Deep Down

громкая музыка, счастливые улыбки и полный радости смех. минхо невольно замирает, когда видит как чонин буквально светится от переполняющих его чувств. губы растягиваются в мечтательной улыбке, когда старший утягивает в свои объятья младшего, прямо здесь, на этой большой и яркой сцене. чувствует как его сердце бьется в унисон с сердцем мелкого. ну как мелкого... ли все еще не может свыкнуться с той мыслью, что маленький пугливый фенек, с черными глазками-бусинками, через несколько лет превратится в такого мужчину. он привычно пытается запрыгнуть на него сверху, на спину, пытается показать, что пока что он тут главный, и уж точно старший тут он. чонин лишь смеется сильнее и кружит его, удерживая за ноги, пока не приходит его очередь петь в микрофон. после концерта, за кулисами младший будет пытаться урвать скромные поцелуи – они ныкались по темным углам, словно школьники. хо привычно шипит, ругается, но все также охотно подставляется, когда убеждается, что никто не разгадает их секрет. когда это началось? да кто его знает. просто когда-то давно, в один момент чонин перестал справляться со всем скопившимся: события, напряжение, эмоции, гормоны. он рос и ни для кого не было новым то, что с ним происходило. но это было тяжело. минхо же было легче. он уже пережил этот период, спасибо чану, но сейчас секс был больше способом немного окунутся в иной мир: мир фантазий, где все словно иначе, нежели действительно таким способом утолить свой голод и жажду до чужих прикосновений и тепла. он видел, как чонин не справлялся и как, наверное, боялся просить помощи у старших. потому что, ну, у кого еще, если не у них? постоянные тренировки, репетиции, разъезды и съемки, да и различные запреты и страх не давали ни одной лазейки, чтобы попытаться урвать чужую жизнь за стенами с камерами. хо тогда пришел в чужой номер под покровом ночи, предлагая всего себя. тихо успокаивал, вызывая больше доверия тем, что как оказалось, каждый из них это проходил. многие помогали друг другу. стены отельного номера сокрыли ото всех немногое, но такое сокровенное для них двоих. шипящие вздохи, быстрые движения, тихий вскрик, утонувший в воротнике чужой футболки. пытающееся сорваться с губ хриплое "спасибо", но прерванное томным, медленным и убаюкивающим поцелуем. чонин и после этого ни разу сам о помощи не просил, не приходил в моменты, когда они оставались наедине или когда уже становилось совсем невмоготу. не приходил, не шел. а минхо приходил. осторожно закрывал дверь, целовал до упоения, до пожара в венах, до желаний чего-то большего. так и повелось за этими двумя. дни шли за днями, превращаясь в недели, а те в года. стены общаги так и хранили их общий секрет: тихие стоны и теплые объятия.а потом как-то все снова закрутилось. шоу, выступления, репетиции и съемкисъемкисъемки. парням не до друг друга и даже не до своего тела. зачастую минхо и чан видели, как от усталости младшие засыпали в общей комнате, как только их головы чувствовали мягкость подушек, как они сплетались в мышиный клубок и грели друг друга, сами того не понимая. съемкисъемкисъемки. минхо больше не приходил к чонину, но тот больше ничего и не показывал. он подрос и возмужал. гормоны уже не атаковывали как раньше, и теперь он мог полностью сконцентрироваться на работе. некое чувство, похожее на гордость, заполняло сердце хо, когда он видел, как старается их макнэ. и может быть, совсем капелька грусти, по теплым объятиям в ночной тишине. они не вспоминали о друг друге, об общей тайне, пока одним вечером старший не сидел подавленным в своей кровати. очередной комментарий и обвинение в его жестокости к другим мемберам, в его холодности и даже ненависти. хо чувствовал, как талию обвивают длинные руки, как ограждают от жестокого мира. тихое, немного неуверенное обращение слетает с тонких губ: -хён?.. он чувствует, как теплый лоб упирается в плечо. разве...разве младший стал бы так прижиматься, если бы все сказанное извне было правдой? разве чонин бы обнимал его так крепко, словно он… дорог ему? - я ведь хороший... правда... ли даже не узнает свой голос, хриплый и чуть ломкий от подступающей горечи раздумий, что темной волной затопили полностью, не позволяя спокойно дышать.когда он почувствовал легкое, но пугливое прикосновение чужих губ на своей шее, он впервые себе позволил растворится...во всем этом. в легких поцелуях, покрывавших кожу шеи и плеч. в крепких объятиях, скрывавших его от всего мира. впервые разрешил себе почувствовать слабым и впервые нашёл защиту в другом человеке. от чужих, но таких ласковых и осторожных прикосновений хотелось воспарить или раствориться в них же, исчезнуть полностью и без остатка. вдыхать общие ноты, что слились воедино и укутывают собой, словно одеялом, словно коконом. чонин был аккуратен, нежен и осторожен. дарил любовь, нежность, защиту и поддержку через прикосновения рук и губ. пальцами вырисовывал одни ему известные знаки на чужой крепкой талии. срывал хриплые стоны с чужих лепестков губ, приглушая их своими и шептал. тихо, сладко, укутывая разум. шептал слова о любви, о восхищении. о защите и доверии. а еще просил. совсем тихо просил ему верить. минхо и подумать не мог, что теперь он снова тот, кто будет нуждаться в помощи. в скрытой поддержке, да еще и от самого младшего. но замечая тихую заботу, жесты и улыбки. сердце успокаивалось, а тревоги отходили прочь, как бы убеждая, что он делает все правильно.