in pursuit of lust

Они закончили работать на месте преступления около двадцати минут назад, вычерпав достаточно информации из потенциальных свидетелей, собрав найденные улики и взяв образцы на экспертизу. Трупы только увозят. А Хенджин, скуривая уже вторую сигарету, пытается побороть свои ужасные мысли и встать на путь адекватного мышления. Ну не может же быть, что сестра бросила ему вызов. Не может же быть, да? Неужели то приоткрытое окно на кухне было настолько огромной ошибкой, оповещающей о проигрыше? Как же так все сложилось? Скарлет действительно имела право подслушивать их немые разговоры, делая притом бесконечные выводы? Теперь все направлено против Хвана. Что, если правда вскроется? Ведь Феликс его возненавидит, а остальные отвернуться. Он будет гнить за решеткой до конца своих дней, никогда больше не увидев теплой улыбки своего возлюбленного. Он станет тем, кем всегда боялся — разочарованием и предателем, в первую очередь, для самого себя. Это его участь: Хенджин виноват сам. Он затеял правосудие, теперь его же избегая. Ведь Хвану нужно было заполучить свободу и принятие от мира сего. Его взвинченное эго докричалось, призвав действовать. Но не продумав самый страшный исход, Хенджин в нем и оказывается. Сестра знает о его слабости, Скарлет уже не отступит, посчитав братца слабаком — просто избавится от него. Ей ничего не помешает сделать это. У нее нет любви. У нее вообще больше ничего нет.

***

— Как к тебе вернулся слух? Задает Минхо вопрос, вполне себе интересующий каждого в машине. Они решили выпить кофе вчетвером, но ехать в агентство не хотелось. Единственным пристанищем оказалась машина Хвана, что был не против впустить, так сказать, «погреться». — Не знаю, — честно. — Мы ехали к вам, я еще не слышал. Но в какой-то момент мне стало плохо, голова потяжелела, слабость и звон в ушах. Такой громкий звон, будто со мной вселенная связывается. Не знаю, что в итоге послужило катализатором, но после кульминации этой вспышки, я услышал как Хенджин меня зовет. Но это было очень тихо, да и сейчас я напрягаюсь, чтобы слышать вас. Мне приходится пользоваться способностью. Джисон внимательно слушает, оценивая ситуацию. Ищет начало цепочки такого события, ибо система совершенно непонятна. Некий импульс должен был послужить началом, чтобы привести к такому исходу. Он известен — звон в ушах. Но тут уже новая задачка: откуда взялся этот импульс? Что послужило его началом? — Внешних источников не было замечено? — спрашивает Хан, открывая свой американо и засовывая в отверстие трубочку с противным скрежетом. Половина сидящих в салоне морщится. — Нет, совершенно. Мы в тот момент были на парковке. Там машин до хуя. Даже если бы хотели, все равно не заметили. Повисает настороженное молчание, которое означает лишь одно — каждый из присутствующих думает. Пытается найти версию того, что могло послужить тем самым импульсом. А может... Кто? — Хенджин, твои звуковые волны, они вызывают похожий звон в ушах, — выдвигает версию Минхо с широко раскрытыми глазами, будто наконец-то нащупал надежду на разгадку. — Но в тот момент я ими не пользовался, — говорит детектив, отметая заранее эту версию. — А если... — задумчиво тянет Феликс, словно продолжая следовать по выложенному пути Минхо, который стоит закончить. — Наш убийца. Мы же не знаем, каковы его способности. Все три пары глаз в удивлении останавливаются на светловолосом, ожидая продолжения. Но тишина только больше засасывает в омут предубеждений. — Ты хочешь сказать, что?... Намекающе тянет Ли-старший, дабы Феликс продолжил свою мысль. — Скорее всего, да. Это мог быть он. Джисон победно откидывается на спинку сиденья, прикрывая веки. Ресницы его слегка подрагивают, а губы сжаты, словно для него определенного не достает какого-то аспекта. Но эксперт не спешит делиться, дабы хорошенько обдумать весь сложившийся пазл в голове. Выдавать сухую версию и глупые осуждения — не по части Хана. Судебная экспертиза требует точности, поэтому выработать ее в жизнь не так сложно. — Зачем он это сделал? Зачем вернул слух тебе? Наоборот, это в его пользу, ведь твои способности потухают. В чем его проблема? Эти вопросы вырываются сами собой, когда Феликс лишь опускает голову в недоумении, а остальные снова уходят в мысли. Слишком запутаная система, которую нужно разгадать. Глупость, которую совершил их преступник, стоит рядом с сегодняшним убийством. Оно такое же бессмысленное, как и идея вернуть слух Феликсу. Только вот в чем заключение этой идеи, раз преступник поступает неразумно? Причем с каждым последующим разом все хуже и хуже. Словно он затеял такую игру, где сам имеет счастье проиграть, показать себя настоящего, снять маски и стать пред светом тем, кем является. И тут же опять вопросы: зачем, почему? На которые ответы найти гораздо труднее, чем самого создателя этих вопросов. — Поехали в агентство, — больше указывает, чем предлагает Хван. — Я вам все расскажу. Нечего более таить. Пора раскрыть правду, нежели ждать того момента, когда она тебя убьет. Сегодняшний спектакль не был бессмысленным. Сцена убийства показывала не смерть самих Хенджина и Феликса, а их любви. Вот, что пыталась сказать Скарлет. Она готова убить их любовь. Для этого Феликсу нужно было вернуть слух.