Темный Карнавал

«…Осень настигает их рано и остается с ними на всю их жизнь, в которой Октябрь следует за Сентябрем, Ноябрь за Октябрем, но затем вместо Декабря и Рождества Христова, вместо Вифлеемской звезды и празднеств – вновь наступает Сентябрь, старик Октябрь… И так по кругу, год за годом, без зимы, без весны, без жизнерадостного лета. Для существ этих осень – единственно нормальное время года, единственно нормальная погода. Ибо выбора у них нет. Откуда они берутся? Из праха и пыли. Куда они держат путь? В могилу. Кровь ли течет в их жилах? Нет, ночной ветер. Что у них в головах? Черви. Кто говорит их устами? Жабы. Кто глядит их зрачками? Змеи. Что слышат их уши? Межзвездную бездну. Они просеивают человеческое смятение, дабы отловить души человечьи. Они едят плоть рассудка, они набивают могилы грешниками. Бешенству их нет конца: в припадке ярости они начинают копошиться, как жуки, ползут, пресмыкаясь, подкрадываются, просачиваются и начинают вершить дела. Тогда меркнут все луны и мутнеют все светлые воды. Затрепетав, паутина рвется, таковы осенние люди. Остерегайся их». Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»

Был ясный полдень. Легкий ветерок трепал ветки, упрямо лезущие в окно, подобно костлявым рукам побирушек, одетых в зеленые лохмотья; в комнате пахло сиренью и луговыми цветами, отчего работать не хотелось совершенно. Виконт де Шаньи со вздохом посмотрел на лежащие перед ним бумаги. Финансовые расчеты. Ну почему именно он должен заниматься бухгалтерией, в то время как… Он потряс головой. Кто-то же должен, в конце концов, считать деньги – почему не он? Так правильно, так надо. Потом он сможет выйти из дома и сполна насладиться весенним днем. Весна – это ведь так прекрасно. Когда река поднимается высоко, и кажется, что она бурлит прямо под твоими ногами, чуть приподнимая мост, и вот-вот унесет его к вящей радости наяд… или кто там обитает в реках? Но пока река тащит лишь мелкий мусор: прошлогодние листья, ветки, куски коры – все, что имело несчастье упасть в нее. Река не отдаст свои жертвы, она уволочет их прочь, к чужим берегам, и они никогда уж не вернутся домой. Земля покрыта светлой сочной зеленью; большая часть трав не ведает о прошедшей зиме, как не ведает и о том, что их тоже ждет зима, в которую они умрут. Над головой блестит, как новенькая монетка, яркое майское солнце, оживляет последние весенние цветы и громогласно возвещает: скоро лето. И так далеко от осени… Осень… Из окна донесся смех. Рауль вскинул голову. С того места, где он сидел, открывался прекрасный вид на реку и мост через нее: сирени никак не удавалось заслонить его полностью. Или это у него теперь такое острое зрение? Он не знал, да и не хотел допытываться до сути. Даже спрашивать не хотел. Зачем будить болезненные воспоминания? Воспоминания о той, самой первой осени, с которой все и началось. Осень… Украдкой, исподволь, она входит тебе в сердце и вымораживает его насквозь. Сперва незаметно, и весь сентябрь кажется, будто лето еще продолжается, но ночи пусты и холодны, как и звезды, что так ласково светили тебе в августе. И все светлее, все желтее листья на деревьях, точно превращающиеся под действием неведомого волшебства в дорогой пергамент. Только пахнут они не пергаментом. Осенние листья пахнут… осенью. И все больше их, упавших на землю, неистово шуршащих под ногами, сбившихся в ало-золотистые поначалу кучи, которые после дождя постепенно превращаются в вязкую бурую гниль, напоминая человеку, что и его век недолог. И весь октябрь непрерывно сыплются с веток листья, заставляя людей просыпаться среди ночи, разбуженных неясной тревогой и ощущением, что возле дома ходит кто-то невидимый. Ходит, задевая рукавами окна и насыпая на порог, на дорожки и лужи колкую паутину изморози. А потом наступает конец октября. Он не хотел вспоминать об этом сейчас. Задумавшись, виконт не заметил, как с кончика пера сорвалась капля и упала на лист бумаги, лежащий на столе. Опустив взгляд, он вздрогнул: темные чернила на белоснежной бумаге казались сгустком запекшейся крови. Он поспешно промокнул кляксу, потом поднес промокательную бумагу к глазам. Жидкость быстро разбегалась по волокнам: сперва тонкой паутиной, затем напоминая очертания человеческой ладони, потом она наконец застыла, приняв форму кленового листка, подхваченного ветром и летящего навстречу земле. Багряный осенний лист, сорванный с ветки… И в лицо Раулю вновь пахнуло осенью. Он не смог бы забыть о ней, как бы ни старался. Воспоминания накатили волной, и в кабинете словно похолодало. Его передернуло. Все, что угодно, только не это. Первая осень. Он никогда не забывал о ней. Да и не хотел забывать.