Хазар
Хазар остановил машину в переулке, чтобы прекрасно видеть ворота особняка Асланбеев, и заглушил мотор. Лишь бы никто не помешал, подумал он, потому что несколько раз ему приходилось уже покинуть свой «наблюдательный пункт», так как его машина мешала проехать. Один раз водитель старого, видавшего виды фургона, который вез фрукты, принялся сигналить на всю округу и кричать, что из-за таких вот безответственных кретинов, которые «раскорячились посреди дороги, потому что водительское удостоверение сами себе на коленке нарисовали», он опоздает, и хозяин ему за то «голову снимет». А третьего дня молодой парень, примерно одних лет с Джиханом, на мотоцикле также обругал его «ненормальным полудурком», которому места больше не нашлось, чтобы позагорать посреди улицы. Хазар извинился, завел мотор, но мотоциклист махнул рукой, развернулся и поехал по соседнему переулку. Хазар вздохнул: разумеется, если отец узнает про его ежедневные дежурства под дверью у Асланбеев, то жди очередного скандала. Отец не устает твердить, что отныне все кончено, и больше никаких дел и отношений с семейством Асланбеев у них нет и быть не может. Объяснять что-либо бесполезно, хотя Хазар пытался и не раз. Отец в ответ принимался кричать, что Хазар де «ходит по лезвию бритвы» и если будет стоять на своем, то непременно попадет в серьезный переплет. Однако же Хазар просто не мог оставить все как есть. Ему необходимо увидеться с Дильшах и поговорить с ней. Пускай она сама скажет, что все было зря, и ее чувства угасли. А заодно уж и объяснит, если сможет, как так получилось.***
Дильшах была не похожа ни на одну из девушек его круга, она была простой и искренней, чистой, как родниковая вода. Впервые он увидел ее, когда она шла по улице, улыбаясь каким-то своим мыслям и еле слышно напевая что-то себе под нос. Он, как завороженный, наблюдал за ней, стоя на другой стороне, а потом пошел следом. Потом он несколько дней подряд ждал ее на той самой улице и шел поодаль, чтобы она не заметила. Но однажды Дильшах решительно перешла улицу, окликнула его и спросила, почему он ее преследует. Хазар не нашелся, что ответить, кроме как сказать правду: она очень ему понравилась. Слово за слово, они разговорились, и он понял, что самым удивительным образом готов рассказать ей обо всем, будто они знакомы уже много-много лет. Хазар приглашал ее в кафе неподалеку, они подолгу гуляли в парке, и очень скоро Хазар понял, что не может без нее жить. Дильшах же уверяла его, что и без него ее жизнь потеряет всякий смысл. Он твердо знал, что никого, кроме Дильшах, он не видит в качестве своей спутницы. Правда, было одно затруднение: отец. Хазар просто терялся, как рассказать обо всем отцу и представить ему Дильшах. Во-первых, отец ему твердил, что покуда о женитьбе ему думать рано, а во-вторых, он каждый раз подчеркивал, что невеста его наследника должна быть из «самой достойной и благородной семьи». Джихан шутил, что папочка подыскивает своему любимому сыну настоящую султаншу. Отец, добродушно усмехаясь себе в усы, ворчал, что младший его сын хоть и несносный хулиган, но в данном случае говорит абсолютно верно. Когда же Хазар намекнул отцу, что всерьез увлекся одной девушкой, тот несколько опешил. А после взглянул на него в упор и прямо спросил, насколько все серьезно. Хазару пришлось признаться, что они с Дильшах давно уже полюбили и не могут друг без друга жить. Честно признаться, он ждал, что разразится буря, отец будет вне себя, когда узнает, что Дильшах — дочь бедной вдовы, без денег и без связей. Однако же, отец лишь покачал головой, тяжело вздохнул и потребовал для начала познакомить его с той, что похитила сердце Хазара. Устроить семейный обед отец все же не успел, поскольку ему потребовалось срочно уехать из города, поэтому Хазар пригласил Дильшах к ним домой как раз в день его отъезда. Отец поприветствовал Дильшах, сказал, что рад познакомиться с возлюбленной сына, и желает им счастья. — Видишь, — улыбнулся ей Хазар уже позже, когда они остались вдвоем, — ничего страшного не произошло. Мой отец принял тебя. — Я просто не верю своему счастью, Хазар, — улыбнулась она, крепко обнимая его, — и знаешь, мне даже страшно становится! — Отчего же? — удивился он. — Вдруг все разом закончится, — вздохнула она. — Я очень боюсь, что мы расстанемся и уже не сможем быть вместе. — Не нужно бояться, любовь моя, ведь я всегда буду рядом с тобой, клянусь тебе! На следующий же день Хазар забрал у ювелира кольцо, которое не так давно заказал для помолвки с Дильшах. Он был на седьмом небе от счастья, когда Дильшах приняла его подарок и, краснея от смущения, тихо сказала «да» на его предложение руки и сердца. Оставалось дождаться отца, чтобы назначить дату свадьбы, но, к сожалению, тот несколько остудил пыл влюбленных. Отец настоял на том, чтобы повременить с этим, безусловно, как он выразился, важным событием до тех пор, пока Хазар не отслужит в армии. — Вот когда ты вернешься, — сказал он, — тогда мы и устроим такую свадьбу, что весь Мидьят надолго запомнит! — Но отец, — несмело возразил Хазар, — ведь до той поры много воды утечет! — Хазар, сынок, — отец ласково взглянул на него и положил руку ему на плечо, — я же не отказываю, наоборот, я желаю тебе счастья! Раз вы с этой девушкой любите друг друга, я ни в коем случае не стану вам мешать. Но пойми, вам же все равно предстоит расстаться в самое ближайшее время. Если мы устроим свадьбу впопыхах, то пересудов не оберешься, да и какой в том смысл! А когда ты вернешься домой, вот тогда все сделаем как нужно. Заодно и чувства свои проверите. — Отец… — Все, сынок, — резко посерьезнел отец, — это мое окончательное решение. Поверь, так будет лучше. Спорить с отцом Хазар не стал, в конце концов, если так разобраться, в его словах был определенный резон. Дильшах, разумеется, расстроилась, но предстоящая разлука опечалила и ее, и самого Хазара гораздо сильнее, нежели необходимость отложить свадьбу. — Мне страшно, Хазар! — прошептала она, обняв и прижавшись к его груди. — Ну, что такое? — грустно улыбнулся он. — Ты опять? Зачем эти слезы, моя Дильшах, прошу тебя, не плачь! И ничего не бойся, забудь раз и навсегда обо всех страхах. — Я ничего не могу с собой поделать, Хазар, — вздохнула она, — никак не избавиться от этих мыслей: вдруг что-то случится… У меня нехорошее предчувствие! — Все будет хорошо! — проговорил он, целуя ее. — Время пролетит быстро, и мы будем вместе! Он писал ей чуть ли не каждую неделю, вспоминал в письмах все счастливые моменты, что они провели вместе: их встречи на берегу озера, где они любили гулять и встречать закаты, как он приезжал к ней домой, стараясь подгадать, чтобы ни соседи, ни квартирная хозяйка его не увидели, как мечтали о будущей семейной жизни, о детях… Дильшах всегда говорила, что родит ему сына: — У него будут твои глаза и твоя улыбка, — неизменно прибавляла она. — И он будет очень тебя любить. — И я буду любить вас, — отвечал Хазар. От Дильшах Хазар получил всего несколько писем, в них она говорила, что уже скучает и считает дни до его возвращения. Последнее письмо пришло через пару месяцев после отъезда Хазара, а потом — одно лишь гнетущее молчание. Отец писал ему регулярно, и Хазар настойчиво просил его узнать, как дела у Дильшах, не случилось ли с ней какой беды, но отец отчего-то упорно игнорировал его просьбы. Друзья и сослуживцы убеждали его не разводить панику, может быть, его невеста вынуждена была уехать к родным, возможно, там возникли какие-то проблемы, и потому она не может написать. Некоторые, правда, были не столь тактичны и подкалывали Хазара, мол, она уже замужем и думать о нем позабыла. Хазар злился, но чем дальше, тем больше точил его червячок сомнения. Возможно, отец потому и не желает ничего говорить, потому что он знает: Дильшах ему неверна. Но он тут же гнал эти мысли подальше, ведь такого попросту не могло быть! Дильшах никогда не сможет предать его после всего, что между ними было. Когда Хазар вернулся наконец домой, отец устроил ему пышный прием. Объятиям, слезам радости и восклицаниям, как, мол, он гордится своим любимым сыном, не было числа. Джихан, удивительно возмужавший, обнимал его и говорил, что безумно соскучился. Хазар не уставал повторять, что не узнает своего братишку: тот мальчик, которого он помнил, и о котором всегда старался заботиться, стал мужчиной. Жена младшего брата, худенькая, изящная Хандан ханым, удивительно красивая девушка с роскошными темно-каштановыми локонами, улыбнулась ему и поцеловала руку. — Добро пожаловать, брат! — сказала она. — Показывайте скорее племянника! — воскликнул Хазар. Отец, разумеется, сообщил, что женил Джихана на дочери представителя одного из самых древних, уважаемых родов и своего делового партнера. Мустафа Ага предложил ему весьма выгодную сделку: он согласен вложить деньги в развитие семейного предприятия Насуха Шадоглу, если получит свою долю. И чтобы скрепить столь выгодный союз, он отдает свою дочь в жены сыну Насуха Аги. Конечно, Джихан и Хандан были совсем еще юными, но Мустафа Ага сказал, что сам он женился как раз в восемнадцать лет, и они с женой прожили всю жизнь в мире и согласии. Отец Хазара поначалу сомневался, не начнут ли в округе судачить, мол, младшего сына женил прежде старшего, но тут Джихан заявил ему, что он без ума от Хандан, и никого другого ему не надобно. Хазар хотел было приехать на свадьбу брата, но ему, к сожалению, не удалось тогда выхлопотать отпуск, поэтому он послал им золотые украшения в подарок для невесты и сердечные поздравления и пожелание счастья. Через год после свадьбы у Джихана и его молодой жены родился сын, которого назвали в честь его прадеда — Азатом. Племянник был прямо-таки уменьшенной копией Джихана, и в семействе его обожали все, начиная с отца и заканчивая прислугой. Хазар с радостью отметил, что мальчик сблизил Джихана с отцом. Раньше брат частенько ссорился с отцом, обижался на него по всякому поводу и без, ругался с ним, да и отец в долгу не оставался. Он злился на младшего сына, называл его лентяем и несносным, дерзким нахалом, а Джихан, в свою очередь, обвинял отца в том, что тот больше любит Хазара, а на него и вовсе внимания не обращает. Отца, как правило, это еще больше выводило из себя, и он, случалось, потчевал Джихана парой-тройкой хороших затрещин. Давным-давно, еще когда жива была мать, она всегда старалась сгладить эти конфликты. Джихан в ту пору отчаянно бунтовал против отца, без устали грубил ему, тот, разумеется, выходил из себя, и все заканчивалось рукоприкладством. Мать уводила Джихана к себе, старалась утешить, а потом пыталась убедить отца в том, что он слишком суров со своим младшим сыном. Нередко мать просила помощи у Хазара: — Поговори с ними обоими, сынок, — вздыхала она. — Отец к тебе прислушается, если ты его убедишь в том, что Джихан не хотел его огорчить, он смягчится. Он ведь очень ценит твое мнение. — Хорошо, мама, — улыбаясь, соглашался Хазар, — я сделаю как ты просишь. Кроме того, меня и самого очень расстраивают их бесконечные ссоры. Отец, конечно, ворчал, но все же и в самом деле соглашался, повторяя, что на сей раз он «сделает вид, будто поверил малолетнему и невоспитанному наглецу, но только ради Хазара». В доме наступал весьма, стоит сказать, шаткий мир, который длился до следующей перепалки отца и Джихана. А после смерти матери даже Хазару не всегда удавалось погасить скандал. И вот теперь Хазар с удивлением отметил, что отец и брат сделались гораздо мягче и терпимее друг к другу. Маленького племянника он, как и все обитатели их дома, полюбил с первого взгляда, да и малыш Азат смотрел на него с восхищением. Первые два дня после того, как Хазар вернулся домой, Азат так и ходил за ним хвостом, просил поиграть, погулять, рассказать что-нибудь интересное или купить ему новых машинок. — Ах, брат, — воскликнула Хандан, — ты бы построже с этим сорванцом! Не иди у него на поводу! — Пустое, — махнул рукой Хазар и поднял Азата на руки, — мне ведь только в радость будет сделать ему подарок. Ведь дядюшки так долго не было рядом, надо наверстать упущенное, правда, маленький? — Да! — уверенно кивнул Азат и крепко обнял его за шею. В тот же день Хазар подарил племяннику игрушечную железную дорогу, чем привел его в неимоверный восторг. После того, как немного улеглась радость домашних от встречи, когда семейство переговорило друг с другом обо всем, что случилось за время отсуствия Хазара, тот сумел наконец-то улучить свободную минуту, чтобы побыть с отцом с глазу на глаз. — Отец, — взглянул на него Хазар, — я все время места себе не нахожу, умоляю, скажи мне, что случилось с Дильшах? За все время я от нее лишь одно письмо получил, а ты всякий раз отмалчивался… Я, прости уж, что не сообщил, съездил вчера к ней на квартиру, где она жила раньше, но прежняя хозяйка продала дом и уехала, а новый хозяин ничего не знает. Теперь я хочу поехать к ней в деревню, найти ее мать. — Не надо, сынок, — покачал головой отец. — Но почему? Отец тяжело вздохнул: — Потому что там ее нет. Насколько мне известно, Дильшах не уезжала из Мидьята. — Но тогда где же она? — Она… — отец отвел глаза в сторону, — она вышла замуж, Хазар. Давно уже. Вскоре после того, как ты уехал. Прости, сынок, я не хотел тебя расстраивать, поэтому молчал. У Хазра словно земля ушла из-под ног. Слова отца не укладывались в голове, Дильшах не могла так предать его! А как же все слова, что они друг другу говорили, все принесенные клятвы? — Кто… за кого она вышла? — только и смог вымолвить он. — За проходимца Асланбея, — мрачно взглянул на него отец. — У его семейки ведь денег куры не клюют, но его свихнувшейся мамаше, видимо, мало, раз она изо всех сил старается нам навредить! Вот и твоя Дильшах из того же теста оказалась, решила расставить сети на того, кто побогаче! Кроме того, ты был далеко, а этот дурачок под боком. Сынок, поверь, если она так просто взяла и забыла о тебе, то не стоит о ней горевать. Хотя понимаю, как тебе тяжело… Но теперь уже ничего не поправишь, Хазар, прошло слишком много времени. Хазар ничего не ответил, хотя отрицать очевидное было трудно: ему очень больно. Неужели Дильшах могла оказаться такой коварной и променяла его на деньги и положение семьи Асланбеев? А может быть, она просто полюбила того человека? Ведь чувства — такое дело, они могут измениться, угаснуть, стать совсем иными. Но почему, почему она ничего не сказала, никоим образом не дала ему знать. Могла хотя бы пару строк ему написать, мол, ты больше мне нужен, я полюбила другого. Разумеется, Хазару было бы тяжело принять это, но он понял бы и отпустил ее. Она же вместо этого предпочла вовсе ничего не говорить, просто ушла, будто бы они никогда и не были знакомы. Нет, Хазар не мог смириться с этим, и он решил во что бы то ни стало встретиться с Дильшах и потребовать объяснений. Он даже и не думал ее ни в чем упрекать или обвинять, ему просто было нужно узнать правду: действительно ли она разлюбила Хазара и почему молчала столько лет. Отец пришел в бешенство, когда узнал об этом: — Ты рассудка лишился?! — разозлился он. — Зачем тебе теперь с ней встречаться, она — замужняя женщина, у нее уже ребенок есть! Как ты явишься к ней и потребуешь объяснений, на каком основании? Да тебя даже на порог не пустят и в лучшем случае вытолкают в шею. Нет, Хазар, даже и думать забудь о том, чтобы идти к Асланбеям. — Отец… — И слышать ничего не хочу! Ноги твоей там не будет! Забудь эту несчастную, она тебя предала, и пусть это останется на ее совести. А тебе следует подумать о том, как наладить свою жизнь. Тем не менее, Хазар не оставил мысли встретиться с Дильшах и поговорить с ней. Правда, следовало признаться, что в одном отец был прав, просто так пойти и постучаться в дверь дома Асланбеев он не мог, дабы не компрометировать ни себя, ни Дильшах. Вот тогда-то Хазар и придумал подкараулить ее в тот момент, когда она выйдет из дома куда-нибудь по делам, на рынок, или просто на прогулку. Тогда Хазар подошел бы к ней и уговорил встретиться в каком-нибудь в укромном уголке, где они смогли бы спокойно побеседовать. Разумеется, если бы Дильшах согласилась на это… Ну, а если уж она сразу его прогонит, то ничего не попишешь, придется признать, что отец кругом прав: Дильшах — всего лишь коварная и трусливая женщина, которая с легкостью предала его, не моргнув глазом. Собственно, именно поэтому Хазар и установил этакий пост наблюдения около дома Асланбеев. Кто же мог знать, что его постигнет такая неудача: много дней он уже дежурит около особняка, но — увы — никаких следов Дильшах. За это время Хазар успел выучить распорядок дня обитателей: в восемь часов утра первой из дома выходила молодая женщина с большой корзиной в руках, судя по всему, это была одна из служанок, и шла на рынок. Примерно через час она возвращалась с покупками и всякий раз повторяла стоящему у дверей охраннику, что принесла все необходимое для обеда и ужина, и как только она все приготовит, «они могут встретиться». Охранник подмигивал ей и отвечал, что ждет с нетерпением. Ровно в восемь тридцать к воротам подавали машину хозяйки дома, и она отбывала, видимо, по делам. Хазар всякий раз неизменно усмехался: по Азизе Асланбей можно часы сверять. Через час после нее уезжали из дома братья Асланбеи. Двое старших, как правило, выходили вместе, негромко переговариваясь, иногда они уезжали вдвоем, а иногда один из них заявлял, что «в офис приедет после обеда, а сейчас у него есть дела поважнее». Затем он приказывал вывести его машину, садился за руль и уезжал. — Перед матерью, если что, прикрой, ладно, братишка? — неизменно прибавлял он. — Ох, Ахмет, — смеялся второй, — ладно уж, как обычно, скажу, ты уехал на новую стройку. Хазар задавался вопросом: который из них — муж Дильшах, просто хотел понять, что же она нашла в нем… Младший из братьев обычно покидал дом вскоре после старших, но иногда он составлял компанию одному из них или же матери. Увидев его в первый раз, Хазар сразу же узнал его: именно он тогда ехал на мотоцикле и возмутился, что Хазар поставил свой автомобиль посреди улицы. Где-то ближе к обеду выходила из дома женщина с гладко зачесанными темными волосами, собранными на затылке в аккуратный пучок. Она, как стало понятно Хазару, была домоправительницей в семействе Асланбеев, и направлялась, судя по всему, исполнять какие-либо поручения хозяев. Хазар слышал, как один из охранников называл ее «сестрой Эсмой» и предлагал свою помощь, если таковая вдруг ей понадобится. Пару раз с ней шла молодая рыжеволосая женщина, каждый раз в новых, весьма изысканных туалетах, и к которой Эсма обращалась «Султан ханым», очевидно она была женой одного из братьев, или же близкой родственницей хозяйки. Несколько раз Эсма выходила из дома вместе с тремя детьми: двумя мальчиками и очаровательной белокурой девочкой. Мальчики обычно наперебой просили отвести их в парк на качели, купить им мороженое и сахарной ваты, а девочка хотела покататься на лошадках. Эсма улыбалась и повторяла им, что всему свое время, кроме того, им нельзя слишком уж задерживаться, чтобы «родители не волновались». — Да мы быстро, мама, разочек только прокатимся, и все! — убеждал Эсму мальчик постарше, на вид ему было примерно лет семь-восемь. — Мы чуть-чуть, — поддакивал ему тот, что помладше, — мама же нам разрешила! Девочка же обычно брала их за руки и требовала, чтобы они не уходили от нее далеко, иначе она на них обидится. Получается, неизменно думал Хазар, что кто-то из этих малышей — ребенок его Дильшах от другого мужчины… Одним словом, за все время Хазар успел увидеть всех членов семейства Асланбей, но вот Дильшах, к сожалению, точно сквозь землю провалилась. Хоть бы она вышла погулять с сыном, или ей понадобилось бы отлучиться из дома, та же Султан ханым ведь то и дело уезжала по своим делам. Казалось, что Дильшах и вовсе не живет в особняке, но здесь же ее муж и ее ребенок, не могла же она их бросить. Нет, она просто никуда не выходит, или же (приходили иной раз в голову Хазара совсем уж невеселые мысли) ее попросту не выпускают. Муж ведь запросто мог запретить ей покидать дом, вдруг он контролирует каждый ее шаг. Или же считает, что она должна заниматься исключительно домашними делами. Так всегда говорил и отец Хазара, подчеркивая, что матери нет нужды без особой надобности надолго отлучаться из дома. Положение таким образом создалось совершенно безвыходное, и у Хазара по такому случаю просто опускались руки.***
Хазар дал себе зарок: он в последний раз проведет день, наблюдая на особняком Асланбеев. Если Дильшах так и не появится, он больше никогда не придет и последует совету отца — забудет о ней навсегда. Он закрыл машину и устроился в тени, на крыльце дома, расположенного на углу улицы. Дом был нежилой, и потому никто не мог прогнать его отсюда, из переулка же, где он оставил машину, а равно и со стороны особняка Асланбеев, заметить его было невозможно, так что Хазар чувствовал себя в безопасности. Сегодня семейство Асланбеев отчего-то не следовало своему обычному графику. С утра пораньше ни хозяйка, ни ее сыновья никуда не уехали. Примерно около полудня у ворот началась суета, и очень скоро у особняка стоял кортеж из трех автомобилей в полной, так сказать, готовности. Один из охранников ушел в дом, очевидно доложиться хозяевам, а Хазар, снедаемый любопытством, подошел ближе и укрылся за углом дома как раз в тот момент, когда из ворот вышли братья Асланбеи. Все трое были одеты с иголочки, в черные, идеально отглаженные костюмы, белоснежные рубашки, при галстуках. — Если они не поторопятся, мы можем опоздать, — взглянув на часы, проговорил младший. — Не волнуйся, — хлопнул его по плечу Ахмет, — не опоздаем. Это ты, кажется, слишком торопишься. — Его можно понять, — улыбнулся Мехмет. В эту минуту вышла Азизе Асланбей, она тоже была одета в нарядное синее платье, при драгоценностях. Поправив аккуратно уложенные волосы, она по очереди оглядела своих сыновей и улыбнулась им. — Можем выезжать, — сказала она, — самое время. — Мама, ты у нас самая красивая! — поцеловал ей руку Мехмет. — Мамочкин подлиза! — поддел его Ахмет. — Но… он прав, как там ни крути. — Где же невестки? — спросил тем временем младший брат. — Видишь, мама, он просто сгорает от нетерпения! — хмыкнул Ахмет. — И скажи, разве можно поверить в то, что мы едем сватать нашего малыша Али, а? Того самого, кто когда-то сломал все мои новые машинки… — … и выбросил мои краски! — тут же подхватил Мехмет. — Да будет вам уже! — смутился Али. — Однако же, нам и впрямь стоит поспешить, — проговорила Азизе Асланбей. И в этот самый момент Хазар наконец-то увидел Дильшах. Она вышла из ворот вместе с Султан, которая что-то негромко рассказывала ей, держа при этом под руку. — Наконец-то! — воскликнул Ахмет Асланбей. — Можно подумать, вы пешком шли из Стамбула, хватит копаться, поехали быстрее! — он оттеснил Дильшах от Султан, взял ее за руку и повел к своей машине. Мехмет же тем временем придержал дверь, помогая матери сесть, после чего повернулся к Дильшах: — Идем! — бросил он ей и тоже взял ее под руку. Хазар, не помня себя, сделал шаг вперед, вышел из-за угла, тут же осекся и хотел повернуть назад, но тут вдруг Дильшах подняла голову и встретилась с ним глазами. Она застыла, пораженная, не силах сдвинуться с места, а Хазар, опомнившись, тут же отвернулся и поспешил скрыться. Лишь спустя некоторое время он выглянул из своей засады, чтобы увидеть лишь отъезжающие от ворот особняка машины. Несколько дней он не выходил из своего дома. Во-первых, он опасался, что кто-нибудь из родственников Дильшах мог его заметить, а ему меньше всего хотелось доставить ей неприятности, а во-вторых, отец попросил его помочь разобраться с делами. Ему нужно было заключить договор на строительство новой фабрики, и он попросил Хазара присутствовать, повторяя при этом, что уж на этот раз никакие Асланбеи ему сделку не сорвут. — А в чем дело, отец? — спросил он. — Почему они могут сорвать тебе сделку? — Потому что кое у кого, — раздраженно мотнул головой отец, — нет ни ума, ни стыда, ни совести! И она только и может, что делать гадости порядочным людям. Все, сынок, не забивай себе голову всякой ерундой! Договор был заключен, и отец на радостях заявил, что по такому случаю следует устроить праздничный ужин, поскольку они давненько не собирались всей семьей. За ужином Хандан, которая ежедневно бывала на рынке и виделась со своими приятельницами и дальними родственницами, сообщила семейству последние городские сплетни. Младший сын Асланбеев, Али, будущей весной женится на единственной внучке одного из деловых партнеров Азизе Асланбей. Как говорят, эта девушка — единственная наследница своего дедушки, у которого, кроме нее, родственников больше не осталось, и благодаря этому союзу, Азизе Асланбей теперь сможет значительно расширить свой отельный бизнес, который она полностью отдает на откуп сыновьям. Шептались еще, что якобы этот самый Селим Ага поначалу и сам не прочь был жениться на Асланбей ханым, дабы заграбастать ее состояние, но та быстро дала понять, что ловить ему тут нечего, пусть не мечтает понапрасну. Вот и пришлось ему сосватать внучку за младшего сына Азизе. — Этот бедолага, — усмехнулся себе в усы отец, — сам не знает, от какой беды спасся! Его счастье, что эта женщина, ко всему прочему, непомерно жадна и потому не желает ни с кем делиться своими капиталами. А не дай Аллах, согласилась бы, вот тогда он и хлебнул бы горя! Правда, он все равно теперь с ней породнится, но сватья — не жена, с ней можно и вовсе не общаться. — Да куда Селиму Аге жениться-то, — фыркнул Джихан, — ему же сколько? — лет шестьдесят, поди? Да и ей тоже давно уже не двадцать, так что какая может быть свадьба в их-то годы, народ только смешить! Правильно она ему отказала, нечего позориться на старости лет. На следующее утро Хазар, тем не менее, снова поспешил в свое укрытие и возобновил слежку за Асланбеями. Но, увы, удача вновь отвернулась от него. День начался как обычно: кухарка пошла на рынок за продуктами, затем уехала хозяйка дома вместе с сыновьями, следом за ними ушла Султан ханым, Эсма вывела на прогулку детей, правда, на сей раз с ней была только девочка и ее собственный сын. Малышка капризничала, говорила, что хочет к маме, а еще — чтобы Миран тоже пошел с ними в парк. Эсма терпеливо объяснила ей, что «мама пошла к доктору, потому что у нее разболелся зуб», а Миран остался дома, поскольку так ему велела его мать. Сын Эсмы покрепче сжал ладошку своей маленькой подружки и сказал, чтобы она не плакала, им и вдвоем будет очень весело. Малышка немного повеселела, а заодно пообещала пожаловаться дяде и бабушке, чтобы Мирана впредь всегда отпускали гулять вместе с ними. Эсма принялась торопить детей, потому что у нее тоже не так уж много времени, и тут вдруг она резко остановилась и уставилась на него. Хазар, смутившись, поспешил скрыться, а то, чего доброго, эта женщина могла нажаловаться хозяевам, что он следит за ней. И вот сегодня Хазар, не в силах совладать с собой, вновь приехал к особняку Асланбеев. Он решил во что бы то ни стало увидеться с Дильшах, а для этого требовалось дождаться Эсмы. Он решил представиться двоюродным братом Дильшах, приехавшим издалека. И почему это не пришло ему в голову раньше?.. Будто бы сам Аллах услышал мысли Хазара, потому что Эсма появилась сразу же, как только автомобиль хозяйки дома скрылся за поворотом. Эсма вышла за ворота, огляделась кругом и решительно зашагала в сторону переулка, где прятался Хазар. Она прошла мимо, и он хотел уже было окликнуть ее, как вдруг она обернулась и направилась прямо к нему. — Вы — Хазар Шадоглу? — спросила Эсма, поравнявшись с ним. — Да, это я, — отозвался он. — Вот! — Эсма, вновь быстро оглянувшись по сторонам, достала из своей сумочки небольшой конверт. — Это вам. — Но что… — начал Хазар, но она не стала больше слушать, отвернулась и быстрым шагом пошла прочь. Хазар взял конверт и у него моментально все поплыло перед глазами от слез, с которыми он не смог справиться. Он узнал почерк Дильшах.