Этот район заберёт тебя.

Чонгука вторую ночь мучили кошмары, каждый раз от его хриплого крика Тэхён вздрагивал в своей комнате. Его сердце сжималось от жалости, столько было в них отчаяния и душевной боли. Чонгук в такие минуты был таким беспомощным, как ребёнок, что его, сильного и здорового парня, хотелось защитить. Он помнил о предупреждении Мины, но всё-таки сдержаться не смог. Набрав в ведро воды, он зашёл к нему в комнату. Гук в бреду метался по кровати, что-то бормоча и вскрикивая во сне, плакал и всхлипывал. Тэ позвал, но эффекта не было. — Видит бог, я хотел по-хорошему! — хмыкнул он и, отступив на пару шагов, помня про припрятанный под подушкой нож, взвёл очи к небесам, то есть к потолку, молясь Всевышнему, чтобы Чон не утонул в ведре воды, поднял оное и с размаху вылил на спящего Гука. Тот мгновенно подскочив, ошалело покачивался, не в силах сразу сбросить с себя оцепенение. Он спросонья не понимал, что произошло. — Какого хуя? — мутными глазами метался по комнате, пока не наткнулся на стоящего с ведром Тэ. — Я, честно, пытался тебя разбудить! Но ты горел, я решил тебя остудить слегка, — увидев сумасшедший взгляд, Тэхён, медленно попятился к двери, поняв, что пора уносить ноги. Невольная дрожь от страха пробежалась по телу. Он оглянулся на дверь, рассчитывая побыстрому в уме, успеет ли он за несколько секунд достичь её и спастись. Какого хрена он вообще её прикрыл, надо было оставить открытой. Блять, план отступления он совсем не продумал. — Ты! — Чонгук не мог найти слов, вытягивая в его сторону указательный палец. — Я убью тебя! Так что беги, если сможешь. Тэхён бросился бежать, взмахнув рукой, и ведро с грохотом отлетело в сторону. Но чего он ожидал, Чонгук в два прыжка догнал его и повалил на ковёр. Сомкнув руки на запястьях, плотно прижал к полу над его головой. Лица оказались так близко, тяжелое разгоряченное дыхание обжигало кожу, учащённое дыхание обоих смешивалось. Их взгляды встретились. Бездонные потемневшие глаза Тэхёна манили, затягивали — упасть, утонуть и не выплыть. С волос Гука стекала вода, капая на лицо Тэ. Он проследил, как прозрачные капли с острых скул стекая вниз, исчезали в ворсе ковра. Чонгуку захотелось слизнуть эти капли, почувствовать языком нежную кожу. Он был обезоружен, покорён. Глубокий взгляд Тэхёна начисто сметал всё его превосходство и самоуверенность. Он слаб перед ним, немощен. Дыхание участилось, стало прерывистым! По телу волной нахлынуло давно сдерживаемое возбуждение. — Ты так кричал, я больше не мог этого выносить! — Тэ нервно облизнул губы. Чонгук всем своим весом прижал его к полу. Он не мог пошевелиться. Но страх отступил, заменяясь уже ставшим привычным любопытством. — Не делай так! Иначе я не сдержусь! — прохрипел Гук, ещё сильнее вжимаясь в чужое тело. — Что не делать? — непонимающе захлопал глазами Тэ и снова машинально облизнул губы. Он чувствовал, как Чонгук потирается о его пах своим возбуждением (ну не нож же у него там в кармане) и хотел сделать тоже самое, его тело требовало продолжения. Тянущая боль внизу живота заставляла вжиматься в тело Чона, стремясь облегчить эту боль. Гук тяжело и обречённо вздохнул. — Я предупреждал, — он жадно впился в его рот долгим жадным поцелуем. Его язык хозяйничал у него во рту, исследуя и присваивая новую территорию. Тэхён как будто ждал этого и со стоном ответил ему так же страстно, запутав пальцы в волосы на затылке. Руки Чонгука гуляли по телу, не очень нежно поглаживая всё, до чего могли дотянуться. Майка была нещадно разорвана и отброшена в сторону. Подрагивающие пальцы Кима скользили по натянутым тренированным мышцам под горячей кожей. Губы Тэ переместились на грудь, нежа каждую клеточку. Обцеловывал ключицы, чуть покусывая. Добравшись до соска, жадно втянул его. Гук застонал от накатившего экстаза. Стояк обоих нещадно оттягивал резинки трусов. Избавление от них было недолгим. Руки нашли, что искали, доставляя неземное удовольствие, то сбавляя, то наращивая темп. Кончили они практически одновременно. Тяжело дыша, они молча лежали и смотрели в потолок, не желая нарушить тишину. Гук решился первым. Ему безотчетно захотелось поделиться своей болью, зная, что его поймут. — Я расскажу. — О чём? — Тэхён повернулся, заглянув ему в глаза. — О том, что ты хотел знать! — он, немного помолчав, как будто собираясь с мыслями, начал говорить. — Я жил в трущобах с самого рождения. Отец сбежал, когда мне было тринадцать, оставив моей матери троих детей, включая меня, и кучу долгов. Моим сестрам было пять и десять. Мне пришлось бросить школу и пойти работать, чтобы хоть как-то помочь матери. Днём я разносил газеты и молоко, а ночью разгружал фуры с грузом. На первые вырученные деньги у барыг я купил матери микроволновку, в подарок. Как же она радовалась за меня и гордилась в тот день. Я никогда не забуду её счастливых глаз. Через пару дней, когда я возвращался после ночной смены, увидел возле нашего дома кучу народа, пожарных и скорую, — он замолчал, прикусив Губу, ему явно было тяжело говорить. — В общем, та микроволновка была неисправна, она взорвалась, как только её включили в сеть. Мама погибла сразу. Сестры были оглушены и без сознания, когда начался пожар. Они сгорели заживо. Я видел, как выносили их обоженные тела! Я никогда не смогу забыть этого! Это я убил их, купив ту проклятую микроволновку! Понимаешь? — его мелко трясло, из глаз катились слезы. Тэхён обнял его, положив голову к себе на грудь. — Ты был ребенком! Не вини себя в том, что случилось. Их гибель не на твоей совести. Свою смерть легче принять, чем дорогих тебе людей. Но ты ничего не смог бы изменить. Ты не мог знать! — А должен был! Я должен был её проверить, но не сделал этого! Я убил свою семью! С тех пор мне часто снятся кошмары, где каждый раз я не могу спасти их и они сгорают заживо! Это моё наказание! Поэтому я никому не разрешаю меня будить! Хотя бы так, но я должен заплатить за то, что сделал! Тэ ужаснулся этим словам. Он не мог оставаться равнодушным к его боли, откровения взволновали. Ему стало безумно жаль мужчину, лежавшего на его груди и пережившего такую страшную трагедию. Который всю жизнь винит себя за это и ищет воздаяние. — А что было потом? — осторожно спросил он. — Потом? — Чонгук стёр накатившееся слёзы. — Оставшись сиротой без дома, я долго скитался по улицам, пока случайно не попал в банду таких же беспризорников, как и сам. Их имена ты знаешь. Они все живут в этом доме. Они теперь моя семья! Мы работали на одного старого контрабандиста, впоследствии, когда он умер, нам перешёл его криминальный бизнес. Трущобы превратили мою жизнь в ад, Тэхён! Сделали жестоким монстром, не прощающим ошибки ни себе, ни другим! Научили выживать, несмотря ни на что! Я поклялся, что никогда не проживу свою жизнь в бедности! Никогда не позволю близким голодать и покупать старые вещи! Надеюсь, теперь я удовлетворил твоё любопытство? Тэхён был растерян и подавлен. — Лучше бы я не знал всего этого и дальше считал тебя полным психом. Но теперь я не знаю, что делать. Я не смогу больше бояться тебя. — Он с нежностью коснулся ладонью щеки, поглаживая и очерчивая контур скулы. — И не надо. Живи, как жил. Ты по-прежнему остаёшься моей любимой игрушкой. И теперь я навряд ли смогу отпустить тебя, — Гук слегка поцеловал его в кончик носа. — А я теперь навряд ли захочу уйти, — шепнул ему Тэ.