Приключения в Голубином Царстве

      Обычно, когда человек делает своей половинке предложение руки и сердца, а она при этом соглашается, то мир вокруг сразу окрашивается яркими красками, жизнь приобретает смысл, а бабочки в животе то и дело порхают, щекоча своими бархатными крылышками внутренности. И казалось бы, все прекрасно, да вот только... Почему тогда жизнь Чон Хосока после предложения девушке выйти замуж и разделить вместе все радости и горести повернулась к нему не передом, а пятой точкой? Тощей такой, костлявой и ни капли не привлекательной. Что, черт возьми, пошло не так?       А ответ прост: всё.       Хосок уже не помнил, как он оказался в том чёртовом клубе с Чонгуком и Юнги, не помнил причины, по которой они нажрались, и уж точно не помнил, какого хрена он брякнулся перед незнакомкой на одно колено, протягивая ей коробочку с обручальным кольцом и выдавая: "О, прекрасная богиня, выйдешь ли ты за меня?" Кольцо это, к слову, оказалось в его кармане совершенно случайно. Старший брат ещё утром заезжал и просил придержать у себя временно колечко, чтобы его невеста не спалила раньше времени. А теперь это самое ювелирное украшение (сделанное, к слову, на заказ) красовалось на пальце незнакомки, которая пищала на весь клуб и кричала заветное (совсем нет) "да". И все было прекрасно, пока парень не проспался и окончательно не охренел от того, что натворил прошедшей ночью. Как выкручиваться то теперь?       Голова с бодуна все еще продолжала раскалываться, будто в нее вбили клин и несколько раз хорошенько зарядили колуном, и единственное, о чем сейчас мечтал Хосок, чтобы его все же кто-то добил, и он покинул этот бренный мир, в котором за одну лишь ночь успел натворить столько дел, сколько Чонгук и Юнги не натворили разом за всю свою жизнь. И где они, собственно говоря, были, когда недоделанный жених с чужим кольцом в ногах у незнакомки на коленях ползал? Не могли по голове заехать, чтобы образумить? Или макушка сейчас болит как раз из-за того, что они по ней несколько раз съездили? Только поздно, видимо, они это сделали, потому что кольцо все еще было не в бархатной коробочке на своем законном месте, а на пальце у незнакомки, которая сейчас была хрен знает где…       Лишь с третьей попытки Хосоку удалось соскрести свою тушку с неудобного дивана и дотащить до кухни, где он залпом осушил минимум половину графина воды, залив второй половиной себя самого. Он вытащил телефон и первым делом позвонил Юнги. Из них троих Мин всегда был более здравомыслящим, может, и сейчас чего умное подскажет?       Гудки длились слишком долго, что означало лишь одно: Юнги спит, а когда все же проснется и ответит на звонок, то вместо "Привет" выдаст весь свой запас нецензурных слов, а он у Мина довольно обширный, что, учитывая специфику его работы, весьма странно: маленькие дети, вроде бы, не матерятся, тогда откуда он так много всякого трехэтажного знает? Чон, конечно, тоже не святой и благим матом не пренебрегает, но все же умеет более-менее сдерживаться, в отличии от лучшего друга.       После второй попытки набрать номер Мина, механический голос любезно сообщил, что абонент-не абонент, а после этого раздался внезапно слишком громкий звонок в дверь, кого там принесло вообще?       Превозмогая слабость во всем теле и жмурясь от резонирующей боли в голове, он все же добрался, хоть и с большим трудом до двери и, игнорируя необходимость посмотреть в глазок, распахнул дверь, в надежде, что утренний (а который час вообще?) гость наконец-то уберет руку со злополучной кнопки. На лестничной площадке стоял никто иной как Юнги и выглядел он, по сравнению с Чоном, довольно живенько, будто и не пил вчера вовсе. – Я сейчас сдохну, – вместо приветствия выдал Мин и, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру, сразу беря курс на кухню в поисках спасительной жидкости. Нет, все же он вчера пил, но почему так хорошо выглядит? – Юн, я зарекаюсь ходить по пятницам в клубы, – простонал Хосок, следуя за другом и устало падая на стул. – Какого хрена вообще вчера было, а? – Не знаю, и знать не хочу. Точнее знаю, но с радостью бы забыл. Ну, или не все бы забыл, а лишь часть. Ой, все, мой мозг в отключке, я слишком многое пережил за эти полдня, – скривился Юнги, прикладывая ко лбу стакан, который только что опустошил. – В смысле полдня? Который час? Сейчас же… утро? – Ага, утро. У тебя телефон в руке и ты даже не посмотрел, который час? – первая гениальная мысль за сегодня была озвучена не Хосоком, что не удивительно. Он же говорил, что Юнги из их святой троицы единственный здравомыслящий… Экран на телефоне зажегся, и Чон знатно так выпал в осадок, потому что было уже почти три часа дня. Вот это он поспал. – Ах…ренеть… – Этой ночью мы конкретно отожгли… и я согласен, больше в клубы ни ногой, ну их нахер. Ты реально сделал предложение кому-то или я так нажрался, что мне это померещилось? – Хотелось бы мне, чтобы это просто померещилось… сделал… а ты куда после этого делся? Я вообще не помню, что происходило после того, как эта ненормальная громче музыки свое "да" заорала, тоже походу бухая была… – скривился Хосок, буквально слыша этот оглушительный крик на весь зал. На трезвую голову явно бы никто не согласился выйти замуж за незнакомца, а эта… либо отбитая, либо очень "трезвая", и Чон искренне надеялся на второе, ведь отобрать у чокнутой мадамы кольцо будет сложнее, чем у протрезвевшей. – Я не знаю, что происходило дальше, но вечер мой продолжился уже в другом клубе. Без вас… – Ты еще куда-то успел съездить? – Ага, успел… я каким-то образом оказался в клубе Пусана, танцующим с каким-то парнем, с которым, к слову, провел ночь, – Юнги оттянул край футболки, и Чон неплохо так присвистнул, ведь вся его шея и ключицы были усеяны яркими засосами. – Я не удивлен, что ты кого-то подцепил, но… Пусан? Ты что там забыл? Ты там вообще никогда не был, если я не ошибаюсь, – искренне удивился Хосок, не понимая, что происходит. Окей, один в Пусане, второй окольцован, а с третьим что? Чонгук хоть ни в какую задницу не влез (речь, естественно о приключениях, и никак не об ориентации парня), а то он совсем юный еще. – Я сам не знаю. Все утро вспомнить пытался, пока обратно добирался, в голове туман. Я в последний раз так еще в студенчестве нажирался. – Парень то хоть нормальный оказался? А то вдруг ты зря в путешественники заделался, – хмыкнул Хосок, хотя ответ и так был понятен, судя по красоте на теле и по слегка болезненной походке. – Парень ничего такой, симпатичный. Да и в постели хорош, мне понравилось. Вот если бы он еще не свалил с утра пораньше, было бы вообще зашибись, – как-то даже немного грустно отозвался Мин, уходя в свои мысли и, видимо, вспоминая прошедшую ночь. – Поматросили и бросили? Или скорее отымели и вымели, да? А с Чонгуком что? Он хоть никуда не вляпался? – Да не, с ним все в порядке. Утром деньги мне на карту кидал, по голосу живой был, – отмахнулся Юнги, присаживаясь на стул и слегка морщась. Ну конечно с мелким все в порядке, организм то молодой, растущий, что ему от пары коктейлей будет, это им с Юнги уже впору корвалол пить и давление мерять, от этого явно больше пользы будет, чем от алкоголя. – Минус одна проблема. Слушай, что мне с этой мадамой делать? Как искать ее? Мне кольцо вернуть надо кровь из носу, Минхо за ним может внезапно приехать, как я ему объясню, что изделие, над которым ювелиры месяц корпели, теперь непонятно у кого? – Слушай, ты свои гонорары за песни хоть бы раз в себя вложил и мозгов бы докупил, а то сейчас одна девушка тебя так легко захомутала, завтра – вторая, а через неделю у тебя гарем появится? Я хрен знает, что тебе теперь делать, но Минхо тебя на нотную тетрадь порвет, если ты кольцо не вернешь. – Ты точно мой друг? Я от тебя за всю жизнь столько поддержки не видел, сколько за последние пару минут, – фыркнул Хосок, откидываясь на спинку и складывая руки на груди. – Нефиг было это кольцо у меня оставлять, он сам виноват. – Нефиг было брать его с собой на попойку, ну, или на крайний случай, нефиг было соглашаться. С кольцом проблему решить проще, чем со внезапно нарисовавшейся невестой, так что молись, чтобы эта чокнутая канула в лету. Ты хоть помнишь, как ее зовут? – Юнги внимательно посмотрел на друга, который обреченно покачал головой. Если он с трудом вспомнил вчерашние события, то имени-то уж точно не запомнил. Хотя… сейчас он даже не был уверен, что спрашивал его. Зачем, если можно сразу упасть на колени перед первой встречной в короткой юбке и позвать замуж, блин… – Я в заднице, Юнги… – Главное, чтобы ты, а не у тебя, тебе роль пассива не зайдет, – хмыкнул Юнги, поднимаясь с места и подходя к холодильнику. – Есть, что поесть? – Ты переоцениваешь меня и мою любовь к готовке. Закажем что-то? Нам о многом нужно подумать…       Очередной звонок прервал Хосока и отвлек Юнги от созерцания холодильника с повесившейся в нем мышью. И это вовсе не фигура речи, это Чонгук, который где-то откопал игрушку мыши и привязал ее к одной из полок за длинный хвост. Не представляя, кого еще могло принести, Чон поднялся и без какого-либо энтузиазма поплелся открывать. Каковы шансы, что на пороге тот самый Чонгук с пакетом спасительной пищи, так необходимой организму, что за последние сутки ничего кроме алкоголя не употреблял?       Однозначно нулевые. – Привет, Хосок-и, уже проснулся? – бодро прозвучал женский голос, а затем его владелица без приглашения вошла на кухню, начав разбирать принесенные пакеты. – Юнги-оппа, привет. – Эм… привет..? – Мин находился в том же ступоре, что и Хосок, абсолютно ничего не понимающий. – Вы ведь не планировали съесть бедное плюшевое животное? – уточнила она, бросив взгляд на все еще открытый холодильник. Юнги перевел на него взгляд и быстро захлопнул дверцу, мол, ничего и не было. – Я принесла поесть, а то после пьянки вам этого точно захочется. – Прости, а… ты кто? – все же подал голос Хосок, наблюдая за весьма симпатичной девушкой. На ней были узкие джинсы, плотно облегающие бедра, и заправленная в них свободная футболка. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам, переливаясь в лучах солнца. Парень перевел взгляд на руки, тонкие запястья и длинные пальцы, на одном из которых… – Ты! Это ты мое кольцо свистнула! – Я свистнула? Милый, мне кажется, или именно ты ночью ползал у меня в ногах, буквально умоляя его принять и стать твоей женой? Так вот, если ты вдруг забыл, то я согласилась, – очаровательно улыбнулась девушка, а челюсть Чона, кажется, поздоровалась с полом и решила пока что там и остаться, очень уж ей понравилось в объятиях мягкого ковра. Нет, это была реакция вовсе не на красоту девушки, а скорее на ее… наглость? Это что она о себе возомнила?! – А колечко-то красивое, – заметил Юнги, тихо хихикнув. Его эта ситуация неплохо так забавляла. Он, конечно, своих друзей любит, но от издевательств над ними не особо любит отказываться. – Так, слушай, это… как тебя там… – начал было мямлить новоиспеченный жених, но был перебит все той же девушкой. – Соён. Меня Соён зовут. Память еще не полностью вернулась, да, Хосок-и? – Так, ты это, давай там… кольцо отдавай и иди куда там тебе надо. Пошутили и хватит. – Кто шутил? Я не шутила, я согласна стать твоей женой. Садись кушать, я тут много всего вкусного наготовила, – девушка говорила обо всем так легко, будто ей в самом деле плевать на то, что они вообще не знакомы. Ей, блин, восемнадцать-то хоть есть? – А можно мне поесть? Я сейчас умру с голоду, – подошел к столу Юнги, подхватывая одноразовые палочки. – Конечно, Юнги-оппа, присаживайся. Друзья моего жениха и мои друзья тоже. – Хорс, а она мне нравится, – подавил смешок врач, принимаясь за еду и закатывая от удовольствия глаза. – Боже мой, она еще и готовит вкусно. Не был бы я геем, сам бы женился на ней. – Прости, оппа, но мое сердце уже принадлежит моему Хосок-и. – Вы совсем того? Или я все еще пью и мне это все снится? Прошу, разбудите меня! Я готов проснуться где угодно, только бы подальше от этого дурдома! Юнги, ты должен быть на моей стороне! – Я никому ничего не должен – это раз. А во вторых, сам в это вляпался, сам и выбирайся. А лучше вообще забей, женись на Соён и живи припеваючи, хоть голодным с ней не останешься. – Зашибись… – простонал Чон, приваливаясь к стене и ударяясь несколько раз об нее головой. Нет, ну быть такого не может! Это все не по-настоящему! А если и по-настоящему, то это какой-то розыгрыш, не иначе. Где скрытая камера, куда смеяться? Это ведь всего-лишь неудачная шутка, он просто по пьяни ляпнул, не подумав, так это ведь теперь не значит, что он действительно должен жениться, верно? Да и какой нормальный человек согласится выйти замуж за первого встречного-поперечного? – Осторожнее, Хосок-и, не бейся головой, тебе этой головой еще "да" в ЗАГСе говорить, – девушка подошла ближе, игнорируя настороженный взгляд и сведенные к переносице брови, и, улыбнувшись, погладила по голове. – Кушайте, а я пока что пойду. В пакете есть мой номер телефона, обязательно мне позвони вечером и пожелай спокойной ночи. – Ага… – на автомате ответил Чон, провожая девушку ошарашенным взглядом.       Двери за ней закрылись и Хосок отмер, прошел в кухню и упал на стул. За эти несколько минут он полностью забыл о своей усталости и головной боли, как-то было не до своего самочувствия, а сконцентрировался на том, что он вляпался по самое не балуй и даже глубже. И как теперь из этого всего выбираться? Забаррикадировать дверь? Сменить жилье? Уехать из Кореи, чтобы эта полоумная его не нашла? Как вариант, но брат за кольцо все же убьет, так что его не мешало бы вернуть… – Хорош жрать! Мог бы помочь! Отобрали бы кольцо и дело с концом, никаких бы проблем не было, – возмутился Чон, глядя на жующего Юнги. – И вообще, как ты можешь это есть? Вдруг оно отравлено? – Ты хоть иногда логику включай. Даже если бы она хотела от тебя избавиться, то делала бы это после свадьбы, а не до, ей с твоей смерти пока совершенно никакой выгоды не будет, – невозмутимо ответил Юнги, облизывая палочки. – Вкусно, черт возьми! – А ты оптимист, как я погляжу. Вали лучше обратно в Пусан, зачем приезжал только… – И я тебя люблю, Хосок-и, – пропел Мин с приторно-сладкой улыбочкой и часто моргающими глазками и продолжил есть, как ни в чем не бывало, вновь вернув своему лицу прежнюю холодность и отстраненность.       С того момента и начался личный ад Чон Хосока, из которого он не имел возможности выбраться, а демон, в обличии прекрасной Соён, с упоением помешивал то варево, в котором варился обычный музыкальный продюсер, любящий выпить с друзьями по пятницам. Это что ли грех?       Девушка регулярно приходила в его квартиру, как к себе домой, готовила еду, даже наводила порядки периодически, протирая пыль и избавляясь от коробок из-под пиццы. Они даже ссорились на этой почве, мол, зачем она тогда вообще старается, если он, гад такой, не ценит ее труд. Хосок поначалу долгое время ругался, всеми силами выталкивал из своего холостяцкого жилища, уже даже и на кольцо забил, которое девушка наотрез отказывалась возвращать. Лучше уж он умрет в братоубийственной войне, чем позволит этой чокнутой себя окольцевать. Нет, нет и еще раз нет. Их ссоры стали регулярными. Стабильно три раза в день – на завтрак, обед и ужин – они ругались. Точнее, ругался парень, а девушка каждый раз лишь улыбалась и отвечала: "Ничего, ты привыкнешь".       Однажды дело даже дошло до каталажки, в которой он просидел несколько часов. Ссора тогда произошла на улице, когда Хосоку пришлось приехать к ней, чтобы забрать ключи от своей квартиры. Нет, он не давал их ей, она сама сделала дубликат, чтобы было проще входить в квартиру и не ждать, пока ей откроют (а ей, почему-то, всегда открывали), а сейчас свою связку парень где-то успешно посеял и не мог попасть домой. Чон ругался, Соён, как обычно, улыбалась, а потом все произошло слишком быстро. Внезапно подъехал автозак, из которого выскочили сразу семеро крепких мужчин в форме, скрутили не успевшего ничего выкрикнуть Хосока и, посадив в машину, так же быстро уехали. У него тогда чуть сердце не стало, думал, что похищение, пока не заметил на форме "похитителей" нашивку с надписью "ОМОН", после чего сразу сдулся. Неужели, он нарушил закон? При чем такой страшный, что его повязал… ОМОН?       Как выяснилось позже, в деле был замешан отец Соён, который, увидев ссору, подумал, что его дочери грозит опасность. Вот и вызвал наряд, который был у него на быстром наборе, не зря ведь он капитан полиции… Объяснять случившееся, сидя за решеткой рядом с не лучшего вида членом общества, пришлось долго и нудно, пока не приехал Юнги и не вмешалась все та же Соён, убедив отца отпустить несчастного на свободу. У Хосока тогда, по ее словам, такие глаза были грустные, будто в детском саду ему не досталось вкусной булочки на десерт, а парень себя именно так и чувствовал. Юнги долго качал головой, причитая, что пора бы уже этот конфликт разрешить, а то с дочерью капитана полиции лучше не шутить. Да так причитал, что аж бедного Чонгука, спящего на заднем сидении машины, разбудил, помощничек, блин…       Соён за инцидент все же извинилась, но по-прежнему не сдалась, повторив свое "Ничего, ты привыкнешь". И Хосок действительно… привык?       Привык к ежедневным звонкам и сообщениям, даже стал изредка на них отвечать; привык к визитам Соён, которые происходили стабильно семь раз в неделю; привык к ее готовке и ее "хозяйству" в его квартире; да черт возьми, даже к ее улыбкам привык! Это вовсе были не симпатия или любовь, а скорее смирение. Девушка четко давала понять, что не отступится, а Хосок устал возмущаться. Что толку ему говорить по сто раз на дню, чтобы та проваливала, если она все-равно всегда возвращалась? Парень не мог понять, почему она не живет свою собственную жизнь, не встречается с друзьями, не ходит в университет, хоть это он о ней узнал, убедившись, что той, как минимум, есть восемнадцать. Жалко становилось уже не себя, а ее, ведь она полностью положила свою жизнь на алтарь Чон Хосока, которого едва ли знает.       Но тем не менее, он не предпринимал попыток с ней сблизиться, это было больше из вредности, чем из-за реального нежелания, ведь девушка действительно была симпатичной и в его вкусе. Просто он держал марку, показывая, что от своего не отступится и ей не сдастся. А девушка, тем временем, продолжала стоять на своем. И это все длилось месяц. А потом прекратилось. Внезапно. – Ладно, все, я сдаюсь, – сказала как-то вечером она, войдя без стука в студию Хосока, где он порой от нее прятался. Это была запретная зона, куда ей входить было запрещено, но сегодня Соён проигнорировала это правило, равно как и собирающегося возмутиться композитора. – Поиграли немного и хватит. Да, может я и была не права, перегнула с шуткой, но это не значит, что можно так ко мне относится! Ведешь себя как маленький ребенок, честное слово. Либо орешь, либо делаешь вид, что меня не существует, как дети, когда им игрушку не купили. Дальше без меня, больше ты меня не увидишь, – она сняла кольцо, громко стукнув им по столу, и направилась на выход. От стука Хосок вздрогнул, поспешив ответить, пока девушка еще не успела выйти из студии. – Если бы ты не строила из себя повернутую на свадьбе, а спокойно отдала кольцо, может все бы и обернулось иначе. – Ну да, перестаралась чутка, – она обернулась и, хмыкнув, покачала головой. – Просто до последнего не верила, что ты окажешься таким мудаком.       Пожав плечами, Соён вышла из студии, а затем и из квартиры, громко хлопнув дверью напоследок. Чон так и остался сидеть, пялясь в незакрытую дверь и обдумывая произошедшее. То есть, все это было всего лишь шуткой? Тогда почему… почему в ее глазах явно читались разочарование, обида и боль..?       Парень мотнул головой, отгоняя от себя ненужные мысли и, взяв в руки еще теплое кольцо, улыбнулся, ведь он, наконец-то может спокойно выдохнуть.       Свобода!       Только вот его радость продлилась не более чем одну ночь. На утро Соён не пришла, в обед тоже не появилась, да и вечером своим присутствием не порадовала. Еще через день он даже попытался ей позвонить, но попытка не увенчалась успехом, так как его, похоже, внесли в черный список. И стало как-то обидно, и отчасти пусто. Уже даже собственная квартира не радовала, потому что в ней не было одной вредной, но всегда ярко-улыбающейся симпатичной особы. Что-то явно шло не так, потому что этой Соён Хосоку очень не хватало.       На третий день скитаний по неприветливой холодной квартире, парень все же понял, что ему необходим совет, чтобы понять, что с ним происходит. И кому же звонить за диагнозом, как не врачу? С трудом дотянув до вечера, чтобы Юнги уж точно был дома и никто не отвлекал его от разговора, Хосок решился на звонок. Он улегся на диван, чтобы почувствовать себя максимально как на приеме у психолога, и пофиг, что Мин терапевт, и набрал номер. – Слушаю, – послышалось незамедлительно в трубке уставшим голосом друга. – Привет, не занят? – уточнил парень, чтобы уж точно быть уверенным, что его выслушают. – Мне тут вроде как помощь нужна. – Если ты решил избавиться от Соён уголовно наказуемым способом, то я пас, девушка мне нравится, так что убивать ее или помогать тебе прятать труп я отказываюсь. – Юнги, ты бываешь серьезным вообще? – фыркнул Хосок, не понимая, чем заслужил к себе такое отношение. Столько лет рука об руку, сквозь огонь и воду прошли, а все ради чего? Чтобы теперь вот так подкалывать? Нужно было Чонгуку звонить, тот хотя бы старших уважает, как минимум из-за разницы в возрасте перечить бы не стал. – А я тебе вполне серьезно говорю, что на мокруху не подписывался, – спокойно ответил Юнги, но затем все же сжалился над бедным страдальцем, – ладно, говори, что там случилось? Соён опять все на кухне переставила, и ты не можешь найти свою любимую чашку? – Нет, она… она ушла, Юнги. Вот с концами. Не приходит, на звонки не отвечает. Вернула кольцо и ушла. А мне как-то тоскливо без нее, и я не знаю какого хрена происходит. Я ведь радоваться должен, а не получается… – выдохнул Хосок, прикрывая глаза. Ну вот, он сказал это вслух, осталось услышать вердикт врача и окончательно сдаться. – Соён все же ушла? Странно, что она еще так долго продержалась, мне ее даже как-то жаль, – вопреки ожиданиям ответил Мин. – Всмысле? Почему? – Хос, ты с ней хоть раз спокойно разговаривал? Узнавал, почему она себя так ведет? – Да ясно почему, замуж хотела! – выдал парень, хотя сам с трудом в это верил, ведь за все это время саму тему свадьбы она никогда не поднимала, просто напоминала, что они обручены, и на этом все. – Но только… – Только..? – подталкивал Юнги к правильной мысли. – Ты на правильном пути, продолжай. – Она ни разу не говорила о самой свадьбе… девушки ведь должны обсуждать платья, рестораны, даты, когда это лучше сделать. А она молчала… – потерянно проговорил Хосок, принимая сидячее положение. Пазлы в голове пытались сложиться в единую картинку, но что-то им мешало. – Юнги, объясни, что происходит? – Если бы ты с ней поговорил хоть раз, это бы закончилось еще очень давно. А вот я говорил, чтобы понять, безопасно ли оставлять тебя с ней наедине, и узнал интересные вещи. В тот день после пьянки она пришла к тебе, чтобы вернуть кольцо, только сначала немного пошутить и помучить тебя. Но ты сразу накинулся на нее, и Соён решила тебя проучить, вот и ходила к тебе изо дня в день, терпела тебя и ждала, когда же ты наконец-то решишь спокойно с ней поговорить. А потом, дурочка, влюбилась в тебя, и твои колкости делали ей еще больнее, вот она и ушла. А ты, Хосок, придурок. Грустно тебе без нее? Привык к ней? Потому и сам влюбился, только попробуй теперь ее вернуть, не думаю, что она тебе простит такое обращение. – Шутка..? Влюбилась..? – бормотал Хосок, а потом резко подскочил на ноги. – Я влюбился?! – Ты влюбился. Ты бы видел, как смотришь на нее. Ни капли злости или отвращения, а больше восхищения. А восхищаешься, друг мой, ты тем, что как бы сильно ты не возмущался, она не сдавалась. Ты всегда говорил, что тебе нравятся сильные личности, вот ты и встретил такую, еще вдобавок и безумно симпатичную. И только скажи, что я не прав, – хмыкнул Юнги, а в голове у Хосока что-то щелкнуло, будто недостающая деталь пазла встала на место, открыв полностью всю картину происходящего. – Я тебе перезвоню, – тихо отозвался парень и отключил вызов.       Перед глазами начали быстро проноситься все события, произошедшие за этот месяц, Хосок вспомнил каждый (!) визит девушки в его квартиру, вспомнил все ее взгляды и улыбки, ее слова и свою же реакцию на них. Он ведь в самом деле не испытывал раздражения, не было никакой ненависти к Соён, просто вредность. Девушка проявляла стойкость характера, и ему, черт возьми, это нравилось! Ему нравилось, как уверенно "невеста" себя вела, как свободно себя чувствовала рядом с ним и как стойко выдерживала все недовольства, которые и недовольствами толком-то и не были. А теперь, если верить словам Юнги, она в него влюбилась… тогда сколько же слез она выплакала, возвращаясь каждый раз домой после очередной ссоры?       А Хосок что? Хосок, в самом деле, мудак. Хоть бы раз он попросил девушку спокойно с ним поговорить и прояснить ситуацию, так нет же, он кусался и царапался, как уличный кот, которому помочь пытались. Черт! А еще Хосок, в самом деле, влюбленный мудак, только вот, что теперь с этой информацией делать? В гости к нему она не приходит, на звонки не отвечает, а ехать к ней домой… к отцу, который все еще капитан полиции? Его же на подъезде к дому тут же повяжут и запихнут в камеру, только в этот раз уже вряд ли Соён или Юнги помогут, пришьют как нефиг делать! Но все же, делать что-то надо…       Парень поднялся и, захватив кольцо, которое брат ему с огромным трудом, но все же простил, выскочил из квартиры, по пути натягивая куртку. Уже вечер, значит девушка однозначно должна быть дома, осталось только добиться разговора с ней и все объяснить, а там уже будь, что будет. По пути к дому Соён, он продолжал рассуждать над тем, что сказал ему Юнги, и пришел к выводу, что тот все же прав, диагноз очевиден – влюбленность. Для жизни не опасно, в целом даже излечимо, но нужно ли ему это лечение? Неа, ему нужна Соён, и все тут!       Припарковавшись около уже знакомого дома, он заметил свою "невесту", только была она не одна, а в компании какого-то парня. Тот был высоким, симпатичным, да и одет был намного лучше, чем Чон сейчас. О том, чтобы переодеть домашние спортивки и растянутую футболку, он как-то не подумал, и этому незнакомцу явно проигрывал, но плевать, он исправит то, что натворил. – Соён, – позвал он, выходя из машины. Девушка обернулась на голос, бросила на него короткий обиженный взгляд и вновь вернулась к разговору. – Со, уделишь мне пару минут? – Нет, – коротко ответила девушка, игнорируя подходящего Хосока. – Я знаю, что я мудак, но я приехал, чтобы это исправить, – парень подошел ближе, не обращая внимания на недовольный взгляд незнакомца, вот сейчас вообще не до него. Есть только Соён, с которой он должен объясниться и которую должен вернуть. – То, что ты мудак, уже ничего не исправит, – прозвучало явно с некой обидой, а значит, какие-то чувства к нему она все же испытывает, иначе ей было бы плевать на то, что он тут мямлил. – Слушай, парень, иди куда шел, а? – все же подал голос незнакомец, хватая девушку за руку и оттаскивая ее в сторону, только сделал он это настолько резко, что Соён аж шикнула от боли. – Во-первых, я сюда и шел, а во вторых, отпусти Соён, ты ей больно делаешь, и в третьих, это моя невеста, так что не смей к ней даже прикасаться! – буквально зарычал Чон, подходя вплотную под удивленный взгляд девушки. – Я твоя невеста? С каких это пор? – С тех самых, – он достал из кармана кольцо, которое девушка носила целый месяц, и протянул ей. – Мое предложение все еще в силе, как, надеюсь, и твое согласие. Я мудак и прошу за это прощения, больше такого не повторится. – Что изменилось за те несколько дней, что я не приходила? Неужто Юнги-оппа тебе мозги вправил? – фыркнула девушка, но уже с меньшей обидой в голосе, происходящее ее явно заинтересовало. – Если бы он мне вправил мозги, то я бы извинился раньше. Я правда сожалею о том, как вел себя, Соён. Ты явно достойна лучшего парня, но достался тебе вот такой вот я, который слишком поздно свои чувства осознал, – признался Чон, продолжая держать кольцо на ладони. Ему нужно получить это прощение, жизненно необходимо просто. И это вовсе не для успокоения совести, а чтобы проще было добиваться эту прекрасную девушку, которая явно сможет совладать с таким придурком, как Чон Хосок. – Чувства? И чем же ты докажешь, что они у тебя есть? Как мне поверить, что твои извинения искренние? – она высвободила свою руку из хватки все того же незнакомого парня и сделала от него шаг в сторону, давая понять, что она открыта к диалогу, но ее нужно убедить, заставить поверить. – Соён, что ты его слушаешь? Он же полоумный какой-то… – Цыц! – шикнула на него Со, бросив строгий взгляд, а затем снова посмотрела на Хосока. В ее глазах отразилась мягкость и та самая любовь, которой Чон-мудак не замечал все это время. Это все же правда! Она влюблена! – Паспорт с собой? – внезапно задал вопрос Хосок, на что получил кивок. – Отлично, поехали, – он закинул девушку на плечо и потащил к машине, – ЗАГС еще открытый. – Ты придурок! – взвизгнула невеста, принявшись колотить кулаками по спине. – Отпусти меня! Тебя мой отец снова в обезьяннике закроет за это! – Хорошо, я согласен. Если это поможет доказать тебе мои чувства к тебе, – он одной рукой открыл дверь автомобиля и усадил девушку на переднее сидение, а затем быстро обошел машину и сел за руль, сразу же блокируя дверь. – Ты чокнутый! – Да, чокнутый, из-за тебя. – Больной на всю голову! – Согласен, я болен тобой. – Да ты! Ты! – вновь начала девушка, но Хосок прервал их словесную перебранку самым действенным способом, притянув резко за затылок и впившись в губы настойчивым поцелуем. Стоило лишь коснуться ее губ, как под закрытыми веками засверкали фейерверки, а те самые бабочки, которые месяц назад умерли в клубе, внезапно воскресли, затрепетав своими крылышками. Целовать Соён было умопомрачительно!       Она не сразу сдалась, пыталась оттолкнуть, но потом все же ответила на поцелуй, расслабившись, и парень ослабил хватку на затылке, принявшись нежно поглаживать ее шею, кожа на которой буквально горела. Вот он, тот самый момент, когда жизнь поворачивается тем местом, которым должна, а сложенный ранее пазл из тысяч мелких деталей берется в рамочку и вешается на стену. – Прости меня, пожалуйста, – тихо проговорил Хосок, отстраняясь от девушки и прижимаясь своим лбом к ее. – Я вел себя ужасно по отношению к тебе. Я был на эмоциях от сложившейся ситуации, но это не оправдывает того, что я все это время возмущался и ни разу с тобой нормально не поговорил. Я виноват. Когда ты ушла, то я понял, что без тебя в моем доме как-то одиноко, мне без тебя одиноко. Дашь мне шанс исправить все то, что я натворил? – Я рада, что до тебя все же дошло, но в ЗАГС не поеду, – сощурившись, ответила Соён и отстранилась немного назад, чтобы звучать и выглядеть более убедительно, чем заставила Хосока улыбнуться. – А на свидание пойдешь? – он перевел ладонь с шеи на щеку, поглаживая нежную кожу большим пальцем и неотрывно глядя в глаза. – Узнаем друг друга получше, а там я и колечко тебе верну.       Девушка смущенно улыбнулась и кивнула, вновь подаваясь вперед, чтобы оставить быстрый, но сладкий поцелуй на губах Хосока, а потом также быстро выскочила из машины, бросив на ходу: "Я позвоню!" Парень довольно улыбнулся, проводив ее взглядом до двери дома, а затем откинулся на спинку сиденья, прикрывая глаза. Кажется, случайно сделанное предложение по пьяни все же получит свое продолжение в виде счастливой семейной жизни, потому что такую девушку он от себя точно не отпустит.       Влюблен. Хосок, черт возьми, влюблен.