***
Часы, стоящие на дальней полке издали мерзкий скрежет заместо привычного звона. На днях им довелось встретиться со стеной и пройти незапланированную проверку на прочность. Механизм, теперь поломанный, оповестил хозяина комнаты, что уже восемь утра и пора поднимать свою тушу с кровати, ибо негоже взрослому самостоятельному Кровавому Богу, множество культов не менее кровавых которому посвящены, валяться без дела. Техно недовольно фыркнул, высвобождая разогретый воздух лёгкими, от чего рядом лежащее тело мгновенно дёрнулось, норовя соскользнуть с кровати и спрятаться под оной, но из стальных объятий столь не маленького гибрида и бравого воина так просто не выбраться. Не смотря на всё своё нежелание подниматься из тёплой кровати и отпускать уже вновь по человечески теплого(в отличии от ночи) масочника, пиглин понимал всю необходимость этого процесса. Завтрак сам себя не приготовит, не положено ибо ему, а вновь голодать, когда есть возможность просто вкусно поесть, желания нет ни у него, ни у Дрима. Последний, по наблюдениям Техно, оказался на удивление прожорливым и всеядным. За эту неделю из хижины исчезли любые признаки грызунов, время от времени ранее покушавшихся на съестные запасы хозяев дома, одна одомашненная лисица Блейда, что жила тут на правах кошки-мышеловки и несколько недостаточно внимательных ворон Фила, чьи перья теперь бережно сложены в одном из ящиков в комнате крылатого, дабы тот по возвращению смог проститься со своими подопечными и достойно передать их души Кристин, которой те будут служить послами. К приготовленной еде Дримон относился с большой опаской и недоверием, оно не удивительно, ведь в стенах Пандоры не только морили голодом. Порою оголодавшего бедолагу одаривали самой настоящей, даже не стухшей едой, суп там или же жаренное мясо всякое, выглядящие словно из брошюрки вырваны, да только отравлено оно всё было ядами всеразличными. Дрим никогда не отказывался, знал что будет после корчится несколько часов от боли адской на холодном полу, забившись в самый дальний угол и моля чтобы это всё прекратилось, что желчью с кровью и пеной рвать безостановочно будет,но всё равно жадно ел, получая искреннее наслаждение от иного, не крахмального, вкуса на обожженном языке. Потому-то Дрим и воротил нос от всего подряд, что не выглядело как сырая картошка и не являлась сырым мясом, что буквально пару секунд назад двигалось и дышало, но в конце концов съедал как миленький стоило Техно на своей шкуре показать, что его стряпня вполне съедобна и не навредит. Высвободив чужое тело из рук, моментально переместившееся на другой конец кровати и замершее на месте, как ящерица сливающаяся с окружением (Техно запамятовал её название), и приняв вертикальное положение Техно не удержал стона облегчения, несколько часов нахождения в одной и той же позе не пришлись по нраву его костям. Холодный пол встретился с босыми ступнями тихо скрипя и вызывая табун мелких мурашек бегущих по коже. Утро во всей своей красе, так сказать, не хватает лишь мерзкого вкуса во рту, словно коты его с лотком перепутали, и тогда всё встанет на свои законные места. Потупив ещё с минуту в одну точку пустующим, как у мертвой рыбы, взглядом, Техно наконец полностью пришёл в себя и отправился приводить в порядок внешний вид. По пути к ближайшему зеркалу пиглин молился всем богам, лишь бы его волосы (грех не позавидовать такой-то пышной гриве, если честно), что он не собрал на ночь в косу, не были похожи на уютное птичье гнездо. Ему и так хватило пару инцидентов, когда неугомонное вороньё Фила решало, сделать на голове Блейда себе новое пристанище, пока тот спал беспробудным сном.***
В момент когда за спиной захлопнулась дверь ванной комнаты, только он её покинул, слух резанул звук чего-то разбитого. Донёсся он с стороны кухни и был подозрительно похож на битую посуду, а точнее кружку, ещё вчера зря не убранную с края стола. Вся остальная кухонная утварь была запрятана по шкафам, по крайней мере так помнилось гибриду. Как и предполагалось это был Дрим, да и вариантов не так много было с тех пор, как вся живность была безжалостно сожрана вышеназванным. Когда админ успел спуститься и бесшумно пройти мимо ванной для Техно загадка, он не слышал скрипа старых шумных половиц, устилающих почти всю площадь дома. На кухне было мрачно, казалось свет солнечный, что начал подниматься из-за деревьев, боязливо обходил окно, не смотря на то, что сторона дома была солнечной. На полу, чуть дальше ножки стола, красуются осколки той самой утвари. Белая фарфоровая кружка раскололась на множество белых фрагментов, что так напоминают собою расколотую маску создателя Сервера, не хватает разве что черноты обсидиана под ними для полноты жуткой картины, хранимой в ряду самых неприятных воспоминаний. И Блэйд, сам того не понимая почему, не может отвести от осколков взгляд, подсознательно ощущая, что тут что-то не так. Уж больно давящая на нервы тишина образуется в кухне, липкая такая, засасывающая болоту подобно. Дрим тоже не отводит глаз, только уже от самого Техно, а не кружки. Впился своими змеиными зрачками, сузившимися кажется от неподдельного страха и вновь угольно-черным белком, а выражение лица такое виноватое и жалостливое. И пиглину он слишком хорошо знаком, до скрежета зубов можно сказать или же нервно тикающего века на правом глазу. Этот вызывающий жалость взгляд точь в точь как у Томми, скопирован так, что придраться нельзя, до малейшей складочки меж надломленных в страхе наказания бровей. И даже дыхание такое же поверхностное, как у Иннита, перед тем как тот разразится слезами безудержными и начнёт выливать на тебя всё что внутри скопилось, в ещё такой детской, но уже запятнанной грязью всех сортов душе, в слепой надежде, что его пощадят и не станут сильно ругать за шалость не детскую. Но худшим, скорее даже отвратительным, что заставляет напрячься всем телом и замереть на месте, как кролик перед удавом, это голос. Голос Томми, которого тут даже нет... Техноблейд поклясться своими костями готов, что слышит это на яву, а не в своей нездоровой голове, голоса в которой порой любят пошутить над ним, дразня и изводя нервную систему, пародируя тех кого знает гибрид. А этот голос тихой трелью льётся по кухне, едва ли слышным и неразборчивым «Простипростипростипрости», безостановочно. Все внутри перекручивается, когда к воину приходит осознание того факта, что второй присутствующий даже не шевелит губами, чуть приоткрыл рот, дабы звук выходил как с записи проигрывателя, неискаженный ничем, точно под копирку идеальный. Так и смотрят они друг на друга ещё долго-долго. Техно не может сказать сколько времени прошло на сей раз, ведь внутренние часы сбились напрочь, застыв на одном месте в трепетном ужасе перед неизвестностью. В момент когда стихает эта проклятая запись, полная всхлипов и боли, которые даже не отражены на лице дримона, пиглин делает первый шаг в сторону осколков кружки, ведь не знает, что ещё можно сейчас сделать. Кажется, будто любой порыв к действию, какое бы оно ни было, неизбежно приведёт к чему-то страшному. Фил как-то говорил, что уборка замечательно успокаивает шалящие нервы и опустошает голову от ненужных мыслей – то, что сейчас нужно как никогда Блэйду. Он не хочет задумываться о том, почему именно Томми, его «лицо» и голос, ещё не сломанный взрослением, очевидно ещё времён изгнания. Сейчас Кровавый Бог не откажется от компании сотен чужих голосов, в разнобой скандирующие каждый о своём, но так прекрасно затмевающих его собственный, тревожно шепчущий, что взвалил он на свои сильные плечи чересчур непосильную ношу в этот раз. Первые два осколка уже лежали в широкой ладони, третий был осторожно подхвачен пальцами свободной руки. Страха порезаться об острый край не было от слова совсем, прочная кожа гибрида не позволит этому случится так просто. Боковым зрением он замечает движение, абсолютно бесшумное и быстрое. Инстинкт самосохранения срабатывает гораздо быстрее чем он успевает осознать происходящее, заставляя тело моментально реагировать на угрозу. Отскочить в сторону или увернуться не получится – слишком маленькое пространство, да и сидя на корточках не шибко развернёшься, если не обладаешь достаточной гибкостью. К его же невезению пиглины, даже их помеси с другими существами, в том числе и людьми конечно же, юркими крошечками с гибкостью змеи не бывают от слова никогда, вот и он всегда выделялся своими габаритами, что сейчас вовсе не играло на руку, как при обычном сражении, где врага можно задавить грубой силой. Единственным очевидным выходом была оборона, в частности тем, что под руку попадёт, а попала единственная стоящая поблизости табуретка. Предмет лёг в руки умелого воина как влитой, моментально превращаясь в средство смертоносной защиты-нападения. Если бы у Техно был выбор он предпочёл бы не наносить удар вообще, ну или хотя бы не такой силы, но чужие зубы в опасной близости к собственной шее решили за него. Тело двигалось само по себе, рефлекторно занося несчастный табурет на манер топора, так, чтобы противник не смог подняться на ноги сразу, отхватив знатное сотрясение. Возможно будь Дрим обычным «собой», то упал бы от такого удара, тут уже не важно по настоящему был бы он оглушён или же подыгрывал, сохраняя свою истинную личность в тайне. Но стоящего перед ним дримона это действие заставило только пошатнуться назад, по причине, что тот в своих же ногах длинных и хромых запутался. Табуретка же столь грубого отношения к себе не выдержала, моментально лишилась всех четырёх ножек. Дрим оскалился совсем по звериному, вздёрнув верхнюю губу и обнажая воспалённые десна и морща нос. Из горла исходил ни то хрип, ни то шипение с булькающими звуками, словно вот вот кровь из носу польётся, как в тот раз в ванной, впрочем, секунду спустя это собственно и произошло. Тёмные струи крови медленно, даже как-то вязко, потянулись сразу из двух подрагивающих от частого дыхания ноздрей, медленно затекая в раскрытый в оскале рот. Сколотые, но тем не менее до сих пор острые зубы тут же окрасились багряным, делая всю картину ещё более нелицеприятной. Металлический запах растекся невидимой дымкой по пространству кухни, оставляя на языке соответствующий привкус, словно это были не жалкие пару капель, а целая лужа свежей крови из выпотрашенного тела. И примесь в нём ощущалась такая странная, у Блейда нету подходящих для описания слов, ведь не на что не похоже это было. И тут раздался шёпот. Всего пару десятков голосов, далеко не все, что обитают в больном сознании против его воли, но их достаточно для потери концентрации. После долгой недели затишья очень неожиданно слышать тихие смешки в такой-то максимально неподходящей ситуации. Запоздало, вслед за голосами, приходит понимание, что он отвлекся от противника затихшего, самого настоящего хищника прямо перед носом. Но в свою очередь Дрим, припавший к земле на четвереньки и готовый сделать решающий прыжок на зазевавшегося мужчину,вопреки всем ожиданиям отступает. Медленно пятится назад, теперь шипя как разъяренный кот с истеричными нотками и наконец, взяв большую чем до этого дистанцию, делает прыжок, но не Техно, а мимо него, устремляясь куда-то в глубь дома, в укромное и тихое место, откуда Блэйду вновь вероятно придётся того вытаскивать, а то вдруг ещё корни там пустит, кто ж его знает. Остатки табуретки, что сослужила прекрасную службу не по своему прямому назначению, выпали из ослабшей хватки Техно. В тишине дома можно было услышать тихое потрескивание горящих поленьев в камине и его собственное нервное дыхание. Голоса, что мерзко хихикали буквально несколько секунд назад вновь решили притихнуть. Лишь один, женский и совсем молодой и незнакомый, напоследок перед тем как затихнуть со всеми остальными, решил подметить, что камин Техноблейд сегодня не разжигал, даже близко к нему не подходил...***
Послание от Филзы было максимально кратким – «Я устал. Мои дети идиоты. Сегодня возвращаюсь.». Сложно сказать шуткой было второе предложение или же чистой правдой в глазах Ангела Смерти, но лично Блэйд был убежден, что это кристально чистая правда, с какой стороны не посмотри. Уилл и Томми были идиотами высшей категории во всех смыслах этого слова. И чем больше Техно наблюдал за Дримом весь сегодняшний день, тем тревожнее становилось у него на душе, какой бы тёмной и залитой кровью не была, она у него всё же имелась в наличии, и осознавать, что жизни сыновей его дорогого друга(по сути, братьев его младших), а так же жизни всех невиновных, что под руку безжалостную попадутся, обречены на страшную участь, было максимально тревожно. Взамен ранее незамолкающим сутками голосам собственные мысли теперь безжалостно разъедают мозг, а как оказалось очень красочная фантазия с каждым часом подкидывает всё новые и новые методы расправы Дрима над обитателями Дрим СМП. И что-то подсказывает ему, эти мысли даже не его собственные – уж больно подозрительно Дрим на него подглядывает из темных углов дома, когда попадается на глаза, да не припомнит Блэйд, чтобы в его привычном лексиконе присутствуют те языки, которых он знать не знает, но слышит во время расправ скрывающихся с чужих уст, рисуемых воображением. Танец огня и впрямь завораживающая вещь. Как там говорится? Вечно можно смотреть на три вещи – как бежит вода, как горит огонь, и как кто-то работает. Но Техно не согласен с этим выражением, за сотни лет жизни познал, как оно ошибочна в сути своей, ведь всё рано или поздно наскучит в той или иной степени. Потому-то сейчас в его голове крутиться мысль схожая, но другая. Непозволительно долго можно смотреть на бескрайнюю гладь океана, что сливается с небом на линии горизонта, на всепожирающий огонь, отнимающий всё что у тебя может быть природой рождения своей, и конечно же в проклятые глаза этой твари, что зачем-то расселась у его ног, когда он слишком ушёл в мысли и задремал сидя в удобном кресле, и прислонилась головой к колену. В какой момент пиглин подпустил админа к себе настолько близко ему вновь неизвестно. С момента утреннего «покушения» они не сговариваясь старались держаться друг от друга на относительно безопасном расстоянии, оставаясь в поле зрения. Дрим устроился на полу рядом с креслом, поджал острые колени к груди и, положив голову на чужую ногу, стал не моргая смотреть в яркие глаза цвета закатного неба своими, полными ядрёной кислоты. В этот раз зрачки его были расширены, как у разыгравшейся кошки перед очередным прыжком за игрушкой или рукой хозяина, но само выражение лица спокойно, умиротворённое, можно сказать, и опасности от него совсем не исходит. Раны на голове, что остались от бесчеловечных действий Квакити – лишение рогов – и их последующее скалывание о стены под самый ноль в припадках саморазрушения самого же Дрима, так и не удалось должным образом обработать за всю неделю, ведь тот попросту не давался в руки, всячески пытался избежать прикосновения к своей многострадальной черепушке, содержание которой, кажется, превратилось в самый настоящий кисель. До сих пор не остриженные спутанные волосы, длиною достающие уже до лопаток, картину вовсе не украшали, закрывая собою раны они теперь местами пропитались кровью и слиплись коркой, окрасившей седые пряди в грязно бурые цвета. Страшно теперь представить картину творящуюся под ними, ведь лёгкий кисловатый запах говорит о загноении тканей в открытой ране. С губ Техно срывается очередной усталый вздох, который невозможно держать в себе. Он адски устал... Устал за эту неделю так, как никогда прежде и сам не знает, что служит этому большей причиной. Бессонные ночи? Вечное беспокойство, которое укоренилось где-то под ребрами и даже не понятно на кого оно направлено? Или же просто слишком близкое присутствие дримона рядом, ведь никому не известно на что такой способен, правда сказано в старинных записях, которых осталось лишь мало-мальское количество, есть – мол могут они миры и пространство искажать по воле своей. А, может быть, всё в совокупности? Это ничуть не облегчает задачу Техно по самокопанию(в большинстве своём отвратное и неблагодарное дело). Радует лишь то, что навязчивые мысли, что так умело выдавались за его собственные, исчезли будто и не было их вовсе никогда, а голоса упрямо молчат, даже на провокации не ведутся, как бывало раньше, чего-то ожидая с трепетом и замиранием, чего бы то ни было, что у них там вместо сердца может иметься (в том, что самого сердца у этих жестоких кровожадных тварей нет, Кровавый Бог не сомневался ничуть). Дрим же всё сидит и смотрит, глаза уж покраснели от пересыхания, но судя по всему масочника это обстоятельство мало волнует. Он устраивает свою голову поудобнее на бедре мужчины и тяжело сопит, в дыхании слышны хрипы – возможно следы недолеченной пневмонии. Штанина, то место куда он прислонился, мгновенно пропитывается липкой влагой, от чего ткань начинает приставать к коже. Блэйд, как частичный представитель пиглинов – суровой адской фауны, брезгливым себя назвать не может, но всё таки это было мерзко по всем человеческим меркам, а человеком он для себя самого является чуть больше чем антропоморфной свиньёй и это не только внешне. Но не смотря на это досадное обстоятельство, после которого штаны вряд-ли будут подлежать восстановлению посредством стирки, убрать ногу или же отстранить чужую голову он не торопится. Рука медленно тянется в сторону застывшего админа, тот кажется даже дышать перестает в ожидании того, что сделает его некогда соперник. Неуверенно пятерня зарывается в спутанный клубок, что волосами-то стыдно обозвать, и начинает медленно массировать, стараясь не приближаться к открытым сочащимся вязким гноем ранам. В ответ на столь ласковые касания масочник поначалу боязливо косится на чужую руку, но не шарахается как обычно, даже не предпринимает попыток отстраниться. Спустя минуту он, видать, решил пустить всё на самотёк, поддавшись чужим рукам, что не несли за собою боль, что наоборот позволяли отпустить напряжение, скопившейся в состоянии постоянного стресса за последние... А что именно можно назвать «последним»? Пожалуй за последний огромный отрезок времени, затмивший сбою кажется вообще всю предыдущую жизнь, вырезав её из памяти всех обитателей Дрим СМП с хирургической точностью и хладнокровием могильщика, размыв даже пресловутые «до» и «после». Теперь дримон больше был похож на кота, большого такого переростка, уличного, с вечно торчащими ребрами и позвоночником, обозлённого на весь мир за жестокость по отношению к нему, но в то же время нуждающегося в банальной ласке. Чтобы не сапогом пнули по корявой от жизни тяжкой моське, а за ушком осторожно почесали. Подобная аналогия навряд ли бы понравилась самому админу будь он в здравом уме, ведь тот годами выстраивал этот свой образ жестокого и непоколебимого воина–тирана, которому всё нипочём и другие люди ему не шибко нужны ведь они не более разменной монеты, пешки на его игральной доске, где он игрок, хозяин единоличный и нет ему равных. Да только Блэйд поклясться вновь готов, что тот прямо сейчас буквально мурлычет. Кому бы рассказал не поверили бы! Ну это не удивительно, какой здравомыслящий человек поверит, что потусторонняя тварь несущая лишь своим существованием хаос в мирах, так доверчиво ластится к рукам человеческим и тихо-тихо мурчит(даже не столь важно, что этот звук больше похож на непрерывные булькающие хрипы, где-то глубоко внутри). – Раньше ты всё говорил, как ненавидишь длинные патлы, вечно, ныл что не понимаешь, как я с такими хожу. И всё же когда мы скрещивали клинки на арене не брезговал хватать меня за них, с особым удовольствием. Садист ты чёртов, Дрим, никак иначе, вообще-то это было больно. – ответа на речь монотонную разумеется не последовало, разве, что взгляд заинтересованный переместился с лица пиглина на тумбу, стоящую у дальней стены, справа за спиной. Вслед за чужим взглядом раздался треск, отчётливый звук ломающейся древесины, неестественно продолжительный. В том, что от несчастного предмета мебели, уже второго за этот долгий день, не осталось целого кусочка сомнений не было, если судить по мелким щепкам, которые в одночасье разлетелись во все стороны по гостиной, пара штук точно застряли среди розовых прядей, убранных в свободную косу. В белой, снегу подобной ладони с кривыми пальцами без ногтей были зажаты ножницы, да с такой силой, что тупые края смогли разорвать бинты и впиться в плоть. Вниз по запястью и дальше потекла кровь, абсолютно без запаха... Дрим неспешно тянет подрагивающую от напряжения руку к самому лицу Техно, едва ли не в зубы суёт эти чёртовы ножницы и всё смотрит. Не жалобно, как несколько часов назад, копируя Томми, скорее озадаченно, будто сам не понимает что делать-то надо и ждёт ответа на эту загадку у Блэйда. А тот не понимает, что хотят от его персоны. Ну, то есть он догадывается, что от него хотят, да только не верит в это, чует очередной подвох. Как днём, перед чужим приступом агрессии в свой адрес с ровного места. Где-то глубоко-глубоко внутри скребётся что-то эдакое, давно им насильно забытое, нашёптывая неразборчиво невнятную речь, суть которой как ни старайся всё равно не уловишь, столь она размыта и эфемерна. Ножницы приходится принять не взирая на всё нежелание. Уж лучше так, чем резкая смена настроения у потусторонней твари, в следствии которой эти самые ножницы окажутся глубоко в глазнице у пиглина. Вынуть их из чужой хватки оказалось намного проще нежели казалось на первый взгляд. Стоило только потянуться к холодной стали, как чужие пальцы моментально разжались, почти роняя инструмент в ладонь. На бледных губах расцветает улыбка, растерянная такая, неуверенная. Конечность, что продолжала кровоточить и уже окрасила парой темных капель одежду Блэйда, притягивается к груди, крепко сжимает ткань филзовой рубахи, размазывая по ней разрастающейся темно-красное пятно. – Поможешь? – голос тихий такой, пугливый. Техноблейд ухмыляется одним уголком рта и улыбка эта отнюдь не радостная, едва ли не истеричная по правде говоря. Голоса в голове, вновь подавшие признаки жизни, дружно ликуют всем полным составом в несколько сотен голов скандируя «Похожпохожпохож» и «Одно лицо, одно лицо, одно лицо!!!», а у него попросту совести не хватит с ними не согласиться, ведь и впрямь похож... Дрим в самом деле похож на Ранбу через чур сильно, что заставляет очередному десятку вопросов возникнуть в голове воина. Но хуже ситуацию делает факт того, что вновь звучащий голос не был голосом самого Дрима, тот скопировал в идеале бедного эндермена, который помощь просит крайне редко и так тихо, будто четвертовать его за это будут. И голос сочетаемый с этим лицом вновь пробивает до мурашек... – Весёлый вечер у нас с тобой намечается. – Техно уже морально настраивал себя на роль парикмахера импровизатора, попутно примечая чем можно будет отбиваться в случае повторной попытке покушения на свою драгоценную жизнь. Тратить столь варварским способом ещё один предмет мебели, если не брать во внимание кружку, никак не хочется, в конце концов не для этого они предназначены были, да и убираться потом ещё больше надо будет, а тут и так полный бардак из-за той ни в чём неповинной тумбочки, с печальной кончиной.***
Ангел Смерти вернулся только когда время давно утекло за полночь, а настроение его было наверное где-то на уровне подплинтусных ходов, по которым бегают мыши. Картина увиденная по дороге к дому заставляла табун мурашек бегать меж лопаток, а перья топорщится, подсознательно стараясь сделать своего обладателя больше и страшнее в темноте ночи, дабы точно никто не решился напасть. Фил искренне надеется, что силуэты, показавшиеся на долю секунды вдали сквозь пелену снегопада и столь же стремительно пропавшие из виду, лишь плод его уставшего разума. Он искренне хочет в это верить, но почему-то не может...