***
В парке аттракционов в выходной день правда было очень много людей, на некоторые аттракционы были очереди в километры, но это совсем не портило настроение нашей сладкой парочке. Уён не отпускал руку Нини и таскал его из стороны в сторону, будто это он младший и хочет поскорее покататься на американских гонках. Чонин громко смеялся, когда Ким обижено хмурил брови, понимая, что они не успели в очередь на большую цепочку или когда у магазина со сладкой ватой был технический перерыв. Нини чувствовал себя рядом с альфой легко и свободно, он чувствовал себя большим облаком наполненным любовью, которое Уён заключает в сладкие объятия и таскает за собой, громко что-то рассказывая и смеясь. Омега совсем не против, не в его характере так активничать и хаотично бегать от одного аттракциона к другому, поэтому он очень рад, что может в этом плане положиться на Кима. Они, наконец, отстояли очередь на большие американские горки, громко кричали, не отпуская руки друг друга, покатались в паркинге на машинках и поели мороженое. Погода в этот день была очень ясная и такая теплая, будто на дворе стояло настоящее теплое лето, а не весна. Чонин не переставал смеяться ни на минуту, может он съел смешинку на входе, поэтому его настроение настолько приподнятое? Совсем нет, это все, потому что он с Уёном, с человеком с которым ему хорошо и весело. Омега как-то недавно задумывался о том, что пора бы сказать обо всем отцу. Он должен его понять. Ведь он точно так же любит папу, он должен понять, что чувства их настоящие и Уён никогда не сделает ему больно, должен понять и не быть против. Он прекрасно понимает опасения родителя, все потому что он ещё школьник и несовершеннолетний, но Уён показал себя как здравомыслящий альфа, который не лезет к нему при любом удобном случае. Иногда Чонину кажется, что это он первый начинает провоцировать Кима, касается его рук, смотрит в глаза так жалобно, после чего альфа сдается и целует в щёки и лоб. Но ведь самое важное другое — не только физическое влечение, а ещё и духовное. Когда вам просто хорошо вместе, когда вы можете говорить обо всем и одновременно ни о чем, когда время пролетает незаметно и в конце, ты жалеешь, что не можешь отмотать его назад и провести вместе столько же часов еще раз. Важно то, как ваши души совмещаются и трепещут от присутствия другого — это важнее. И сейчас омега понимает это как никогда, он смотрит, как альфа медленно попивает колу из трубочки из стеклянной бутылки, смотрит вдаль и думает где бы им покататься еще. Нини понимает, что готов провести с ним всю свою жизнь. Он сам ближе подвигается на лавочке и легко целует альфу в скулу, почти в шею, от чего Уён немного ёжится, смеется от щекотки, а потом удивленно, но мягко смотрит. — Ты чего? — Просто так… захотелось. На эти нежности, Ким только ближе притягивает омегу к себе и сам легко целует в губы, целует без доли пошлости, просто нежно и так приятно. Настолько медленно, что Нини чувствует каждой частичкой своих губ его тепло и нежность. Как же легко и хорошо, вот так сидеть в парке на лавочке, целовать любимого и ни о чем не переживать. — Как всегда очень сладкий… и я съел весь твой блеск для губ… — Ещё один легкий поцелуй в губы. — И не против буду съесть и тебя. — О нет, пожалуйста, не ешь меня. — Нини делает голос повыше, изображая персонажа из мультика, которого они видели на экранах около детских аттракционов и жалобно умоляет. Альфа смеется с этой пародии, целует ещё раз, немного прикусывая верхнюю губу, дразня. — Хорошо, оставим тебя на десерт. Не хочешь перекусить, а то я правда уже проголодался? — Давай. Уён открывает на телефоне карту парка, смотрит, что есть недалеко отсюда и находит небольшое кафе у входа. Отличное место.***
— Может, сходим прогуляемся, погода сегодня отличная? — Сынмин отрывается от кружки с кофе и смотрит на своего спутника, который в этот момент, откинувшись на высокую спинку дивана, медленно попивает кофе с закрытыми глазами и как будто не слышит, о чем его спрашивают. Они встречаются с преподавателем Кимом уже два месяца, с тех самых пор, как Сынмин ненароком признался ему и не смог сдержать свои чувства, тогда когда прямо после урока не смог контролировать свою тягу к преподавателю, от которого так приятно и сладко пахнет цветами черники, когда они наедине. Тогда Ким Ёсан ответил на его чувства, сказал, что давно тоже любит его, что его тянет к студенту, но учитель держал себя в руках, потому что не положено все же заглядываться на учеников. И вот, они уже два месяца как, находятся в отношениях, которые скрывают. Встречаются только на съёмной квартире мистера Кима, проводят время за сладкими объятиями и стонами, наслаждаются их смешанными ароматами и Сынмин тихо уходит домой, чтобы на следующий день поехать в универ из дома, а не из той желанной квартиры, откуда бы хотел. Сегодня они впервые вышли в город, вышли в люди и сидят в дальнем углу в кафе около парка аттракционов, предполагая, что сюда не зайдет никто из студентов или преподавателей. Сегодня Сынмин как никогда ощущает расстояние между ними. У него давно складывается впечатление, что между ними нет ничего кроме самого лучшего в его жизни секса, вот только… как же тогда все чувства и все сказки про истинных? Его тело чувствует, оно реагирует на аромат Ёсана, он тонет в этих темных глазах, умирает от низкого, обычного голоса учителя и от высокого, которым он выкрикивает его имя по ночам. Почему же сейчас между ними чувствуется пропасть? Они даже не говорят, молча сидят друг напротив друга, распивая уже вторую кружку ароматного кофе. Альфа хотел бы, чтобы его милый Санни был открыт с ним не только в постели, говорил с ним не только о том, как ему было с ним хорошо и что они встретятся в следующие выходные. Он бы хотел иногда ходить с ним по магазинам и в кино, держать его за руку на людях и не бояться того, что их осудят. А их осудят. Всё-таки ещё существуют устоявшиеся принципы морали, и неважно, что Сынмин уже взрослый альфа, есть границы между преподавателями и студентами и их нарушать нельзя. Мини и так лучший студент на потоке, а если все узнают, что он встречается со строгим Мистером Кимом, главным оперным голосом театра, то его не только загнобят, так ещё и отчислят, думая, что все его заслуги появились через постель, а что сделают с Ёсаном, вообще страшно представить. В такой работе омегам очень тяжело продвинуться, преподавателей-альф ценят гораздо больше, считая, что они не такие мягкие и могут всегда дать отпор наглым студентам, а преподаватели-омеги слишком нежные и могут пойти на поводу, но это совсем не про Ёсана. Ким Ёсан всегда сдержанный, с холодным пронизывающим ароматом, немного диким и резким, в его запахе есть что-то от леса — свежесть деревьев после дождя и ароматы диких цветов с острыми шипами. Но такой запах был только для незнакомцев и работы, Сынмин с самого первого дня учуял в этом аромате другие ноты, те самые, которые хранятся далеко, которые он показывает только родным и близким — ноты красивых белых цветов, которые набираясь сил становятся тёмными сладкими ягодами — ягодами черники. Альфе льстило, что никто другой не замечает этого аромата, это придавало больше значимости его сильной влюблённости, и как же он был счастлив, замечая, что иногда оставаясь с преподавателем после занятия, чтобы задать вопрос, его цветочный запах становился сильнее и слаще. Но на людях все не так. Ёсан не улыбается ему искренне и ярко, как дома. Не гладит по рукам, не говорит с ним нежным голосом — сдерживается. Даже сейчас сидит немного отстранено, далеко от стола, откинувшись на спинку кресла, периодически бросает взгляд в окно, делая вид, что всё и так нормально. Сынмин тяжело вздыхает. Почему же любить так больно? — Может, сходим, попозже, когда солнце сядет. — Омега говорит тихо, ставит кружку на блюдце, складывает руки в замок и продолжает смотреть в окно. Сынмин был готов к этому с самого начала, был готов скрываться, был готов защищать их чувства, их любовь и их счастье, но носить маску на людях оказалось сложнее, чем он думал, а холодная маска любимого омеги делала больно, будто стреляла в самое сердце ледяными стрелами. Сынмин вздыхает, сам откидывается на высокую мягкую спинку кресла, обижается, сам не знает на что, больше на любимого или на себя, но чувство ужасное, хочется его развеять, хочется, чтобы его Санни сказал, что альфа не так всё понял, но вместо этого он чувствует лёгкое поглаживание по своей ноге под столом. Ёсан гладит альфу своей ногой по икре, медленно переводит взгляд с окна и смотрит прямо в растерянные глаза Мини. Омега заигрывает, умело скрывая этот флирт под столом. Чёрт. Сынмин чувствует, что тает. Он слишком слаб перед ним, слишком зависим, слишком жаждет его, слишком любит, он ему необходим. Запах чёрного хлеба становится сильнее, распространяясь дальше по кафе, окружая преподавателя. Даёт другим понять, что к ним лучше не подходить, и это нравится Ёсану настолько, что он не останавливается. Нога скользит выше к колену, а оттуда к бедру. Альфа тяжело вздыхает. Чувствует сладкий запах цветов, это игра кажется, сейчас выйдет из-под контроля. Почему же омега настолько противоречивый? Сдержанный, холодный и молчаливый, но в то же время такой мягкий, податливый, требовательный, желанный, такой сладкий. Может, стоит завести разговор? Сказать, наконец, что беспокоит? Но как можно говорить, когда чувствуешь, что омега снимает ботинок под столом, ведёт горячей стопой по брюкам до колена и обратно, носком залезает под штанину, ведёт по голой коже, играет, но в лице остаётся спокойным, только глаза выдают, горящие искорками глаза, которыми он смотрит прямо в глаза альфе. Сынмин вздыхает ещё раз, это слишком интимно для обычного кафе около парка аттракционов, он ёрзает на месте, закидывает ногу на ногу, чтобы Ёсан не достал, отводит взгляд, тяжело дышит, но все равно чувствует, как цветочный аромат распространяется всё больше и дурманит голову. Альфа отодвигает вниз ворот своей тёмной толстовки, чтобы хоть чуть-чуть стало прохладнее, переводит взгляд на Кима, и замирает. На его лице была слишком довольная улыбка, он видимо рад, что смог подразнить альфу в общественном месте и сейчас как довольный кот, облокачивается на стол и заигрывающе смотрит. Между ними проносится целая буря, на самом деле слова совсем не нужны, чтобы понимать друг друга, но Мини нужно хотя бы иногда слышать их, чтобы понимать, что это не сладкий сон, что это реальность, что это всё настоящее. — Ёсан я… — Да, что такое? — омега наклоняет голову в бок, его лёгкий бежевый берет чуть скатывается. Преподаватель никогда не носит такое на работу. В университете его можно увидеть всегда в строгих брюках и красивых рубашках, будто он сейчас с минуты на минуту выйдет на сцену для исполнения постановки. Эти рубашки делают его более элегантным, сказочным, строгим и недоступным, но сейчас он не такой. Ёсан в белой прямой рубашке, поверх которой надет бежевый вязанный жилет, светлые широкие брюки и белые ботинки, один из которых валяется в безобразном виде под столом. Омега нарядился так, чтобы его никто не узнал, ведь это совсем не в его стиле. — Я хотел сказать, что… — Альфа не может подобрать слова. Не знает, стоит ли говорить об этом сейчас, стоит ли вообще о чем-то говорить? Может всё так и должно быть? Может это абсолютно нормально, ведь им хорошо вместе, пусть они молчат и проводят время вместе вдали от чужих глаз, может так и должно быть? Что изменится, если он сейчас скажет о своих переживаниях? — Нет… ничего… — он боится. Сынмин боится все испортить. Не хочет терять то, что между ними появилось за это время. Может быть, он сможет сказать попозже. Когда точно будет уверен в себе, в своих мыслях и в том, что их никто не найдёт и не осудит. — Что? Мистер Ким?! Пара моментально дёргается на голос, доносящийся откуда-то из-за спины Мини, они как-то непонятно копошатся, отодвигаются. Ёсан заправляет светлые волосы за ухо, смущается, а Сынмин выпрямляет спину, будто его только что спалили за списыванием на экзамене. — А что это вы тут делаете, учитель? — Голос становится ближе, к ним подходят. Омега глубоко вздыхает, поднимает глаза, готовый уже придумать любые оправдания, почему он здесь со своим студентом, и чуть не давится воздухом, когда вместо своих коллег или других студентов видит своего младшего брата Уёна. — Привет. — Боже, это ты Ёни, зачем так пугать то? — Почему пугать? Я же просто поздоровался. — Младший подходит ближе к столику, и замечает альфу. — А, это же ты! — Голос Уёна разносится чуть ли не по всему кафе, какой же он всё-таки громкий. Сынмин ещё больше вздрагивает от крика незнакомца, белеет от страха на глазах и не знает, что сказать, но незнакомец ли он на самом деле? Где-то он уже видел его. В голове начинают всплывать воспоминания. Тогда. Именно тогда, когда он увидел своего Ёсана рядом с ним в коридоре университета, когда почувствовал, как он окружает его цветочным запахом, именно тогда он и заревновал и в порыве признался. Он хотел, чтобы этот запах принадлежал только ему, чтобы такая редкая широкая улыбка была предназначена только ему. Да, это точно он — Ким Уён, младший брат Ёсана, к которому он тогда приревновал своего истинного. — Куда ты так быстро убежал, я тебя еле догнал. — Около младшего брата появляется ещё один человек и Сынмин бледнеет ещё сильнее, но уже от собственного шока. — Нини? — Альфа привстаёт на месте. — А ты тут откуда? — Альфа оглядывает брата с ног до головы, впервые видит его таким нарядным, так еще и с макияжем. — Брат? Все четверо быстро моргают, смотрят друг на друга и не понимают, как такое могло получиться. Только Уён разряжает эту напряжённую неловкость своим громким смехом. — Надо же, это совпадение или наши семьи, правда, связаны? — В каком смысле? — Чонин оглядывает всех ещё раз и смотрит на своего альфу большими глазами. — Это Ёсан, мой старший брат. Он преподаватель в универе, где я учусь, а это, как я понимаю тот самый альфа, на которого он уже три года пускал слюни и, как я вижу, наконец, смог заполучить. Ну ты конечно, гхм, чем вы тут занимались? Твой запах цветов по всюду. — Уён в шутки прикрывает нос и машет рукой, чтобы отогнать слишком сладкий аромат омеги. — Перестань, Ён, тут же люди, мы просто пили кофе. — Голос старшего омеги строгий, у Нини бегут мурашки по рукам, но он чувствует, что внутри омега очень мягкий, его щёки краснеют, он просто пытается защищаться. — Ну да, конечно. А ты? Третьекурсник, верно? Ли Сынмин? Я Ким Уён, приятно, наконец, с тобой познакомится, Ёсан мне все уши про тебя прожужжал. — Уён протягивает руку альфе и широко улыбается. — Прожужжал? — Сынмин как-то резко встает, неловко все получилось, протягивает руку в ответ и улыбается. В мозгу, наконец, складывается пазл. Тот самый Уён, про которого рассказывал Нини, тот альфа, который спас его в школе от хулиганов, тот, с которым он ходит на танцы, и к которому впервые начал испытывать чувства. Так вот какой ты, Ким Уён. — Ничего я не жужжал, не надо придумывать Ён. — Да ладно тебе, а кто на каждой перемене вздыхал по нему и ходил из кабинета в кабинет, чтобы посмотреть, чем занимается его ненаглядный альфа? — Уён! Перестань! — Ёсан краснеет до кончиков ушей, пихает младшего рукой в бок, пытаясь остановить, но тот в ответ только громко смеётся. — Гхм, а этот юноша, с тобой? — Старший омега пытается держать лицо и перевести тему. — Ой! Здравствуйте! Приятно познакомиться, я Ли Чонин, младший брат Сынмина… — Омега кланяется в знак вежливости, не знает стоит ли добавить дальше кем они с Уёном приходятся друг другу или нет. — Мне тоже приятно, можно обращаться не так формально, просто на «Ты». — Мы встречаемся, он мой омега. — У Уёна, как всегда язык без костей и в этот раз краснеют щеки у Нини. Сынмин, который в этот момент захотел немного смягчить горло и отпить еще немного кофе, чуть не подавился на последней фразе и быстро поднял глаза на альфу. — Что? — Ага, я тоже удивился. Вы же понимаете, это совпадение, наши семьи прямо тянет друг к другу, это так необычно! Мы все встретились при разных обстоятельствах, но испытываем чувства. Ой, вы не против, если мы сядем к вам за столик? Или у вас тут своя интимная обстановка? — Младший Ким подмигивает старшему брату и широко улыбается. — Боже, какой ты несносный. — Ёсан закатывает глаза в полуулыбке. Он уже давно привык, что его младший братишка с языком без косточек и всегда говорит все, что только в голову взбредёт, но кто же знал, что перед Сынмином будет так неловко и он выболтает при нем, все то, что он стеснялся сам рассказать. Омега отодвигается ближе к окну, уступая место сбоку, и показывает рукой на диван. Ким на радостях усаживает Нини около его старшего брата, а сам быстрым козликом подсаживается к Ёсану и тут же громко смеется, замечая, что тот сидит без одного ботинка. — Только попробуй что-нибудь сказать, я тебя укушу. — Я молчу.***
С появлением Уёна и Нини за столиком, атмосфера стала совершенно другая. Сынмин чувствовал, что Ёсан переменился, стал более открытым в присутствии своего брата, улыбался чаще и смеялся. Стало немного грустно, что с ним он такой только дома, только там где никто не видит. Так прошло несколько часов, за пустыми разговорами о всяком разном. Они заказали сэндвичи, несколько пирожных, коктейли, мороженое — стол был полон вкусностей. Чонин всё ещё чувствовал волнение — это было впервые, когда он увидел кого-то из старших братьев Уёна. Альфа как-то рассказывал про них всех, у него есть ещё старшие братья альфы и ещё один старший омега. Вот значит, что он чувствовал, когда знакомился с Джини тогда в кафе. На самом деле младшему было очень интересно расспросить Ёсана об их отношениях с братом, ведь Сынмин говорил, что влюблён безответно, что тихо будет ждать в сторонке, а тут вот как оказывается. — Чонин, значит, ты ещё учишься в школе? Неожиданно для омеги ему первому задали вопрос. — Да! — Он ответил так громко, как будто его спрашивает учитель в школе, получилось очень неловко, видно, что он нервничает, но Ёсан на это только шире улыбнулся, заглянул в глаза и стал распускать свой мягкий цветочный аромат. Такой сладкий. Нини вдохнул полной грудью. Он плохо ещё ориентируется в запахах, его цикл так и не установился, он не замечает запахи окружающих людей в их обычном состоянии, но запах братьев он чует всегда, как и запах Уёна, а сейчас в его мире появился ещё один. Впервые он чувствует запах так четко, нежный аромат маленьких диких цветов, сильных и красивых, которые после становятся темной благородной ягодой. Омега невольно задумывается о своем запахе, чувствует ли его Уён так же? Чувствует ли он как его цветы раскрываются рядом с ним? Неужели его цветы пахнут так же приятно. — Ты очень красивый и аромат приятный, как вы познакомились? Уён, партизан, ничего не рассказывает. — Ну… мы… ходим вместе на танцы… а потом… Сынмин внимательно слушал рассказ, ему тоже было интересно узнать немного больше истории. Ему нравилось, как брат раскрывался перед незнакомым человеком, становился более уверенным, рассказывал, не отводя глаз. Мини так же нравилось смотреть, как увлечённо его омега слушает рассказ, как кивает головой, иногда попивая холодный молочный коктейль и улыбается. До альфы начали доходить нотки аромата брата — он явно нервничает, запах немного не стабильный, но приятный, цветочный аромат. Цветочный? У Ёсана ведь тоже цветочный запах, почему сейчас они кажутся такими похожими? Мини неожиданно для себя вспомнил разговор по приезду Хёнджина, тогда они с братом подметили, что младший пахнет совсем не так как они, не выпечкой. Сынмин вдохнул глубже. Пахнет больше лугом и свежей травой, как от отца, но почему же цветами? Почему Чонин получил такой аромат, а не унаследовал более хлебный от папы? — А вы? Как начали встречаться? Мини вообще не говорил, что у него кто-то есть. — Чонин пододвигается к столу ближе, в нетерпении услышать интересный рассказ. — Да, мне тоже интересно. Вы, как Ромео и Джульетта, хотя Сынмин вроде выпускается в следующем году, и тогда можете больше не скрываться. Верно, Мистер Ким? Ёсан густо краснеет, смотрит в стол. Ему всегда было трудно выражать свои чувства, всю свою жизнь он ставил карьеру и пение на первое место, хотел быть известным, как их отец — Ким Хонджун и, смотря на него, упорно трудился, ну и пусть что омега, он хотел добиться очень многого. Отдавая всего себя работе, он не успел научиться открыто говорить о своих чувствах, не научился быть таким же искренним, как Уён, ему было легче показать действием, чем выразить всё словами. И сейчас омега снова касается ногой альфы, пытаясь найти в этом касании поддержку и опору, только после этого он поднимает глаза на Чонина и с мягкой улыбкой произносит: — Я влюбился в него с первого взгляда, в тот самый первый день, когда он только появился на пороге актового зала, и… если бы он мне не признался, наверно, я бы так и сидел, боясь рассказать о своих сильных чувствах, боясь рассказать о том, как сильно меня к нему тянет и как он мне нужен каждую секунду, я очень люблю его. Конечно сейчас… нам немного неловко из-за статусов… но из-за этого мои чувства становятся только сильнее, потому что я хочу защитить их. Сердце Сынмина только что пропустило удар, а в груди разлилось что-то тёплое, такое тягучее и сладкое. Тепло от коленки Ёсана распространялось по ногам мурашками, он впервые услышал от омеги что-то подобное. Это было не просто «я тебя люблю», это было то самое, что он хранил в душе и не показывал, эта была та самая нежность, о которой Мини хотел узнать. — Это так романтично. — Нини мило протянул последние буквы. — Значит, вы правда истинные? Между вами такая сильная связь. — Я думаю, да… если нет, то истинных, наверно, тогда вообще не существует. А ты что думаешь? — Ёсан плавно перевел взгляд на своего альфу. Запах цветов черники окутывал его со всех сторон и смешивался с ароматом черного хлеба. Сынмин словно тонул в этом аромате, тонул в сладости, словно в меду. — Я тоже так считаю, Санни. Ты мой истинный навсегда. — Голос Сынмина стал ниже и тише, он вложил в него все свои чувства, хотелось, чтобы только Ёсан слышал его, чтобы прочувствовал все до последней капли. Рука альфы на столе немного дернулась, хотелось коснуться его, взять за руку и сплести пальцы, но можно ли? Все же они находятся в общественном месте. Старший омега заметил неуверенное шевеление пальцев и только улыбнулся сам себе. Сам протянул руку через стол и сжал ладонь альфы, который аж вздрогнул от этого действия. — Ты мой тоже. Спасибо. Сынмин покраснел, уши горели пламенем, при младшем брате было очень неловко, это смущало, но он всё равно в ответ только крепче сжал руку любимого. Наконец, он решил перестать переживать насчёт их отношений, Ёсан любит его, пусть они не говорят так часто, как хотелось, им хорошо вместе и без этого.***
— У тебя очень хороший старший брат. Я рад, что они с Ёсаном вместе. — Уён только шире улыбается, вспоминая прошедшую, неожиданную встречу — Я тоже! Ёсан такой вежливый, немного строгий, но очень открытый. Мне с ним было так же легко, как и с тобой. Вы как будто моя вторая семья, не верится, что я смог говорить с незнакомым человеком так долго и на такие… откровенные темы. Нини был в отличном настроении, они провели в кафе много времени и вот только недавно разошлись. — Я бы хотел познакомиться с другими твоими братьями тоже, наверняка они очень классные, ты же знаком с моими. — Да, они у меня очень необычные, мы все разные, с разными увлечениями и вкусами, иногда я думаю, как мы вообще уживаемся все вместе. Вы точно поладите. — Угу! — Чонин радостно шел за альфой по парку аттракционов, не отпуская его руки ни на мгновение. Солнце уже начало постепенно опускаться, окрашивая небо теплым оранжево-красным цветом. Уён был счастлив. Кто бы мог подумать, что тело может наполняться счастьем только от присутствия того самого единственного человека, того которого ты искал все это время. Ёсан и Сынмин — истинные. Альфа думает о том, что эта детская сказка наверно правда, и сейчас он держит в своих руках своего единственного истинного с самым лучшим цветочным ароматом. — Колесо обозрения! Не хочешь прокатиться? На закате весь город будет очень красивый! — Что? Хочу! — Пошли скорее! — Ким потянул Чонина за руку, и они побежали в самый конец парка. Побежали как маленькие, громко смеясь, не обращая внимания на других людей, которые периодически отходили в стороны видя их напор, которые поворачивались на них с ужасом, им было все равно. Повезло, что очередь на колесо обозрения была не очень большая, и пара быстро зашла в крытый круглый фургончик. Они сели рядышком, продолжая держаться за руки, смотрели, как кабинка медленно поднимается вверх, пролетая мимо деревьев, поднимая их все выше и выше. Как только они поднялись выше деревьев, их коснулись теплые, такие яркие, последние лучи уходящего солнца. Они немного слепили глаза, но вид открывался просто потрясающий. Чонин сидел ближе к двери, облокотившись о плечо альфы, он смотрел на этот прекрасный вид и чувствовал, как его сердце начинало биться сильнее. Еще чуть-чуть и они будут на самом верху, а потом снова начнутся опускаться — все закончится. Он так не хочет этого. Омега чуть крепче сжимает руку альфы, он не хочет, чтобы все заканчивалось. — Ты чего, цветочек? — Уён целует парня в макушку и немного беспокойно смотрит. — Не хочу… чтобы это заканчивалось. — Цветочек мой, увы, поездка на колесе всего шесть минут, но мы потом сможем прокатиться ещё раз. — Нет, ты не понял… этот день… я не хочу, чтобы он заканчивался. — Нини отворачивается от солнца и утыкается в плечо альфы, вдыхая его древесный аромат. Ему было тяжело всю жизнь, но по крайней мере тогда он ещё не знал счастья, не знал как может быть хорошо разделять счастливые моменты с кем-то, не знал как прекрасно любить, сейчас он знает, и он боится это потерять, боится что всё закончится, как солнце, которое постепенно уходит, прячется за горизонтом и наступает темнота. — Я тоже не хочу, цветочек, но мы, увы, не можем остановить время, мы можем только наслаждаться им. Подними голову, смотри. Омега с неохотой отрывает голову от плеча, поворачивается. Их кабинка поднялась на самую высокую точку, весь город был освещён красным закатом, где-то уже горели фонари, и с такой высоты они казались, будто маленькие звёздочки. Очень завораживающе. — Мы не можем остановить время, этот день закончится, но придет новый, как и солнце, которое завтра встанет и снова согреет нас своими лучами. — Альфа прижимает омегу к себе, он прекрасно понимает, о чем говорит Нини, он испытывает точно такие же чувства. — Мне с тобой так хорошо, Ёни… пожалуйста, больше не оставляй меня одного. Я очень тебя люблю. — Я обещаю, цветочек. — Уён наклоняется ближе, целует аккуратный носик, переходит на щёки и целует в сладкие губы. Сжимает его руку крепче, он её никогда не отпустит, так же как и никогда не оставит Нини одного, всегда будет с ним, чтобы сделать его самым счастливым на свете. Чонин в ответ ластится ближе, другой рукой хватается за плечо, хочется прижаться сильнее, хочется чувствовать тепло от его тела сильнее. Прошла всего неделя, но будто вечность, будто они не виделись всю жизнь и сейчас, наконец, встретились. Вся кабинка начала заполняться их сладкими запахами, дерево инжира словно начинало цвести, испуская аромат сладкого нектара, смешивалось с цветами земляники и окружала пару со всех сторон. Уён не мог сдерживаться. Он знал, что колесо постепенно начинает опускаться, и если их застукают тут за непристойными действиями будет очень не хорошо, но он не может терпеть. Нависает немного сверху, настолько, что Чонину приходится чуть откинуться на спинку сидения. Они целуются так страстно, альфа облизывает его губы языком, ведёт свободной рукой по рубашке вниз, до талии, крепко сжимает ее, заставляя омегу ахнуть в поцелуе, но не остановиться. Чонин так же быстро целует в ответ, всё ещё неопытно, но уже, по крайней мере, знает как нравится его альфе, как нужно целовать и когда открыть ротик, чтобы сплести их язычки. Он сам иногда облизывает его нижнюю губу и легко кусает, чувствуя, как Уён тихо рычит в поцелуе, так сладко и желанно рычит. Рука альфы в этот момент уже опустилась ниже, прошлась по упругому бедру, пробежалась до колена, наконец, четко ощупывая ноги в этих слишком обтягивающих черных джинсах, это сводит с ума, он сжимает руку на бедре чуть выше колена, чувствует, как Нини вздрагивает. Не хорошо, это всё слишком заводит. Аромат цветов кружит голову, перед глазами все плывет, он уже не понимает где они находятся, кажется он видит деревья, значит скоро. Альфа не контролирует себя, рука скользит ещё выше к паху, аромат цветок становится сильнее и слаще, он аккуратно касается брюк в районе молнии, чувствуя, что омега возбужден. Нини стонет от прикосновения, разрывает поцелуй и тяжело вздыхает. — Тш… прости, просто очень захотелось тебя коснутся, ты очень сладкий. Мы сейчас уже приедем. Все хорошо? Нини отрицательно мотает головой — все плохо! Он возбудился слишком сильно от простого поцелуя, и от касания по ноге — это было слишком хорошо. В итоге потом он кивает положительно и густо краснеет, понимая, что Уён все понял и сейчас становится очень стыдно. — Ты прекрасен! — Ещё один поцелуй в губы, более сдержанный, не языка, не покусываний, легкий поцелуй, но у Чонина всё равно от него кругом голова, у него кругом голова от Уёна. — Вы приехали, выходите, пожалуйста. — Дверь неожиданно открывается. Уён быстро встает, тянет за собой раскрасневшегося омегу и они быстро выходят из кабинки, так и не отпустив руки друг друга, оставляя после себя их смешанный сладкий аромат.***
Джисон сидел в гостиной с ноутбуком, скрестив ноги в позе лотоса, в ушах были наушники, а пальцы быстро бегали по клавиатуре. Минхо сидел рядом, щёлкал пультом от телевизора, периодически переключая каналы, в надежде найти что-то интересное. В этот вечер они дома были одни. Все дети разошлись по своим делам и они могут отдохнуть. Сонни редактировал в ноутбуке новый трек для своей группы, а Минхо просто наслаждался субботним вечером без работы. Красота. Стрелка часов перевалила за половину одиннадцатого вечера и тут входная дверь щёлкнула. Отец семейства повернул голову, пытаясь учуять по запаху, но аромат с коридора доносился очень странный. — Кто там? Нини пришел? — Джисон снял один наушник, замечая заинтересованность мужа и тоже обернулся. — Точно, Нини. — Папа быстро поставил ноутбук на столик и побежал в коридор встречать сыночка. Чонин пришел домой слишком довольный, губы горели от недавних поцелуев. После колеса обозрения, они ещё долго целовались на лавочке в парке, где слава богу, перегорела одна лампочка и можно было уединиться, но увы, дальше чем поцелуи они с Уёном заходить не стали, хотя может оно наоборот к счастью. Омега быстро разулся, а к этому моменту уже и папа подоспел. — С возвращением, как погулял? — Сонни легко приобнял сына, но отстранятся быстро не стал, принюхался. Запах альфы. Внутри поселилось какое-то тепло, боже, его мальчик действительно вырос и, наконец, начал общаться со сверстниками. Он боялся, что после ситуации в школе, Нини закроется и будет бояться альф, но как хорошо, что все обошлось. — Хорошо? — Было странно обсуждать такое с папой, ведь до этого он никогда не уходил так надолго. — Разве ты был в шарфе? Там вроде не холодно. Нини улыбнулся сам себе, коснулся рукой мягкого шарфа, который Уён вернул ему перед расставанием, говоря, что сейчас этот шарф пропитан не только запахом омеги, но и его запахом тоже, поэтому пусть он не грустит, и скоро они встретятся снова. — Ну это… В коридоре показался Минхо. Его глаза резко округлились, а в нос ударил ужасно знакомый аромат альфы. Древесный. Сладко древесный запах. Инжир. Ошибки быть не может. — Где ты был? Почему пришел так поздно? Времени уже сколько? Ты ещё несовершеннолетний и должен приходить домой в десять и не позже. С кем ты был? Только не говори мне, что был с тем альфой? Чем вы занимались? Я же запретил вам общаться, а от тебя пахнет им за километр. — Минхо, ты чего? — Уён ничего не сделал! Мы просто… ходили в парк аттракционов, я опоздал всего на полчаса, но ничего же не случилось… — Случилось то, что ты ходил с ним, ты говорил, что вы больше не общаетесь, ты обманывал меня? — Минхо злился на сына, как никогда. Он думал, что огородил его от этого альфы из семьи Ким, но оказывается, что нет. Как он мог быть таким слепым. — Я не понимаю, почему ты против, что Уён сделал? Ты же сам видел его, он спас меня от альф в школе, мы просто общаемся, он очень добр ко мне, и ничего не сделал. Джисон был в растерянности, он не понимал, что делать, не понимал, почему Минхо вдруг так разозлился. Их сын был с альфой, они просто гуляли, но домой он пришел с его запахом на теле, разве это плохо? Наоборот же хорошо, что Нини смог с ним поладить. Конечно, переходить черту пока в таком возрасте не стоит, но об этом они обязательно поговорят попозже, как папа и сын-омега, но сейчас то, что случилось? — Минхо, подожди, не надо на него кричать. Ничего страшного, правда не произошло, и я утром сам отпустил его гулять, всё нормально. — Нет, Джисон, не нормально! — Альфе было тяжело, он не мог сказать истинную причину своего гнева, этим двоим нельзя быть вместе. — Я сказал тебе больше с ним не общаться, почему ты ослушался? — Минхо закипал, но постепенно начал понимать, что криками ничего не добьётся, надо просто убедить его, убедить больше не встречаться с Ким Уёном. — Нини, послушай, ты же прекрасно знаешь, что я хочу, как лучше. Уён совсем не тот альфа, каким кажется на первый взгляд, поэтому… — Откуда ты знаешь, отец? Ты ведь, совсем ничего о нём не знаешь! — Я знаю! — Нет! Не знаешь! — Нини впервые повысил голос на отца. Минхо глубоко вздыхает, сейчас главное держать себя в руках. Его спокойный запах травы приобретает холодные, свежие ароматы, будто только что пронеслась буря, пахнет холодным дождем — альфа явно злится. Джисону знакомы эти нотки, правда он не слышал их уже очень давно, что же такого произошло, что он настолько вне себя от ярости? — Ли Чонин, я повторяю ещё раз — я запрещаю тебе общаться с Уёном, тебе ясно? — Минхо, погоди, я думаю, что ты сейчас не прав. — Сонни сильно напрягся, он правда давно не видел мужа таким, но больше напрягало то, что причин для злости совсем не было. Пока происходила перепалка между сыном и родителями, входная дверь опять щёлкнула и на пороге уже появился средний сын — альфа. — Оу, вы чего это, что-то случилось? — Сынмин удивлено посмотрел на всех стоящих в коридоре и часто заморгал. — Джисон, не лезь в это, я сам буду его воспитывать, и если я сказал, что ему нельзя общаться с Уёном, значит нельзя. — С каких пор воспитанием детей занимаешься ты один? — Папа быстро встал между сыном и мужем, загораживая Нини своей спиной. Сейчас в его груди очень сильно кольнуло, омега и так думает, что слишком мало внимания и времени уделял сыну, а теперь еще и муж так говорит. — Какая муха тебя укусила? — Так будет лучше для всех, как же вы не понимаете! — Погодите, что происходит? — Сынмин встревает в разговор, пытаясь хоть что-то понять. — Твой отец с цепи сорвался, из-за того, что Нини гулял сегодня с Уёном. — А что такого? Подождите, если вы думаете, о чём-то неприличном, то могу сразу сказать, что Нини сегодня был со мной и… моим другом. Мы вчетвером сидели в кафе, я знаком с Уёном и точно могу сказать, что поводов для скандала нет. — Это правда? — Сонни повернулся на младшего сына, и заглянул в глаза, которые почти наполнились слезами обиды. — Да… мы были в кафе около парка… — Хорошо. Минхо, может, ты объяснишься? Отец семейства тяжело дышал, смотрел в пол. Сонни видел, как сильно он сжимает кулаки, складывалось впечатление, что причина тут совсем не простая и не лежит на поверхности, мужа что-то беспокоит, но пока он видимо не может сказать. — Ладно. Давайте успокоимся. Нини, в следующий раз приходи домой до десяти, чтобы мы не волновались, твой отец просто перенервничал… и… приводи как-нибудь Уёна в гости, я тоже хочу познакомиться с ним, и твой отец, я думаю… тоже хочет узнать его получше. — Хорошо… — Нини чувствует давление со стороны отца, он правда не хотел его обманывать всё это время, но что он мог сделать, он так боялся. Боялся, что он узнает, и будет вот так громко и страшно кричать. — Идите в комнаты, нам с отцом нужно поговорить. Сынмин понимающе кивнул, быстро разулся, ведь всё это время стоял на пороге и быстро увел Нини в сторону их комнат. — Ничего не хочешь рассказать? — Джисон скрестил руки на груди, и тихо заговорил, как только дети удалились. — Нет. — То, что ты сказал, было слишком, больше так не делай, я тоже родитель Чонина. — Я знаю, прости. — Обычным прости тут не отделаешься. Расскажи, о чём ты беспокоишься. — Котенок, это не так просто, ты же знаешь, что с Нини всегда было трудно, он замкнутый, я просто… боюсь за него… а вся эта ситуация с Уёном, ты бы видел, как он жался к нему в коридоре на танцах, он просто им пользуется, такой же мерзкий альфа, как и те в школе, а он совсем ведь невинный, посмотри на него, ты видел какой он пришел? На теле запах этого альфы, губы искусаны, к чему этот макияж, он же такой вызывающий, а Нини невинен. — И поэтому ты решил запретить ему общаться с ним, не обсудив это со мной? Он и так всю жизнь провел один, ты понимаешь, что давишь на него? Может, есть другие способы решить проблему? Сейчас ты станешь для него врагом номер один и если правда что-то случится, он никогда нам об этом не скажет, потому что будет бояться. — Я хочу как лучше… — И поэтому решил воспитывать его один? Что ж прекрасно, продолжай. — Сонни, ты не так понял, я не это хотел сказать. — Минхо, пытался остановить мужа, схватив за руку, который решил уйти после последней сказанной фразы. — Видимо это, потому что ты сказал то, что сказал. — Джисон смотрел в пол. Внутри сердце сжималось в маленький хрупкий комок. Он винил себя за все плохое, что случилось с Чонином, винил себя, что не достаточно близок с ним, винил себя, что не смог найти с ним общий язык, винил, что не смог стать для него папой, настоящим папой. Сонни вырвал руку из хватки мужа и быстро ушел на кухню, больше не желая вести диалог. Им нужно остыть, всем. Особенно Минхо.