У старых грехов длинные тени

Мехмет

Солнечный свет заливал комнату, поскольку занавески не были опущены. Следовало, конечно, опустить шторы, поскольку день обещал быть жарким, но сейчас уже не до того. Стрелка часов неумолимо приближалась к восьми, а мать терпеть не может, когда опаздывают к завтраку. Злить же ее с утра пораньше — хуже некуда, кроме того, есть важный разговор, и откладывать его в долгий ящик не стоит. Мехмет Асланбей нехотя выбрался из постели, потянулся и направился в ванную. Четверть часа спустя он, приведя себе в более-менее приличный вид, еще раз вгляделся в свое отражение в зеркале и достал бритву. — Ты мне очень нужен! Мехмет вздрогнул и выругался сквозь зубы: как же он ненавидит манеру своего брата вламываться вот так, без стука. — Ахмет! — вскричал он. — Сколько раз тебе повторял: стучаться надо! — Ты ж не девка, чтоб церемонии с тобой разводить, — усмехнулся братец, махнув при этом рукой. — А у меня дело! Прямо-таки срочное! — Что там у тебя? — закатил глаза Мехмет, откладывая бритву и доставая одеколон. От его взгляда не ускользнуло, как ухмыльнулся Ахмет, и это обстоятельство заставило его нахмуриться. Мехмета донельзя раздражала манера брата вечно подкалывать его тем, что он «тратит время на бабские штучки». Разумеется, подобные сентенции он обычно изрекает в отсутствие матери, потому что она живо осадила бы его. — Слушай, — Ахмет приблизился и положил ему руку на плечо, — дай мне денег! — С чего бы? — чуть прищурившись и склонив при этом голову на бок, спросил Мехмет. Ахмет прыснул: его неизменно веселила эта способность старшего брата с такой точностью копировать материны жесты, ее манеру держаться и разговаривать. Сам Мехмет, впрочем, не прилагал к тому никаких дополнительных усилий. Более того, он не делал этого специально, оно как-то само получалось, непроизвольно. — Все проще простого, — решил вернуться к теме разговора Ахмет. — У тебя же есть, я ведь знаю, а мне очень надо, брат, поверь! — Ты опять? — почти сочувственно взглянул Мехмет на брата. Нетрудно было догадаться, что выделенное ему на месяц содержание Ахмет умудрился, уже в который раз, спустить за несколько дней. С некоторых пор Ахмет вместе со своими университетскими друзьями облюбовали пару злачных мест в городе и проводили там чуть ли не дни напролет. Пару раз Мехмет и сам с ними ездил… В покер он, правда, не играл: не любил, — а вот девицы в том притоне были ох, какие горячие! Позже Мехмет заезжал туда, так сказать, на огонек и без брата, когда приходила охота, пока однажды их не выследил Али. Скорее всего младший брат подслушал не предназначавшийся для его ушей разговор. Он без колебаний потребовал от братьев взять его с собой, на что заслужил лишь оплеуху от Ахмета вкупе с весьма, стоит сказать, трезвым замечанием, что у Али покуда нос не дорос еще до взрослых забав. Младшенький гордо заявил, что ему уже скоро восемнадцать, и вообще он не разрешения у братьев спрашивает, а ставит их перед фактом: едет с ними, и точка. — Сейчас я к матери пойду, и она тебе такую «точку» покажет, — сжал кулаки Ахмет, — надолго запомнишь! Едет он, придурок малолетний, марш лучше уроки учить, понял? — Я тебе это припомню! — прошипел обиженный Али и в тот же день выложил матери все о похождениях старших. Вечером мать метала громы и молнии, крича, что у всех дети как дети, а ей достались три неуправляемых и бессовестных нахала, ни в грош ее не ставящих и умеющих лишь позорить свою благородную фамилию. Али, потупившись, молчал, Мехмет, смущенно улыбнувшись, попросил простить им мимолетную слабость, попутно заверив, что подобное не повторится. Он, во-первых, знал, что на мать это всегда действует безотказно, а во-вторых, ему и в самом деле было немного неприятно, что они огорчили ее. Ахмет же вспылил и заявил матери в глаза, что они де с братом не мальчики уже и сами знают, что делать. Мать в ответ надавала ему пощечин за дерзость, прибавив при этом, что они «совсем от рук отбились», но она «примет самые суровые меры». С той поры к Али и Ахмету был приставлен Явуз, один из охранников, который служил в доме уже не один десяток лет. Он лично возил братьев в университет и школу и привозил обратно, попутно докладывая матери о каждом их шаге. Кроме того, мать значительно сократила средства, выделяемые им на карманные расходы. Конечно, по прошествии времени страсти улеглись, и мать, что называется, вновь ослабила вожжи, потому что Ахмет теперь изредка получал возможность полной свободы передвижений, но что касается денег тут, все оставалось по-прежнему. Мехмет же, как самый старший и уже начавший работать в семейной фирме, располагал собственными средствами. Ну и вообще, он, как любили поддевать его младшие братья, всегда был материным любимчиком, что давало ему немало преимуществ. — Ну, да, — развел тем временем руками Ахмет, — опять. Слушай, ну что тебе жалко, что ли? Не для кого-нибудь ведь — для меня, для брата! Мехмет вздохнул, покачал головой и полез в кошелек: — Только, если опять все за вечер просодишь, больше не прибегай! А главное, смотри, матери не проболтайся, где взял, понял? — Скажу, выиграл когда-то и припрятал на черный день, не переживай! — просиял Ахмет. — Спасибо, брат! Ахмет порывисто обнял его, похлопал по плечу и пулей вылетел за дверь. Мехмет лишь укоризненно покачал головой, усмехнулся, а после продолжил утренний туалет. Спустя некоторое время он спустился в столовую, где, разумеется, уже все были в сборе. — Доброе утро! — улыбнулся он сидевшей во главе стола матери, подошел к ней и поцеловал ей руку. — Ты заставляешь себя ждать, дорогой, — отозвалась она, впрочем, по тону ее Мехмет понял, что на самом деле она вовсе не сердится на него. — Прости, но мне пришлось… — он запнулся на мгновение, — позвонить кое-кому. Мать пристально взглянула ему в глаза, изогнула бровь, но не успела ответить, потому что сидевший напротив нее Али хмыкнул: — Очередной своей милашке! — Али! — воскликнул он, что вызывало у младшего брата лишь смех. Ахмет тем временем старательно делал вид, что его не интересует ничего, кроме содержимого его тарелки, а мать придвинула к себе чашку с кофе, а после повернулась к младшему брату: — Кое-кому, мне кажется, стоило бы поменьше веселиться, дабы не опоздать в колледж. Поскольку я не намерена больше выслушивать жалобы от твоих учителей на опоздания и прогулы, ясно? — Понял, оболтус? — хохотнул Ахмет, отвесив при этом брату подзатыльник. — Да я тебя сейчас!.. — мгновенно вспыхнул тот и вскочил с места, чуть было не расплескав чай. — Угомонись, мелочь! — одернул его Ахмет, щелкнув при этом по носу. — А ну хватит! — прикрикнула мать. — Как пятилетние! Али, я же ясно тебе сказала: поторопись! А с тобой, — метнула она сердитый взгляд на среднего сына, — мы поговорим чуть позже! Ахмет закатил глаза: — О, все понятно, — пробормотал он себе под нос, — наша Азизе ханым изволила сегодня встать не с той ноги! Мехмет пнул брата под столом, но разумеется, без толку, поскольку мать прекрасно расслышала слова Ахмета: — Я начну вставать, как ты выражаешься, с той ноги, — отчеканила она, — когда вы наконец оставите все свои глупые выходки и начнете вести себя как взрослые люди, дорогой мой Ахмет бей. С кем ты позавчера затеял драку, долго мне еще краснеть за тебя, скажи, или ты нарочно добиваешься, чтобы тебя исключили из университета? — Все, мама, ты, как всегда, права, мне действительно нужно спешить! — быстро вскочил из-за стола Али. Он подбежал к матери, обнял ее, отчего лицо ее на миг просветлело, и умчался. — Тот подонок сам нарвался, — как ни в чем ни бывало отозвался Ахмет, — нечего было мне всякие гадости говорить. А с последнего курса меня никто не исключит, мамуля, не волнуйся, кроме того, где они еще найдут такого щедрого попечителя и благотворителя, как уважаемая Азизе ханым? — С тобой бесполезно разговаривать, ты неисправим! — махнула рукой мать. — Но дабы не огорчать тебя, — Ахмет поднялся из-за стола, — я клятвенно заверяю, что буду примерным мальчиком, а посему — позвольте откланяться! — он также обнял мать на прощание и поспешил удалиться. — Ты видел это? — повернулась она к молчавшему до сих пор старшему сыну. Мехмет покачал головой, а затем подался вперед, протянул через стол руку и накрыл ладонь матери своей: — Да оставь ты их, мама, перебесятся! — Перебесятся… — повторила она, чуть поморщившись. — Где только ты понабрался этих дурацких слов, Мехмет. Вообще меня, знаешь ли, поражает твоя беспечность, а между тем, ты — их старший брат, и ты мог бы повлиять на них, раз уж меня они не слушают. — Мама, да не делай ты из мухи слона, — улыбнулся он, — им просто хочется казаться сильными и самостоятельными. Взрослыми… — Пора бы вам уже ими стать, а не казаться, Мехмет, — вздохнула мать. — Говорю же, не переживай так! — Мехмет вновь поцеловал ей руку. — Но если тебе будет спокойнее, то я с ними поговорю, обещаю тебе. Прямо сегодня. — И что бы я делала без своего Мехмета! — просияла мать, и он решил, что вот — настал подходящий момент. — Мама, тут такое дело… Могу я тебя о чем-то попросить? — Все, что хочешь, дорогой! — Ну, тогда… дай мне сегодня твою новую машину, а? — Машину? — удивленно воззрилась на него мать. — Да. Мне, ты понимаешь, нужно съездить по делам. Ты же сама просила встретиться с теми подрядчиками, ну, по поводу строительства нового отеля… Вот… Я и подумал, что так будет солиднее. Да и потом, в моей там мотор что-то… Я сказал, чтобы сегодня в ремонт отогнали. А ты могла бы ехать на своей старой. — Подрядчики, значит? — тихо спросила у него мать после того, как Мехмет закончил свою тираду. Он кивнул, стараясь не смотреть при этом матери в лицо. В то время же время, от него не ускользнуло, как она еле заметно усмехнулась, все-таки перехватив его взгляд. Мехмет тяжело вздохнул: Ахмет шутит иногда, что их мать, кажется, умеет читать мысли, и вот сейчас ему всерьез показалось, что это вовсе не шутка. У нее буквально на лице было написано: «Не ври-ка мне, любезный сын!» Мехмет покосился украдкой на Эсму, которая собирала со стола пустые тарелки, и вздохнул: — Ладно, сдаюсь! — он шутливо вскинул руки. — Видишь ли, в чем дело, об этом я тоже хотел бы с тобой поговорить. Мать кивнула, чуть склонила голову на бок, показывая тем самым, что готова слушать. — Словом, — начал Мехмет, — есть одна девушка… — Вот с этого и надо было начинать, Мехмет! Итак… Собственно, рассказывать особо было нечего. Девушку эту Мехмет заприметил когда однажды подвез младшего брата в школу. Ему в тот день все равно нужно было ехать в центр города на деловую встречу, и Али упросил захватить его с собой, дабы хоть ненадолго избавиться от вездесущего соглядатая матери, которого она отрядила надзирать за нерадивым своим отпрыском. Брат, обрадованно улыбнувшись, выбрался из машины, помахал ему рукой на прощание и быстрым шагом направился к входу. Мехмет, конечно, подозревал, что Али просто-напросто дождется, пока он отъедет, и улизнет куда-нибудь потихоньку, во всяком случае он сам, помнится, делал именно так. Его не останавливало даже присутствие отца. Впрочем, от отца-то как раз было легче удрать, так как он очень редко проявлял интерес к тому, чем заняты его сыновья. Нет уж, тут же одернул себя Мехмет, ни к чему в такой хороший день вспоминать об отце… И как раз в тот самый момент он увидел красавицу в простом зеленом платье. Она вышла из-за угла, судя по всему, из здания на соседней улице, где располагалась государственная начальная школа. И вроде бы не было в этой девушке ничего особенного, в конце концов видал он и покрасивее, но… несмотря ни на что Мехмет глаз от нее оторвать не мог. Тем временем она направилась к автобусной остановке, и Мехмет, опомнившись, нажал на газ. Она испугалась, когда он затормозил прямо перед ней, отпрянула, побледнев, и уставилась на него со смесью страха и возмущения, стоило только Мехмету опустить стекло. — Вы… вы же чуть не сбили меня! — возмутилась она. — Как можно… — Ох, прошу меня простить, красавица, — обворожительно улыбнулся ей Мехмет, — я вовсе не хотел. Однако, мне показалось, это вы слишком уж замечтались, следует смотреть по сторонам! — Оставим этот спор, он ни к чему не приведет, — поджав губы, проговорила она. Мехмет усмехнулся: — Вы сейчас говорите совсем как моя мать. Когда она хочет уйти от неприятного разговора, всегда произносит эту фразу. — Если вы точно так же упрямо стоите на своем, — пожала она плечами, — то я могу ее понять. — Позвольте же мне загладить свою вину и подвезти вас туда, куда вы сами скажете, — улыбнулся Мехмет и распахнул дверь свой машины. — Простите, но мне кажется, нам с вами не по дороге. Кроме того, мы даже не знакомы. — Так давайте же познакомимся, чего тянуть! — тут же отозвался он. — Мехмет Асланбей. Отныне и навек — к вашим услугам, о моя луноликая красавица! — воскликнул он, протянув к ней руки. — Очень приятно, — натянуто улыбнулась она. — Но мне действительно пора. Мой автобус вот-вот придет. Извините! Она отвернулась и бросилась бежать чуть ли не со всех ног. — Эй, — крикнул ей вслед Мехмет, — я ведь даже не узнал, как вас зовут! Она сделала вид, что не расслышала, и уже в следующее мгновение вскочила в подъехавший к остановке автобус и была такова. — Ну, мы еще встретимся с тобою, птичка моя! — пробормотал Мехмет себе под нос. Он твердо решил разузнать, кто она такая, на самом ли деле такая недотрога или же просто набивает себе цену. В нем пробудился самый настоящий охотничий азарт. В конце концов до сей поры еще не случалось такого, чтобы понравившаяся девица его отшила. Такому не бывать, — твердо решил Мехмет. Рано или поздно падет любая крепость, даже такая, как эта. Вон, если верить семейным, так сказать, преданиям, то отец Мехмета добивался руки матери около двух лет, а значит, не стоит отчаиваться и опускать руки. Пришлось взять в союзники младшего брата, и Али его не подвел. Он быстро выяснил, что загадочную красавицу зовут Дильшах, работает она учительницей младших классов, преподает литературу. Родом она из какой-то отдаленной, глухой деревни, но вот уже несколько лет, как переехала в Мидьят. Живет она на соседней со школой улице, снимает комнату в одном из многоквартирных домов. Мужа у нее, кажется, нет (и это обстоятельство радовало), жениха, или хотя бы просто поклонника, судя по всему, тоже. По крайней мере, с работы ее никто обычно не встречал и не провожал. Что ж, решил Мехмет, выходит, у него есть все шансы заполучить эту красотку. Он еще несколько раз приезжал к воротам колледжа, якобы подвезти или забрать младшего брата. Прибывал он на место, как правило, чуть не за два часа до окончания занятий у Али, потому что подметил: Дильшах заканчивает как раз в обеденный перерыв. Всякий раз, когда он видел ее стройную, такую притягательную фигуру, Мехмет выходил из машины и махал ей рукой. Она сдержанно кивала ему, и тут же ускоряла шаг, торопилась на на автобус. Пару раз Мехмет заговаривал с ней, объяснял, мол, вот брата своего ждет, скоро тот должен закончить. Она улыбалась, замечала, что братская любовь — это прекрасно. — У меня вот нет ни братьев, ни сестер, — смущенно потупившись, призналась она один раз, — только родители… А мне всегда хотелось, чтобы у меня была младшая сестра. Я бы заботилась о ней… — И иной раз вам бы хотелось надрать ей уши, — рассмеялся Мехмет. — Особенно когда она отбирала бы и ломала ваши игрушки. А еще неизменно обижалась бы на вас, при каждом удобном случае попрекая тем, что мать якобы больше любит вас, а не ее. — Да, ревность… это, разумеется, неприятно, — понимающе кивнула Дильшах, — но, наверное, неизбежно. Я и среди учеников своих это замечаю… Хотя я считаю, что родители не должны никого выделять. — Вы правы… Это был самый длинный их разговор, больше она ни разу не остановилась, чтобы перекинуться парой слов, лишь кивала иногда в знак приветствия и тут же убегала. Один раз Мехмет наведался к ней домой, но в тот день Дильшах где-то задержалась, он прождал почти сорок минут и вынужден был уйти ни с чем. Что ж, решил он, нужно сделать что-то, дабы хоть как-то переломить ситуацию. И вот наконец-то у Мехмета родился, как ему показалось, просто гениальный план. — Понимаешь, — признался он матери, — я попытаюсь уговорить ее поехать со мной, постараюсь убедить. Если я буду на твоей машине, да еще с шофером, она непременно согласится, ведь в этом случае мы с ней будем не вдвоем. А потом я вроде бы случайно вспомню, что мне нужно заскочить в офис по делам. Она, естественно, вынуждена будет поехать со мной, и я представлю ее тебе. Вроде бы по случаю, дескать, раз так сложились обстоятельства, но оно и к лучшему. И тогда она поймет, что намерения мои серьезны, я не какой-нибудь там вертопрах, который поматросит да и бросит. Если я знакомлю ее со своей матерью, значит, хочу видеть своей подругой. Она не сможет не оценить этого! Мама, я прошу, помоги! Мать подняла на него смеющиеся глаза, покачала головой и похлопала по плечу: — Какой же ты еще мальчишка, Мехмет, хотя и считаешь себя взрослым! Но раз эта девушка так запала тебе в душу… — Так ты мне поможешь? — с затаенной надеждой спросил он. — Разве я могу хоть в чем-то отказать тебе, родной? — с нежностью проговорила она. — Кроме того, мне, знаешь ли, стало любопытно взглянуть на ту, что лишила тебя сна и покоя. — Значит… — Скажешь Ферхату, что я велела тебе взять мою машину. Если тебе нужен шофер, то пусть он с тобой и поедет. Ну и… Я буду ждать тебя и твою загадочную незнакомку с нетерпением! — Мама! — обрадованно вскричал Мехмет. Он вскочил из-за стола, бросился к матери и обнял ее за шею. — Ты лучше всех на свете! Просто прекрасно, подумал про себя Мехмет, теперь дело за малым, и гордая, неприступная Дильшах непременно падет к его ногам. Она не устоит, он был уверен.