Нити марионетки

Однажды Скарамучча пообещал себе: «Я больше никогда и никому не стану доверять. Моё мнимое сердце, пусть его даже и нет на самом деле, никогда не заболит вновь из-за утраты или предательства. Я лишь жалкая марионетка, но больше никому не позволю дёргать за свои «ниточки» — пусть лучше они развеваются по ветру произвольно, парят в воздухе или местами касаются земли. Никто, никто во всём мире не посмеет вновь подвесить меня на них и управлять моим телом». Вельзевул, Микоси Нагамаса, Нива Хисахиде, Доктор — всё это забыто, всё это было в далёком прошлом. Скарамучча, Куникудзуси, Кабукимоно — стёртые из памяти Странника имена, которыми он больше никогда себя не назовёт. Он стал свободен от воспоминаний о былых годах своей жизни. Он стёр себя из памяти людей и стал для всего мира лишь скитальцем, путешествующим без цели. Кажется, в этом и была сокрыта та самая желанная свобода… Однако что-то всё равно не давало покоя, что-то вызывало смятение и терзало призрачное сердце — словно эта вольность, о которой он так грезил, не ощущалась в полной мере. В Храме Сурастаны царила божественная, возвышенная атмосфера мудрости и величия. Тот, чьё имя было позабыто, всегда задавался вопросом, почему же Малая властительница Кусанали так добра к нему после всего того, что он сделал, бывши Шестым Предвестником Фатуи. Каким бы ни был её ответ, он не осмеливался спрашивать. — Думал, что получил долгожданную свободу, но теперь считаешь, что ошибся? — размышляла богиня.— Почему же подобные мысли посетили твою голову? — Я и сам не знаю,— ответил Странник.— Ветра и это… сердце, дарованное мне свыше, являлись всем, чего я когда-либо хотел. По крайней мере, как мне казалось. — Но теперь ты вновь сомневаешься в своей вольности… — задумчиво проговорила Кусанали.— И ты совсем не знаешь, в чём причина? Скарамучча нахмурился по привычке, став раскладывать мысли в своей голове по нематериальным полочкам: «Почему я вновь не чувствую себя свободным? У меня же даже есть хоть что-то собственное, что-то моё, что я точно могу назвать своим — моё сердце, призывающее ветра сердце… Что же вновь тревожит мою душу? Что не даёт мне спокойно жить и скитаться по миру, чувствовать рядом с собой присутствие Бога Свободы?» Малая властительница всегда видела его насквозь — для этого не было даже особой необходимости напрямую заглядывать в его черепную коробку. Она, кажется, ещё намного раньше него догадалась обо всём, что на самом деле не даёт спокойно существовать первому созданию Электро Архонта. Божество всего лишь давало возможность Скарамучче самостоятельно разобраться в своих чувствах и лучше понять свой внутренний мир. — Властительница, я не могу осознать своей проблемы,— сдался юноша по прошествии долгих минут раздумья.— Я не вижу того, что отнимает мою вольность. Нахида прикрыла глаза и вздохнула. Стоило наконец подтолкнуть Странника к решению данного «пазла». Со стороны всё было куда очевидней, и на месте Богини Мудрости это бы понял любой, кто хоть как-то знает Скарамуччу — но, видимо, только не он сам. Всё дело было в защитном барьере: его непомерном непринятии и упрямстве, а уж тем более по отношению к самому себе. — Как же ты слеп к своему существу… — с досадой выдала Кусанали.— Ты намеренно не желаешь видеть того, что не готов принять. — О чём… речь? — опешил Странник. — Вспомни свою последнюю встречу с Путешественником,— пояснила она.— Вспомни, чем она завершилась. Парень глянул на божество, поморгав глазами в недоумении. Перед ним предстала картина того, как он последний раз видел Итэра вживую — вживую потому, что каждую ночь он, сам не зная почему, видел его во снах. Каждый раз с тех самых пор, когда Скарамучча закрывал глаза, он видел перед собой знакомый силуэт и золотую, гуляющую по ветру косу. Он вновь прокрутил в голове их последнюю встречу, вспомнив то, чего так яростно старался избегать. Убрать, сокрыть, удалить — побоявшись непонятных ощущений в собственной груди, Странник спрятал от себя сладостное воспоминание. Однако, как бы сильно он ни старался забыть, Путешественник всё равно всплывал в голове. Он больше не покидал его разум ни на секунду. — Он дал мне новое имя,— ответил юноша. — Назови его,— указала Нахида.— Вслух, чтобы ты смог услышать его сам. Не бойся и заставь звуки плясать на языке. Вновь невидимый барьер решил помешать Скарамучче сделать не просто то, о чём его попросили, — то, чего ему безумно хотелось самому. Он знал, что кукольное сердце сразу же растает в момент того, как величавое имя слетит с губ. Он знал, что случится именно то, чего он так страшился. Странник сумел понять, что гложет, что заставляет сжиматься его невидимый, анатомически отсутствующий орган. — Любовь,— зажмурившись, тихо произнёс он. Резкое осознание всплыло в голове, разбежалось, захватив все мысли. Он до последнего не хотел признаваться самому себе, что потерял только-только обретённую свободу из-за влюблённости. Это казалось чем-то слишком пугающим и отталкивающим — любовь в отношении божественной марионетки всегда была обманчивой и болезненно трагичной. Это чувство никогда не приносило счастья и не являлось вещью положительной — всегда за этим скрывалась режущая, раздирающая изнутри боль. «Даже моя собственная создательница, моя мать, не смогла подарить мне любви…» — с горечью подумал Скарамучча. — Как ты думаешь, почему же Путешественник назвал тебя таким красивым именем? — продолжила Кусанали. — Понятия не имею,— юноша слегка улыбнулся, но улыбка его была скорее похожа на намеренное искривление губ.— Решил поиздеваться надо мной, решил отомстить… — Отчего же такие выводы? Странник вздохнул, и с сердитой печалью ответил: — Мне кажется, что он ненавидит меня. Малая властительница прикрыла глаза и покачала головой — с этим парнем порой было очень тяжело… — Почему бы тебе не встретиться с ним вновь и поговорить? Он всё ещё в Сумеру,— устало предложила она. — О чём? — вздрогнул Скарамучча.— О том, почему этот идиот назвал меня таким дурацким именем?! — Хотя бы об этом… — закатила глаза Нахида. Несмотря на то, что после этого разговора Странник попытался убедить Дендро Архонта в том, что ни в коем случае не пойдёт на поиски Путешественника, он пошёл — отправился сразу же, как только покинул Храм Сурастаны. Паря меж громадных деревьев, касаясь ступнями воды, пряча глаза во время песчаной бури, он искал Итэра в разных местностях страны, пока через долгое время не наткнулся на сидящего в ночи человека под деревом. Спустившись к нему с высоты с помощью сил Анемо Глаза Бога, Скарамучча упал на колени, тяжело задышав. — Итэр? Это… ты? — запыхавшись, обратился парень. Человек слегка удивился, но почти сразу ответил: — Да, это я… Любовь? Странника словно током дёрнуло от этого слова, и щёки его тут же начали краснеть — хорошо, что в темноте это оставалось незаметным. — Ты один? — вдруг спросил он. — Один, Паймон спит,— подтвердил блондин.— Присядь рядом со мной. — Зачем? — напрягся второй. — Вместе посмотрим на звёзды. Скарамучча не знал, зачем на это согласился, но так они просидели рядом друг с другом очень долгое время, не спуская глаз со звёздного неба. В какой-то момент Путешественник даже осмелился положить голову на чужое плечо — если бы у Странника было физическое сердце, то оно бы непременно застучало в ушах. — Ты знаешь, Итэр,— вдруг начал темноволосый юноша,— ведь все эти звёзды, всё это небо — они ненастоящие. Это фальшивка. — Я помню. Но это не делает их менее красивыми,— шепнул Путешественник. «Значит ли это, что моё сердце… Моё сердце хоть и фальшивое, но всё равно…» — Скажи, Итэр,— отвёл взгляд Странник,— почему… почему ты назвал меня так? — Как? — легко посмеялся блондин.— Любовь? Скарамучча кивнул, начав краснеть ещё больше. Внезапно Итэр поднял голову с его плеча и, аккуратно толкнув его в грудь, повалил на траву. Теперь он нависал над Странником сверху. Темноволосый парень испуганно смотрел в его глаза, не понимая, зачем тот это сделал. — Что ты… Скарамучча не успел договорить — блондин наклонился и оставил поцелуй на его губах. Кукольное тело сковало неизведанное сочетание чувств. Он не знал, как реагировать, и лишь ахнул от неожиданности. — Ты ненавидишь меня? — спустя несколько тихих секунд прошептал юноша. — Ненавижу? — остолбенел Итэр.— Почему… ты так решил? — Итэр, ты ведь сейчас просто издеваешься надо мной,— горько выдал тот.— Ты просто хочешь уничтожить меня, унизить… Путешественник всё понял и вздохнул, снова наклонившись и прислонившись лбом к его лбу. Посмотрев прямо в тёмные глаза, он сказал: — Как ты мог решить, что, назвав тебя «Любовью» и поцеловав сейчас, я могу тебя ненавидеть? У тебя за плечами множество предательств, и я понимаю это, но… Тебе просто нужно принять то, что не все в этом мире хотят тебе навредить. Нахида не хочет, я не хочу — мы с искренним теплом относимся к тебе, потому что прекрасно осознаём, почему в прошлом ты оступался, что ты травмирован и нуждаешься в ком-то рядом с собой. Скарамучча замер, еле дыша. Итэр добавил: — Ты хочешь знать, почему я на самом деле назвал тебя так? Странник едва кивнул, с приоткрытым ртом продолжив смотреть только в золотые глаза напротив. — Потому что любовь — это действительно то, что я начал к тебе испытывать. Потому что я правда полюбил тебя,— признался блондин. Горячие слёзы полились вниз по лицу Скарамуччи, хотя всего минуту назад на них даже не было намёка. Он тихо зарыдал, в перерывах между всхлипами посмеиваясь. «Любовь… Любовь… Чёртова любовь… Вот такой она должна быть на самом деле?» Путешественник нежно улыбнулся и стал большим пальцем стирать мокрые дорожки с чужого лица. «Мне страшно… Мне хочется сбежать и спрятаться в тени, больше никогда не выходить на свет…» — Я люблю тебя,— шёпот донёсся до Странника.— Пожалуйста, поверь мне: это настоящие чувства. — Итэр… — начал задыхаться парень.— Итэр… — Любовь, дыши вместе со мной,— блондин положил ладонь на его щеку.— Прошу тебя, моя Любовь, сделай глубокий вдох. Скарамучча, казалось, начал терять сознание, но всё равно послушался светловолосого. Через силу свежий лесной воздух вошёл в его лёгкие. — Умничка, мой милый. А теперь выдохни. Мы сделаем это вместе несколько раз. Через некоторое время Итэру удалось успокоить Странника и отвести от него паническую атаку. Он улёгся рядом с ним, приобняв и начав поглаживать его по спине. Тот вдруг прижался к нему, уткнувшись носом в шею. «Я люблю-люблю-люблю тебя, Итэр»,— проговорил он в мыслях, но для блондина даже не нужно было озвучивать этого, чтобы тот всё понял. Итэр поцеловал его в макушку, затем приподнял голову и коснулся губами виска. Пальцы проскользнули со спины в тёмные волосы — Скарамучча ощутил волну чего-то очень приятного, скатившегося от затылка вниз. Он сам не заметил, как расслабился в руках Путешественника, позволив вновь уложить себя на траву лицом к небу. Светлая коса щекотала шею, пока парень целовал его рот, изучая изнутри. Странник отвечал неумело, иногда случайно прикусывав нежную кожу губ напротив — но для Итэра каждое его несмелое касание казалось чем-то невероятно сладостным и неземным. — Любовь, ты позволишь мне снять с тебя одежду? — немного отстранившись, спросил светловолосый парень. Скарамучча смог лишь кивнуть в ответ. Всё, чего он хотел сейчас — чтобы Итэр остался с ним, продолжав трогать его и дарить неизведанные ранее ощущения. Они присели, и Странник поднял руки, чтобы Итэру было легче стянуть с него столь ненужные в этот момент ткани. То же самое блондин проделал и со своей одеждой. — Во мраке трудно разглядеть, но, Любовь… Ты невероятно красив,— произнёс он. Скарамучча отвернулся, глянув вдаль. Итэр уложил его, обхватил руками его запястья и нагнулся, чтобы провести языком вдоль шеи. Фиолетовые глаза расширились от неожиданности. — Итэр… Казалось, всё, на что были способны его голосовые связки тогда — это дать ему произнести любимое имя. Словно ничего другого он сказать не мог. Путешественник опустился ниже, обведя языком ареолу соска. Странник шумно выдохнул. — Тебе больше никогда не будет больно, Любовь моя,— заговорил блондин.— Больше никто и никогда не посмеет тебя обидеть. Тёплая рука опустилась на плоть темноволосого парня. Итэр прошёлся по всей длине, после чего опустил горячий язык на головку. Скарамучча издал рваный стон. Мягкие губы сомкнулись вокруг, стали насаживаться до самого низа. Странник почувствовал себя будто бы выпавшим из реальности, когда блондин начал двигать головой. «Что это… Что ты делаешь со мной, Итэр? Почему мне… так хорошо?» Светловолосый парень помогал себе рукой, заставляв Скарамуччу срываться на томные вздохи и ощущать дрожь по всему телу. Он продолжал настойчиво двигаться вверх-вниз по стволу, а второй мог лишь молить небеса о том, чтобы это продолжалось вечно, чтобы Итэр, начиная с этого дня, больше никогда его не покидал. «Это то, чего я так хотел? То, в чём я всегда нуждался? Чтобы ты был со мной рядом?» Впервые в жизни эта марионетка, эта бессердечная кукла почувствовала себя кому-то нужной; любимой кем-то. Странник готов был всучить свои невидимые нити ему, Путешественнику, чтобы тот управлял им, как хочет, как посчитает нужным. И именно в этот момент он так и поступил. «Мне не нужна никакая свобода… Итэр, забери мою волю, подчини меня себя и заставь двигаться так, как желаешь того ты сам. Если, будучи свободным, я никогда не смогу вновь ощутить того, что чувствую сейчас, то к чёрту всё это… Ради тебя я вновь готов стать никчёмной марионеткой». Итэр выпустил изо рта плоть и стал активнее двигать рукой — ему необходимо было отдышаться. Через несколько секунд всё закончилось, и белая жидкость потекла по его руке. Скарамучча закончил с громким криком; слёзы вновь хлынули из его глаз. Глядя на то, как меняется кукольное лицо, и слушая тяжёлое дыхание, блондин касался сам себя, чтобы получить долгожданную разрядку. Затуманенным взглядом Странник наблюдал за тем, как изящная рука водит по чувствительной коже, как приоткрываются припухшие губы, позволяя стонам вырываться наружу. Не прошло и пары минут, как Итэр излился, и на руке его смешалось два семени. Солнце медленно начало подниматься над регионом лесов и мудрости. Парни лежали, обнимавшись и дарив друг другу смазанные поцелуи. Скарамучча наконец понял, как на самом деле выглядит счастье. Внезапно Путешественник сказал: — Ты же знаешь, что теперь абсолютно свободен, моя Любовь? После этих слов Странник почувствовал, как Итэр резким движением срезал натянутые своими руками нити марионетки, пустив их на ветер. Кукла стала по-настоящему свободной. В груди застучало что-то, чего раньше никогда не было. «Я свободен? Моё сердце бьётся? Я… человек?» Однажды Скарамучча пообещал себе: «Я больше никогда и никому не стану доверять. Моё мнимое сердце, пусть его даже и нет на самом деле, никогда не заболит вновь из-за утраты или предательства. Я лишь жалкая марионетка, но больше никому не позволю дёргать за свои «ниточки» — пусть лучше они развеваются по ветру произвольно, парят в воздухе или местами касаются земли. Никто, никто во всем мире не посмеет вновь подвесить меня на них и управлять моим телом». А потом в его жизни появился златовласый путешественник, освободивший его, подаривший ему сердце и сумевший убедить брошенную куклу в том, что та на самом деле кому-то нужна; что та стала настоящим человеком.