Темный Карнавал

Саундтрек к началу фика: Marilyn Manson - Resident Evil Main Theme Long (http://pleer.com/tracks/4616965QTAt)

Но однажды, в один странный, дикий, темный, нескончаемый год канун Дня Всех Святых пришел безо времени. Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»

– Рауль, я готова. Идем. Дробью каблучки вниз по лестнице, мельком взгляд в выглядывающее из обрамления в виде лилий зеркало – и она стоит на пороге. Свежая и чистая, в волосах запуталась кокетливая шляпка, карие глаза сияют радостью. Виконт де Шаньи поднялся из глубокого кресла, где дожидался свою невесту, – будто всплыл из морских глубин, оправил костюм и принужденно улыбнулся. – Конечно, любимая. Виконт де Шаньи и сам не знал, что подвигло его согласиться на уговоры невесты. Но Кристина так настаивала, так упрашивала, что он сдался. Они жили в маленьком городке под Парижем, куда уехали из страха перед Призраком. Хотя Кристина убеждала Рауля и себя, что тот отпустил их, а значит, не станет преследовать, Рауль по-прежнему не верил в его великодушие. Маленькие городки. Как вы похожи, разбросанные тут и там по миру, рассеянные щедрой рукой, словно разлученные в детстве близнецы: тихие улицы, сонный воздух, тенистые аллеи, непременная речка на окраине. Или горы. Или темный лес. Все друг друга знают, каждое новое лицо – нечаянная радость, ибо можно выпустить воробьиную стайку сплетен, что будут перелетать от дома к дому, пока не достигнут ушей тех, о ком судачат. Так и тут. Виданное ли дело, чтобы мужчина и женщина жили вместе в одном доме, не будучи женатыми? И собирались в кучки кумушки, и степенно переговаривались отцы семейств, и пережевывали острую новость старики, шамкая беззубыми челюстями. И безрассудные мальчишки пробирались в запущенный сад поместья, чтобы разглядеть «непристойную парочку», о которой гудит весь город, чтобы рассмотреть в подробностях, что происходит за окнами второго этажа, а потом, обмирая от страха и важности, плести приятелям небылицы о том, в чем и сами они пока что мало разбираются. Но это не важно. Главное – видели. Даже если и не видели – кто проверит? И вот уже все знают, что молодой виконт привез в старое поместье своей матери, которое досталось той в приданое, юную содержанку. А Кристина, казалось, и не слышала вовсе ни сплетен, ни слухов, ни грязных намеков, не видела презрительных взглядов, точно вся грязь беспомощно стекала с нее, не прилипая, не пачкая. Она была слишком хороша для всего этого. Над городом стояла осень. Октябрь золотил липы, мазал кровавым клены и заставлял облетевшие осины дрожать от холода. И тогда, в одну из подмерзших по канту ночей в городок приехала ярмарка. Вкатилась бесшумно чернильным блеском новехонького паровоза и высокими шатрами с развевающимися по ветру траурными флажками. Прокралась по улицам пахнущими свежей краской афишами и толпой причудливых созданий в разноцветной пестроте одежд. И встретила утро яркими красками и сиплой мелодией каллиопы. Рауль не хотел идти на ярмарку, расположившуюся вокруг небольшого тупичка на железной дороге за городом. Слишком живо она напоминала ему о мальчике, которого называли ребенком дьявола. И он не понимал, с чего вдруг у Кристины проснулся такой интерес к этому довольно плебейскому развлечению. Лишь в последний день ярмарки он поддался на ее уговоры. Ярмарка… Разноцветные палатки и шатры, флаги и блестки, громкая нестройная музыка, крики зазывал, гомон толпы… Острая вонь зверинца. Запах дерева, краски, машинного масла и жареных каштанов. Приходит в сонный устоявшийся мир – и вот уже все считают себя обязанными побывать на ней, прокатиться на старой карусели с облупившейся краской, вдохнуть аромат горячих кренделей и красного вина. Куча народу. Впереди, конечно же, мальчишки, глашатаи толпы, пионеры развлечений: шмыгают под ногами юркими тараканами и украдкой лижут стянутый с подноса леденец. Следом – матроны с выводком младенцев, которые никогда не смотрят по сторонам, занятые пересчетом поголовья, и почтенные отцы семейств, которые сами никогда и ни за что не посетили бы подобное вульгарное увеселение, но дети… им не объяснишь. Да, не объяснишь, почему столь презрительный отец внезапно скидывает пиджак и яростно палит из ружья в жестяных уток. Ярмарка. Вавилонское столпотворение, Содом и Гоморра, и, словно черти из самой преисподней, выступают они, главные звезды шоу: уроды. Карлики и гиганты, женщина с бородой, Толстяк и Скелет, женомужчина и сиамские близнецы, человек-змея и замороженная Красавица, Гамельнский Крысолов и Пыльная Ведьма. Всеобщая вакханалия и ожившие полотна Гойи – вот что такое ярмарка. Карнавал. Пока Кристина с восторгом наслаждалась очередным аттракционом, Рауль, задумавшись, сам не заметил, как забрел в зверинец. Лишь резкий запах мочи вернул его к действительности. Как и бывает в подобных увеселительных заведениях, клетки были тесны, решетки часты, звери – худы и измучены. Внезапно виконт остановился: ему почудился из-за решетки знакомый свирепый взгляд бешеных серо-зеленых глаз. Волк. Крупный и невозможно худой – каждое ребро видно – зверь ходил по маленькой клетке взад-вперед. Два шага туда, два шага обратно. И снова, и снова, и до бесконечности, пока не сотрутся до крови лапы, пока не упадет, бездыханный, но не оставивший попытки уйти. Неважно куда, прочь отсюда, прочь… Рауль вздрогнул, когда волк повернул узкую морду на звук его шагов. Глаза зверя застилали мутные бельма. Волк был слеп. И оттого бесконечен его побег. И невозможен. – Рауль, взгляни, что я нашла! Кристина потянула его к очередному аттракциону. Зеркальный Лабиринт. Затянутый снаружи темной тканью, с дремлющим билетером, что он таит в себе? Какие призраки плавают в гладкой блестящей глубине? – Может, не стоит? Кристина, почему бы нам не побросать кольца, как делают все добропорядочные буржуа? – Рауль не смотрел в сторону зеркал, не хотел, потому что в них была ловушка. В них могло прятаться отражение. – Что за глупости? – рассмеялась девушка. – Смотри, мальчишки же не боятся. Что там такого? Что может плавать там, в глубине? – Кристина! Поздно. Билет оплачен, деньги скользнули в полотняный мешочек на груди сухонького старичка, и Кристина отважно делает шаг в призывно мерцающий зеркальный океан. Рауль подался вперед. Кристина, повторенная несчетное число раз, слепо вытянув руки, идет туда. Уходит все дальше от него. От реальности. Ее глаза широко открыты – что видит она? Что влечет ее, что пугает? Вот она остановилась как вкопанная, развернулась, пытается убежать, вырваться… Ее рот распахнулся в крике, но ничего не слышно, будто зеркальный туман выпил весь выпущенный крик и спокойно переварил в своей искрящейся утробе. Рауль решительно шагнул вперед. – Без билета нельзя! – Костлявый старческий палец с выступающими полукружьями суставов наставительно поднялся вверх. – Конечно-конечно! Юноша судорожно рылся в карманах в поисках мелких монет. – Вот, держите. Бесконечно долго отматывается лента розовых билетов, скрюченные пальцы билетера неспешно обрывают очередной кусок тонкой бумаги… Вперед, вперед… Пустота. Нет ни Кристины, ни чудовищ в глубине. Обычный лабиринт, дешевый аттракцион, едва ли стоящий своих денег. – Где моя невеста? – Рауль рывком вздернул старичка на ноги. – Наверное, вышла, месье, – невозмутимо отвечает тот, словно сидит в удобном кресле, а не висит, почти пришпиленный к непрочной стене за спиной. – Здесь есть второй выход? Сухая ехидная ухмылка, похожая на пожелтевшие бинты, которыми в позабытую эпоху торжественные жрецы опутывали почившего фараона. – Конечно, месье. Вы обойдите шатер-то, и увидите. Прочь старикашку, по привычке отряхнуть брезгливо руки – и в обход, в обход угольно-мрачного шатра, пожирающего любой луч света, осмелившийся на него упасть. Темная прореха с надписью «Выход». И никого. Кристина не выходила – он бы почувствовал, он бы не смог пропустить ту легчайшую мелодию, тот неуловимый запах, что сопровождал каждое ее появление. Рауль вернулся обратно. – Она не выходила. Куда пропала моя невеста? – Вы купили билет. Можете последовать за ней. – Билетер пожимает плечами, и словно наяву слышится сухой стук костей, бессмысленно трущихся друг о друга и вспоминающих обтягивавшую их когда-то густую плоть. Он не выдержал. Вновь поднял старика за грудки – и тут же почувствовал, как его оттаскивают назад, и вот уже он сам висит, уцепленный за шкирку, как нашкодивший щенок, а старик довольно посмеивается и садится на низенькую скамеечку. – Нарушаете порядок? – пророкотал глухой бас. – Как вы смеете! – Рауль вывернулся из хваткой руки и удачно приземлился на ноги, мгновенно развернувшись, чтобы указать нахалу его место. Его взгляд уперся в широкую грудную клетку, обтянутую дорогим синим сукном. Он перевел взгляд выше – и все равно ему пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы посмотреть в лицо этому человеку. А ведь Рауль всегда считал себя довольно высоким! С высоты почти двух метров на него смотрели пронзительные синие глаза, над которыми пламенела огненная шевелюра. – Вы нарушаете порядок, – басом повторил мужчина. – В чем дело? Что за шум? Виконт обернулся на голос. Второй был столь же высок, но при этом худ – Рауль сразу же окрестил его про себя «столбом». Черноволосый, в черном костюме, казалось, он выставляет напоказ ярко-алый жилет, словно бы залитый свежей кровью. Он посмотрел на Рауля, и тому почудилось, что странные желтого цвета глаза пробили в его собственных глазах сквозную дыру и дошли до самой задней стенки черепа. Рауль первым опустил взгляд – и едва не подпрыгнул: ему примерещилось, что у мужчины есть еще один глаз, на шее. Но то была лишь булавка, вколотая в галстук; камень на ней обладал той же солнечной желтизной и был столь же кристально чист, что и удивительные глаза господина в черном. – О, простите моего рыжеволосого друга, месье. Он привык разрешать конфликты кулаками, а не словами. Мое имя Тьма. Я – владелец Карнавала. Так и сказал: Карнавала. С явно различимой заглавной буквы. – А это мой компаньон господин Кугер. Прошу, возьмите. – И «столб» протянул ему визитную карточку. Невольно Рауль обратил внимание на его руку: запястье, выглядывающее из невозможно колючего, как чертополох, рукава, при одном виде которого хотелось немедля начать неприлично чесаться, так вот запястье было сплошь покрыто рисунками. Тьма заметил направление его взгляда и мягко добавил: – Я Разрисованный человек. Один из участников шоу. По карточке бежали многоцветные всполохи, но когда Рауль машинально взял ее, она оказалась обыкновенной, белой. Просто прямоугольный кусок картона. И надпись. «Компания Кугер и Тьма. Объединенное шоу теней и Всеконтинентальная компания Театров Преисподней». – Так в чем было дело? Рауль очнулся. – Моя невеста. Она вошла в Лабиринт и не вернулась. Господин Тьма улыбнулся, и создалось впечатление, что он посадил себе на лицо гибкую красную сороконожку. – Думаю, ваша невеста давно вышла с другой стороны, – шевельнулась сороконожка, – думаю, она просто пошла к другому аттракциону. Но если хотите, можете проверить сами. – Господин Тьма протянул испещренную чудовищами кисть в приглашающем жесте. – Нет! – Виконт невольно подался назад. Господин Кугер издал короткий смешок. – Тогда либо ждите с той стороны, либо ищите в толпе, месье. Рауль с неприязнью глянул на него. Здоровяк хмыкнул еще раз и неторопливо удалился. Даже под одеждой было заметно, как перекатываются сытыми змеями мускулы на его плечах. – Месье, – позвал его Тьма. – Возможно, ваша невеста не заметила вас и ушла домой? – Да-да, наверное, так и есть, – кивнул Рауль. Ему вдруг показались до странности нелепыми и беспочвенными все страхи и подозрения. Он развернулся и медленно побрел к выходу с ярмарки, время от времени оглядываясь: не мелькнет ли в толпе знакомая шляпка, прислушиваясь: не раздастся ли брызжущий хрусталем смех. Некоторое время юноша постоял возле выхода, потом пошел домой, двигаясь, точно столетний старец. Отчего-то было нестерпимо холодно, точно туман окутал его, проник в сердце и голову, запутал мысли и чувства и оставил пустую оболочку виконта де Шаньи, которая куда-то идет только потому, что ей приказали идти. Дом был пуст. Горничную Кристина отпустила еще днем, а кухарка, очевидно, ушла, закончив готовить ужин. Рауль обошел дом несколько раз, неуверенно позвал Кристину и растерянно остановился посреди холла. В этот момент справа что-то мелькнуло. Рауль резко повернул голову. Это было всего лишь зеркало, выглядывавшее из обрамления в виде лилий. Отражения. Глубина. Зеркальный Лабиринт. Рауль вспомнил. Он сорвался с места и побежал, как, наверное, не бегал никогда в жизни. Вихрем, с силой колотя ногами по земле, он летел мимо палисадников и боковых дорожек, мимо магазинчиков и семейств, совершающих вечернюю прогулку. Туда, вниз, за реку, к станции, за которой раскинула свое царство ярмарка. Нет. Карнавал. Добежав до места, Рауль остановился. Не может быть. Так не бывает. Сны бывают настолько реальными. – Я хочу проснуться, – прошептал он беззвучно. Ибо Карнавала не было. Не было шатров, каруселей, паровоза… Не было толпы зевак и вонючего зверинца. О том, что здесь все-таки что-то было, напоминали лишь разноцветные клочки бумаги на примятой траве, обрывок афиши и забытая каким-то ребенком бумажная дудка. И непереносимый запах горелых каштанов.