Глава 1. Приятная история или о том, как я попал куда надо
Меня с силой тряхануло. Я не понял в чем дело — слишком мало времени, чтобы понять. Открыл глаза, подскочил с кровати. И всё… Всё кругом залило светом…--- ---
Глаза мои открываться не хотели, тело ломило от боли, и я решительно не мог понять: в чем дело? Снова вывалившись в реальность из тяжелого сна, я понял, что давно уже утро, а возможно и день… — Ё-моё! Да я ж на работу проспал! — произношу я и подскакиваю на ноги, правда тут же теряю равновесие и оказываюсь на полу, задевая при этом что-то со стола рукой. По помещению раскатывается дребезг разбивающейся посуды, и я запоздало отмечаю, что посуду вообще-то в комнате не держу. Откуда ей здесь взяться? Дверь в комнату неожиданно резко распахнулась и мне по ушам ударили громкие возгласы: — Господин! Какое счастье, что вы очнулись! Господин! Стайка странно одетых девиц привела меня в состояние ступора, и я внимательно осмотрелся по сторонам. Стало понятным, что меня удивило с самого начала, но боль и страх опазадания на работу не давали осмыслить очевидное: комната была явно не моя. — Где я? — прохрипел я, понимая, что голос на мой вообще не похож. — Вы у себя в комнате, господин! — произнесла одна из них поспешно и наклонилась ко мне поближе. — Мы сейчас же пошлем за придворным лекарем и сообщим вашим отцу и матери о вашем пробуждении! Счастье-то какое! «Отцу и матери? Но мой отец давно мертв, а мать вышла замуж второй раз, и теперь живет совсем в другом городе, воспитывая троих своих детей от нового мужа… Что-то странное произошло!» — пронеслось в моей голове, и я запоздало понял, что лежать вот так вот на раскоряку перед молоденькими девушками как бы некрасиво, какое бы недоразумение не случилось. Я пытаюсь прикрыть ноги, отмечая, что на мне одето что-то по типу халата, аляпистого такого, несуразно-яркого, с вышивками. Девицы, завидев мои манипуляции, сразу кидаются ко мне и начинают активно помогать, лопоча что-то про то, что «сын даймё не должен так утруждаться» и «вам по статусу не положено». «Да где же я? И почему у меня ноги такое худые? Да и руки излишне ухожены?» — проносится в моей голове, пока трое из них выскакивают из комнаты, очевидно всего оповещать мать, отца и этого самого лекаря. Решив немного помолчать и не лопотать про то, что я ничего и никого не помню, я таки смог взять себя в руки, и вернуться обратно на эту самую постель, с которой свалился на пол. Как только я это сделал, в комнату влетела, подобно гарпии, стройная женщина в одежде, похожую на юкату, только более дорогую что ли — точно из шелка с вышивками, кажется, золотом. Она была красива, её большие глаза, аккуратно подведенные черной подводкой, смотрелись ярко, волосы густые и длинные сейчас свободно спадали до пояса. — Тору! Мой Тору! Ты очнулся! — запричитала она и кинулась ко мне, сжав в объятьях так, что кажется, хрустнули ребра. — Сыночек мой! Сынок! Я уже и не надеялась! Три недели ты не приходил в себя! Несколько раз наши ирьёнины вытаскивали тебя с того света! Но никто не давал гарантии, что ты очнешься! — Мама? — прохрипел я, понимая, что слово ирьёнины я кое-где встречал, но всё это походило на розыгрыш. «Ну не мог же я оказаться в мире «Наруто»? Это или сон, или просто бред моей воспаленной фантазии!!!» — думаю я, пока она причитает и оглаживает мое лицо, попутно вытирая аккуратными ладонями свои слезы. — Сынок, — шепчет она. — Мой единственный сын! Ты самое дорогое, что у меня есть! Пожалуйста: прекрати ты уже хотеть стать шиноби! Мы ведь не имеем чакры! Ну, не заточены мы под это! Я не переживу, если с тобой что-то случится! В первый раз ты сломал ногу, прыгая с дерева, во второй раз чуть не утонул, а в этот раз (она зарыдала) ты решил, что обеспечишь себе невосприимчивость к ядам! Ты отравил себя! Зачем ты так со мной? А с отцом? Он себе места не находит! Он ведь даймё целой страны! Страны Огня! Ему надо за жизни людей нести ответственность, а у него чуть сердце не остановилось, когда ирьёнины сказали, что надежды почти нет! Ты меня слышишь? Тору?! Ответь мне! Тору! Слова её доносились до меня, как сквозь вату. Если всё это не бред, и если я и в самом деле попаданец, про которых я иногда читал истории, то я сын даймё страны Огня, а вот это вот его жена — моя мать. Но что-то я одного не могу понять: в какое именно время меня занесло — в то, что показывалось в аниме, или раньше, или позже? Быстро шурша мозгами, я прикинул, что орать о том, кто я на самом деле и откуда не стоит. И если уж эта женщина уверена, что я её сын — разубеждать её в этом не следует. К тому же быть сыном дайме не так уж и плохо! Всё лучше, чем вкалывать от зари до зари ради микро однушки на окраине города, за которую мне ещё лет так н–цать платить ипотеку. И если сообщить ей, что я ничего не помню, то никто не заподозрит неладное — сыночка-то её наглотался какого-то дерьма не понятно во имя чего! — Мама? — стараюсь я как можно правдоподобнее изобразить изумление и смущение. — Я совсем вас не помню! И вообще ничего не помню! — Торочка! — снова запричитала она, продолжая лить слезы. — Не переживай! Мы что-нибудь придумаем! Отец попросит шиноби из Конохи прийти и помочь! Хирузен Сарутоби нам не откажет и Иноичи Яманака! Они могут своими техниками… — Не надо рыться в моих мозгах! — подскакиваю я на ноги, понимая, что период времени где-то приблизительно «манга». — Я как-нибудь сам разберусь! Я вроде бы мужик! — Ну, ты еще маленький! — как-то одновременно гордо и смущенно произносит она. — Тебе всего 10. — Что? — и я внимательно оглядываю себя, разумеется удивляясь, что росту во мне больше, чем на 10 лет. — Мне нужно зеркало! Зеркало приволакивают сию секунду, и я в итоге смотрю на отражение в нем. Тело, в котором я сейчас, весьма худощаво и долговязо. Черные волосы длиной до плеч торчат во все стороны, темные глаза, опушенные забавными длинными жесткими ресницами, смотрятся слишком большими на фоне узкого и еще пока что не огрубевшего лица. Кожа белая, словно не видала солнечного света, да и вообще я больше походил не на того, кто «играет в шиноби», а на комнатные цветок, вытянувшийся, тонкий от того, что рос в недостатке света. — Торочка, — произносит эта женщина вновь. — Ты что-нибудь вспоминаешь? Ну хоть немного? — Ничего, — ставлю я зеркало на пол у моей кровати и сморю в окно. Небо за окном голубое-голубое! Чистое-чистое! Такое не часто увидишь из окна многоэтажек серого мира. — Я хочу пройтись! — Пообещай мне, что не будешь больше подражать шиноби! — требует она, топая худой ножкой об пол, а я невольно вспоминаю, что в аниме она была весьма упитанной бабищей. «Да с чего она взяла, что мне это надо? Есть возможность посидеть на жопе ровно и отдохнуть — я всегда рад! Так что пусть и не переживает!» — думаю я, кивая головой, улыбаясь ей. — Я обещаю, что попытаюсь не вляпываться в неприятности, — произношу я, и потом добавляю: — Мама. Она мгновение с умилением смотрит на меня, на её глаза наворачиваются слёзы то ли умиления, то ли боли и волнения за своего непутевого сына, и я почему-то сочувствую ей. В чем причина? Возможно, в том, что я никогда не видел подобного отношения от своей матери в свой адрес, а возможно после моего мира, где все весьма несладко, мне хочется чего-то «теплого»?