senses be praised

      Темное помещение, пропахшее алкоголем и табаком, будто бы впитавшее их запах глубоко в свои стены, постепенно опустевало после шумного и оживленного вечера: уже уставшие, пьяные и наркотически нетрезвые люди, что еще не успели расползтись по домам, неспеша слонялись по большому залу, вставая и ускользая то с роскошных бархатных диванов, выставленных вдоль стен, казалось будто специально расположенных так для полного освобождения центра, то с мягких ковров и подушек, раскиданных по полу в этом самом центре.       Приглушенный свет небольших ламп, прикрытых разноцветными причудливыми абажурами, рассеивался по комнате, путаясь в сигаретной дымке, зависшей в пространстве не проветриваемого помещения как туман, изредка беспокоемый движениями уходящих или колыханием чьих-то пестрых одежд. Играющая пластинка, тихо наворачивовавшая круги на проигрывателе, сделала пару последних оборотов на оси и затихла, оставив за прекратившейся мелодией лишь звук скачков иглы по бороздкам закончившегося винилового диска.       Бурное веселье, бушевавшее здесь еще пару часов назад, сменилось тихой дурманящей тяжестью пустоты и всеобъемлющего бездействия.       Последняя гостья, что не собиралась оставаться, сделала глоток из граненого бокала, прежде бывшего заполненым крепким потеплевшим за вечер бурбоном, и оставила его на полу, где сидела. Деловито и неспешно поправив яркие голубые чулки, она попрощалась с хозяином дома, ускальзывая за велюровую шторку, отделяющую комнату от коридора вместо двери.       Мик, устроившийся с ногами на одном из длинных диванов, лишь еле повел кистью руки, в которой тлела сигарета, своеобразно прощаясь в ответ. Уложенная на собственное плечо голова казалась чуть тяжелой от крепкой выпивки и травки, но пока не трещала.       Бросив усталый взгляд на окурок меж пальцев, он опустил его в пепельницу, стоящую на полу, не поднимая руку обратно.       Чего-то неумолимо хотелось. Но понимания чего не было.       Джаггер постучал пальцами по грудной клетке, шумно вдохнув грузный воздух. В комнате было так накурено, что в ближайшие пару часов можно было бы даже не зажигать себе новой сигареты — в этом просто не было необходимости. Предпочтя ни о чем не думать, чтобы не забивать себе голову, мужчина хотел было закрыть глаза, но заметил боковым зрением какое-то движение.       Нащупав рукой расстегнутый на пару пуговиц вниз воротник, Мик приподнял голову и посмотрел в сторону.       Рядом с ним, но на полу, устроился тощий силуэт, который Джаггер толком не разглядел, пока не потер глаза: смазанные за вечер яркие тени и короткая рыжая стрижка, торчащая во все стороны, словно ежовы иголки или помпон, сами представили пришедшего.       Умостившись на как-то нескладно уложенных ногах, Дэвид повертел в руках стакан, в котором было лишь последствие от расстаявшего льда. Уведя руку куда-то назад, молодой человек на нее облокотился. — Вечер прошел славно, — томно произнес он, моргнув.       Шершаво повернувшись на бок, Мик прикрыл глаза, вслушиваясь.       Землисто-пряный шлейф табака, будто бы чуть отдающий гвоздикой, мягко обволакивал каждый сантиметр комнаты, заставляя голову немного мутиться. — Знаешь, мне понравилось, пусть порой все казалось более суетным, чем есть.       Посмотрев вверх, не поднимая головы, как бы подумывая, Мик подогнул одну ногу к себе. Немного приподнявшись и наклонив голову, он омяго улыбнулся уголком губ. — Что ж, мы остались одни… Не думаю, что кто-то собирается возвращаться, можно и расслабиться.       Не торопливо встав с дивана и заставив рыжую голову повернуться, Джаггер направился к продолжающему накручивать обороты граммофону. Кончиками пальцев он приподнял рычажок, заставив тонарм подняться, а пластинку окончательно замолкнуть. Взяв какой-то небольшой сверток из тумбочки, на которой стоял проигрыватель, музыкант вернулся на диван, на сей раз не укладываясь. Глухо похлопав ладонью по его основанию, как бы предлагая устроиться рядом, он занялся тючком.       Воцарившаяся тишина ничуть не напрягала, а скорее ложилась на сознание как шелковый платок, приятно и мягко. Такая эфирность царившей атмосферы будто бы укладывала уставший разум на перины.       Разобравшись с холщовой ниткой, туго перевязывающей пергамент, мужчина посмотрел на севшего рядом Дэвида и бесцеремонно протянул сверток: — Подержишь пару секунд?       Руки, сложенные на коленях в замок разомкнулись, формируя своеобразную «лодочку» с плоским дном.       На расправленном свертке распростерлась приличная горсть мелкого белого кристаллического порошка, чуть поблескивающая из-за отражающегося тусклого света. Осторожно пройдясь большим пальцем по краю бумажной материи, Боуи направил взгляд к потолку. — Итак… — положив на скрещенные ноги небольшую дощечку, вероятно чтобы ничего не просыпать, Мик протянул Дэвиду тонкую пластиковую ложечку, куда меньше чайной, напоминающую те, что использовали для размешивания кофе. Зажав такую же меж пышных губ, обоими руками он аккуратно водрузил раскрытый сверток на плоскость.       Опустившись лопатками на спинку дивана, старший из двух мужчин поднес палец к своему подбородку, убирая ложечку изо рта.       Боуи усмехнулся. — Надеюсь, это не на раз. — Боишься не осилить? Я могу подобрать тебе учителя, — несерезно пошутив, вероятнее всего намекая на Кита, Мик наклонил голову на плечо, улыбнувшись. — Не робей, я угощаю, мы просто немного повеселимся.       Осторожно зачерпнув кокаин ложечкой, он сровнял горочку на ней мизинцем.