***
Все дни до дня рождения Тома Гарри провел без магии — стоило очистить организм, дать ему восстановиться и получить ресурсы на будущее. Он проводил время с Томом, продолжая набрасывать идеи для создания чар, уделял время физическим тренировкам и просто приходил в себя. Магия, как и его психика, требовала покоя, и он выполнил это желание сполна. Без магии было тяжело, все его нутро желало колдовства, но та ночь явно показала необходимость своеобразного детокса. Это помогло — он начал лучше спать, вспышки агрессии еще присутствовали, но уже не такие яркие, а беспричинная тревожность и вовсе практически исчезла. Но самым приятным бонусом оказалось усиление магии, хотя правильнее было бы сказать, что она вернулась на прежний уровень. В магии сила, но в ней же и слабость. Теперь же можно было не бояться, что он сорвется и убьет Тома в его же день рождения. Подарок Тому уже лежал упакованный, он заказал его, еще будучи в своем времени, чтобы не делать этого здесь, где его появление на улицах было не слишком желательным. Конечно, ему придется взаимодействовать с людьми, придется показать себя, но стоит ограничить социальную активность до допустимого минимума. Последователи Тома увидели бы его рано или поздно, поэтому скрываться от них не было смысла. — Гарри, ты тут? — Том аккуратно вошел в кабинет ровно в договоренное время. — Проходи, Том, — он улыбнулся, подзывая парня к себе. Все же намного легче было его воспринимать сейчас, когда он немного разобрался в себе, — с праздником! Он легко взмахнул палочкой, выпуская бумажные конфетти, которые кружась, оседали на пол, периодически застревая в волосах. Это было так легко и уютно, что хотелось улыбнутся шире. — Спасибо, не стоило! — парень, несмотря на свои слова, тут же потянулся к свертку, что ему протянул Гарри, нетерпеливо распаковывая. Темный лорд во всей красе — жестокий и беспощадный. — Надеюсь угадал с размером, мы вроде одного роста, да и телосложения, не знаю какой тебе фасон нравится… — Это… мантия? — Да, парадная, — он смутился своего подарка, — ты говорил, что хочешь добиться уважения чистокровных, а их лидер должен быть в лучшей мантии. — Такой нет даже у Абракаса, — Том казался пораженным, но подарок, видимо, пришелся по душе, — она же целое состояние стоит. — Ты не думай об этом, это же подарок, — Гарри понимал его чувства: возможно, он чувствовал себя бедной сироткой, которому богатый дядя дарил непомерно дорогие вещи, — ты заслуживаешь всего лучшего. Пусть эта мантия станет первой в твоей коллекции, но не последней. Я верю, что будет время, когда она будет одной из самых дешевых из тех, что у тебя есть. — Это же твой подарок, — тут же возмутился Том, крутя мантию в руках, — они всегда будут дорогими для меня! — Мне приятно, Том, — это и правда звучало мило, и Гарри сделал мысленную пометку показать это воспоминание Фламелю и Дамблдору обязательно: кажется, он достиг определенных успехов в их главной задаче, — примеришь? Парень кивнул, скидывая простенькую школьную мантию и тут же облачаясь в новинку. Ему шло — это не заметил бы только слепой, а Гарри хоть и носил очки, но такое все равно видел. Темная ткань подчеркивала светлую кожу и выгодно оттеняла её, а вот серебряные нити, что были вплетены в саму ткань, делали её торжественной и величественной. — Вау, — они произнесли это в один голос и синхронно рассмеялись, оттого похожее выражение лица было у каждого из них. — Абракас подавится слюной от зависти, — Том улыбнулся, продолжая рассматривать себя в зеркале, — да и Блэки тоже. Уверен, после нашей встречи они заставят отцов купить такие же. — Не смогут, — Гарри также накинул свою мантию, не менее качественную, однако более простого и незаметного фасона. Гардероб приходилось менять, раз он будет постепенно знакомиться с чистокровными снобами, то удивлять нужно было начинать с одежды, — эта ткань изготовлена на заказ в единственном экземпляре, и поверь, мастера не найдут даже такие влиятельные семьи. «Потому что он родится всего через десяток-другой лет», — с усмешкой подумал Гарри. Было приятно дарить что-то настолько уникальное и ценное, не только материально, но и в другом смысле ценное. — Еще лучше, — самодовольно усмехнулся Том и пошел к выходу, — нам пора, думаю уже все собрались. Выйдем за территорию Хогвартса и аппарируем с помощью порт-ключа. Вся дорога заняла не больше пятнадцати минут — они быстро пересекли территорию: на улице было слишком холодно и ветрено, чтобы даже думать о неспешной прогулке. Согревающие чары хоть и не давали околеть окончательно, но и уют обеспечить не могли. Когда они прошли охранные чары Хогвартса и порт-ключ перенес их в теплую комнату, Гарри радостно выдохнул. — Ты на мокрого птенца похож, — рассмеялся Том, наблюдая за бессмысленными попытками Гарри уложить волосы после дождя, — все нормально, выглядит так, как и планировалось, даже симпатично. — Определись ты, я птенец или симпатичный, — усмехнулся Гарри, снимая верхнюю мантию. Они оказались в приятном особняке, немного мрачноватом, но не отталкивающим, — где мы? — Кто сказал, что птенцы не могут быть симпатичными? — поддержал шутливый тон парень и тоже снял верхнюю одежду, расправляя мантию, — это дом Абракаса, родители подарили его ему за сдачу СОВ. — Ох уж эти аристократы с их замашками! — Гарри даже не смог нормально удивиться. Это же Малфои, что еще можно было от них ожидать? — За окончание школы в подарок кресло Министра Магии или ограничатся скромной деревенькой? Том не ответил, только рассмеялся и повел Гарри за собой. Он вообще сегодня то и дело смеялся, выглядя при этом искренним и… счастливым? С таким парнем было приятно находиться рядом, хотелось подшучивать и тоже улыбаться, хотелось просто хорошо проводить время. — Должно быть не слишком много людей, в основном мои хорошие знакомые и те, кто поддерживает меня. Возможно, мне придется тебя оставлять иногда, потому что с некоторыми нужно поговорить лично, они считают себя важнейшими персонами здесь, а их поддержка пока слишком важна… — Успокойся, Том, — он остановился перед большими дверьми, за которыми была слышна музыка. По бокам стояли домовые, одетые, к удивлению, в чистые вещи, — это твой день, проведи его как тебе хочется или как тебе нужно, я найду чем заняться. — Спасибо, — Том выдохнул, — хочу провести день с тобой, но нужно иначе. Я до сих пор вспоминаю этот день в прошлом году, — Гарри кивнул, улыбаясь. Он тоже иногда думал о том, какой хороший день они смогли провести вместе. — Но сегодня мне нужно убедить всех в том, что они не пожалеют, если продолжат поддерживать меня. — Ты наследник древнейшего чистокровного рода, не забывай этого, — Гарри ласково похлопал парня по плечу, — помни об этом и о том, что это им нужно пойти за таким как ты, а не тебе руководить ими. — Будем в это верить, — он зажмурился, а затем кивнул домовикам, чтобы те открыли двери, и они медленно вошли в зал. Со всех сторон послышались выстрелы хлопушек, и их окатило огромным слоем конфетти. Гарри видел, как Том встрепенулся, на секунду протягивая руку к нему, но тут же успокаиваясь и натягивая на лицо вежливую улыбку. Когда конфетти опало, Том выглядел отлично, словно и не он на секунду испугался слишком резкого звука. Гарри сделал мысленную пометку поговорить об этом позже, потому что такое поведение иногда проявлялось и это не казалось чем-то неважным. Отовсюду послышались поздравления, и Гарри с легкостью к ним присоединился. Том казался довольным: вся его фигура выражала нечто величественное, нечто гордое… королевское. Он выглядел как король, который позволяет им радоваться за него, поздравлять его, любить его. Еще минуту назад он искренне смеялся и подшучивал над Гарри, а теперь разительно менялся, превращаясь в повелителя. Гарри отошел к закускам, тут же кидая в рот какую-то мясную брускетту и находя глазами столик с алкоголем. Он не планировал много пить, но и оставаться единственным трезвым хотелось еще меньше. Людей было больше, чем Гарри представлял — дорого одетые парни и девушки, не меньше сорока, ходили от одной группки к другой, периодически смеясь и рассказывая какие-то истории. Он с удовольствием наблюдал за ними, думая о том, сколько из них действительно станут Пожирателями в будущем. — Вот ты где, — Том подошел к нему буквально через полчаса, как раз к тому моменту, как Гарри успел изучить большую половину людей в этом зале, — знакомься, это Абракас Малфой, мой товарищ, — Том указал на парня рядом с собой — он был ниже их двоих, имел тонкие, почти девичьи черты лица и белые волосы, которые были явно светлее чем у тех Малфоев, что он знал до этого. — Абракас, это Гарри Фаррел, мой самый близкий человек. Последние слова звучали… Это была настолько ласковая угроза, что Гарри все равно улыбнулся. Было иррациональное чувство благодарности и тепла, словно его могли и хотели защитить от всех бед. — Приятно познакомиться, — они обменялись рукопожатиями, и Гарри заметил, что Том облегченно выдохнул. — Гарри, Абракас составит тебе компанию? Мне нужно еще буквально час, — когда они видят кольцо лично, то дела идут быстрее, а затем более официальная часть закончится и останутся только свои. — Спасибо, Том, я же говорил, не переживай, занимайся тем, чем должен, а потом займемся тем, чем хочется. Они обменялись понимающими улыбками, и Том поспешил удалиться, находя какого-то молодого мужчину и тут же вступая с ним в диалог. Гарри не слышал, о чем они говорили, но было ясно, что мужчина абсолютно точно заинтересован, так внимательно тот слушал. Гарри неосознанно улыбнулся — дела Тома идут вверх. — Я спрошу лишь раз, — Абракас не выглядел слишком уверенно, но при этом все равно начал разговор, — ты его опоил или угрожал? — Что? — Гарри непонимающе посмотрел на парня, абсолютно не понимая ни цели разговора, ни его причины. — Как ты это сделал? — Абракас помолчал, но не видя ответа, объяснил, — как ты уговорил его принять такую мантию? Она стоит целое состояние, я такую даже на отце не видел, а он-то в вещах понимает. Мы с матерью все лето уговаривали Тома купить ему вещей, но он даже и на процент не согласился, а твою мантию принял и даже надел. Ты его уговаривал год? — Мерлин… — Гарри рассмеялся, тут же замечая, что парень и сам улыбался, — да я просто подарил и все, дело в том, как вы это предлагаете. От вас он будет чувствовать зависимость, а это был обычный подарок. Гарри старался объяснить понятнее, видя, что для Абракаса не было разницы. Дело ведь было в том, что Том и так слишком много гостил у Малфоев, жил за их счет (он был свято уверен, что Волан-де-Морт тогда слишком привык и после своего перерождения не стал менять традиции), да и прочее сопутствующее. Это было понятно, ведь от Малфоев всегда ждали подвоха. Абракас, на самом деле, оказался вполне приятным парнем, о чем бы он никогда не признался. С ним было весело и легко, он старался познакомить Гарри только с теми, кто общался с Томом в школе и не обращал внимание на «выгодные связи». Так он успел познакомиться с Эдгардом Розье, который выпустился этим летом, с Антонином Долоховым и Мэттью Мальсибером, которые, к его удивлению, были только на четвертом курсе, и даже с Ноттом, чье имя он не запомнил. Тот учился на седьмом курсе и внешне не был похож на Теодора, который учился с самим Гарри. Были еще люди, лица и имена, но он старался пока запоминать хоть что-то. — Это основные из тех, кто нам интересен, — Абракас подвел их к шампанскому, и они легко подхватили по бокалу, — есть еще Блэки, но они пока держат нейтралитет, ну и Лесли Селвин, она моя однокурсница, пошли и к ней, раз уж со всеми пообщались. Это имя он слышал на собрании, после которого он варил зелье для Тома, но было интересно на нее посмотреть. Именно она, кажется, отвечала за попытки установить контакт с Блэками: значит она явно имела некий вес. Абракас быстро осмотрел зал и, не слишком воодушевленный, пошел в сторону одинокой девушки. Видимо, они не слишком ладили, но спросить Гарри не решился — слишком мало для этого они были знакомы. — Добрый вечер, Лесли, — тон Малфоя подтвердил его мысли: идеально холодный и вежливый, так не общаются с однокурсницами. Девушка нехотя развернулась, и Гарри показалось, что он попал в рай. В его школе было много красивых девушек, он много успел увидеть и по телевизору, пока Дурслей не было дома, но ни разу не ощущал подобное. Он видел красоту, но это… Лесли… Её имя он не сможет забыть, даже если ему сейчас покажут еще миллион человек. Девушка была настолько идеальной, что даже если бы ему захотелось улучшить её — он бы не смог. Ее лицо с высокими скулами, пронзительными голубыми глазами и полными губами словно было создано для того, чтобы привлекать внимание и вызывать восхищение. — Рада видеть, Абракас, — девушка нехотя улыбнулась, но даже эта улыбка была идеальной, — кто это с тобой? — Гарри Фаррел, — он улыбнулся девушке, не зная, как правильно реагировать на неё. Она действительно казалась идеальной, с темными волосами, собранными в свободный пучек, в парадной серебряной мантии, с вежливой, слегка заинтересованной улыбкой. Он бы мог смотреть на неё вечность. — Я слышала вашу фамилию, — девушка одобрительно улыбнулась, — в священные двадцать восемь вы, к сожалению, не входили, но я и не слышала про маггловскую кровь у вас. Том рассказывал про вас, говорил, что вы работаете на Министерство, но мне вы не показались достаточно взрослым. — Мне девятнадцать, — он почему-то вспомнил о всех своих бывших попытках понравиться девушкам: вечно стеснялся и краснел, нес какую-то чушь и выставлял себя полным кретином. Сейчас он мог связно говорить и даже, кажется, не капал слюной. — Очень интересно, — девушка улыбнулась более тепло, а затем повернулась к Абракасу, что-то спрашивая у парня шепотом. Гарри отметил, что Том казался её старшим братом — почти одинаковый цвет глаз, темные волосы, красивые, даже скорее правильные черты лица. Это было удивительно, настолько похожими они были. — Спроси сама, — Абракас казался недовольным — он перевел взгляд с девушки на Гарри и обратно, а затем, закатив глаза, сдался, — Лесли интересуется рассказывал ли Том тебе о своей девушке. У Тома была девушка? Этот факт поразил настолько, что он с пару секунд не знал, что ответить. Как он мог такое упустить? — Видимо не успел, простите. — Тогда приятно познакомиться, — она улыбнулась, буквально сияя, — я девушка Тома..истина.
26 ноября 2023 г. в 22:40
Он проснулся резко, буквально задыхаясь от пережитых эмоций — воспоминание было таким реалистичным, таким живым, что тяжело было даже понять, где он находится. Тяжело было осознать, что эти воспоминания, которые он заново увидел и пережил, были реальными еще давно, что он больше не там, что ему уже не шестнадцать, что эта проблема теперь наименьшая из всех имеющихся.
Тогда его похитил неизвестный Пожиратель, но ему удалось спастись и выбраться живым. Именно это стало толчком для Дамблдора к его обучению, именно поэтому на тренировках с Грюмом он всегда выкладывался на полную, именно поэтому знал, как убийство тяжестью ложится на сердце и оплетает ужасом и сожалением.
Они пока не выяснили, кем был этот мужчина, не выяснили куда его перенесли и зачем было приказывать Гарри добить, если можно было приказать, что угодно. Дамблдор пытался переместиться в этот дом, но защита его не пускала, как и не пускала других членов Ордена, что хотели помочь. Они даже не знали, нашли ли тело этого мужчины, знал ли кто-то о его смерти или нет.
Гарри предлагал помочь, предлагал переместиться с ними, но буквально каждый счел эту затею слишком опасной. Буквально каждый решил, что его жизнь важнее раскрытия этой тайны.
Снейп также не дал информации — спрашивать напрямую было глупо, а иначе узнать, кто такой Габриэль и зачем он похитил Гарри, было нельзя. Волан-де-Морт внешне никак не показывал, что план по захвату пошел прахом, поэтому, возможно, это либо была самодеятельность сошедшего с ума мужчины, либо информация была слишком секретной.
Вся эта ситуация была до жути неправильной, начиная от способа похищения (зачем предупреждать заранее?), заканчивая итогами этого неудачного плена. Мужчина точно мог убить его, мог вызвать Волан-де-Морта или любую другую подмогу, но он не сделал ничего.
Он тряхнул головой, отгоняя все мысли прочь. Сейчас этой проблемой занимаются члены Ордена — его же задача была совершенно другой, и думать о первом убийстве было глупо.
Первом, но не последнем.
Грюм тогда хвалил его, говоря, что план был верным. Не хватило уверенности и умения действовать до конца. Он считал, что нужно было в начале убить противника, а затем уже бежать. И этому он научил Гарри сполна. Они не раз выбирались на бои, буквально выгрызая себе право на жизнь.
Но там были враги. Враги, сражающиеся за свои идеалы, враги, осознанно вступающие в битву, враги, которые были готовы умереть.
А вчера он впервые убил невиновного.
Его ничего не оправдывало: ни гнусный характер Реддла-старшего, ни его поступки в прошлом или настоящем. Никакой из доводов не мог пересилить главное: отнимать у человека жизнь он не имел право.
Он тихо встал, желая скорее умыться. Холодная вода должна была привести в чувство и подарить некую стабильность, что была раньше. Дело уже сделано — нечего истерить так, словно он был невинным младенцем, которого насильно запачкали кровью. Это была только его проблема, не стоило забывать, где он находится и с кем. Также не стоило забывать, что единственным имеющим значение было доверие Тома Реддла и знания о крестражах. Все остальное — шаги, приближающие его к выполнению этого задания.
Том, к удивлению, тоже не спал спокойно — одеяло было скинуто на пол, волосы растрепаны, а на лице отображался снившийся кошмар. Гарри остановился, он никак не мог перестать смотреть на лежавшего парня, чувствуя, как тело начинает гореть еще больше. Внутри него — буря, шторм, что грозился перерасти в настоящее бедствие. Это было даже физически больно — смотреть на парня, видеть, как часто поднимается его грудь, как кожа была покрыта мурашками, как он мучался во сне.
У него было всего одно желание, всего одна мысль, греховная, противоречащая всему, но настолько притягательная, что он едва мог сдержаться.
Убить, убить, убить!
Он чувствовал в себе настолько огромное желание убивать, оно переполняло его, заполняя каждую клеточку тела. Он — сплошная ненависть и боль, в нем нет ни капли места для сострадания или жалости.
Гарри мог это сделать. Казалось, что палочка еще не остыла от последнего убивающего, что стоит только направить её на врага, и смерть произойдет в одно мгновение. Убить Тома… Нет, не так.
Убить Волан-де-Морта — его цель.
Он сделает это, и сделает быстро. Не будет чувствовать ничего более. Не будет войны, не будет смертей, его родители будут живы, Сириус будет жив, все вокруг будут счастливы.
Ненависть бурлила, она практически оглушала, кидая из крайности в крайности. Гарри хотел действовать, но не мог даже пошевелиться. Он дышал через раз, чувствуя, как эмоции захлестывают с каждым вздохом.
Он убьет Волан-де-Морта и спасет мир.
Он найдет чертов крестраж и уничтожит последний шанс безумного волшебника на возрождение.
Он убьет самого себя, уничтожит свой вариант времени, оставив миру огромный шанс жить в гармонии. Не знать боли, не знать войны, не знать ничего из того, что будет реальным через десяток лет. Кто, если не он? Эта ноша была огромной, она давила на плечи, грозясь раздавить под собой, но рядом не было никого, кто мог бы разделить с ним эту участь. Никто не мог принести себя в жертву так радостно и отчаянно, отдавая каждую клеточку своего тела на растерзание, упиваясь собственной болью.
Гарри двигался уверенно — одно движение, два слова, и все станет реальностью. Это просто — сегодня он уже убил человека, что же мешает ему убить монстра? Что же мешает ему выполнить свое предназначение раньше, чем произойдет война. Никто ведь не узнает об этом, никто не будет знать о той боли и разочаровании в самом себе, что переживал Гарри в этот момент. Его не будет существовать так же, как и Тома Реддла, не будет ничего, что могло бы напомнить миру о двух людях, чьи имена знали раньше.
Злоба накрывала все сильнее, будто внутри него распалили Адское Пламя, оставив разбираться с этим самостоятельно. Он ощущал, как горит каждая его клеточка, как раскаленная до предела кровь течет по венам с бешенной скоростью.
Это была ненависть.
Убить, убить, убить.
Он подошел практически вплотную к парню, поднимая руку вверх, направляя палочку на своего кровного врага.
Поднимая палочку на обычного школьника.
Взмах, и он уходит в ванную, буквально падая на холодный пол. Истерика накатила с новой силой, а отвращение к себе подступила к горлу липким, вязким комком. Он ошибся, он сделал все неправильно, он должен был поступить иначе!
Он должен был убить Тома Реддла, а не просто накинуть на него упавшее одеяло.
Гарри — слабак, неспособный просто произнести пару слов. Неспособный убить спящего, беззащитного человека, который пока не принес в этот мир ничего плохого. Он с силой взмахнул палочкой, ставя Заглушающее заклинание на дверь, а затем свернулся на полу, всхлипывая с силой, с нажимом — и сил держаться больше нет. Истошный вой раненого зверя вырвался из груди — Гарри не мог себя остановить: он кричал и плакал, разрывая что-то внутри себя.
Он слаб.
Он слабый и уставший, он сломлен еще давно, не ощущал ничего хорошего, не понимал, зачем ему быть здесь, зачем делать хоть что-то.
Он желал умереть сильнее, чем когда-либо.
Он заполз под душ, открывая холодную воду на всю мощь, но даже это не приводило в чувство, даже этого мало, чтобы потушить тот горящий ужас, что жил внутри. Он не справлялся. Его переполняли противоречивые чувства — всего этого было слишком много, его состояние скакало с отметки «все плохо» на отметку «все ужасно», не находя ничего хорошего в своей жизни.
Он пытался дышать, как учил профессор Дамблдор, но это принесло лишь малое успокоение. У него есть еще несколько порций Умиротворяющего бальзама, но он пил его перед сном, и это не дало должного эффекта. Конечно, Гарри знал, что у него ещё есть пузырёк с разработкой Снейпа — усиленная по всем показателям версия, но он никак не решался выпить его.
А что, если Снейп решил убить его таким образом? Истерический смех заполнил собой всю ванную, и Гарри тут же одним глотком выпил необходимую дозу — с чего вдруг он решил бояться смерти, если прекрасно понимал, что еще рано? Кто позволил бы ему умереть до того, как завершится его миссия?
И это сработало — что бы Снейп не намешал в этом флаконе, но оно удивительным образом потушило Адское Пламя, что пылало внутри все это время. Постепенно Гарри ощутил, как все беспокойства пусть не исчезли, но отошли на второй план, оставляя после себя лишь горестное послевкусие. Ему жаль, что пришлось потратить единственный образец таким образом, но кажется, он стал привыкать успокаиваться только под действием зелий.
Гарри простоял под душем еще несколько минут. Тело облепило мелкая, противная дрожь — он неимоверно продрог, но сил переключить воду и сделать её теплой нет совсем. Впереди еще один бесконечно долгий день, а ему просто хотелось домой.
— Доброе утро, — Том уже не спал и встретил его неуверенной улыбкой, видимо все еще не зная, какую модель поведения ему выбрать.
— Доброе, — он выдавил из себя улыбку, при этом отчетливо слыша, как неправильно звучит его голос.
— Все хорошо?
— Да, прости, дай мне пару минут, и мы сможем поговорить, я отвечу на все вопросы, — говорить ни о чем не хотелось, но он обещал, поэтому уворачиваться не было смысла. Том медленно кивнул, все еще пристально рассматривая его, но затем скрылся за дверью ванной комнаты, давая такой необходимый отдых.
Он вызвал эльфа, прося о небольшом завтраке: две чашки кофе и пару сэндвичей. Ничего особенного, но: ему, во-первых, не особо хотелось есть, а во-вторых, нагружать эльфов не хотелось совершенно. Обычно он ел на кухне, чтобы никому не мешать и не загружать лишней работой, но сегодня этот вариант отпадал.
Том вышел из ванной комнаты достаточно быстро: эльфы только накрыли на стол (при этом полностью игнорируя просьбу особо не утруждать себя множеством блюд), а на кофе он даже не успел накинуть чары стазиса.
— Ты плохо себя чувствуешь? — Том со вчерашнего вечера выглядел до ужаса неправильно, напугано и совсем по-детски, словно нашкодивший первокурсник.
— Немного, — все же признался Гарри, беря чашку с кофе и делая первый глоток, — темная магия — не шутка, её не зря стараются ограничивать. Я пропустил пару ритуалов очистки в сентябре — и вот итог. Ничего страшного, — поспешил успокоить он, — я проведу ритуалы в новогоднюю ночь, они очистят тело и магию.
Они замолчали, каждый думая о своём. Гарри видел, что Том кидает опасливые взгляды на него, и если в первые минуты он мог это игнорировать, то с каждым таким взглядом становилось все труднее.
— Ты меня боишься? — он не знал почему чертов голос получился настолько разбитым: какое ему дело — Том и должен был его опасаться, должен был понимать какой противник мог получиться из Гарри.
Но это ощущалось так неправильно.
— Нет, — Том ответил слишком быстро, — я просто… просто я не знаю, как себя вести с тобой. Ты столько сделал для меня, тебе пришлось убить человека, спасти мою жизнь дважды, да еще и на ходу придумывать план, помогать мне уйти незамеченным, уговорил моего дядю…
— Я не причиню тебе вреда, Том, — он обещал искренне, убедившись в том, что не смог бы убить школьника, не смог бы убить того, кто пока был не виновен в его бедах, — прости, я не хотел, чтобы ты видел это.
— Ты один из сильнейших волшебников в моем рейтинге, — Том действительно был подростком, его глаза вспыхнули детским упорством, и он продолжил объяснение, — я знаю, что Убивающее заклинание тяжело сотворить без достаточного магического потенциала, а чужой палочкой — вдвойне тяжело. Да и твои рефлексы и способность действовать быстрее, чем я понимаю ситуацию… Это круто.
Признание грело душу — Том не боялся его, он им… восхищался? Это было странно — обычно только Рон да Гермиона убеждали его в собственной силе, но они были друзьями, самыми близкими людьми в его жизни, а вот Том…
Кем был Том?
Точно не близким — не та степень доверия, не та близость, не та предыстория. Но и врагом его назвать было сложно — слишком громкое слово для шестикурсника, что всего пару часов назад доверял ему свою жизнь.
Друг?
Возможно, именно так это и стоило называть хотя бы для собственного спокойствия. Защищать друга было привычнее и правильнее, нежели защищать врага.
— Ты ведь хотел что-то узнать, — он звучал уже увереннее, наконец найдя ту точку опоры, в которой нуждался. Том Реддл — друг, Волан-де-Морт — враг. Именно так нужно было воспринимать происходящее, чтобы просто не сойти с ума.
— Ты знаешь парселтанг, — Гарри еще раз поразился тому, как приятно было слушать шипящие слова Тома, как его голос окутывал магией, — скажи что-то, твой голос интереснее, чем у змей.
— Твой тоже, — он усмехнулся, думая про то, как мало змей он видел в своей жизни, — а вообще, я не знаю откуда у меня этот дар. Родителей я почти не знал, а живя с магглами, сложно узнать о таких умениях. Возможно, родовой дар, а возможно, еще что-то. Не могу порадовать тебя тайными заговорами, уж прости.
— Это удивительно, — Том выглядел пораженным, но в то же время счастливым, — это что-то судьбоносное, ты только представь! В мире, возможно, больше никто не может понимать этот язык, он считается вымершим! Некоторые пытаются учить этот язык, но простым заучиванием тут не обойдешься. Этого просто недостаточно!
— Но все же это непривычно, — кивнул Гарри, вновь переходя на человеческую речь. Это было действительно необычно и интересно, но в то же время сейчас это вызывало странные ощущения, сродни опьянению, — в целом я не видел смысла скрывать то, что я вас понимал и тайну из этого делать не собирался.
— Но и раньше не сказал.
— Не сказал, как и ты не сказал мне, — он усмехнулся, глядя в немного обиженное лицо Тома. Мерлин, он же был сплошным комком эмоций рядом с ним, таким настоящим, искренним и… правильным?
— Ладно, один-один, — напряжение их разговора таяло, но Гарри знал, что ему еще было что сказать.
— Когда мы уходили, Морфин просил передать тебе это, — он достал крупное золотое кольцо с внушительным черным камнем. Однако украшение, к удивлению, не выглядело глупо, оно смотрелось гармонично, даже немного величественно, — это семейная реликвия, кольцо рода. Тебя признали его главой.
Том не ответил, переводя взгляд с кольца на Гарри и обратно, выглядя не просто удивленным, а пораженным. Он не шевелился, не пытался забрать сокровище, но и не сводил с него взгляда, будто боясь, что кольцо растает.
— Оно твое, Том, — Гарри аккуратно взял ладонь Тома и вложил в неё кольцо, при этом не спеша отпускать руку, — ты теперь глава рода Гонт, чистокровного рода с большой историей. Не знаю, нужно ли тебе это, но это так.
Том отмер, надевая кольцо на безымянный палец левой руки, признавая тем самым себя главой. Пальцы его дрожали, передавая его состояние лучше любых слов.
— Ты даже не представляешь какую важную вещь ты мне дал, — Том рассматривал кольцо на своем пальце, не отрывая взгляда и всматриваясь в черноту камня, — это важнейшая реликвия, это то, чего мне не хватало для моего будущего.
— О чем ты говоришь?
— Я хотел рассказать тебе уже давно, но все не было повода, — Том все же отвел взгляд от кольца, хоть и с явным нежеланием, — вокруг меня уже некоторое время собираются талантливые студенты, в основном это слизеринцы, но есть и представители других факультетов. Мы хотим изменений в обществе, хотим, чтобы волшебников уважали больше, чем сейчас, когда магглы правят всеми нами. Нам нужно вернуть магию, даже если это немного радикально.
— То есть ты предлагаешь бороться против магглов? — Гарри передернуло, видимо речь шла о первых Пожирателях Смерти, а уж эта тема не была чем-то привлекательным.
— Не против магглов, а за магию, — Том возразил, продолжая свой рассказ, — Вальпургиевы рыцари никому не желают зла.
— Кто?
— Мы назвали себя так, это статус среди остальных студентов, это помогает остальным чувствовать наше влияние, — Том гордо улыбнулся, — но мы не используем темную магию или что-то запрещенное. Среди нас чистокровные волшебники, которые в будущем займут высокие должности в Министерстве Магии, и это кольцо развеет последние сомнения в том, что их решение идти за мной — верное.
Гарри усмехнулся, думая над словами парня, стараясь, чтобы скепсис не проявлялся на лице так ярко. Да, сейчас они не делали ничего плохого и, возможно, даже не использовали темную магию, но в будущем…
— В любом случае, я бы хотел тебя познакомить с ними, — продолжил Том, — они организовывают небольшую вечеринку в Лондоне на мой день рождения. Ты сможешь прийти? Я был бы очень рад тебе.
— Только ради тебя, — рассмеялся Гарри, допивая последний глоток кофе. Подарок-то он все равно купил, а познакомиться с будущими Пожирателями было бы интересно.