***
Наверное, стоит начать свой рассказ с детства. Вообще лет до шести я мало что помню. До сих пор в памяти отложились только те события и воспоминания, которые мой детский мозг и мышление, посчитали значимыми на тот момент. Самым важным событием в жизни ребёнка, коротающей время в обществе бабули и шестилетнего старшего брата, казавшегося мне тогда каким-то защитником и великим мудрецом, хотя Ален в детстве был щуплым долговязом и иногда нёс полную чепуху, является смена обстановки. В моём случае она произошла кардинально. Если быть точнее моя семья переехала. Не просто в другой дом. Мы меняли не просто страну, а целый континент. Шло лето две тысячи седьмого года. Как утверждали синоптики, вещая по радио, которое так любила слушать мама, занимаясь готовкой под мои заинтересованные взгляды и нескончаемые вопросы, это лето выдалось в Великобритании самым дождливым за последние девяносто лет. Мама строго настрого запрещала выходить из дома в большой сад, примыкающий к дому, где мы с братом любили коротать свободное время. В то время я не сильно отличалась здоровьем, часто перенося простуду даже в жаркие дни. Первое время я с Аленом пытались сбежать в сад, выкроив время, когда мама удалялась в комнату прабабушки с подносом еды в руках. В наших воображениях план был идеальным и мы уже мечтали, как наперегонки бежим до большого дуба около озера, находившегося недалеко от дома. Но мы не учли одного единственного факта. Наша мама — слишком прозорливая и наблюдательная женщина. Отдававшая свои основные силы за уходом за бабушкой мужа, она всегда успевала краем глаза следить за нами и нашими шалостями, пока мы этого и не замечали. За несколько дней, слишком часто стоя по разным углам гостиной вместе с братом и лишаясь моего любимого десерта — яблочного пирога с корицей, я окончательно бросила идею выйти на улицу и больше не велась на уговоры Алена, чьей затеей это было изначально. Когда все ограничения, наложенные мамой, были сняты, я проводила всё время в гостиной, сидя около окна, выходящего на волнующееся озеро, и рассматривая медленно стекающие капли дождя на казавшихся огромными для трёхлетней меня окнах. Кажется, тогда у меня проснулся первый интерес к книгам. Заняться было нечем: играть в куклы и ходить за мамой хвостом быстро надоело. С Аленом я принципиально не разговаривала, храня глупую обиду на старшего брата, за то что именно по его вине я несколько раз лишилась таких заветных кусков пирога с яблоком. Поэтому, мной было принято важное решение — исследовать каждую комнату в доме на наличие интересных вещиц, с которыми я могла бы весело скоротать время. Поднявшись на второй этаж, мои глаза разбегались от наличия дверей, но в большинство комнат я так и не зашла. Комната Алена и моя, находящиеся напротив друг друга, отпадали сразу, ровно так же как спальня родителей и комната бабули Августы — в них попросту не было ничего интересного. Такими простыми размышлениями и доводами я оказалась на последнем третьем этаже. Эта часть дома была самой любопытной из всех. В глаза сразу же попадали две большие резные двери, ведущие в кабинеты родителей. Потоптавшись перед ними, я всё-таки передумала, хотя любопытство продолжало брать вверх надо мной. Страх и инстинкт самосохранения, такой какой он может быть у ребёнка, главенствовали в моей маленькой голове. Я всё ещё помнила, как несколько месяцев назад, Ален был рассекречен, всполошившимися его отсутствием родителями, вот только не бодрым и веселым — в его обычном повседневном состоянии, а плачущим и рыдающим с сильными ожогами и порезами по всему телу от разбитых склянок с зельями, которые мама, едва успевшая поработать целителем, варила на все случаи жизни. А к отцу в его личную «лабораторию» и зачарованную теплицу, постоянно закрытую на ключ, я заходить одна не смела. Лишь несколько раз я изъявляла желание побыть с папой наедине в его рабочем пространстве, заинтригованная его рассказами о волшебных травах и растениях. Впрочем, я опять отбросила и этот мимолётный интерес. Растения, взращённые папой в длинной и высокой теплице, в большинстве своём пугали меня своим видом. Страх отступал только, когда я сидела на руках у отца и прижималась к его тёплому телу, чувствуя себя защищённой, и смотрела сверху вниз на страшные растения, на которые я до этого взирала снизу вверх. Правда, мама постоянно одёргивала его, причитая, что я слишком привыкла к этому и пора бы уже искоренять мою любовь кататься на руках родителей. Уже можно было понять, что к увлечениям родителей я никогда не буду испытывать особой любви. Наверняка, я бы ещё простояла, раздумывая и глядя на «запретную для нас с Аленом секцию» своими большими глазищами, если бы не услышала как скрипнули за спиной ступеньки лестницы. Это была мама. Оставив бабуле обед, она постоянно поднималась сюда, дабы прихватить парочку тонизирующих настоев для неё. Мне ничего не оставалось кроме как ринуться в противоположную сторону, чтобы не быть замеченной. Перспектива остаться за ужином без сладкого и наблюдать за Аленом, который сидит рядом и жуёт кремовое пирожное, не прельщала. Вбежав в самую дальнюю комнату, я тихо прикрыла за собой дверь, перед этим сквозь щёлку выглянув в коридор, и восхищённо ахнула, от показавшегося таким величественным места. Библиотека. Этот зал был самым большим в доме. Он занимал много места, специально для того, чтобы поместились все стеллажи с книгами, что длинными рядами стояли справа и слева. В центре просторного помещения находился круглый стол, который окружали стулья с высокими спинками. На столе лежала раскрытая книга, сразу же привлёкшая моё внимание своей красочностью: ярко — красной обложкой и движущейся на ней картинкой. Это был рисунок единорога, выведенный золотыми линиями. Стоило коснуться его рукой, как конь величественно взмахивал гривой, приводя меня в неописуемый восторг. Я ещё не умела читать. Знала только что половину алфавита, успевшая выучить его с помощью папы и Алена, подтрунившего над моим произношением и осаживаемым родителем, проверявшем его чтение на книжке сказок, которую мне с братом ещё не рассказывали. Со своими скупыми знаниями и умениями я сумела прочесть не более чем одно слово из длинного и сложного на тот момент названия на обложке «твари», да и не сильно напрягалась. Картинки почти на каждой странице имели замечательное свойство двигаться. Это заманивало меня куда больше. Однако, пролистав страницы от корки до корки по несколько раз, у меня появилось нестерпимое желание понять о чём текст. В то время, в своём лексиконе не имевший для меня слова нет, папа находился на работе и мне — нетерпеливому ребёнку, ждать его было бессмысленно. Хотелось, чтобы мне прочитали и объяснили текст книжки с рисунками странных животных здесь и сейчас. Мама готовила ужин и, если бы я попросила её, услышала текст со страниц книги только перед сном или поздно вечером. К старшему брату идти желания не было никакого. Ещё будет смеяться и нужно будет уговаривать, к тому же и читает медленно. Оставалась только бабуля Августа. Она — временами ворчливая дама в очень преклонном возрасте, безусловно, выделяла меня из всей семьи. Попросить её прочитать книгу, по сути, было слишком простой задачей для меня. К счастью, я застала бабулю в её излюбленном состоянии. Расположившись в широком кресле перед зажжённым камином, она вязала и что-то тихо мурлыкала под нос. —Бабуль! — радостно воскликнула я, врываясь в гостиную и залезая к ней под бок с тяжёлой книгой на перевес. —Прочитай! Пожалуйста! Там такие красивые картинки! — бабушка на мой напор тихо рассмеялась, принимая книгу из мои рук. Я с ожиданием смотрела на неё, а она лишь весело покачала головой, взглянув на книжку, и пригладила мои выбившиеся от бега светлые волосы. —Асти, солнышко… — протянула бабушка Августа, продолжая весело глядеть на меня своими зелёно-голубыми глазами, точно такого оттенка, как и у меня. —Эта книга очень сложная и её нужно читать, когда станешь взрослой и пойдёшь в школу. — повертев книжку в руках, бабуля отложила её подальше, но, заметив мои нахмуренные брови, поспешила утешительно добавить. —Я знаю, что ты взрослая, Асти. Давай так… — шёпотом пропела она мне на ухо, словно рассказывала мне самый страшный секрет. —Для начала я научу тебя читать, а потом мы вместе прочитаем эту книжку про животных и я обещаю, что постараюсь объяснить тебе про некоторых. Договорились? — поближе притянув меня к своему тёплому боку, она с улыбкой протянула мизинец и я поспешила схватиться за него в знак своего положительного ответа. Бабуле всегда можно было верить. Она никогда не бросалась словами на ветер. Вот только, могла ли я предположить, что вскоре я больше её не увижу и прочту ту самую книгу одна спустя очень много лет? Дожди понемногу стихли и мне с Аленом, с которым я помирилась, когда за одним из ужинов он отдал свою порцию сладостей, позволили играть на улице, что, определённо, радовало мою потребность в активности. Остаток лета пролетел незаметно. Свободное время я в основном гуляла на улице и играла в любимые мною пятнашки и прятки вместе с братом под нежным предосенним солнцем. Конечно, между играми я не забывала о своих уроках с бабулей Августой и вскоре научилась читать по слогам, но стоило мне взять ту книжку с животными я не могла полностью понять текст сколько старалась. Бабушка, наблюдавшая за моими мучениями, причитала и говорила оставить её, ведь это учебник, который совершенно не подходит для ребёнка, едва научившегося читать. Именно тогда она и сунула мне «Сказки барда Бидля», в тексте которой я разбиралась и даже знала несколько сказок из этого сборника. Только спустя время, когда я увижу полный сборник этих сказок, я пойму, что бабуля вырвала из книги, которую вручила, две сказки: «Сказка о трёх братьях» и «Волосатое сердце колдуна». За что я ей благодарна. Мой маленький детский мирок бы не выдержал описаний сердца молодой ведьмы и безумного волшебника, а также рассказ о смерти первого брата и самоубийстве второго, совершённого под действием его безумства. Эти сказки стали одними из моих самых любимых на тот момент. Особенно история о фонтане феи Фортуне, которую я не слышала до этого. Лето прошло быстро. Я и заметить не успела, как настала осень. В один из дней я не увидела бабушку ни в комнате, ни в гостиной, ни в беседке в саду, где она иногда занималась со мной, когда позволяла погода. Зайдя в гостиную, я наткнулась на суетившуюся маму, которая собирала небольшую дорожную сумку. Где-то позади неё стоял папа, обнимая непривычно понурого Алена и шепча ему что-то с вымученной улыбкой. Я дёрнула маму за рукав платья и спросила её о местонахождении бабушки, но она, утерев возникшую на щеках влагу, отмахнулась, пробормотав что-то себе под нос. Тогда я ещё не особо понимала что такое смерть и, что люди могут умирать, в отличии уже относительно взрослого от меня Алена. В тот день непонимающая я трансгрессировала вместе с мамой в дом к её родителям. Бабушка Мартиш и дедушка Элиот ещё долго разговаривали о чём-то долго разговаривали с ней на кухне, после чего мама отвлекла меня, когда я играла в гостиной с Ричи — ласковым чёрным лабрадором, жившим в доме бабушки и дедушки. Она крепко обняла меня и, погладив меня по голове, попросила быть послушной, оповестив о том, что я останусь здесь с ночёвкой на несколько дней. Я особо не сопротивлялась, чмокнула маму в подставленную щёку и, получив ответный поцелуй, довольная помахала ей на прощание рукой, возвращаясь к оставленной без внимания собаке, когда мама окончательно скрылась из моего вида. Родители появились спустя несколько дней вместе с Аленом рано утром. Папа с братом остались с дедушкой, а мама и бабушка поднялись ко мне в комнату, пытаясь растормошить меня ото сна. Мама что-то ласково приговаривала, помогая мне одеваться, пока я следила поверх её плеча, как бабушка Мартиш складывает мои вещи в сумку аккуратными стопками. —Мам? Мы домой? — спросила я, потирая глаза. —Нет, милая. — откликнулась она, поправляя мне юбку. —Подожди секунду. — она развернулась и что-то сказала бабушке, на что она только кивнула и вышла, прикрыв за собой дверь. —Почему не домой? — задала я вопрос маме, снова обратившей на меня своё внимание —Домой. Только в другой дом. — объяснила она мне, подняв меня на руки. Прижавшись к её теплому телу, спать захотелось ещё больше. —Как это другой дом? — пробурчала я, но так и не услышала ответа. Сон окончательно завладел мной.Пролог
6 января 2023 г. в 20:26
Где-то сзади шумела музыка и радостные возгласы, пятнами взрывался свет, но я предпочитала не замечать этого. Уши заложило, в них на какое-то время остался только звук бегущей по венам крови. Лёгкий ветер, пробирающийся сквозь тонкую ткань платья, совсем не остужал, а лишь распалял желание скрыться. Поскорее скрыться от шума и суеты, а самое главное от глаз. От взгляда тех самых, некогда любимых карих глаз.
Дверь, выходящая на задний двор, жалобно скрипнула под сильным напором. Вбежав в пустую и мрачную гостиную, я вцепилась руками в подлокотники потёртого временем кресла, которое стояло в самом дальнем углу, и, прижавшись лбом о высокую спинку, попыталась восстановить дыхание. Признаться честно, получалось из рук вон плохо.
Стук сердца трепыхался где-то в глотке, в голове творилось не пойми что, а мозг и во все, словно перестал контактировать с телом. Кожа горела. Но почему от этого жара было так тепло и нежно? Чёрт… Я не должна об этом думать.
Взгляд невольно метнулся к помолвочному кольцу, украшающему безымянный палец на левой руке. Я сжала руку. Золотое украшение обдало холодом, что заставило сомневаться ещё больше.
Не знаю сколько я простояла в такой позе, капаясь в себе и пытаясь найти ответы на свои вопросы, но очнулась только, когда над ухом раздался глубокий шёпот.
—Эя?
Опустившись в кресло, я улыбнулась, взирая снизу вверх на возвышавшегося мужчину. Думаю, он даже не догадывался, каких усилий мне стоила эта улыбка. На самом деле мне хотелось взвыть от скопившегося отчаяния, в котором я оказалась из-за него. В который раз.
—Всё в порядке? Или Викс опять бунтует и нужно спасать Тедди? — спросила я, «не понимая» причину его появления. Прекрасно зная, что капризы кузины, пытающейся держать под идеальным контролем всю свадьбу, совершенно не интересуют его, чем то, что он не нашёл именно меня, бегающую туда сюда и следящую за проведением торжества на правах главной подружки невесты, взглядом, чтобы пригласить на танец, когда прозвучала моя любимая песня.
Я видела, как он, облюбовавший самые дальние места в компании моего брата, не слишком заинтересованный разговором, ровно так же как и его собеседник, скучающе выпивал. Однако, стоило музыке стихнуть, как приглашённый оркестр заиграл знакомую мелодию, и его лицо на секунду дёрнулось, а безучастные до этого глаза заблестели странным блеском, разыскивая знакомый силуэт. Он ещё что-то спросил у Алена, прежде чем раствориться в толпе, так и не найдя меня взглядом. А я поспешила ретироваться, благо стояла около выхода из шатра. Но какая же я дура, если думала, что меня не увидят и не найдут. Ведь он везде и всегда находил. И сейчас нашёл.
—Я хотел пригласить тебя на танец. Но тебя нигде не было. Позволишь?
Сквозь, оставленную настежь открытой заднюю дверь, проникали знакомые и до боли любимые аккорды. В его карих глазах играли бешенные огоньки, которые были заметны даже в темноте, а с лица не сходила предвкушающая улыбка. Я ещё раз посмотрела на протянутую ладонь, искушавшую меня. Нет, это сам он искушал меня. Он весь — мой личный дьявол, своим существованием подталкивающий к грехам и порокам.
—Прости… Правда, прости, Джим. Я слишком устала за сегодня, находясь под гнётом Вики. Настолько, что мне лень даже встать. А ты говоришь о танце. — оставалось лишь со смехом отмахнуться, чтобы не ринуться к нему. В мыслях это казалось здравой идеей, но, кажется, давно пора понять, что картинка в воображении не совпадает с реальностью. —Эй… всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась, я, невесомо сжав его ладонь, когда не получила от Джеймса хоть какой-то положительной реакции, лишь непривычно серьёзное лицо.
—Давно? — раздражённо откликнулся Джеймс, играя желваками на лице и сжимая подлокотники кресла своими ладонями. Он ожидал ответа, а я не могла вымолвить и слова. Лишь сжалась от его напора и близости, проходясь взглядом по его лицу и вдыхая его запах. Я не хотела отвечать. Хотела просто запомнить и прикоснуться к нему. Но здравый смысл и реальность вытесняли нахлынувшие мысли.
—Какая разница, Джей? — хотелось сказать это уверенно. Получилось как обычно… Голос дрогнул и стал предательски тихим на последних словах. Мысленно я думала, что готова ко всему, что он дальше скажет. Но таких слов я никак не ожидала, окончательно потеряв дар речи.
—Скажи. Только честно, Эя. Ты его любишь? По-настоящему любишь? — как-то хрипло произнёс Джеймс, поймав мой взгляд. Я поспешила отвернуться в сторону и постаралась воззвать к своему разуму, медленно покидающему меня. Чёрт возьми, как сказать ему обо всём, не разрушив всё, что так старательно налаживала столько лет? Рассказать правду? Значит перечеркнуть всё. Соврать? Не получиться. Я провела с этим человеком слишком много времени. —Пожалуйста, взгляни на меня. Я прошу, Эя. Пожалуйста.
Он вымолвил это такой интонацией, от которой всё внутри перевернулось. Я стиснула руки и выжидающе посмотрела на него, но по щеке скатилась предательская слеза.
—Меня любят. Я любима. Это главное.
—Разве я не любил тебя?
Любил. Любил, как близкого друга, а уже после и как женщину. Но по-настоящему признался в этом слишком поздно, когда я всем сердцем ненавидела и презирала. Или делала вид? Нет, определённо, нет. Тогда обида въелась и закрепилась надолго, куда крепче любых чувств. Но сейчас… Обиды с моей стороны больше нет. Или есть? Честно, до сих пор не выяснила, хотя прошло уже несколько долгих лет. Изменился ли он? На этот вопрос я не могла дать ответа. Да и проверять уже слишком поздно.
—Прекрати. Нельзя вернуть прошлое, Джей. — пора было прекращать всё это. Ничего хорошего из этого диалога у нас не выйдет, как бы мы не пытались. Только вот, смотря на Джеймса, понимала, что осознаю это только я. Точнее не я, а отголоски моего разума, остатки которого ещё пульсировали где-то в подкорке головы. —Отпусти меня. — встала и пробормотала я, вытирая мокрую щёку. Преграда в виде высокого и мускулистого тела, во много раз превосходящего меня — худенькую и едва доходящую ему до плеча, перекрывала любые пути для выхода.
—А если не хочу? Я не хочу отпускать тебя снова, Эя. — шагнув вперёд, он развернул меня и я оказалась прижата к стене, оказываемая хоть какое-то сопротивление своими тихими словами, которые говорила для собственного успокоения, и мёртвой хваткой сдерживаемая, покоившимися на талии сильными руками. От прикосновений по всему телу разливался неимоверный жар. —Мы можем создать настоящее. — с надеждой прошептал он возле моего уха и поцеловал в шею, послав табун мурашек по коже.
—Я не могу. Я не могу, Джим. — пыталась я образумить его, тлея под его прикосновениями и поцелуями. Это было так неправильно, невыносимо неправильно. —Я не мог… Ты же знаешь, Йон… — выдохнула я, не успев договорить. Губы обхватил жадный и желанный поцелуй. Пьянящий и такой долгожданный. Я растворялась в чувстве, о котором мечтала годами, и не замечала ничего: ни фейерверков, взрывающихся снаружи, ни торжествующих восклицаний. Только он. Он — тот кто всегда владел моими душой и сердцем. Но имею я право владеть его душой и сердцем? Или уже владею?
В моей истории этот день станет одним из переломных. Тогда я считала его одним из худших. Какой была идиоткой! Лишь позже я пойму, что, то что произошло в тот день — правильно. Так и должно было быть. И в моей истории — истории Астреи Лонгботтом. И в истории Джеймса Сириуса Поттера. В наших историях.