Dreaming of the Places You've Been

Джон листал книги в библиотеке, корабль едва заметно покачивался под его ногами. Йокогама. Он не мог поверить в это. Он ехал в другую страну. — Всегда хотел посмотреть мир, — пробормотал Джон, забирая книгу и добавляя её в свою стопку. — Жаль, что получилось только так. Миссия в Йокогаме закончится только трагедией. Джон уже знал это наверняка. Он видел планы Луизы, слышал, как Фицджеральд обсуждал, что они будут делать. Они намеревались сровнять Йокогаму с землей. И они намеревались использовать для этого его способность. При этой мысли шрамы на запястьях Джона начали зудеть — места, где он раз за разом разрезал руки, чтобы взрастить лозы. Его способность требовала, чтобы её снова использовали, жаждала крови. А может, это была его жажда. Как бы Джону ни хотелось отрицать это, он получал удовольствие от убийств. Было что-то захватывающее в том, чтобы лишить другого человека жизни, видеть, как она покидает его взгляд, и знать, что это — его рук дело. Живот слегка скрутило, и его захлестнула волна вины. Он знал, что не должен так себя чувствовать. Он знал, что это неправильно. Но он был обречён, его и так ждал ад. Почему же тогда не получить хотя бы немного удовольствия от того, что делаешь, до того, как попадёшь туда? Тряхнув головой, Джон попытался отогнать эти мрачные мысли, не желая думать о том, насколько они правдивы. Он не хотел быть чудовищем. Он не хотел быть убийцей. Однако если это — цена благополучия его семьи, он спалит весь мир дотла. Вернув внимание к книжным полкам, Джон взял ещё одну книгу, подошёл к столу и сел. Он открыл первую и начал читать, вчитываясь в каждую строчку. В книге говорилось о снах, об их значениях и о том, почему они снятся людям. Это было то, что беспокоило Джона на протяжении многих лет. Почему ему всегда снился один и тот же сон, за исключением той единственной ночи, и почему сны всегда были такими неприятными? Книга не давала никаких объяснений, и он отложил её в сторону, ворча под нос от разочарования, и перешёл к следующей. И снова не нашёл ничего полезного. Страница за страницей, книга за книгой, он искал, но по-прежнему не мог найти ответов на свой вопросы. — Это глупо, — пробормотал Джон, откладывая книгу и хватая последнюю, запустив руку в волосы. — Я никогда не узнаю, почему мои сны такие, — вздохнув, он опустил взгляд на последнюю книгу, сомневаясь, стоит ли её вообще читать. В конце концов, он всё равно ничего не найдёт. Поразмыслив немного, он решил, что последняя книга не повредит, и начал её просматривать. В ней говорилось о старом суеверии, что сны — это воспоминания суженого. Суеверие было основано на том, что некоторые супружеские пары знали о прошлом друг друга то, что им никогда не рассказывали. Большинство людей не помнят своих снов, поэтому реальных доказательств этому мало, а те, кто помнил, не всегда знали прошлое своего партнёра. Это было интересно, но совершенно абсурдно. Закрыв книгу и отложив её в сторону, Джон встал, вздохнул и засунул руки в карманы. Он планировал вернуться в комнату и закончить начатое письмо, чтобы отправить его семье, когда «Зельда» причалит в Йокогаме. В конце концов, он не был уверен, что вернётся с этой миссии, учитывая всё, что предстояло сделать. — Мистер Стейнбек! — позвал мягкий голос Луизы, и Джон остановился, повернувшись, чтобы увидеть её, спешащую к нему, со стопкой бумаг в руках. — Лорд Фрэнсис хочет немедленно видеть вас. Он сказал, это срочно. Джон нахмурился. — Хорошо. Спасибо, что сказали, — он слегка кивнул, затем повернулся и поспешил в кабинет Фицджеральда, гадая, что же на этот раз нужно этому ублюдку. Открыв дверь, Джон с удивлением обнаружил, что Фицджеральд в комнате не один: с ним был ещё один человек, которого Джон никогда раньше не видел. Он был высоким, бледным и долговязым, с пустым выражением лица. Его длинные чёрные волосы ниспадали каскадом по спине, как потоки воды, и он был одет в одежду, которую можно было бы назвать официальной, если бы пальто не было таким рваным, а остальная одежда — такой неопрятной. Закрыв за собой дверь, Джон повернулся к столу, за которым сидел Фицджеральд. — Вы хотели меня видеть, сэр? Уголком глаза он заметил, как глаза незнакомца расширились, и он окинул Джона пронзительным взглядом, казалось, изучая его. Джон не мог не вздрогнуть под этим взглядом. — Ещё как, дружище, — Фицджеральд ухмыльнулся, вставая из-за стола. — Полагаю, мы нашли вам напарника, мистер Стейнбек. — Напарника? — спросил Стейнбек, слегка нахмурившись, и снова взглянул на странного человека, который всё ещё смотрел на него нечитаемым взглядом. Он снова вздрогнул. — При всем уважении, мистер Фицджеральд, я уже четыре года прекрасно справляюсь в одиночку. Мне не нужен напарник. — Поверь мне, друг, Лавкрафт окажет неоценимую помощь нашей миссии в Йокогаме, — заявил Фицджеральд, и его тон внезапно помрачнел. — Если тебе трудно с ним работать, то ты всегда можешь вернуться на свою маленькую ферму в Калифорнии. У Стейнбека в животе скрутился узел, и он быстро покачал головой. — Н-нет, сэр. Никаких проблем, — он снова взглянул на этого странного человека, этого «Лавкрафта», и удивился, почему Фицджеральд назначил ему в напарники именно Джона. — Я Джон Стейнбек. Приятно познакомиться, — он протянул Лавкрафту руку и улыбнулся одной из своих фирменных фальшивых улыбок, которые он всегда использовал, чтобы скрыть настоящие эмоции. Лавкрафт на мгновение уставился на руку, прежде чем взять её. Его кожа была прохладной на ощупь, почти как у трупа, и Джон едва сдержался, чтобы не вздрогнуть. — Меня зовут Говард Филлипс Лавкрафт, но «Лавкрафт» тоже подойдёт, — Лавкрафт говорил медленным, монотонным голосом, но в его тёмно-фиолетовых глазах сверкнули искорки воодушевления, которые Джон не мог не заметить. — Ну, Лавкрафт, видимо, мы теперь напарники, так что, полагаю, я должен объяснить тебе, что к чему, — заявил Джон, полагая, что Лавкрафт — новый сотрудник (хотя как Фицджеральд нашёл нового сотрудника посреди Тихого океана, он не понимал). — В этом нет необходимости, — заверил Лавкрафт. — Я уже знаю, что делать. Если ты не против, я бы хотел пойти в свою комнату. Я довольно устал. Устал? Сейчас семь часов вечера, подумал Джон, но сохранил улыбку на лице. — Конечно. Ты, наверное, будешь в пустой комнате в конце коридора. Она вот здесь, — он повёл Лавкрафта к его номеру, попутно отмечая медленную, почти ковыляющую походку мужчины, то, как его веки опустились от усталости, как всё его тело бессильно обвисло, свидетельствуя о многих долгих, беспокойных ночах. — Джон, почему ты здесь? — раздался голос Лавкрафта, и улыбка Джона померкла. Он на мгновение оглянулся на мужчину. — Ну, в основном, ради моей семьи. Фицджеральд — не говори ему, что я так сказал — бессердечный мудак, но он хорошо платит, а моей семье нужны деньги. Я бы и через все круги ада прошёл, если бы это помогло моей семье. На мгновение воцарилось молчание. Затем Лавкрафт заговорил снова. — Разве нет другой работы, на которую ты мог бы пойти? — спросил он мягким, монотонным голосом, но по какой-то причине это разозлило Джона. Этот парень действительно осуждал его? Его? Неужели? — Какого чёрта тебя это волнует? — рыкнул Джон, его фасад спокойствия стремительно рушился. — Ты тоже здесь, разве нет? Так что не тебе меня осуждать. Лавкрафт сделал паузу, моргнув. Он выглядел удивлённым, и Джон внезапно подумал, что, может, он всё-таки не осуждал его, и может, он разозлился из-за пустяка. — Я здесь просто потому, что должен быть здесь, — осторожно заявил Лавкрафт. — Но всё не так уж плохо. Не так плохо, как могло бы быть. Джон нахмурился. — Что это значит? Лавкрафт на мгновение взглянул на него краем глаза, выражение его лица было нечитаемым, но затем снова перевёл взгляд вперёд. Он ничего не сказал. — Ладно… — пробормотал Джон, нахмурившись сильнее, и тоже замолчал. Следующие несколько мгновений прошли в неловкой тишине, пока Джон, наконец, не остановился возле пустой комнаты. — Вот и она, твоя комната. — Спасибо, — Лавкрафт взялся за дверную ручку и толкнул дверь, шагнув внутрь. Он остановился на мгновение, затем повернулся лицом к Джону и слегка кивнул ему. — Спокойной ночи, Джон. — Да-да, спокойной ночи, — ответил Джон, глубоко озадаченный всем этим. Он повернулся и направился к своей комнате, чтобы закончить письмо. Поднимаясь по лестнице, Джон продолжал размышлять о сложившейся ситуации и её странности. Как Лавкрафт вообще оказался на корабле? Не похоже, чтобы в последнее время приземлялись вертолёты, да и лодок вокруг яхты не было. Лавкрафт был на яхте всё это время? Если да, то как Джон его не заметил? Толкнув дверь в свою комнату, Джон вошёл внутрь и огляделся. — Ну и бардак, — заключил он, слегка нахмурившись. — Действительно пора бы прибраться. Собрав грязную одежду и пройдя к столу, Джон сел и взял ручку, а затем уставился на наполовину написанное письмо. Он глубоко вздохнул и поднёс ручку к странице, но тут же замешкался. Что он мог написать? — Как насчёт «Мам, пап, привет, просто хотел, чтобы вы знали: я помогаю своему боссу устроить массовый геноцид в одном из городов Японии, но не волнуйтесь, платят хорошо, а это главное, верно?» — саркастично размышлял вслух Джон. — Или, может, «Мам, пап! Я знаю, что не рассказывал о своей работе, но вы можете узнать всё из новостей этой недели! Разве вы не гордитесь мной?» Разочарованно выдохнув, Джон скомкал письмо и отбросил его в сторону, затем встал и плюхнулся на кровать. Несколько долгих мгновений он смотрел в потолок, а затем раздражённо рыкнул и закрыл лицо рукой. — Да что со мной такое? Не могу поверить, что я согласился на это. Не то чтобы у тебя был выбор, напомнил себе Джон. Фицджеральд выпнет тебя, если откажешься выполнять его пожелания, а учитывая весь компромат, который у него есть на тебя, он в один миг может разрушить твою жизнь, устроив тебя до конца твоих дней в тюрьме. Вздохнув, Джон перевернулся на спину и уставился в окно, наблюдая, как заходящее солнце исчезает за горизонтом, за голубой линией, простирающейся вдаль. Почему жизнь должна быть такой сложной? Почему всё так сложно? Почему хоть раз в жизни всё не могло стать менее запутанным? Разве он многого просит? — Таким людям, как Фицджеральд, всё преподносят на серебряном блюдечке, — выдохнул Джон. — А в это время люди попроще вынуждены делать грязную работу, чтобы прокормить семью. Сделав ещё один глубокий вдох, Джон закрыл глаза, решив немного поспать. Он знал, что странные сны не принесут ему утешения, но казалось, лучше тонуть под водой, чем здесь, на корабле, зная, что ему придётся делать. Сколько людей погибнет из-за него? Сколько семей, сколько детей? Выбрасывая эту мысль из головы, Джон сосредоточился на лёгком покачивании яхты и позволил волнам убаюкать его.