка в ее первое путешествие. – Не волнуйся, все будет в порядке. Она весь полет проспит и даже ничего не заметит. Пристегивайся давай, малек, – поторопил его Юнги, заметив, что ремни все еще свободно свисали с кресла. – Пристегиваюсь я, не бурчи, – отмахнулся Чимин, но ремни все же закрепил. – Ты взял конфеты? – Ты у меня двести раз переспросил, пока мы ехали в аэропорт, – вздохнул Юнги, запуская руку в карман куртки и доставая леденцы – не те, что младший любит, конечно, но ничего, потерпит. – Держи. – Хён, и мне конфету, – возле лица Юнги внезапно появилась протянутая рука Тэхена, который уверенно требовал сладости. И если Чимин просил конфеты, чтобы уши не закладывало, то Ким – чисто пососать. Ухмыльнувшись последующей мысли, которую в присутствии посторонних лучше не озвучивать, он вложил в руку несколько конфет и оттолкнул ту обратно. И почему он только купил этим кроликам билеты рядом с собой… – Юнги-я, ты будешь смотреть со мной дораму? – поинтересовался Чимин немного позже, когда самолет пошел на взлет и испуганный Чимин, крепко вцепившись в руку старшего, пытался отвлечь себя разговорами. И как он только переносил полет в Америку, если боится летать? Бедный малек… – Что ты скачал, Мини? – Юнги поглаживал ладошку своего парня, успокаивая, и изображал из себя максимально заинтересованного человека, хотя по факту желания что-то смотреть не было абсолютно. Хотелось лишь еще раз продумать, как по прилете он будет осуществлять задуманное, а потом отрубиться до самой Флоренции, и никто не мог его за это винить. Но это же Чимин, который просит что-то посмотреть… разве можно ему отказать? – "Потомки Солнца", – ответил тот, доставая телефон и принимаясь тыкать по экрану. Юнги лишь осталось покачать головой и вздохнуть: мало ему медицины на работе, так мелкий еще и дораму выбрал про врачей, которую они, вообще-то, уже раз пять пересмотрели дома. – И чем тебе так нравится этот сериал? – Как чем, хён? Там история любви красивая, и плюс мне нравится смотреть, как врачи работают. Это так… эпично, – улыбнулся тот, подключая наушники и протягивая один Мину. – Это мне теперь начинать переживать, что моя работа не связана с понятием "эпично"? Идти переучиваться на хирурга? – хмыкнул Юнги, вставляя все же наушник в ухо. – Бросишь меня, м? – Ты знаешь… пожалуй, да. Либо мы расстаемся, либо ты идешь снова в университет осваивать новое направление в медицине, выбирай, хён, – ответил младший, включая одну из любимых серий про катастрофу, а Мин, хоть и слегка, но все же напрягся. Шутки шутками, но слышать подобное перед тем, как решил официально сделать предложение своему парню, это так себе. Чимин, видимо почувствовав напряжение, развернулся к Юнги и улыбнулся: – я шучу, Юнги-я. Ты делаешь благородное дело, какой бы ни была твоя специальность. Но мне абсолютно неважно, чем ты занимаешься, я в любом случае тебя люблю и всегда буду с тобой. – Он потянулся, оставив на губах легкий поцелуй под фырканье соседа справа, а затем приблизился к уху, прошептав: – даже если органами на черном рынке торгуешь. – Ой, смотри уже свою дораму, торговец, – отмахнулся Юнги, покачав головой. Чимин хихикнул и уставился в телефон, все еще продолжая держаться за руку старшего.       Самолет наконец-то выровнялся и набрал нужную высоту, принося облегчение едва ли не всем пассажирам. Бортпроводники сновали между рядами, контролируя обстановку, а малек расстегнул ремни безопасности и, подняв подлокотник, удобнее устроился на Мине, подогнув ноги и уложив голову на колени старшего. Когда Юнги думал, что сосед справа не даст поспать во время полета, он сильно заблуждался, потому что спать не даст именно Чимин. Уже спустя минут десять телефон с дорамой был вручен в руки старшего, потому что так, видите ли, мальку комфортнее смотреть. По итогу, Юнги мало того, что был подушкой для своего парня, так еще и держал гаджет под нужным углом, свободной рукой перебирая мягкие, выкрашенные в этот раз в блонд, волосы. И вот где справедливость в этом мире? Конечно, он мог бы и забить на все это, всучив обратно телефон и указав Паку на его кресло, но… это же его малек.       Юнги не обращал никакого внимания на происходящее на экране, а сосредоточился на своем возлюбленном и на том, ради чего летел в Италию. Решение сделать предложение созревало вот уже несколько месяцев, и Юнги, в самом деле, не мог найти ни одного аргумента против. Он любил этого непоседливого, вредного и вездесущего парня и ничего не мог да и не хотел с этим делать. Зачем, если жизнь становится ярче от одного лишь воспоминания об этих глубоких глазах-щелочках, широкой улыбке, теплых объятиях и ласкового "Хён, я тебя люблю"? Разве нужно было что-то еще?       Чимин часто говорит о том, что в отношения вкладывает гораздо меньше Мина, что делает недостаточно, что не достоин всего того, что старший ему дает. Но знал бы он, насколько ценны те моменты, когда малек, уставший после своих тренировок, приезжает в больницу, чтобы привезти ужин перед ночной сменой. Или когда встает пораньше, чтобы приготовить кофе. А сколько значат для Юнги те слова любви, которые младший шепчет перед сном… В такие моменты он понимает, что давно растоптанные и забытые мечты о счастливых и здоровых отношениях все же стали реальностью. Чимин стал тем, ради кого хочется становиться лучше, открываться, ради кого хочется жить. И Юнги жил. Просыпался каждое утро с мыслью, что проведет еще один день с самым лучшим человеком в мире. Чимин и был для него всем миром.       Потому, сомнения, в которых метался перед вылетом Хосок, были беспочвенны и Мину не понятны. Друг был счастлив в браке вот уже несколько лет, воспитывал дочь, и ни капли не жалел о том, что, напившись, сделал незнакомке предложение. Да, пусть он часто и возмущается по этому поводу, но Соён любит до трепета в груди. Юнги тоже хотелось этого. Конечно, их брак в Корее не будет значить абсолютно ничего с юридической точки зрения, но мысль о том, что Чимин, стоя у алтаря, искренне скажет ему свое "да", будет греть всю оставшуюся жизнь. Сомнений в том, что малек не откажет, у Мина не было, он верил в любовь своего некогда несносного соседа, но где-то внутри что-то грызло и просило сделать Мини окончательно своим.       Продолжая перебирать волосы уже уснувшего Чимина, Юнги улыбнулся своим мыслям, представляя реакцию младшего на то, что он задумал. Да, предложение будет банальным, но оно будет полностью в стихии хореографа – во время выступления на конкурсе. Осталось решить вопрос с организаторами, чтобы после танца, Мину дали немного лишнего времени, чтобы сказать те заветные слова, стоя на одном колене. Хосок должен будет незаметно для Чимина вынести на сцену цветы, а потом снимать все на камеру, на случай, если эфирного времени не хватит для предложения и его вырежут, не дав сохранить себе на память. Было страшно делать это на глазах у миллионов зрителей и телезрителей, но малек заслуживает любви и внимания всего мира, а потому Юнги придется задушить свои страхи и сделать это. Главное – не забыть речь, которую он заготовил еще неделю назад, а то в импровизации он не особо большой специалист.       Внезапный голос бортпроводницы вывел из мыслей и заставил сконцентрироваться на том, что говорил приятный женский голос. До посадки еще минимум часа четыре, а значит случилось что-то важное, раз пассажиров решили прервать во время отдыха. – Уважаемые пассажиры, – спокойно, но быстро говорила девушка в громкоговоритель, окидывая взглядом салон, – если среди вас на борту есть врач, пожалуйста, подойдите ко мне.       Юнги напрягся, не представляя, что могло случиться, но и отсиживаться на месте, делая вид, что он не при чем, тоже не собирался. Хосок взволнованно выглядывал спереди, одним взглядом спрашивая, будет ли Мин что-то делать. Конечно будет, разве могут быть варианты? – Мини, – потормошил Юнги за плечо своего парня, пытаясь разбудить. Можно было бы его и не отвлекать, но он все еще лежал на миновых коленях, не давая возможности подняться. – Проснись, милый, мне нужно уйти. – Что случилось, хён? – сонно пробормотал малек, но все же вставая, потирая глаза. – Врач нужен, я скоро вернусь, – Юнги поднялся с места, заметив, что он единственный из пассажиров, кто отозвался, и пошел к бортпроводнице, которая его уже ждала. По пути он успел заметить, как вся голубиная банда провожает его встревоженными взглядами и мысленно желает удачи, что бы там не происходило. Чимин, видимо, не сумев усидеть на месте, засеменил следом. – Вы врач? Как я могу к Вам обращаться? – сразу перешла к делу девушка, уводя его в нужном направлении. – Меня зовут Мин Юнги, я терапевт. Что произошло? – У пассажира поднялось высокое давление, пошла кровь носом, но от нашей помощи принципиально отказывается, требует только врача. Простите, что нам приходится Вас отвлекать от полета, – тихо извинилась девушка, а Юнги усмехнулся. Знает он таких принципиальных пациентов, которые своими закидонами лишь усугубляют свое состояние. Персонал на борту обучен в оказании первой помощи, и пассажиры должны об этом знать, но этот, видимо, знать не хочет. – Ничего, сейчас разберемся, – ответил Юнги, подходя к мужчине лет пятидесяти, рядом с которым стоял еще один бортпроводник, держа в руках аптечку и салфетки. – Добрый вечер. Меня зовут Мин Юнги, я врач. Позволите Вам помочь?       Юнги опустился рядом с пациентом на соседнее свободное место и взял в руки аптечку, Чимин остановился совсем рядом, наблюдая за происходящим. Что же, ему вроде нравились действия врачей, он называл это "эпичным", так чем сейчас не эпично? – Вы врач? – резко спросил мужчина, недоверчиво косясь на Мина. В его положении сейчас необходимо медицинскую помощь принимать, а не строить из себя недотрогу. Юнги уже заметил расширенные зрачки, что вероятно были признаком головной боли, отметил потоотделение, которого быть не должно, ведь в самолете комфортная температура, руки его слегка подрагивали и он тяжело дышал. Скорее всего, сильно перенервничал, из-за чего поднялось высокое давление, которое нужно сбить, иначе остановить кровотечение будет весьма трудно. – Да, я врач, – ответил Мин, следом обращаясь к бортпроводнику, – тонометр принесите, пожалуйста. – А документы есть? – не унимался тот, зажмуривая глаза и вновь их открывая, пытаясь сфокусироваться на Юнги. – Я лечу в отпуск, максимум, что могу предоставить, визитка и пропуск в одну из клиник Сеула, но они в моей сумке. Могу принести, но не обещаю, что пока буду ходить, Вы не потеряете сознание. Давайте я Вам помогу и Вы заодно проверите мою квалификацию? – Юнги старался не раздражаться, чтобы не усугублять положение, кроме него этому человеку никто не поможет, а потому его нужно попытаться к себе расположить. Он надел на запястье тонометр, чтобы самостоятельно измерить давление и подтвердить слова бортпроводника и свои собственные умозаключения. Врач не верит на слово, врач убеждается на деле. – Хён, я могу принести твою сумку, – тихо подал голос Чимин, чтобы ненароком не помешать. Юнги вскинул на него свой взгляд, на секунду задумавшись, а потом кивнул. – Принеси. Там есть некоторые лекарства, которые сейчас могут пригодиться, – дал инструкции Мин и обратил внимание на тонометр, – систолическое сто сорок три. Скажите, что вы сейчас чувствуете? Что беспокоит? – А если Вы не врач? – вновь предпринял попытку мужчина, но под серьезным взглядом Юнги сдался, начав говорить. – Голова болит сильно в затылке и дышать тяжело. И руки дрожат. – Дышать сложно из-за паники, как и тремор рук. Сейчас собьем давление и все восстановится. Как часто у Вас поднимается давление? Что Вы принимаете? – вновь задал вопросы врач, принимаясь пересматривать содержание аптечки. – Не часто, но бывает. Название таблеток не помню, они в чемодане в багаже, – вздохнул мужчина, прижимая очередную салфетку к носу. Юнги тем временем выбрал необходимые лекарства, которые должны помочь. – Воды принесите, пожалуйста, и чего-то холодного, – вновь обратился он к бортпроводнице, а затем, кивнув Чимину, что подоспел с его сумкой, перевел взгляд на пациента. – Аллергии на что-то есть? Непереносимость? – мужчина кивнул, называя несколько названий препаратов, которые Юнги как раз держал в руках. Что же, весело, но не критично. – Я Вас понял. Не переживайте, сейчас все будет хорошо. Чимин, найди в сумке Трипликсам.       Чимин принялся рыться в сумке, не заметив, как что-то вылетело из кармана и закатилось под сидение, сейчас не это важно. Откопав необходимый препарат, он протянул врачу лекарство, не сводя взволнованного, но заинтересованного взгляда. – Это сильный препарат от давления, он подействует быстро, вы можете ощущать сонливость, это нормально. Здесь нет веществ, которые присутствуют в тех, что Вы не переносите, – Юнги проверил дозировку и, выдавив из блистера таблетку, протянул мужчине, сразу подавая стакан. – Выпейте. – Вы мне все еще не показали документы, – вновь заартачился мужчина, не спеша принимать лекарство. – Вот, – подключился Чимин, тыкая едва ли не в лицо документы, – паспорт и пропуск. – Хм… – задумался мужчина, а затем все же выпил таблетку. Юнги лишь глаза закатил, и стоило нервы трепать? – Приподнимите голову и приложите это к переносице, – Мин взял холодный компресс, прикладывая к лицу мужчины, – поможет остановить кровь. Сейчас давление начнет падать и все стабилизируется, не переживайте. По прилете обратитесь в больницу, чтобы Вас обследовали, на всякий случай. – Спасибо, – нехотя поблагодарил мужчина, придерживая рукой компресс. Юнги потянулся, быстро достав из сумки блокнот и ручку, чиркнул что-то на листе и, вырвав его, засунул в нагрудный карман. – Что это? – Название препарата, который Вы приняли, и дозировка. Обязательно покажите это врачу, чтобы он знал, чем Вам сбивали давление, – Юнги поднялся с места. – Если что, зовите. – Он взял Чимина за руку, уводя его в сторону сиденья, – пойдем. – Хён, это было эпично, – шепнул Пак, направляясь по проходу. – Да ты что? Теперь ты меня не бросишь? – улыбнулся Мин, ведя за собой парня. Чимин все это время внимательно следил за действиями хёна и даже, кажется, не дышал. Юнги догадывался, что тот утрировал ситуацию в своей голове, представляя, как начнется паника, все будут бегать, кричать, а Мин как супергерой всех спасет, но и увиденное его любопытство тоже вполне удовлетворило. – Извините, – окликнула бортпроводница, и Юнги обернулся, ожидая еще каких-то новостей о пациенте, но та лишь улыбнулась, протягивая коробочку. – Вот, из Вашей сумки выпало. Спасибо за помощь. – Не за что, – ответил Юнги, обращая внимание на бархатную коробочку, которую первым успел взять в руки Чимин, что стоял ближе к девушке. Малек непонимающе уставился на предмет в своей руке, а потом нахмурив брови, поднял взгляд. Он не должен был это видеть еще два дня, почему же все идет не по плану? – Юнги? – вывел из задумчивости голос Хосока, около которого они как раз и остановились. – Тебе бы спрятать то, что у Чимина в руках. – Да, наверное, – ответил Юнги, все еще заторможено глядя перед собой. – Хён..? Что это? – спросил Пак, кивая на коробочку, бархат которой сверкал на его раскрытой ладошке. Вот же черт… – Ничего, Мини, дай мне это, а сам садись на место. – Хён, что в моей руке? – повторил свой вопрос Чимин, сжимая руку и давая понять, что не отдаст, пока не узнает. И плевать ему сейчас было, что на них с любопытством смотрели все пассажиры, если он хочет что-то узнать, он узнает во что бы то ни стало. – Мини, прошу, давай сядем, – вновь попросил Юнги, уже более настойчиво, но Чимин неуклонно стоял на месте, давая понять, что он статуя, он не сдвинется. Юнги тяжело вздохнул, окинул взглядом салон, выискивая такие же заинтересованные взгляды пернатой банды, и, решив что-то в своей голове, потянулся к ладони, открывая коробочку с двумя идеальными золотыми колечками. Они не пестрели вензелями, дорогими камнями и не кричали о своей стоимости. Кольца были простыми, с гладкой поверхностью и гравировкой внутри, которые впоследствии должны было стать не помолвочными, а обручальными. – Хён… – выдохнул Чимин, переводя взгляд с колец на Юнги и обратно. – Ты испортил весь сюрприз, Чимин-а. Все должно было быть не так, ну ладно уж, – покачал головой Мин, забирая коробочку, принимая свою судьбу и опускаясь на одно колено. Вместо сцены – проход в салоне самолета, вместо миллионов телезрителей – пассажиры. Что же, с момента знакомства с Чимином его планы еще никогда не осуществлялись так, как было задумано. – Я хотел сделать это на сцене, после твоего выступления, в красивых костюмах и с букетом цветов, но делаю это вот так, внезапно, потому что у тебя любопытство развито лучше, чем все остальные качества, хитрый ты лис. – Мы… можем сделать вид, что я ничего не видел… – едва слышно предложил Чимин, покрываясь краской и понимая, что испортил себе самому сюрприз, но отступать уже некуда, ведь Юнги уже и так протирает коленями пол. На них навели несколько телефонов, снимая этот момент, и Юнги в какой-то степени был благодарен, что это хотя бы запомнится. – Ну уж нет, поздно уже. Вот теперь точно слушай и не перебивай. Я очень нервничаю. Вот прямо очень… – выдохнув, Юнги прикрыл глаза, собираясь с мыслями и вспоминая заготовленную речь. В салоне стояла оглушающая тишина, а в голове Мина четко отбивало удары взволнованное сердце. – Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, и влюбился я в тебя, наверное, еще тогда, в Пусане. Возможно, это была любовь с первого взгляда, в которую я всю свою жизнь отказывался верить. Но не суть… Я мало что помню с того вечера, но я точно помню твои глаза, которые смотрели на меня так искренне, глубоко… Знаешь, любой, кто посмотрит тебе прямо в глаза, влюбится. И сейчас… сейчас я смотрю в них и понимаю, что влюбляюсь еще сильнее. Чимин, год, что мы провели в разлуке, только помог мне убедиться в том, как сильно ты мне нужен. Мне даже дышать было больно, когда тебя не было рядом, – руки дрожали, но он продолжал свою речь, глядя прямо в глаза Пака, которые были уже на мокром месте. – Юнги-я, что ты… – Мини, я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Хочу всю жизнь баловать тебя твоими любимыми конфетами, дарить сирень, играть для тебя. Я готов захламить нашу квартиру миллионом безделушек и даже согласен завести кота, чтобы ты перестал их таскать к Джину, – Юнги нервно улыбнулся, и услышал смешок Сокджина со стороны. Да уж, вторая попытка притащить котенка не увенчалась успехом, пришлось отдавать маленькое пушистое животное одному из учеников танцевальной студии. – Чимин-а, появившись в моей жизни, ты разукрасил ее яркими красками, вдохнул в меня желание жить и радовать тебя изо дня в день. И я хочу продолжать это делать, посвятив тебе всё время, что у меня есть. А потому я хочу спросить тебя… согласен ли ты разделить свою жизнь со мной? Я безгранично тебя люблю и понимаю, что это – навечно. Ты станешь моим мужем, Пак Чимин?       Юнги внимательно смотрел на Чимина, что, кажется, не дышал, и ждал ответа. Именно сейчас почему-то появился страх, что тот скажет "нет", развернется и молча уйдет на свое место, а когда самолет приземлится, он сбежит и больше никогда не вернется. Но ведь Юнги в самом деле не сможет без своего малька… Сердце в ожидании пропускало удары, а время будто замедлилось. Казалось, что даже самолет замер, отключив двигатели, и ждал ответа. Если прозвучит отказ, то эта летающая махина просто рухнет на землю, убивая Мина окончательно. – Чимин-и, все ждут, – появился из-за спины младшего Тэхен, легко толкая того в плечо. Пак оглянулся на друга, будто приходя в себя, потом окинул взглядом салон и вновь посмотрел на Мина. – Я только что спас жизнь человеку, прямо как в твоих эпичных дорамах, ты не можешь мне отказать, – нервно усмехнулся Юнги. – Мин Чимин звучит здорово, правда, хён? – ответил младший, позволяя уголкам губ приподняться в улыбке. – Это значит "да"? – уточнил Юнги, чувствуя как капелька пота стекает по виску. У него, кажется, тоже давление от напряжения подскочило. – Ты согласен? – Конечно… конечно я согласен, хён! – пискнул Чимин, падая в объятия старшего, который тут же крепко прижал к себе, шепча на ухо: – Я так тебя люблю, малыш, так люблю… – Я тоже тебя люблю, хён… – Чимин отстранился, позволив взять свою руку и надеть на палец заветное кольцо, а затем проделать то же самое с рукой Мина. – Твой план завоевать меня все же сработал, Мини, – улыбнулся Юнги, притягивая Чимина к себе для быстрого, но трепетного поцелуя. Да, сработал, только вопрос, кто кого в итоге завоевал все еще остается открытым.       В салоне слышались аплодисменты и поздравления, голубиная банда кричала от восторга, а Юнги просто прижимал к себе своего малька, чувствуя себя самым счастливым. Где там браки заключаются? На небесах? Что же, символично, ведь он только что обручился с Чимином на высоте более семи тысяч метров над землей. Осталось лишь по прилете в Италию зарегистрировать брак, чтобы окончательно обозначить положение Пака в жизни Юнги. Он – его, просто его. Отныне и навсегда.