Пять стадий принятия

Лера слабо щурит глаза и индеффирентно смотрит на сидящего в комнате мужчину. У… Луссурии тот же пижонский костюм и ирокез, закрывающий часть лица, вместе с солнцезащитные очками. — Ои, лапочка Риечка, ты уже проснулась? Остатки сна, будто бы силой выдернутые из неё голосом неформала, быстро пропадают. Это не сон… Это не сон — в её комнате сейчас находится мужчина-мафиози, наверняка убивавший. Пусть в прошлую их встречу у них были вполне добрые — относительно — намерения, но мало ли что могло измениться за несколько часов. Лера с сомнением думает, что вряд ли успеет забрать собранный вчера впопыхах рюкзак и прошмыгнуть мимо Луссурии. — Лапулечка, не волнуйся ты так! Я просто присматриваю за тобой. Облака на первый взгляд пусть и могут показаться спокойными и покладистыми, а потом ка-а-ак учудят! А потом этот… альтернативно одаренный, мускулистый и высокий парень хихикает — хихикает как маленькая девочка. Если верить стереотипам её страны — кокетничающий, разбрасывающий ласковые прозвища и хихикающий (Лера не может не повторять это слово) точно будет пи… Кхм. Геем. — Очаровательно. — Сарказм можно черпать вёдрами. — Я тоже так думаю! Кстати, Рия-чан, почему у тебя нет косметики?! Ты же девочка! Она обязательно должна быть у тебя! Лера хмуро смотрит на Луссурию. — Мне нравится, как я выгляжу и без косметики. — О… — И я не могу терпеть ощущение хоть чего-то, покрывающего кожу. — Так я и не говорю о тональнике! У тебя чистая кожа с очаровательными веснушками! Я имею ввиду тушь, подводку и подобное! У тебя очень выразительные глазки с длинными ресничками, так почему бы и не подчеркнуть их? Тогда бы все мальчишки падали к твоим ногам! Он распаляется все больше и больше, крутится на компьютерном кресле и активно жестикулирует, а затем резко останавливается и приближается намного ближе, чем ей хотелось бы. — Нет, спасибо, — и мысленно: «Идите нахуй…» Он надувает губы и скрещивает руки, что выглядело бы комично, если бы не жуткие мурашки, бегущие от затылка вниз по спине. Через мгновение Луссурия меняет позу, расслабляясь. — Рия-чан, можешь радоваться! Ближайшую неделю ты не будешь ходить в школу! Лера стопорится, а потом с сомнением смотрит на Луссурию. — С чего это? — Не волнуйся-не волнуйся! Это только на время, пока не приедет Босс и не решит все с Джиг! — Я не- — И это все официально, так что ругать тебя за такое долгое отсутствие не будут! Отдохнуть от школы заманчиво, но… Тревожность рассерженно шипит: «Конец четверти, а тебе ещё нужно подтянуть оценки по алгебре и географии! Иначе хрен ты куда поступишь на бюджет!» Девочка пытается успокоиться, мягко вдыхая и выдыхая, крепко сжимая мягкий плед и считая в голове до десяти и обратно. Что-то наподобие Ярости окутывает её, и если не успокоиться, то… На самом деле ярость и ненависть — мощные мотиваторы, так что она сможет сделать на самом деле многое. Даже на закончив счёт — остановившись на пятёрке, — Лера слышит, как Луссурия умиленно вздыхает. — Ты такая очаровашка! Что-то, напоминающее щелчок, раздаётся в голове. Нечто горячее и склизкое скользит вверх по горлу, заставляя её рычать. — Уйди из комнаты. Уйди с моей территории. Уйди из этого здания. Она знает, что пламя, до этого момента оставшееся внутри спокойной лужицей, взвивается вверх, оседая маленькими искрами на волосах, в глубине глаз и одежде. Мужчина успокаивающе поднимает руки в знак капитуляции и говорит мягко, спокойно, обращаясь с ней будто бы с дикими животным. — Ну-ну, не надо так злиться… Я тогда подожду тебя на подъезде! Выйдешь, когда успокоишься! Он опять хихикает и машет рукой на прощание, закрывая дверь. Лера медленно успокаивается. Злость уходит, будто бы капля за каплей выходит из неё, и теперь она может придумать хоть какой-то рабочий план. Лера быстро хватает рюкзак, перепроверяет его, наскоро перекусывает и запивает еду водой. Пока есть время, она попытается подготовиться. Жаль, что уже осень и погода максимально противная — из-за этого на улице будет очень мало людей… Это на самом деле плохо. У неё едва ли получится затеряться в толпе. Быстро накинув на себя мягкую толстовку и джинсы вместе с кроссовками, созданными специально для беспричудных, Лера загоняет пламя под кожу, напитывая мышцы, кости и кожу. Она идёт на балкон и смотрит вниз и по сторонам. Перелезая через железные перила — вполне вероятно, что раньше они были простым железным забором, но неважно, — Лера цепляется руками за прутья и повисает, прилагая больше усилий, чем она думала, что понадобится. Медленно раскачиваясь из стороны в сторону, она спрыгивает на незастекленный балкон соседей снизу. Глаза почти прилипают к фонарю напротив. До него, конечно, примерно метра два — в лучшем случае, но делать больше нечего. Девочка сильнее затягивает лямки рюкзака и, опасно балансируя, готовится к прыжку. «С богом!» Руки противно горят из-за трения с металлом, кусочки потрескавшейся краски отслаиваются и застревают в коже и джинсах. Лера резко меняет положение, обнимая столб руками и ногами, тем самым улучшая скольжение. Переставляя ноги на земле после приземления, она проводит рукой по волосам. Вдали слышится крик: «ВООООООЙ, ПАВЛИН, КАКОГО ХУЯ ТЫ ЕЁ ПОТЕРЯЛ?!» …Именно это заставляет её побежать. Лера несётся сломя голову и сворачивает во двор своего же дома, пробегая мимо знакомых ларьков дальше, в более неизвестную часть города. Дыхание быстро сбивается, заставляя её остановиться, чтобы перевести дух. Вот бы её… Не нашли, не заметили. Как если бы она испарилась и стала невидимой. Лера осматривается и испуганно жмурится, когда видит Скуало на другой стороне улицы, целенаправленно идущего в её сторону. Она застывает, когда за спиной раздаётся невнятный крик на итальянском от мужчины в форме, как у Скуало. Экспрессивные перебранка завладевают вниманием мужчин в черном, и девочка начинает медленно уходить, когда светловолосый оглядывает местность и фиксирует взгляд на ней. Лера испуганно дёргается и вместе с этим её пламя полностью выдаёт прикрытие. Голова Скуало резко разворачивается в её сторону, а в глазах мелькает узнавание и что-то наподобие злости. Он скалит зубы. Крик, способный с лёгкостью оглушить, разносится по округе. Резко разворачиваясь на пятках и несясь со всей дури в противоположную от мафиози сторону, она петляет между домов и улочек, а потом, видя крыши гаражей, быстро направляется туда. Если не знать нескольких способов, как на них забраться, то придётся это делать довольно долго: самый оптимальный вариант — пройти ещё двадцать построек и подняться по пригорку, как «нормальный» человек. Так что, не имея ничего против излишек грязи, Лера шмыгает в щель между двумя гаражами. Та достаточно узкая, и не будь ситуация столь критической, приступа клаустрофобии было бы не избежать. Выйдя из этого узкого места, Лера оказывается в другой щели, чуть более широкой — почему гаражи так построили, ей неизвестно, но сейчас это играет ей на руку. Цепляясь рукой за выступающий кирпич и упираясь спиной в стену, она быстро подтягивается и переставляет ноги, быстро ухватывается за парапет. Мимолётно оглядывая округу и прислушиваясь к звукам, Лера хочет бежать, но падает, подкошенная сильной болью в спине. В глазах темнеет так быстро, что она едва ли слышит громкий крик. Супербия почти хочет вырвать себе волосы, когда видит на крышах гаражей, как один из новобранцев отряда молний использует пламя, посылая его вместе с несколькими подряд пулями в спину девчонки. Новичок отличный стрелок, который именно этим и пробил — образно и буквально — себе место в отряде, да и пламя молний сильное, так что их цель точно не жилец. В два шага, уже успев забраться на крышу, Скуало подходит и одной рукой встряхивает долбонавта за грудки. — ВООООООЙ, идиот, она нужна была нам живой! Скуало отпихивает парня от себя и слабо проводит рукой по лицу, полностью уставший от дебилов, окружающих его, слабо пинает тело девочки. Рыча сквозь зубы, он тихо поговаривает, что полностью отличается от его обычной громкоголосости. — Долбоеб, смотри, через час Босс будет на месте, и отчитываться, почему обещанного облака нет, будешь ты и только ты. Молись Будде, Аллаху, Святой Марии и черт знает кому, чтобы он пришил тебя сразу, а не дал развлечься Луссурии перед твоей смертью. Скуало щипает переносицу, а потом резко ругается, когда тело у их ног слабо кряхтит и кашляет. Парень, стоящий рядом, и так нервный, шарахается в сторону. Через пару секунд из рта у девчонки выкатываются пули, перемазанные в слюне и крови. — Какого х- ВООООООЙ, имбецил, тащи её к машине, нужно срочно к Луссурии. *** Лера слабо помнит, что произошло перед потерей сознания — только погоню и резкое болезненное ощущение в спине. Она жмурит глаза, прикладывает руки к лицу и скулит, как побитый щенок. Давит, давит, давит на глаза, пока под веками не пойдут цветные круги. Хочется плакать, кричать и избить кого-то одновременно. Её состояние… Отрезвляет. Злые слезы жгут глаза, и Лера медленно встаёт с кровати. Комната напоминает дорогой отель с картинок, но, не успев как следует его рассмотреть, она замечает странное ощущение на руке — как браслет, только она не носит какую-либо бижутерию, так что аномалия отмечается быстро. Быстро отдергивая рукав толстовки, Лера цепляется взглядом за толстую полоску металла — напоминает цельный браслет из янтаря, бывший популярным в девяностых и нулевых годах. Она дёргает его, осматривая, получится ли вытащить руку. Браслет тяжёлый и, если бы прилегал плотно, точно стер бы кожу до мяса. Кратко вспыхнув пламенем — Облако позволяет увеличить объекты и попытаться стоило — она ждёт, когда металл расширится и рука сможет выскользнуть, но… Но ничего не происходит. Пламя будто бы давится в зародыше. Оно циркулирует по телу, но медленно и вяло, совершенно её не слушаясь. Тревога поднимает голову, будто волны цунами, которые пытаются утащить её в тёмные и страшные глубины моря, но Лера не даёт этому продолжаться. Быстро оглядываясь, она проходит взглядом по двум дверям. Быстро, но тихо подходя к одной из них, она медленно нажимает на ручку, приоткрывает, заглядывая в маленькую щель. Взгляд цепляется за просторную ванную, и Лера быстро влетает внутрь, хватает мыло, лежащее на раковине, и смазывает браслет и кожу. Она тянет и судорожно наблюдает, как металл скользит по коже, остаётся совсем чуть чуть, когда… Резкое, болезненное ощущение исходит от браслета. Он будто бы накаляется слишком сильно, слишком быстро. Она отпускает его и садится на пол, тихо сипя. Будто бы раскаленная магма распространяется под кожей ровно от браслета. В агонии Лера не сразу понимает, что кто-то находится рядом с ней. Большая рука твёрдо лежит на спине, а вторая крепко держит запястье. Лера загнанно дышит и смотрит пустыми глазами куда-то в стену, а, опомнившись, натыкается на лицо мужчины, переместившегося в её поле зрения. Луссурия фыркает, смотрит на неё с непонятными эмоциями и отпускает, отходя к другой стене. — Testardo… Вставай. Босс уже ждёт, и лучше бы нам не задерживаться. Боль все ещё пробегает по телу слабыми волнами, но, собрав оставшиеся силы, Лера поднимается. Слабо переставляя ноги, она бредёт за Луссурией, буравя отсутствующим взглядом спину. Мозг судорожно работает в попытке найти хоть какой-то выход из ситуации, аналитический ум, оставшийся от Изуку, совмещённый с её собственной способностью подмечать множество деталей… буксует. Орган будто бы неоновыми буквами пишет на сетчатке глаза: «Выхода нет, none, nej, いいえ!» Луссурия хмыкает, наблюдая за метаниями ребёнка. Шестерёнки со скоростью звука движутся в кудрявой голове, а приятные мурашки идут по спине, когда он представляет, во что можно превратить эту ещё незапятнанную душу. Кривая улыбка растекается по лицу, и, поправляя очки, он открывает дверь, ведущую в приёмную. Лера резко дёргает головой. У неё почти получилось увидеть, как метафорический дамоклов меч падает на землю, приобретая человеческую форму, вольготно рассевшуюся в кресле. Ярость, надменность и уверенность в собственных силах сочится из каждой поры того человека, алые всполохи мелькают в чёрных волосах, пробегают по загорелой коже и оседают в глазах цвета красного вина. Мужчина, вероятно, владелец особняка, просто теряется на фоне этих личностей. Почти сливается со стенами. В голове слабо мелькает задушенное слово: «Спасите…» — Garbage Peacock, è quella la Nuvola? Non impressionante. — Голос у парня красивый, немного хриплый, слоги итальянского языка мягко перекатываются на языке. Луссурия тихо посмеивается: — Ed è stata questa nuvola che ci ha fatto fare una bella corsa. Fiamma e cervelli potenti, un po' i primi da usare, e il fatto che non sia addestrata… Quindi è risolvibile. Человек-ярость усмехается, а Лера все сидит и пытается вспомнить хоть что-то про этого человека. Вонгола-вонгола-вонгола… Ярость. Алый. Шрамы…? Они-то тут причём? У него лицо чистенькое: ни прыщей, ни веснушек, ни родинок, одна лишь гладкая кожа. В голове будто бы щёлкает. Это… Занксус? Или как там его правильно? У него вроде были шрамы. Главарь Врии. И что это такое — Врия, максимально не понятно. — Я забираю. — Занксус говорит уже на русском. Немного ломаном, но главное, что его понимаешь. Единственная мысль завладевают вниманием Леры «Они… Слишком молоды.» На картинках она помнит именно мужчин, высоких, с широкими плечами и им точно было за двадцать, а не… Занксусу можно дать пятнадцать или шестнадцать лет, но не более — избалованный и высокомерный ребёнок. Мужчина мычит, задумчиво стучит ручкой по листу бумаги и передаёт его подростку, одновременно с этим что-то написав в телефоне. Парень быстро пробегается глазами по листку и кивает. Через десяток секунд, которые тянулись почти часы, раздаётся стук в дверь и знакомый голос: — Отец, синьор Скайрини. У вас уже составлен договор? Весь последующий разговор проходит мимо, будто бы мозг отключился, переставая воспринимать и крохи информации. От этого состояния её пробуждает только подсечка, заставляющая болезненно упасть на колени, и твёрдая рука на плече: «Дернешься — я тебе кости переломаю». Злость и начинающаяся ненависть распространяется под кожей, окрашивая глаза, заставляя зубы противно скрипеть. В чужих глазах — лишь самоуверенность, какая-то порочная радость и ни капли других эмоций. Арсений начинает зачитывать договор и лишь до невозможности бледная кожа и взмокший лоб указывают на его мнение об этой ситуации. Алый огонь мягко выходит из кончиков пальцев, медленно, будто бы течёт по воздуху и обвивается вокруг шеи, начинает нестерпимо жечь. Ощущения как от браслета… но хуже. Лера хочет выругаться, но слова застревают в горле. Дыхание срывается, а сердце гулко бьётся о грудную клетку. Путы пламени на шее и рука не дают упасть пластом. Не-на-ви-жу. Нечто теплое поднимается вверх по горлу, а тошнотворный запах горелой кожи заставляет задуматься, что её сейчас вырвет, но… Но все заканчивается слишком резко. Она наклоняется вперёд и ничком падает на ковёр. Горло покалывает, липкая влажность пачкает окружающую кожу, одежду и уже ставший родным коврик. Слиться бы с этим предметом — и все тут, но её поднимают, тащат и тыкают. Говорят что-то на ухо. Оставшееся сознание различает только отдельные звуки. Её вроде выволакивают наружу, уже куда-то заталкивают и последнее, что она слышит, лишь: «Поспи, Риечка». Из мыслей — только злость на саму себя: «Заебала уже сознание терять».