don't protect.

      — Давай я сейчас закрою глаза, выдохну три раза, и после этого скажешь, что это шутка и ты случайно сказал этот бред, — Гарри с ужасом смотрел на парня. Единственное, о чем он подумал в этот момент — ему хотелось убедить себя в том, что это всё послышалось.       Пусть и понимал, знал наверняка — это не так. Как и знал, что рано или поздно он должен будет вновь увидеть создание крестража, узнать все о нем. Знал, но каждый раз глупо верил, что этого не будет.       — Это не шутка, — Том, напротив, был уверенным и спокойным, — мне нужен еще один крестраж.       — Мне это слышится, точно, — Гарри отвернулся к окну, опуская дрожащие руки на подоконник, — ты не можешь быть таким идиотом.       — Тебе не слышится, — возмутился Том, а затем буркнул, — и я не идиот.       Гарри шумно выдохнул, пытаясь понять, что делать дальше. Они не рассчитывали, что Том сделает крестраж так быстро, почему-то они с Дамблдором решили, что он не будет рисковать и делать это в школе. Все же в прошлый раз Гарри лично старался напугать парня так, чтобы ему и в голову не пришло делать подобную дурость. Но нет же, вот он, мордеров Том Реддл, стоит и говорит о крестражах так, как обычно люди говорят о походе в магазин или в кафе. Стоило взять на заметку, что воспитатель из него никудышный, а уж для будущих Темных Лордов, так и подавно.       — Конечно, идиот, — злость так привычно поднималась в нем, что глушить её было бессмысленно, — даже не сомневайся. Разделить душу пополам, а потом вприпрыжку бежать делать то же самое в замке, где каждый преподаватель может почувствовать всплеск настолько темной магии. Хочешь сказать, что это не идиотизм? — Том, видимо, все же хотел что-то ответить, но Гарри не дал ему этого сделать, вскидывая руку в прерывающем жесте, — это идиотизм в чистом виде! Нет, если тебе плевать на свою душу, на свое здоровье, на безопасность — хорошо, но я-то тут при чем?       — Ты обещал меня поддержать, — напомнил Том, сейчас он был настолько уверенным в себе, настолько властным, что Гарри не хотелось даже продолжать этот разговор, — я сделаю это не зависимо от того, поможешь ты или нет. Сегодня — идеальная ночь: все преподаватели уедут праздновать в свои дома, даже Дамблдор куда-то ушел еще вчера. Пропущу этот шанс — нового может и не быть. Это мое решение, и никто не вправе его изменить, — он на секунду остановился, но, не теряя напора, продолжил, — даже ты.       — Том… — он хотел звучать разъяренно, но от собственного жалкого тона хотелось кричать. Парень ведь и не просил, он скорее ставил перед фактом… приказывал.       — Я не хочу слушать причины, почему я не могу этого сделать, — голос Тома, напротив, был твердым, уверенным, — в двух мирах идет война, я не хочу умереть, потеряв крестраж. Мне нужны гарантии, — последние слова он говорил с нажимом, выделяя каждое из слов, давая понять: он не отступит.       — Ты уже бессмертен… о, Мерлин! — он знал, что это неизбежно, но не мог перестать бороться. Не мог перестать бороться за душу того мальчишки, что бежал с ним по улице, что смеялся вместе с ним, что каждый раз ворчал, проигрывая Гарри в дуэлях, что переживал перед сдачей СОВ, что сдерживал рыдания от несправедливости, что был таким обычным и нормальным, что становился приятным. Он не хотел этого. — Твоя душа уже не умрет, ты просто лишаешь себя части самого себя, не имея почти никакой выгоды.       — Зачем мне целая душа, которая в любой момент может умереть? Что я теряю? Крестражи не создают дискомфорта, единственная проблема — хранение, но в этот раз я все продумал, мы действуем не спонтанно. Твоя задача — обеспечить мою безопасность в этом ритуале и все, — Гарри смотрел на парня и не видел в нем ничего знакомого. Это был не Том, это был не знакомый ему до мелочей парень, а… Лорд? — у меня слишком много планов на будущее, как свое, так и мировое, а как я могу их достичь, если постоянно буду переживать о смерти? Мне нужны гарантии…       — Ты будешь жалеть об этом, потом не удивляйся, — он мог уговаривать Тома, к которому, несмотря на все их прошлое, не чувствовал отвращения или ненависти, он мог отговаривать школьника от опасной магии, но уговаривать этого человека не было и малейшего желания. — Где проведешь ритуал?       — Ты не выглядишь как человек, готовый помогать.       — В этот раз я разочарован не в глупом поступке ребенка, что не осознает последствий и отчаянно хочет жить, — усталость накатила мгновенно, он даже не видел смысла скрывать свои эмоции, — теперь я разочарован в тебе.       — Гарри… — теперь Том не звучал так самоуверенно, но Гарри не хотел даже думать об этом. У него был выбор, он его сделал, ну а Гарри просто последует за ним. Даже если это бесило до жути, даже если это давало чувство неправильности и нереальности. Это — его цель.       — Я в любом случае пойду за тобой, Том, но это не значит, что я хоть немного поддерживаю это решение. Я помогу, не дам умереть или слишком потратиться, но большего ты просить не можешь.       — Ты не даешь мне объяснить!       — А нужно ли? Ты ясно дал мне понять то, что мое мнение не учитывается.       Разве существовали причины разрывать душу на части? Убивать частичку себя, добровольно кромсать все в себе. Гарри не мог понять, как можно пойти на это добровольно. Не мог понять в первый раз, а уж теперь и подавно. Том уже был бессмертным, уже имел крестраж, зачем же он снова жаждал этого? Что могло заставить умного и пока адекватного парня пойти на такой шаг?       — Попробуй понять меня, Гарри, — парень все еще выглядел требовательно, — я расскажу. Неделю назад Диппет пригласил меня в свой кабинет. Он сказал… Он сказал, что в мой приют попал снаряд, большая часть сотрудников погибла, воспитанникам повезло больше — они были в церкви, поэтому погибли лишь те, кто болел и не мог встать с кровати, — он остановился, а Гарри хотел, чтобы он замолчал вовсе. Слышать это было… Больно? Он не знал этих людей, он никогда не видел этих детей и взрослых, но чувство несправедливости не могло покинуть его. Пока они с Томом занимались своими делами, пока веселились и гуляли, за стенами замка шла война. И пусть в магическом мире она была не настолько близка, но разве можно было закрывать глаза на то, что творится буквально через стену от них? Оказалось можно, и Гарри не мог отделаться от этой мысли. — Я летом все равно возвращаюсь в приют, мне нужно приезжать хоть на пару недель, это обязательное условие. И в следующий раз среди завалов может быть мое тело.       — Но у тебя уже есть бессмертие, ты не умрешь.       — Это если крестраж не будет уничтожен в пожаре. Он не сгорит от обычного огня, но кто знает, что будет после снаряда?       Гарри видел, что Том на самом деле паникует. Вся эта бравада с планами, целями, глупой уверенностью в себе — лишь игра. Теперь перед ним был напуганный мальчишка, который вместо того, чтобы прятаться под одеялом выбрал действовать. И кто виновен в том, что тьма внутри него нашептала именно такое решение?       — Это бред, Том… Я не знаю, ты волен решать, что делать дальше сам, но это слишком, как по мне.       — Мне некуда возвращаться летом, только к Малфоям и в приют, — сказал Том, с надеждой смотря ему в глаза, — пожалуйста, помоги. Я не стал бы прибегать к этому без нужды… Пожалуйста!       Гарри снял очки и взглянул на Тома — он не знал, какой был в этом смысл, ведь теперь Реддл казался лишь расплывчатым пятном. Напряжённая тишина превращалась в раскалённый, плотный воздух, стоило было провести рукой и ощутить эту стену, разделяющую их двоих. Гарри смотрел и видел в Томе то, что хотел, а не то, что нужно было, и это сломило окончательно — так просто не должно быть. Хотелось взорваться на тысячи осколков чистого гнева, но не смог. Просто не смог, потому что...       Гарри надел очки и обречённо выдохнул.       Да, можно бесконечно анализировать ситуацию, смотреть под разными углами, но это ничего не изменит. Совершенно ничего. Ведь он должен узнать про крестраж, чтобы его уничтожить, верно?       Том внимательно наблюдал за каждой переменой его эмоций, затаив дыхание. Их взгляды — безмолвная борьба за свою правду, и она окончилась поражением Гарри.       Пока что.       Потому что в будущем Гарри всё равно победит, в этом не было никаких сомнений.       Также был еще один немаловажный фактор, что казался ему решающим. Он должен был узнать новый крестраж, понять, чем он является, чтобы потом уничтожить. Если он этого не сделает, то, где гарантии, что Том сам доверит ему такую тайну? Тем более, после того, как получил такой отказ.       — Я подумаю, что можно сделать с тем, что тебе некуда возвращаться, — сказал он медленно, делая очередную пометку «обсудить с Дамблдором и Фламелем», — и помогу с крестражем. Но… — он видел, как победно засияли глаза парня, — но! Это совершенно не значит, что я это одобряю и что это не разочаровывает меня. Разочаровывает не меньше, чем пару минут назад. Но я не хочу, да и, наверное, не могу оставить тебя разбираться с этим самостоятельно.       Том быстро приблизился к нему, прижимаясь всем телом. Гарри почувствовал, как сильно бьется его сердце, ощущая его волнение как собственное. Он не знал, была ли это сила крестража, что неожиданно решил показать эмоции Тома, или он просто так хорошо его выучил, что понимал чувства за секунду.       — Я бы умер без тебя, Гарри, — он говорил тихо, постепенно успокаиваясь. Гарри нерешительно приобнял его, чувствуя, как и сам расслабляется. Злость сменялась на усталость, желание что-то спалить или разбить — на смирение. Вообще смирение — то, что он чувствовал за последние два года чаще всего. Он смирился со своей будущей смертью, он смирился со своим предназначением, он смирился со всей той болью, что пережил, и даже смирился с тем, что пережить только предстояло.       — Даже не сомневаюсь, — слабо улыбнулся Гарри, отстраняясь от парня, пока вся ситуация не стала бы слишком неловкой, — веди, куда ты там придумал?       Гарри не хотелось жалеть себя и думать о том, что выбора у него нет. Да, он часто так говорил, но всегда понимал — это не так. Это не отсутствие выбора толкает его помогать Тому сейчас, это не отсутствие выбора привело к той ситуации, в которой он оказался.       Выбор у него был, и он его сделал. Именно он привел его к этим событиям, именно он был единственно правильным. Спасти мир было важнее собственного спокойствия, это даже не стоило сравнений.       — В библиотеке я прочел, что Запретный лес опасен не только жутким зверьем да существами, но и в целом имеет отчетливый темномагический фон, который ослаблен Основателями ближе к границам, но уже в паре сотен ярдов он усиливается. Если мы пройдем вглубь, то колебания фона не будет и никто не поймет, что произошло. Тем более в замке почти никого нет.       — На самом деле звучит реалистично, — он вспоминал свои собственные походы в Запретный лес, и его чувства в те моменты отличались от привычных. Находиться там не хотелось, и сейчас он понимал, что обычная опасность ночного леса не могла вызвать такие эмоции.       — Ты сможешь наложить два защитных купола? Нужен один большой, чтобы к нам никто не смог подойти, и один поменьше, чтобы он огородил только меня.       Гарри кивнул, мысленно просчитывая какие заклинания лучше использовать. Сильно тратиться не хотелось, лучше он будет следить за защитной зоной и устранять опасность по ситуации, чем выложится на полную в обычном щите и не сможет потом помочь парню. А к этому нужно было добавить последующие ритуалы, которые хоть и не требовали большого количества магической энергии, но все же требовали концентрации.       — Пойдем, — Гарри накинул мантию потеплее и вышел за дверь.       Они шли молча — Гарри от нежелания что-либо обсуждать, а Том, видимо, чувствуя неловкость, повисшую между ними. Было обидно и неприятно, словно его окунули в грязь с головой, а потом, наскоро протерев, заставили выйти на сцену. И вроде все хорошо, вроде и роль исполняет как нужно, но все же ощущение нереальности и неправильности покидать не спешило.       Он быстро наколдовал Темпус: пол седьмого, если они справятся быстро и Том сможет идти самостоятельно, то все ритуалы будут проведены вовремя. Возможно, у него даже останется время найти что-то дополнительное, чтобы как-то снизить влияние крестража на них двоих. Все же адекватный Том — важная часть его планов и нужно приложить максимум усилий, чтобы сохранить максимум его здравомыслия.       К Запретному лесу они подошли быстро, Гарри, задумавшись о своем, даже не заметил этого. Теперь оставалось найти достаточно удаленное место, в котором будет удобно проводить ритуал, что казалось довольно сложной задачей.       — Я нашел неплохую поляну в трехстах ярдах отсюда, это за границей аппарации Хогвартса, но достаточно близко к ней, чтобы мы могли быстро скрыться в замке в случае опасности, я нашел её пару дней назад и все расчистил, — Том будто прочел мысли Гарри и уверенным шагом пошел между деревьев. Снега в лесу было мало, при том, что вокруг школы лежали огромные сугробы.       Поляна и правда была хорошей, даже несмотря на свербящее чувство опасности, которое не давало расслабиться. Она находилась на возвышении, поэтому наблюдать за подступающим зверьем было проще простого. Деревья, не слишком густо растущие в этом участке, не давали скрыться даже волку или лисе, что уж говорить о более крупных магических существах.       Гарри быстро очертил небольшую границу, накладывая отталкивающие и защитные чары, а затем, слегка подумав, кинул и согревающие. Неизвестно, как долго они пробудут здесь, и мерзнуть совершенно не входило в его планы. Да и в прошлый раз Том был полуобнажен, а в такую погоду он тут же заболеет.       — Никогда не видел, чтобы Согревающие чары накладывали на защитный купол, — удивился Том, доставая из сумки необходимые вещи — небольшой нож, маленькую коробку и пару флакончиков с темной жидкостью, — ты знаешь, как проводится ритуал?       — Не совсем, — признался Гарри, — не было необходимости для изучения, да и не то, что это распространенные знания. По верхам знаю, но не больше.       Перед глазами было прошлое видение — Том в Тайной Комнате, исписанный рунами, светящийся изнутри… Но это и все, что он видел из ритуала.       — Если хочешь, я могу рассказывать по ходу действия, на самом деле все сведения приходилось собирать по частицам, потому что ни в одном трактате не упоминается все. Интересно? — парень дождался утвердительного кивка и продолжил, — сейчас я должен подготовить здесь все к ритуалу. Когда закончу — понадобится защитный зеркальный купол, который не даст энергии и магии выйти. Первым делом на землю наносятся руны, точнее их комплект.       — Никогда не был в них хорош, — признался Гарри, присаживаясь на камень. Под куполом уже была достаточно приятная температура и можно было не бояться простыть, — по книге поработать смогу, но на глаз определяю просто ужасно.       — Тогда расскажу и о них, руны — одно из моих любимых направлений. Весь ритуал — это призыв к древним богам, точнее к Адонису — богу весны. Однако этот бог в ответе и за вечную жизнь и перерождение. Ошибочно считается, что он отвечал только за перерождение природы, собственно поэтому его и называли богом весны. Но перерождение — это про всех, именно поэтому Герпий Злостный при создании первого крестража обращался к нему. В англосаксонской мифологии это бог Бальдр, который должен быть ближе к нам, но я не рискну менять ритуал имени ради. В магии главное намерение.       Первыми рунами, что начал наносить Том — были его персональные символы, рассчитанные исходя из имени, даты рождения и прочих деталей. Первая руна — Феху, что, как объяснил Том, олицетворяла его подсознание. Она означала обмен и распределение, умножение богатства и поддержку. Однако в данном ритуале она была полезна не только как личный символ, но еще и из-за первого своего значения. Ритуал должен взять одну энергию и дать её Тому, ведь ничего не берется из ниоткуда.       Вторая руна — Йера, символизировала его личность. По сути, она говорила о ежедневной работе, значимом результате и постепенном развитии. Том объяснил, что она используется в ритуале лишь как его личная руна, ведь для крестража она не имела никакого значения. И хотя она и несла в себе перемены, Том отчего-то не слишком много говорил о ней.       Третья же руна — Эйваз, видимо нравилась парню больше всех, ведь означала непрерывность жизни, прочность и долголетие. Она несла в себе испытания на благо, и Том отметил, что эта руна также повторялась и в самом ритуале.       — Эта руна связана с испытаниями, она символизирует первую добровольную жертву в нашей вселенной, и поэтому так важна. Она движет нас к совершенству, она не только важна в моем личном раскладе, но и в ритуале в целом, — Том слегка выдохнул, оглядев три символа на земле. — Также на землю нужна защитная формула. Интересно, что она зеркальная и в теории должна возвращать негативный эффект и усиливать его, но в самом ритуале действует иначе. Я не смог пока разгадать что именно приводит к такому эффекту, но главное, что это работает. Это три руны — сначала Турисаз, это очень мощная руна, которая несет кардинальные перемены. В этой формуле она подтверждает мою готовность к непростым испытаниям. После неё идет Тейваз, символизирующий подавление личностных качеств, которые являются помехой для достижения поставленной задачи. Последний символ в оригинальной формуле — Турисаз, то есть эта руна открывает и закрывает заклинание. Но Герпий Злостный перевернул её, тем самым находя новое значение. В перевернутом виде она значит опасность, но именно в этом месте она используется как руна полного уничтожения противника и победы над врагами.       — И враг этот — смерть, — продолжил Гарри, вспоминая девиз Пожирателей Смерти. На самом деле Том рассказывал интересные вещи и слушать его было приятно. Он не говорил лишнего, не перегружал фактами, просто объяснял то, что делал.       — Верно, — улыбнулся Том, заканчивая последний символ, — таким вот образом мы переносим себя и переносим себе защиту, видишь, как они близко друг к другу? Последними на земле я рисую руну Ансуз — она символизирует общение с высшими силами, то есть позволяет не просто провести ритуал в никуда, а и связаться с самой сутью магии, а затему руну Гебо — она значит дар, жертву, которую ты готов дать за бессмертие.       — Жертву?       — Я принес крысу и докси, их нужно будет убить, чтобы кровь наполнила вырезанные руны, — пояснил Том, — так мы получим отклик мира мертвых. Ну и человеческая смерть, хоть убивал не я, но я ответственен за неё. Не уверен, что это работает правильно, но прошлый раз, кажется, все вышло неплохо. Я взял крысу и докси в кладовой Слизнорта, они бы все равно пошли на ингредиенты для зелий, поэтому не вижу ничего страшного, если они послужат благому делу.       По сути, на Зельеварении они часто использовали животные компоненты, поэтому Гарри даже не смог возразить. Да, можно было бы сказать, что это такое же убийство, но из его уст это даже звучало бы странно. Да и чем отличается убийство существ на уроке и ритуальное убийство? Из докси, при чем живых, добывают яд, их крылья и яйца используются во многих зельях, а уж у крыс и вовсе используются почти все части.       — Почему именно их?       — Докси — символ магии, магическое существо, а крыса — существо, что этой магии лишено. Вообще в ритуале в жертву приносили мага и маггла, но это как-то… слишком?       Гарри ободряюще улыбнулся: такие слова от Тома было приятно слышать, значит для него еще были какие-то нормы и правила.       — Но это в самом конце, от смерти этих существ магии совсем мало, поэтому делать все приходится очень быстро. Грубо говоря, смерть мага и маггла давала бы возможность читать заклинания спокойно, делая паузы, имея возможность перевести дыхание. Но смерть докси и крысы — пшик для магии, их энергии едва хватает, поэтому все приходится делать куда быстрее и без перерыва. Для ритуала это не важно, а вот для меня работа осложняется, — Том снял мантию и свитер с рубашкой, оставаясь лишь в штанах, — дальше руны нужно нанести на тело. По легенде Адонис и Афродита были возлюбленными и вместе резвились, и охотились, но однажды богине необходимо было отлучиться, и хоть она предупреждала возлюбленного об опасности, Адонис не прислушался к совету. Он сам отправился на охоту, где и был убит кабаном. Именно поэтому руны наносятся кровью кабана, видимо в этом особый символизм.       — Где ты нашел кабанью кровь? — Гарри наблюдал за Томом, который успел добавить какой-то порошок в кровь и активно её перемешивал.        — На самом деле заказал в гильдии зельеваров, это хоть и редко используемый ингредиент, но им никого не удивишь. Я специально нашел зелье, в котором она используется чтобы сварить его по индивидуальному проекту для Слизнорта. На самом деле подозрений не будет, она даже недорого стоит. Её не используют из-за того, что есть много более удачных аналогов, кровь же в зелье необходимо стабилизировать. В прошлом году у нас было такое задание: найти зелье, в котором используется устаревшие ингредиенты. Нужно было сварить его по рецепту, а затем модифицировать так, чтобы исключить этот ингредиент.       — Ритуал не кажется сложным, — удивился он, — я думал будет что-то более масштабное. С кучей магии, жертв и проблем. Пока это выглядит слишком обычно, если исключить смерти.        — Так и есть, — сказал парень, отставляя склянки с кровью, — вся его сложность в том, что многим тяжело решиться на разрыв души, особенно не зная последствий, необходимо убивать ради этого, ну и уровень магической силы тоже важен. На самом деле, мне кажется, что абсолютно не каждый сможет провести ритуал. Если бы ты не пришел вовремя в прошлый раз, то, возможно, я бы умер.       — И именно поэтому ты решился закончить то, что не получилось в прошлый раз, — буркнул Гарри, уже чисто для профилактики, не чувствуя раздражения, но не желая, чтобы Том забыл о его недовольстве.       — Не начинай, — в голосе Тома слышалась усмешка, — тем более в этот раз ты здесь, никто другой бы так не справился, да и я уже знаю все тонкости.       Том тем временем окунул палочку в кровь и аккуратно перенес руну Эйваз, ту самую, что обозначала непрерывность жизни, в область сердца. Удивительно, но парень делал это совершенно без зеркала и выглядел при этом так естественно, словно писал эссе, а не рисовал руны кровью для того, чтобы провести темномагический ритуал.       — Осталось нанести еще пять рун, и подготовка будет завершена, — Гарри хотелось скорее закончить это все, — первая — Дагаз, она символизирует успех и реализацию задуманного, а вторая — Иса, что дает нам покой и силы. Они рисуются на правой и левой руке, как символ единства, сочетаясь, они помогают сохранить хладнокровие, а также приближают нас к переменам. Дальше — руны Кано и Соулу, что свидетельствует о судьбоносных решениях, их рисуют на шее, — парень аккуратно рисовал символы, не забывая объяснять свои действия, — ну и последняя — Ингуз. Её рисуют на лбу, если ритуал проходит хорошо, то она исчезает. Она свидетельствует о благополучии и правильном будущем.       Гарри с любопытством рассматривал финальный результат: удивительно, но руны, начерченные кровью, не растекались, а выглядели так, словно были нанесены густой краской. И все же, в тишине вечернего леса, в котором всегда таилась опасность, это выглядело жутко.       — Сейчас я сяду у рун, что рисовал на земле, и ты должен будешь поставить зеркальный щит, но, если это реально, такой, который даст тебе возможность видеть происходящее. Главное — меня нельзя трогать до того, как магия не напитает крестраж, он засветится синим и только когда сияние погаснет, ритуал будет завершен. Что бы не происходило — будь внимателен, — голос Тома вмиг стал серьезней и холоднее, видимо тот переживал больше, чем казалось изначально. Он дождался кивка Гарри, тяжело и глубоко вздохнул, — пора начинать.       Гарри также выдохнул, собираясь с мыслями, а затем аккуратно поставил щит вокруг Тома, стараясь влить в него побольше магии. Парень удовлетворенно кивнул, а затем сел на землю, полностью сосредоточившись на процессе. Гарри продублировал его позу, полностью сосредотачиваясь на процессе. Нельзя было пропустить что-то важное, но и испортить что-то не хотелось. Ему казалось, что он и дышать начал через раз.       Том тем временем уверенным движением вонзил нож сначала в крысу, лежащую возле рун, а затем и в докси, безэмоционально наблюдая, как их кровь напитывает связки. Гарри видел легкое алое свечение, которое, по всей видимости, говорило о правильности выполненного ритуала.       Том что-то шептал, но из-за щита Гарри не слышал, лишь различал быстрое шевеление губ. Становилось прохладнее, но этот холод был не зимний, он появлялся не от того, что Согревающие чары были недостаточно сильны, этот холод имел другую природу. Так ощущалась сырая темная магия, так ощущалась Авада на кончике палочки.       Так ощущалась смерть.       Он чувствовал, как мурашки ползут по коже, не останавливаясь ни на мгновение, как тяжело было дышать, как каждое движение, даже элементарное моргание, приносило боль. Хотелось впасть в некий анабиоз, прекратить работу органов или напротив, убежать отсюда так резво и быстро, чтобы даже самые быстрые животные не смогли бы догнать.       Но он продолжал сидеть, словно прикованный к земле, не в силах оторвать взгляда от происходящего.       Том не смотрел на него, увлеченно зачитывая все новые и новые заклинания. Казалось, он не чувствует буйства магии, но Гарри видел — это не так. Сжатые кулаки, напряженные мышцы, капельки пота — все это было незаметно, но Гарри слишком пристально смотрел, чтобы не понять: Том близок к шоку.       — Том, — он выдохнул это тихо, в отчаянии смотря на парня, не имея возможности помочь, облегчить страдания. Даже то, что он сам на это пошел, что Гарри всячески отговаривал его, не влияло совершенно. Все это отошло на второй план, оставалось лишь желание разделить эту бурю на двоих.       Гарри не знал, не видел ранее настолько пленительно тёмной магии, никогда раньше она не кружила голову так сильно. Это всегда было нечто противное, что-то такое, от чего хотелось отдернуть руки, отвернуться, забыть, смыть с себя полностью. Но магия Тома была другой, она заставляла смотреть прямо в глаза, манила своей открытость близостью, понятностью. Гарри отчего-то знал, что эта магия не навредит ему, что она будет оберегать от всех опасностей.       Парень не мог услышать этот вздох, не мог услышать, как Гарри зовет его, но все же поднял глаза, встречаясь с ним взглядом. Мгновение — и Гарри тонет, тонет в буйстве эмоций, в том ощущении единства, ощущении, как жизнь делится на до и после. Он не знал, сколько прошло времени, он тонул в синеве глаз напротив, тонул в синеве магии крестража, тонул, тонул, тонул…       Еще миг — и все рассыпалось, он скорее почувствовал, чем увидел, что все закончилось. Крестраж, то самое кольцо, что он отдал парню совсем недавно, лежало на земле, не источая никакого света. Но это было неважно, важнее было то, что сам Том медленно оседал на землю, теряя сознание.       Взмах палочкой, слишком сильный и быстрый, разрушил зеркальный щит, пропуская Гарри внутрь. В голове одна мысль — помочь, защитить, не дать умереть. Он вновь и вновь накладывал заживляющие, восстанавливающие, целебные и еще Мерлин знает какие заклятия, лишь бы Том продолжал дышать.       Дышать, смеяться, спорить и ругаться, приказывать и подчиняться — что угодно, в этот момент он был согласен на любые условия. Он словно видел свои действия со стороны, словно его тело и мысли не принадлежали ему, но Гарри это не волновало. Волновал лишь болезненно бледный парень, что лежал у него на коленях. Том едва дышал, да и пульс был недостаточным для любого человека. Маггл бы определенно уже умер, но Том отчаянно цеплялся за свою жизнь, и Гарри старался максимально ее удержать.       Давало сил лишь то, что руна, нарисованная у парня на лбу, впиталась, а значит весь ритуал прошел правильно.       — Гарри, — когда ему показалось, что заклинаний достаточно, он бросил Энервейт, чтобы Том пришел в себя. Парень выглядел неплохо, явно лучше, чем сразу после ритуала, единственное голос казался слишком слабым, слишком разбитым.       — Ты все-таки идиот, — в голосе не было даже капли злости, слишком эмоциональными получились последние мгновения, — мне совершенно не нравится спасать твою жизнь.       — Спасибо, — Том прикрыл глаза, абсолютно игнорируя возмущения Гарри, — я рад, что ты есть.       — Значит, кольцо? — смущенно перевел тему Гарри, не зная, что ответить. Врать отчего-то не хотелось, а сказать ту же фразу он не мог: это было бы не честно. Был ли он рад тому, что Реддл существует? Что он живет, учится, проводит с ним время? Что вырастет ужасным диктатором, испортив жизнь целой стране?       — Угу, — Том кивнул, а затем, аккуратно взяв крестраж в руки, передал его Гарри, — хочешь посмотреть на него?       Он, словно зачарованный, протянул руку, стараясь не слишком сжимать кольцо, словно это был не плотный предмет, который теперь сломается лишь под Адским Пламенем, а настоящее сердце Тома. Словно при желании можно было услышать сердцебиение, почувствовать его тепло. Крестраж ощущался на удивление приятно, словно ласковый котенок, что крутился вокруг ног хозяина. Кольцо и правда было теплым, но не таким, как если бы оно просто нагрелось от рук, а словно действительно было живым. Так не могла ощущаться настолько темная магия, но вот он — реальный, теплый, распространяющий тепло по всему телу.       Это было приятно, гипнотизирующе настолько, что кольцо не хотелось отдавать, но видимо этого пока и не требовалось. Том уютно лежал у него на коленях, слишком уставший, чтобы сидеть или стоять, а Гарри просто наслаждался отчего-то расслабляющей атмосферой.       — Он ощущается так приятно, — признался Гарри, — словно ластится ко мне.       Это была чистая эйфория, чувство нереальной силы, желание защитить этот маленький кусочек души от всех бед…       — Он — часть меня, — слабо улыбнулся Том, видимо не до конца пришедший в себя, — и знает как я к тебе отношусь на самом деле.       … И Гарри совершенно не знал, что с этим делать.