Почему мы выбираем смерть?

Кокичи по-прежнему был увлечён планшетом. И не надоедает ему? — Как там торжество лицемерия? — скучающе спросил он. — Торжествует, — вздохнула я. Мелкий оторвался от планшета и изучающе посмотрел на меня. Поднялся, порылся в сумке и протянул мне до боли знакомую жестяную банку. — Серьёзно? — искренне удивилась я. — Ну давай водку на потом оставим, а? — А вариант, где я вообще не пью, не рассматривается в принципе? — рассмеялась я и забрала у мелкого пиво. — Скажешь это по-японски — и я тебе поверю. Может быть, — Кокичи перешёл на русский. — Зар-раза! — О, ты тоже играла в «Ведьмака»? — глаза вечного ребёнка засияли ярче токийских огней. И понесла-а-ась… — Знаешь, Костян, брат, — заявила я часа через полтора, кое-как поднявшись, чтобы произнести тост, — найти общий язык гораздо про-о-още, когда язык о-о-о-общий! По…ик! Помянем! — Воистину, Настьк! За… ик! За упокой не чо-окаясь! — Аминь! Расправившись с очередной стопкой, я взглянула на часы. — Костя-а-ан, у меня… ик! у меня ва-а-ажная встре-е-еча! — Настьк, да мы ж то-ко сели! — Не-не-не, мне… ик! мне пора-а-а-а! Понятия не имею, как доползла до сада. Что ж там у мелкого за водка такая термоядерная? Осознав себя обнимающей какое-то дерево, я решила ненадолго прилечь. Вот придёт Рантаро — и я сразу же проснусь. Сразу же! Проснулась я укутанная во что-то тёплое. Попыталась повернуться — и упала с лавочки. Выразив глубину отчаяния парой русских непечатных, я попробовала подняться. Э не-ет, Ася, не так всё просто! Меня не просто укутали — меня в гусеницу превратили! Вдруг откуда ни возьмись перед моим взором вырос Рантаро. Чёрт… — Как долго я спала? — мрачно уточнила я. — Извини, я тебя не понимаю. Ах да. Повторила всё то же по-английски. — Сложно сказать, но, думаю, недолго. Я нашёл тебя около двенадцати, а сейчас без десяти час. Меня выпутали из одеяла и усадили на лавочку. Беру назад свои слова про водку мелкого: сейчас я как и не пила даже. — Почему ты заснула в саду? — обеспокоенно спросил Рантаро. — Что-то случилось? Ну, кроме… — Извини, пожалуйста. Я, видимо, решила прилечь, пока тебя ждала. А ты почему меня не разбудил? — Я пытался, — улыбнулся Рантаро. — Когда я понял, что это бесполезно, то взял одеяло, чтобы ты не замёрзла. Но я, наверное, немного перестарался с укутыванием, да? Прошу, понизьте градус милоты! — Спасибо тебе. Прости, что я тут… да. — Ничего страшного. Ты хотела меня о чём-то спросить, Каэде. Точно. Хотела. Уф-ф-ф… — Рантаро… эм… Скажи, пожалуйста, почему ты хотел, чтобы тебе оставили имя с прошлой игры? — Я к нему привык, — пожал плечами он. — Да и звучит красиво. Рантаро помолчал немного, а после продолжил: — Это имя принадлежит человеку, которого придумали специально для убийственной игры. Для этого человека игра — правда, а всё остальное… Наверное, это сложно объяснить понятнее. Просто… хм… Когда у тебя две памяти, сложно верить в обе. Я не выжил на той игре, Ася. Выжил Рантаро Амами. Но Рантаро Амами может жить только в убийственной игре. Однажды став частью игры, ты едва ли сможешь её покинуть. Ведь что наша жизнь, Каэде? — грустно улыбнулся Рантаро. — Игра, — пробормотала я. Я, наверное, и так понимала это. Где-то в глубине души. Я понимала, что никогда уже не вернусь к привычной жизни. Даже если выживу. Но… Одно дело догадываться, а совсем другое — видеть живой пример. — А сёстры? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. — Сёстры в порядке. Ты не подумай, — на этот раз Рантаро улыбнулся искренне, — я обожаю своих мелких принцесс. Они дают мне силы жить дальше. Хотя и быть с ними я не смогу. Нет, не из-за того, что мне пришлось участвовать в игре снова. Знаешь… — Рантаро задумчиво посмотрел вдаль. — Даже если бы я не был обязан возвращаться сюда, я бы всё равно вернулся. Рано или поздно. В том или ином качестве. Как Ши. — Ши? — Ты, наверное, её не узнала, да? Она сильно изменилась, конечно. Ши участвовала в игре восемь лет назад. Не помню, как её звали, но хорошо помню её лицо. Ши выиграла тогда. Осталась одной из двух выживших. И вот она здесь — наш куратор. Неприметная секретарша, оказывается, не такая уж и неприметная. Неудивительно, что её руки затряслись, когда Цумуги заявила, что хочет занять её место. — Ладно, к чёрту грустное, — оторвалась от размышлений я. — Расскажешь что-нибудь о себе? Чем ты, например, занимаешься в свободное время? — Вообще я много путешествовал. Сначала просто потому что это было интересно. К тому же, отец доверял мне кое-какие дела по бизнесу, так что я налаживал связи за границей. Позже, когда… Эх, когда я умудрился потерять всех своих сестёр, я где только ни побывал, но так и не смог найти ни одну из них. Пока за это дело не взялся Абсолютный Детектив — выживший с позапрошлой игры. Вот с ним-то мы довольно быстро разыскали всех. Считай, за полгода. А кроме путешествий… Вообще я неплохо умею делать маникюр. — Серьёзно? — Спрашиваешь! Ася, у меня двенадцать сестёр! Я просто испепеляю Рантаро взглядом, украденным из репертуара Кокичи. — Намёк понят. Пошли ко мне. — А… — Тадао ушёл с парнями в какой-то бар, объявится хорошо если к завтраку. — Тогда веди! Возможно, это странно, но мне впервые в жизни делали маникюр. Чёрт, мне понравилось! И почему такие приятные вещи долетают до моего уютного мирка слишком поздно? Ну, зато умру с красивыми ногтями! Разошлись мы где-то около пяти. Мелкий спал на полу, обнявшись с бутылкой. Я же его, получается, бросила. Некрасиво как-то. Попыталась разбудить — поняла, о чём говорил Рантаро. Бесполезно. Но и так оставлять не хочется. Я поднапряглась и перетащила Кокичи на кровать. Посмеявшись, решила завернуть его так же, как Рантаро завернул меня. Вуаля — шаурма готова! Завела будильник на половину восьмого и завалилась спать. Мне наконец-то не снилось абсолютно ничего.