***
День, когда Феликс собрал всех в баре. Время: обед.
Градус поднимался выше и выше. С каждым годом майские дни становились всё жарче и жарче. Остались ли ещё те, что не верили в глобальное потепление? Солнце так сильно пекло в обеденное время, люди на улице ощущали себя беконом на сковородке. В городских больницах всё больше пострадавших от солнечных ударов, и, казалось, вся Корея ждала сезон дождей. На балкончике седьмого этажа JYP Entertainment вдаль всматривался Чанбин, морща нос от сигаретного дыма, который исходил от Джисона, что сидел снизу, облокачиваясь на бетонное перекрытие. За открытой дверью, но внутри помещения сидел на корточках Минхо, со скучающим видом читая новости. Квартальное собрание кончилось двадцать минут назад, и все, кто присутствовали на нём, после спешно удалились покурить или прогуляться, чтобы развеять весь тот негатив, что взвалился на них. Каждый квартал проходило собрание, где вещал сам Пак Джинён. Собирались абсолютно все. Разве что техничек и охрану не вызывали, оставляя их спокойно выполнять свою работу. На этих собраниях никогда не происходило ничего весёлого или хотя бы хорошего. Первые десять-пятнадцать минут монотонные отчёты, а после начиналось то, из-за чего многие хотели набить морду «многоуважаемому» начальнику. Начиная от планов и ожиданий, Джинён не стеснялся выражений, говорил как есть и всегда прямо, сухо и порой грубо. Последнее относилось к тем, кто не выполнил и минимума за квартал. Сухо к тем, кто просто выполнил работу, ни хорошо, ни плохо. И прямо тем, кто сделал всё как надо… но можно ведь и лучше, верно? Это работа, с этим ничего не поделаешь, но все, кто выходили из конференц-зала, хотели только одного: покурить, помыться и напиться. Сейчас, сидя на седьмом этаже, Джисон потягивал сигарету. Из пачки, которую купил ещё полгода назад. Хан умело контролировал свою вредную привычку, но в минуты слабости всё же сдавался. Втайне от Чана курил айкос, а бывало, и открыто покупал электронный одноразовый под и курил прямо в студии. Бан Чан никогда его за это не ругал, но просил воздержаться от подобного в период концертов и туров, и то понимал, что Хан взрослый мужчина и сам знал что делать. Минхо курил крайне редко. Когда был настолько пьян, что не мог стоять или настолько зол, что пелена гнева застилала глаза. Но это было так редко, что хватило бы и пальцев одной руки, чтобы посчитать все случаи. Однако никто не знал, что иногда ему приходилось составлять компанию другу в курилке, поддержать его. А также в минуты, когда сам хотел сдаться, скрыться от всех и исчезнуть. А в самом далёком углу его комнаты, машины или даже сумки, лежала пачка с одной единственной сигаретой. Многие баловались этой вредной привычкой, кто-то не смог от неё отказаться, кто-то покупался, а кто-то был крайне категоричен. Из всех Stray kids, наверное, Чанбин был тем, кто ругался более агрессивно на парней, если видел с гадкой сигаретой. Выдёргивал её из зубов, забирал пачки, мял их и выбрасывал. Но не сегодня и не сейчас. Рядом с ним на корточках сидел Хан Джисон, в его дрожащей руке тлела сигарета, и дым раздражал Со, но он был так погружён в свои мысли, что не сразу это заметил. Он всё думал о Лим Хиёнг. Как она, как её здоровье и чем занимается. После того, что он узнал от Феликса, ему захотелось прийти к ней в дом, который он ей оплачивал, поставить на колени и заставлять её взвыть о мольбе. Потому что после того, как он узнал от Феликсе, как легко она тому отдалась, после того, как он увидел искру между ней и Хёнджином, всё, что он хотел: чтобы Лим Хиёнг отдала ему должок за то, что спас её. Дал кров, пищу, разделил ложе и был добр. Обида засела в сердце Чанбина, ревность пожирала. Он долго молчал обо всём, что его беспокоило, но после услышанного от начальства, что они будут пахать как лошади до нового года без продыху, он понял: скоро его терпение лопнет. — Я всё-таки её трахнул, — на одном дыхании выпалил Чанбин, и внутри стало только тяжелее. Парни подняли глаза на него, не понимая, о ком он говорил. Но Со не видел их непонимающих взглядов, сами ведь должны понять, о ком он говорил, оставляя после себя молчание на раздумье. Сердце младшего заколотилось, испуганно опустив взгляд, он уткнулся в экран телефона, надеясь найти там что-то, кроме своего отражения. И задумался о том, что он давно откладывал. Минхо бросил взгляд на друга, почувствовал его тревогу, перевёл взгляд на Бина, что старательно пытался делать вид самого спокойного человека, но получалось плохо. — И как? Доволен? — в голосе хёна только дурак не услышал бы издёвки, но Со не заметил этого. — А знаете, кто ещё её трахнул? — не смотря на товарищей, он развернулся к ним, глядя в другую сторону, скрывая своё лицо, — Феликс! Его голос подрагивал от напряжения, слова были пропитаны обидой. Несколько недель это сидело в нём и травило душу, и теперь, когда до камбэка осталось полторы недели, понимал, больше сил держать в себе нет. Может, было бы лучше, не знай он этого всего? Но какой смысл говорить теперь об этом. Повернувшись лицом к друзьям, только Ли старший заметил, как блеснули глаза Со, как нервно тот кусал губы. Стрелка на спидометре сердца Хана стремительно ползла вверх, голова закружилась, перед глазами всё поплыло, колени задрожали, а воздуха было мало. Он не был готов к тому, что услышал. С трудом поднимая глаза на Чанбина и Минхо, понял, что не может вымолвить и слова. Сигарета между пальцами продолжала тлеть сама по себе, но курить уже не хотелось. Очень сильно не хватало воздуха. — Я знал, — взяв побольше воздуха в лёгкие, Минхо поднялся на ноги, с трудом подошёл к двери на балкон, — это было слишком очевидно, когда он увёл её в свою комнату на Хэллоуин, — Бин сморщился, понимая, что тогда ему и дела до неё не было, и ему как обычно было плевать, трахнет Феликс кого-то или нет, — и уж тем более, ты заметил поведение Хвана рядом с ней, — продолжил Ли, протягивая руку через дверной проём, дабы прикоснуться к Чанбину. Старался не смотреть вдаль, игнорировать высоту, что вынуждала его, как цыплёнка, бояться волка. — Мы… Мы обсуждали это с Ликсом, — нехотя Бин пододвинулся ближе к хёну, дабы тот не заставлял себя больше стоять и бояться высоты, — я видел, что позволял себе этот хитрый хорёк, но искренне надеюсь, что в этом нет ничего серьёзного, просто флирт, но я, как дурак, верю своему же вранью, — нервно рассмеявшись, посмотрел на Джисона, который продолжал сидеть на корточках, смотреть в одну точку, а сигарета в между его пальцев почти дотлела, — но, кончено же, и он её трахнул, я уверен в этом на все сто процентов! — Ли лишь изогнул бровь в немом вопросе, — она как-то вернулась от него с небольшим засосом на шее. — Позволь поинтересоваться, что она у него забыла? — Минхо выдохнул, когда понял, что больше не нужно стоять у прохода, раздражённо спросил Чанбина то, что наверняка хотел узнать Хан, но не мог сделать это сам. — Та… американка, — Со было неловко вспоминать свой казус, он неуверенно начал говорить, думая, стоит ли вообще это озвучивать, — Джессика, которой я помог в магазине — Ли кивнул, — она ведь плотно села мне на хвост, выяснила где я живу, и припёрлась именно в тот момент, когда Хиёнг на что-то сама разозлилась и ушла из дома прогуляться, — из его уст вылетел смешок, больше походивший на разочарование в себе, что позволил вообще тогда этому случиться, — эта Джессика не хотела уходить, всё норовила отблагодарить меня как-нибудь… ты понимаешь… — При чём здесь Хиёнг и Хёнджин? — Минхо опять опустился на корточки, периодически поглядывая на время — скоро нужно возвращаться к работе. — Не знаю уж, как она оказалась у него дома, но мне было удобнее, чтобы она осталась у Хвана, а я разобрался с этой Джессикой, — Чанбин тоже обратил внимание, что они задержались на перекуре, — я и подумать не мог, что Хёнджин воспользуется моментом, как Феликс. — Может, это она залезла ему в трусы? — грубо перебив Бина, спросил Ли и выдержал паузу, — я напомню, ты никому не говорил о своих чувствах к этой девочке. И я уверен, скажи ты нам всем сразу её не трогать, ни Ёнбок, ни Хёнджин даже не посмотрели бы в её сторону! В голосе Минхо была слышна угроза и капля злости. Взгляд и слова резали по Чанбину, тот не мог ничего сказать в противовес. Старший прав, но он продолжил спорить: — Я не уверен до конца, что к ней чувствую. И себе признаваться не хотел. Она как незакрытый гештальт, мне было нужно искупить перед ней свою вину, хоть она и не считает меня виноватым, — выпалил Чанбин на повышенном тоне, напугав Джисона, который утонул в своих мыслях, — я лишь в процессе разглядел в ней что-то большее. И хоть понимаю, что она явно не то, что мне нужно, почему-то очень трудно делить её с кем-то, — короткое молчание повисло между ними, — может, ещё пару раз трахну и успокоюсь или… — И в чём же твоя претензия? А? — грубо ткнув пальцем в крепкую грудь Чанбина, Минхо оскалился от презрения к товарищу, — как ты можешь злиться на неё или даже на парней, если сам рассуждаешь как кобель? Послушай, что ты говоришь! Пару раз трахнуть? Она же не кусок мяса! Разрастался конфликт. Джисон, опомнившись под конец их диалога, заметил стухшую сигарету меж пальцев, выбросил окурок куда-то в сторону и шумно встал, специально, чтобы друзья отвлеклись на него. Возможно, он спас их от крупной ссоры? Всё это больше не имело значения. Чанбин отбросил руку Минхо, что до этого утыкалась в его грудь, хмыкнул и оставил их вдвоём на балконе. Пока парни говорили, Хана всё глубже и глубже засасывали собственные мысли, которые наконец-то вырвались наружу. До этого момента, он верил в то, что просто присматривает по просьбе Чанбина за его подругой. Ведь Джисон предложил квартиру в доме, где жил сам. Похоже, он предложил свою помощь, не подумав. Ах, если бы он знал, во что это всё превратится. Дел было ведь и так выше крыши, парни работали на износ, а теперь ему ещё и приглядывать за девчонкой нужно, так впадлу. До того, как ему пришлось стать её нянькой, в моменты, когда они с Хи случайно пересекались на общих встречах или вечеринках, Джисон видел в ней себя. В том, как она стояла поодаль от остальных, молча наблюдая, как все веселятся. В том, как дрожал её голос, когда она пыталась вставить слово, а её не слышали. В пустом взгляде, опущенным вниз. В нервном заламывании пальцев. И ему её было очень жаль, так же как жаль бывает и себя в моменты слабости, которую он подавлял в себе. В тот самый роковой день, когда он последовал за ней по просьбе Чанбина, увидел в ней уже не себя, а её. Она перестала быть тенью его жалости к себе и заставила посмотреть на себя несколько иначе. Конечно, на это повлиял и дом, в котором он оказался. Её пустая комната, которая была меньше, чем кабинет Бан Чана, заставляла представить, как такая маленькая девочка ютилась здесь. Как Хи резала себе волосы, с какой болью и ненавистью избавлялась от них. В его памяти навсегда врезался её взгляд после, что-то внутри загорелось и на этом же месте потухло. Как было жутко смотреть на самое чёрное место в её прошлом доме, место, где сгорела её мать. Бурная фантазия Хана вырисовывала кадры женщины, что лежала на диване, а огонь пожирал её тело. Как обуглилась кожа, как мясо отваливалось от кости… даже сейчас от этой фантазии тянуло блевать. Но ничего так сильно не впечатлило за тот вечер, как абсолютно равнодушный взгляд Лим на всё. На дом, на найденные деньги, на банковские карты, на фото, на дневник отца. Хан, как человек крайне чувствительный, просто не мог понять, как она после всего, что с ней произошло, смотрела на вещи в её руках так спокойно. Его трясло, а она… С того дня ему и захотелось узнать её ближе. Понять, почему она стала такой, и кто знает, может, он найдёт в ней ответы на свои вопросы? За короткое время они сблизились. Конечно, не как лучшие друзья, но им явно было комфортно в компании друг друга. Джисон искреннее убеждал себя, что все эти вечерние посиделки на выходных, совместные ночные перекусы после того, как он возвращался с работы, всё это он делал лишь потому что приглядывал за ней, как того и просил Чанбин. И хотя тот уже перестал задавать какие-либо вопросы о Хиёнг, Джисон буквально бежал домой в надежде, что та не спит, и они сейчас как обычно перекусят и поболтают на ночь. Всё стало так сложно, когда он впервые поймал себя на мысли, сидя у неё дома в кресле, в пять утра, смотря на неё спящую в его любимой толстовке, которую никому не давал просто даже в руки. Хан не должен делать то, что делал, однако он был здесь и подумал тогда про себя: «Почему я всё ещё здесь? Почему я смотрю, как она спит?» Это был тот момент, когда Хан понимал, что Лим Хиёнг не из тех, кто напивается в сопли и возвращается домой в пять утра. Что-то щёлкнуло внутри, и осознание этого придавило его в кресло. Как раньше уже не будет. — О чём вы говорили? — Да неважно. Взбесился, что я ему не сказал о своих догадках по поводу Феликса раньше, — Ли лукавил, не это было темой их разговора. — А по виду разозлился… Джисон пытался прийти в себя. Отряхнув штаны от грязи, подошёл поближе к Минхо, готовый уже пойти прочь с этого балкона. Однако старший остановил его, дёрнув за локоть и просунув руку в карман Квокки, вытащил оттуда электронную сигарету, сделал одну глубокую затяжку и выдохнул младшему в лицо. — В чём дело, Хан? Почему тебе стало плохо? Тоже втюрился в это привидение? Даже с другом Минхо бывал груб. Джисон раздражённо нахмурился и вырвался из цепких лап хёна. Оставляя вопрос открытым, ускорил шаг и вырвался вперёд, вниз по лестничной площадке, оставляя Ли старшего одного. Влюбился? Нет, он точно не мог влюбиться. Лим Хиёнг не в его вкусе, от слова совсем, что за чушь. Топая ногами по лестнице, возмущался словам хёна, что застряли в ушах. Ему просто комфортно с ней выпивать, смотреть кино в обнимку, болтать о чем-то абсолютно отстранённом. Ему просто нравится поддерживать её и быть опорой, когда ей трудно. Ему просто комфортно следить за ней. Он не влюбился.***
— Кстати, а ты заметил, что тот урод хотел ей таблетку в тот отвратительный коктейль кинуть? — грызя лёд из бокала, с набитым ртом спросил Минхо. Нет, Джисон этого не заметил. Пока он смотрел на Хиёнг, думал только об одном: хватит ли ему наглости взять её за руку и увести отсюда как можно дальше? Ведь он же обещал своему другу присматривать за ней, а не ревновать к каким-то уродам в баре. Хану далось с большим трудом досидеть этот вечер, после того, как Бан Чан, Нари и Хиёнг покинули их. Ему трудно было сосредоточиться на разговорах друзей. Дёргая ногой, делал лишь вид, что слушал парней, а сам уже успел нафантазировать, что случилось бы, не подойди они с хёном вовремя, не заметь Минхо манипуляции того урода. Ей наверняка стало бы плохо, и она, конечно, никому об этом не сказала бы. Ушла в туалет и не вернулась. И никто не знал бы, где её искать, пока тот подонок трахал её в своей машине, после увёз куда-нибудь и скинул в поле, как мусорный пакет. Представил, как было бы ей страшно, плохо и одиноко. Дёргая ногой от нервов так сильно, Джисон терялся в своих фантазиях, пока тёплая ладонь Минхо не накрыло его бедро. — Вижу, ты устал, — Ли старший всегда был проницателен, — поехали домой? Он любил его именно за это. За хитрость, за проницательность, за понимание. Хён был самым лучшим человеком для Джисона на свете. Они попрощались с ребятами в баре, заказали такси и поехали каждый к себе домой. Минхо предложил Хану заглянуть к Лим и убедиться самому, что с ней всё хорошо, чтобы не нервничать. И Квокка с удовольствием принял эту идею, ведь теперь он пойдёт к ней не потому что сам того хотел, а потому что предложил хён и вообще это его идея. После той странной ситуации в пять утра Хан немного притормозил коней. Стал реже писать и заглядывать в гости. Самое обидное, что она тоже перестала проявлять какую-либо инициативу. Но Джисон старался не обращать внимание на мысли о том, что он ей не особо-то и нужен. Колени предательски затряслись, когда она открыла дверь и посмотрела растерянно, явно не ожидая на своём пороге гостей. Нервно скидывая кроссовки с ног, сжимал кулаки в карманах так сильно, что кожа на казанках с болью натягивалась. Пытаясь скрыть своё волнение, плюхнулся на диван, делая вид, что зашёл к ней просто поболтать, узнать как дела, нашла ли работу, просто поговорить, как они делали это вот уже месяц с лишним. Он абсолютно не видел, как она стояла перед ним растерянная, волосы в разные стороны, красная, смотрящая в сторону спальни. Хан проследовал за её взглядом, и сердце его пропустило удар, когда из комнаты вышел Хёнджин, поправляющий помятую футболку, натягивая как можно ниже. Хана пронзило понимание. А ведь его сердце было готово прыгать от радости, что с ней всё хорошо. Вот она, жива и здорова. Но что-то треснуло внутри, придавливая в обивку дивана. Как раньше уже не будет. Хиёнг растерянно посмотрела на каждого, почувствовав неловкость между всеми тремя. Хван, словно хозяин этой квартиры, облокотился на дверной проём, зло прожигал взглядом её и Хана. Джисон, нервно теребивший плотную ткань джинсы, испуганно смотрел в ответ. — Кстати, я постирала толстовку, что ты мне тогда дал, — сказала Хи, быстро юркнув в ванную комнату, вышла уже с большой бежевой тканью, — спасибо большое! Принимая из её рук свою самую любимую толстовку, которую Хан берег и дал только ей, он понял, как ему абсолютно плевать на эту толстовку. Голову заполнил рой мыслей о том, чем они здесь занимались. Каждая деталь хлёстко била его по щеке. Румяные щёчки Лим, блеск и растерянность в её глазах. Стояк, что он случайно заметил у Хёнджина, а может, тот специально сделал на нём акцент, когда выходил из комнаты. Всё это уже неважно. Он всё понял. Немного пьяный Джисон совсем перестал следить за тем, что у него сейчас на лице. Молча смотря на свою одежду, представлял, как они обнимались, целовались, раздевались, трахались. А он помешал им, как и в прошлый раз. Когда пришёл за телефоном и увидел Хвана, точно так же, как и сейчас, облокотившегося о дверной проём кухни. Точно так же, как и в тот раз, он сидел на этом же диване, и как в тот раз, точно таким же взглядом полосуя его сердце. Всем своим видом говоря прямо ему в лицо, что он здесь главный. Вся обида отразилась на лице Хана. Он надул щёки и молча встал, поплёлся к выходу. Что девчонки находят в нём? Рост? Смазливая морда? Пухлые губы? Напыщенная сексуальность? Почему они ведутся на это? Вовремя опомнившись, Хан резко выпрямился, развернулся на пятках лицом к Хи, которая чуть не врезалась ему в спину. Он не должен делать вид, будто его волновала личная жизнь товарища и соседки. Ведь ему это неинтересно, верно? Он ведь совсем не ломился из бара домой к Хиёнг, сломя голову, просто чтобы рассказать ей о том, что тот урод моральный всего лишь хотел накачать её наркотой, трахнуть и, возможно, убить! Нет-нет-нет, его явно это всё вовсе не волновало. Какой же всё-таки идиот! Это всё алкоголь в его крови. Гадкий, гадкий алкоголь в его голове. Джисону плевать! Было плевать, когда он встретил её пьяной в говно в пять утра. Так же плевать, когда она подвернула ногу. Так же плевать, как однажды ночью он пришёл к ней после работы, а она плакала, горько плакала. И он сидел с ней до утра, обнимал и успокаивал. Плевать, абсолютно плевать. Джисон просто присматривал за ней и, как крыса, сливал информацию Чанбину. — Спасибо, что постирала её, это моя самая любимая толстовка! Как же тупо это всё звучало, и он это понимал. Пытаясь выйти из неловкой ситуации сухим, Хан бросил неоднозначный взгляд в сторону Хвана, который сморщил лицо. Хёнджин наблюдал поистине удивительную картину. Бухой Джисон заваливается в квартиру Хиёнг, роняет своё тело на диван, который противно проскрипел под его весом. А потом резко и неожиданно для всех, соскочил и пошёл в сторону двери, держа в руках свою бежевую толстовку, каких у него сотня. А теперь смотрел на него с похабным прищуром и чего-то ждал? — Ну я пошёл, рад, что с тобой всё хорошо… — Х-хорошо? А должно было быть плохо? Хиёнг пробубнила вопрос себе под нос, но Квокка явно её не услышал. Поправив выбившуюся прядь волос за ухо, неловко посмотрел ей в глаза, увидев всё тот же искренний блеск у неё в глазах, как и всегда. Чувствуя кожей, как глаза хорька прожигали его, Хан быстро убрал руку с её лица. — Кстати, Хёнджин, не задерживайся, помнишь, что у нас практика с утра? — быстро, как белка, бубня под нос, Хан улыбнулся, как дурак, наигранно, и указал на Хёнджина, — не опаздывай! Открывая дверь, он запнулся о порог, ругнулся себе под нос и скрылся, оставляя ребят в полном недоумении от произошедшего. Хан как можно быстрее бежал по коридору на балкон, быстрее доставая сигарету из пачки, дрожащей рукой чиркнул зажигалкой и сделал затяжку. Ударил кулаком себе по голове, морщась от собственной тупости. Нервы совсем ни к чёрту, от стыда хотелось провалиться. Жалея о решении зайти к ней домой, хотелось написать гневное письмо Минхо, но понимал, что решение принял он, а не старший. Хан, как ураган: быстро пришёл, быстро ушёл. Но оставил за собой крайне неприятный осадок. Хиёнг бросила на Хвана растерянный взгляд, заметив, как тот хмурился в раздражении, надевая кофту, собираясь домой. — У тебя с Джисоном что-то было? — не скрывая раздражения в голосе, Хёнджин проверял содержимое сумки, дабы ничего не забыть. — А? С чего ты взял? — она хотела взять его за руку, обнять, но он не дался, — почему ты так подумал? — Да так… — холодно ответив, Хван достал телефон и заказал такси. Желания продолжать с ней здесь то, что так и не началось, больше не было, — Хан прав, с утра работа, поеду домой. — Но мы же не закончили… — ей хотелось задержать его, поцеловать хотя бы на прощание, но он не давался. — Ты же знаешь, я неважно чувствую себя, извини, малышка. Он сказал это всё так дежурно, без лишней эмоции и теплоты в словах. Даже его «малышка» прозвучало безвкусно. Почему он так переменился в лице после прихода Хана? Почему приревновал? Ведь она не давала повода. Сухо попрощавшись, закрыла за ним дверь, стукнулась головой о деревянную поверхность, упираясь в неё. — Завтра же пойду в секс-шоп…***
Всю ночь Хи мучали вопросы о прошедшем вечере. Ворочаясь из стороны в сторону, тело ныло от усталости, а мозг активно прокручивал кадр за кадром прошедшего дня. Психуя на себя за то, что не могла уснуть, решила, как дурная, попрыгать и сделать какую-нибудь зарядку, чтобы устать и уснуть, но дольше минуты её активность не продолжилась. Хи понимала, не ту разрядку требует тело. Стесняясь собственных желаний, уже не в первый раз решила сделать «это» перед сном. Но увы, руки не приносили того удовольствия. Оставшиеся часы она лежала и считала минуты до открытия ближайшего магазина. Решение купить фаллоимитатор давно рисовалось на горизонте. Бегать за парнями ей надоело, а руки совсем ни на что не годились. К тому же, перед сном ей написала Сон Нари о том, что отказа от предложения на работу не принимает, и это означало, что уже через полтора дня Хи выходит на стажировку. Деньги будут, это хорошо. Но выходить такой нервной не стоит. Поэтому без стеснения завернула за угол, где пряталась непримечательная дверь, а за ней удивительный мир плотских удовольствий. Из колонки тихо играла релаксирующая музыка, а девушка-консультант с озорной улыбкой наблюдала, как Хиёнг внимательно рассматривала товары. Разнообразие, что стояло на витрине, поражало воображение Лим. Не стесняясь своих желаний, она думала и представляла про себя, как бы опробовала это всё. Фаллоимитаторы разной формы, цвета и материала. Резиновые вагины, которые на ощупь и вид как настоящие внутри и снаружи. Разные примочки для БДСМ, начиная от плётки и заканчивая электрошокером. Костюмы для ролевых игр и даже специальная косметика по уходу за игрушками, гелями для тела и духами с феромонами. С разинутым ртом она покрутилась вокруг и, когда увидела на себе хищный взгляд консультанта, широко улыбнулась, попросила у неё помощи. И вот, выходя из магазина с полным пакетом, она поняла, что вышла словно из тумана. Её словно околдовала та милая девушка, и Хи даже показалось, что она с ней флиртовала. Тем не менее, тяжесть пакета неумолимо просила поскорее себя опробовать, и Лим ускорила шаг в сторону дома. Разложив всё на диване, принялась изучать инструкцию по уходу за тем, что она купила. А именно разноцветный фаллос в форме щупальца тентакли и вакуумный вибратор. Ну и плюс смазку с запахом арбуза, без неё никак. Когда в магазине она смотрела на инопланетный член, сразу поняла, что хотела его купить, ведь обычные ей в жизни встретятся, а здесь, перед ней такой красавец стоит. Рассматривая его в руках и играясь, дёргая из стороны в сторону, поняла, что возбудилась просто от его вида. Усталость от бессонной ночи отошла на второй план, Хи побежала в ванную, чтобы подготовиться к удивительному миру изучения себя, как в дверь постучали. Три раза. Сердце ёкнуло от испуга и осознания, кто за дверью. Грустно понимая, что придётся ещё какое-то время ходить неудовлетворенной, лениво подошла к двери и открыла её. — Привет, — не заходя внутрь и не смотря на нее, поздоровался Хан. Не хотел, чтобы она заметила его синяки под глазами, хотя позже заметил, что у самой они куда синее, чем его. — Вчера я на пьяную голову пришёл, ушёл, извини. — Да-а, ничего — неуверенно потянув, она приоткрыла дверь сильнее, надеясь, что он уйдёт, а она вернётся к своим делам, — что-то случилось? Или ты просто… Хан, воспользовавшись чуть приоткрытой дверью, юркнул внутрь, проходя мимо Лим, которая не приглашала его зайти. Она шумно выдохнула, показывая своё недовольство, но тот не обращал на это внимание. В ушах пульсировало из-за волнения у обоих. Скинув с себя обувь, маску и очки, бросил их на тумбу у входа. Он привык заходить к ней домой, как к себе. Это было частично из-за абсолютно одинаковой планировки квартир. Пройдя в зал, набрался смелости развернуться к Хиёнг и наконец рассмотреть её. Короткие домашние шорты для него не новость, привык её в них видеть. Чёрная майка, и она опять без лифчика, к чему он, наверное, никогда не привыкнет и всегда будет стыдливо отводить взгляд. Неловко отворачиваясь от вида ореола сосков, Хан повернулся в сторону открытой двери спальни и увидел на кровати секс-игрушки. — Холли-молли! Вид члена-щупальца так сильно выбил из колеи, что он крикнул от удивления и испугал, и себя, и Хи, которая заметила, что из-за бессонной ночи мозг совсем расплавился, и она забыла закрыть за собой дверь, прежде чем впустила Джисона. Побежав в сторону спальни, захлопнула и прижалась к двери спиной, преграждая путь Хану, перед глазами которого всё ещё стоял образ всех тех секс-игрушек, что он успел разглядеть за те секунды. Квокка продолжал идти к ней, пока не встал почти вплотную, положил свою ладонь на ручку двери, за которую уже держалась Лим. Из открытого окна дул холодный ветер, сегодня прохладно и моросил дождь весь день. Между ребятами повисла магическая тишина. Тяжело сглотнув, Хан рассматривал её лицо так близко впервые. В её взгляде он видел взволнованность, страх и стыд. Глаз опустился ниже, к малиновым губам, что были слегка приоткрыты. Её ладонь сильнее сжала ручку, когда лицо Хана опустилось ниже и ещё ближе к ней. Ему до одури было любопытно посмотреть на её игрушки, но ещё сильнее хотелось узнать и подглядеть, как она ими воспользуется. Возможно, ему было бы любопытно и самому её ублажить этой странной инопланетной штукой, которая сразу бросилась ему в глаза. Громко и тяжело сглотнув, Хи зажмурилась, когда его рука стала подниматься выше к её плечу и шее. Перестала дышать, когда его губы коснулись её мочки уха, скулы и шеи. Где-то вдалеке прогремел гром и сильный ветер дерзко ворвался в квартиру, развивая шторы в разные стороны, путая их между собой. Его губы мягко, неуверенно коснулись её. Чувствуя, что она не сопротивлялась, немного углубил поцелуй и прижался ближе к ней телом, согреваясь и прячась от непогоды. Её свободная рука легла ему на талию, скользя вверх по спине и останавливаясь на затылке, запуская пальцы в волосы и оттягивая голову назад. Вторая рука потянулась к лицу и… щёлкнула пальцами прямо под носом? — А-у, Земля вызывает Хана Джисона, приём, — ещё пару раз щёлкнув пальцами, громко выдохнула ему в лицо, чтобы тот поскорее ей ответил, — Хан, я не спала сутки, пожалуйста, отпусти мою руку, я не впущу тебя внутрь. Пару раз хлопнув глазами, Джисон перевёл взгляд на приоткрытое окно, из которого дул отвратительный холодный ветер, а после на свою руку, которая сжимала руку Хиёнг. Его опять одурманили собственные фантазии, что было совсем некстати. Сделав серьёзное лицо, решил последний раз надавить: — Дай посмотрю. — Зачем? — Любопытно. — Писек резиновых до этого не видел? — вздёрнув подбородок, она сильнее прижалась к двери, увеличивая расстояние между ними. — Таких ещё не видел, — он отступил и отпустил её. Смысла больше не было в этом, ему нужно было просто лаконично уйти от темы и постараться до своей квартиры не вспоминать о той фантазии, что подкинул мозг. Всё выходило из-под контроля. У обоих не соображала голова, только у Хана из-за усталости и стресса, а Хи из-за бессонницы и не только. Впервые они были так близки друг к другу, так по-особенному. Чувствовала его тяжёлое дыхание на своём лице, услышала от него терпкий запах кофе и сигарет? Больше удивляло то, что запах не вызывал отвращения. Квокка развернулся к ней спиной и пошёл в сторону кухни, оставляя Лим и дальше сторожить свою комнату. Ей до одури было стыдно, хотелось провалиться сквозь землю, и чтобы глупый Хан Джисон тоже провалился. Было хуже от осознания, что он теперь знал, чем она будет себя удовлетворять, и теперь они никогда не смогут нормально общаться, ей придётся избегать его, а возможно, они вообще больше никогда… — На держи, — Хан поднёс баночку клубничной газировки к её лбу, — вся раскраснелась. Ничего страшного не произошло, не переживай. Он отпил из своей и направился в сторону кресла, на котором любил сидеть, когда гостил у неё. У самого тоже черти плясали на лице, но он старался не выдавать своё смущение. — Я сегодня проснулся, умылся и вспомнил, что на пьяную голову ворвался сюда. Сразу же пришёл извиниться. Теперь придётся извиняться во второй раз, что я опять оказался не вовремя… — Не вовремя? О чём ты? — закрывая окно, Хи обошла вокруг занятого кресла и легла на диван, — я думала, вам сегодня на работу. — На работу? Нет, у нас выходной, — Квокка специально проигнорировал первый вопрос. Ему бы не хотелось ей объяснять, что он видел. Ему вообще хотелось бы забыть всё, что он вчера узнал ото всех и про всех. — Вчера ты сказал дылде, чтобы он не задерживался… — и вновь странное молчание и долгая игра в гляделки. Хан держался из последних сил, чтобы не опустить глаза на её вставшие соски из-за холода в квартире. — Зачем ты вообще пришёл? — Мы с Минхо собираемся допить ту бутылку виски, посмотреть фильм и поиграть в приставку… Её молчание его убивало. Подавившись газировкой, стал глупо и громко кашлять, явно придавая излишнюю драматичность ситуации, чтобы разбавить неловкость между ними. Хиёнг не изменилась в лице. Привстав, похлопала по спине и села обратно. — Так, ты придёшь вечером? — Да.