Take me to the depth of the ocean

Сколько крови впиталось в эту отравленную болотными испарениями почву? Неизвестно. При Флинте ли, при Сильвере... Какая разница?! Главное - удалось покинуть эти жуткие земли. Кровь и на досках палубы. Сколько ни драй её. Бен и Грэй порой до кровавых мозолей скребут доски. Их кровь тоже добавляется к этой незримой толще. Багровые ручейки порой всюду. От чего делается больнее в душе и на сердце. - Капитан... - Ни слова! Делайте, что должны. Не возразишь. Клятва Гиппократа затыкает рот лучше других оправданий. Успеть, остановить, исцелить... Другое - потом. Жизнь - превыше всего. Кровавый поток заткнут. Опять на время. Дезинфекция, мази, бинты... Их поток иссякает. Вечен лишь вид заскорузлого мяса размером с гинею меж медленно срастающихся кожных покровов. И сзади, и спереди. - Сэр, вам нельзя много двигаться. Тщетная попытка. Более хмурый встречный взгляд, берут за запястье. - Доктор, я - единственный, кто может довести шхуну к Испанской Америке. Моё присутствие необходимо на палубе. Сердце в клочья рвётся от этих слов. Не впервые звучащих. Потому что - единственный. Потому что некому больше. И желание уберечь, охранить, дать выжить - много сильнее. Потому что он - нужен. Им всем. - Капитан, я лишь хочу, чтобы вы не умерли на полпути! - сдавленный шёпот, ибо горло перехватила горечь. - Поэтому выполняйте свой долг. - Я выполняю, но вы сами не позволяете вас вылечить! - внутри вскипает возмущение. - Вы - мой пациент, поймите! Я всё свободное время трачу на лечение ваших ран. Они же вскрываются при каждом вашем передвижении по палубе! Неужели нельзя хотя бы пару часов побыть в каюте?! - Во время сна. - Это не выход! Мне приковать вас к койке, чтобы вы не выходили наверх? Вы даже с лежанки на корме часто поднимаетесь! Капитан, поймите: вам покой нужен! Проклятье, мне страшно от мысли, что вы можете свалиться и истечь кровью! Да, вы - единственный, кто способен управлять кораблём! Но вы также - раненый. Все продукты сейчас уходят в первую очередь для вас. Даже Джим отказывается в последнее время от части своей порции! Он отдаёт её вам. Мы делаем всё, что сохранить вам жизнь. Я сам почти не сплю: за вами пытаюсь следить! Капитан... Александр, хотя бы ради всей команды - будьте сдержанней! Голос под конец срывается от тревоги. Как никогда хочется, чтобы связь "доктор - пациент" работала в полную силу. А серые глаза напротив темнеют, на лице отражается лишь намёк на лёгкое чувство вины, раздражения гораздо больше. - Размер порции уменьшать нельзя. Это приказ. - Тогда приказ доктора - вы отстранены от несения службы, поскольку ваши ранения несут непосредственную угрозу жизни собственной и экипажа! Смотрят, как на предателя. Да знает ли этот упрямец, как болит в последнее время сердце из-за его поведения?! Сколько ночей проведены в бессоннице благодаря тревогам и мыслям о состоянии того? Сколько раз проходили до места возможного пребывания того и томились в неизвестности от мысли, не случилось ли чего худшего во время ухода столь беспокойного пациента? Ладонь сама собой прижимается к чужой груди поверх сердечных мышц. Пульс немного учащённый под пальцами. От контакта "глаза в глаза" не уклоняются, сверлят возмущённым взглядом, немо спрашивая, как осмелились на столь жестокое решение. А ответ - на ладони. В буквальном смысле. - Александр, вы дали слово, что довезёте нас до Англии. Я же дал слово, что сохраню вашу жизнь даже ценой своей! И я сделаю это! Я не хочу, чтобы ваше сердце остановилось! Голос звучит хрипло, сдавленно, тихо, ломается на последних словах, но его слышно. Взгляд напротив смягчается, там даже проявляется сочувствие. - Я не могу позволить вам рисковать собой, доктор, - слова в тон ему. - Вы уже это сделали. Я готов даже на дно океана спуститься, лишь бы сохранить вам жизнь! - До этого не дойдёт,.. Дэвид. Последовавший затем поцелуй горек донельзя. Чем и сладок в желании унять горечь возможной потери. Ибо это - не просто проявление близости. Это - обещание.