Sui sentimenti e le loro conseguenze...

      — Прости, кто?..       — Натаниэль Абартис Фрайдей Уэнсдей Фолкнер, к вашим услугам, юные изгои.       — Была одна Уэнс, стало двое…       — Энид, я просила меня так не называть.        Опустившийся полупрозрачный силуэт стал с интересом изучать замеревших студентов. Почему-то разношёрстная компания его позабавила. Однако чем больше мужчина вглядывался в подростков, тем больше его лицо хмурилось.       — Дети, почему вы не в домашней форме? И где ваши защитные браслеты?       Осмотрев себя и соседей с ног до головы, неверморцы вернули вопросительный взгляд на призрака.       — Похоже, всё даже хуже, чем я думал.       Вновь волна непонимания и попытки найти кого-то, кто сможет поддержать диалог с явно чем-то сильно недовольным основателем. После пары секунд замешательства Уэнсдей чувствует на себе взгляд пяти пар глаз, из-за чего вздыхает.       — Домашняя форма, браслеты… Мы не знаем, что вы имеете в виду. О чём идёт речь, сэр?       — Всё куда хуже…       Задумчивый призрак опустился на пол, встав напротив картины Игнатиуса Итта, и что-то тихо шептал, периодически повышая голос или начиная злиться. Разобрать его речь было невозможно, так как даже Уэнсдей не могла понять произносимый язык. Мужчина качал головой, нервно сжимал руку в кулак, из костяшек пальцев которого пару раз показывались какие-то когти-иглы, скалился, после осмотрел библиотеку, снова что-то угрюмо прошептал и вернул взгляд на студентов.       — Прошу прощения, я довольно безэмоциональный человек, но если поддаюсь эмоциям, то…       — То и убить можете…       — О, а ты знаешь обо мне больше, чем я подумал.       — И всё же, сэр Натаниэль, что такое домашняя форма и браслеты? Просто мы правда об этом слышим впервые.       — Дети, присядьте. Я бы хотел сам у вас многое спросить, так что наш разговор будет долгим…

***

      За окном уже поздний вечер, и наконец, спустя столько дней, Уэнсдей снова может спокойно сесть и сыграть на виолончели. Девушка уже собирается окрыть окно, держа огромный футляр с инструментом, как на её тумбочке резко раскрывается с громким перелистыванием страниц всё та же чёрная записная книжка. Фолкнер. После долгой беседы основатель предложил вместо невнятных рассказов подростков, в большую часть которых он, кажется, даже не поверил, просто «попутешествовать». Теперь каждую неделю этот странноватый старый призрак будет вселяться в какую-то вещь, что один из «Клуба Тайн» носит с собой. Угадайте, с кого начали? Младшая Аддамс подходит ближе, замечая полупрозрачную надпись «Куда ты?», из-за чего вопросительно поднимает бровь.       — Виолончель. Практикуюсь, когда есть свободное время.       Книжка закрылась, но спустя пару секунд снова открылась, перелистывая страницы от начала до конца, а после в обратном порядке, и снова сначала. Опять закрылась, а потом открылась на середине, где снова был текст, только уже: «Могу ли я пойти с тобой?».       Вздохнув, вместо ответа черноволосая девушка просто отдала блокнот Вещи, который гордо понёс его на балкон сквозь окно, монохромную часть которого предварительно открыла Уэнсдей. Расставив всё как положено, ворон села, приготовила ноты и начала исполнять какую-то простую композицию с небольшими помарками, ради интереса наблюдая за собственным блокнотом. Тот, на удивление, был закрыт, но ровно до того момента, как мелодия закончилась. Как только прозвучали последние аккорды, книжка открылась с надписью: «Звучало по-дилетантски».       — А я вижу, вы разбираетесь в музыке и честны в словах, сэр Фолкнер. Что же, тогда давайте по-серьёзному.       Теперь же, открыв вполне сносное по сложности произведение, Уэнсдей полностью с головой окунулась в него, совершая аккуратные и ровные движения, чтобы звучало идеально. Лишь спустя несколько долгих минут представление на трёх персон закончилось. Вещь замер на месте, а Аддамс вновь посмотрела в сторону блокнота. Тот опять был закрыт, но резко на глазах «треснул» страницами, с огромной скоростью перелистнув весь блок. После чего показал фразу, от которой Уэнсдей лишь больше убедилась в схожести с «относительным тёзкой» и почувствовала удар по её эго. «Вот теперь я верю, что ты — музыкант, а не какая-то там выскочка. Но учитывая предыдущее исполнение… Специально исполнять какую-то гадость, что бьёт по ушам, при наличии таланта? Поступок полного идиота».       — Мне было интересно, с чего вы заинтересовались моим музыкальным увлечением. Обычно все, кто просится послушать, в целом не имеют и малейших знаний в этой теме. Поэтому, чтобы я ни исполнила и на каком уровне, у них всё равно появлялось восхищение.       Блокнот вновь перелистнулся, и в написанном чувствовалось какое-то неодобрение, и чем дальше вчитывалась девушка в текст, тем больше слова затрагивали её душу. «А спросить у тебя смелости не хватает? Хотя… Почитал я тут твои записи на досуге. Тебе в целом, я смотрю, смелости не хватает. Ибо твоё желание расследовать нечто загадочное и не бояться смерти — лишь пафосное геройство и слабоумная отвага. По-настоящему смелости тебе как раз не хватает. Даже соседке признаться не можешь уже столько времени, хотя даже мне с первых записей понятно стало, что это взаимно, ибо её эмоции прочитать куда легче, чем твои. А ты всё боишься. Глупая маленькая Уэнсдей». Голос стал похож на самого Фолкнера, когда тот мог говорить.       — Ещё слово — и я сожгу тебя вместе с дневником…       Книжка закрылась. Лишь на мгновение, чтобы потом вновь «треснуть» страницами, только уже несколько раз. Нет, вы посмотрите, он ещё смеётся. «Ты правда планировала этим напугать? Напомню, что я почил смертью храбрых — от лап хайда. Всего лишь сожжение — это неинтересно».       На призрака хотелось накричать, кинуть записную книжку куда подальше, чтобы больше не видеть, но мозг вторил словам основателя школы. Как бы ни хотелось признавать, но в чём-то он был точно прав. Точнее, прав он был во всём, но такой словесный проигрыш Аддамс себе простить не могла. «Может, мне помочь тебе? У нас схожий характер, так что, думаю, мои методы тебе подойдут».       — О чём вы?..       За окном послышался осторожный звук открывания двери. По всей видимости, Энид наконец-то вернулась от Танаки, к которой ещё после ужина убежала сплетничать. «М-м-м, смотри-ка, кто пришёл. Начнём же. С пропуском фортепианного вступления. Соната Рахманинова, соль минор, сочинение 58: II. Andante или же III. Allegro. Вам подойдёт».       Противиться призраку не хотелось. К тому же произведения, которые предложил Фолкнер, были ей вполне знакомы. По очереди, так будет более плавный переход. Начиная с низких нот, девушка постепенно втягивалась в ход музыки. Анданте и аллегро. Какое интересное определение. Буквально одна из них медленная и плавная, как темп анданте, а вторая — весёлая, бодрая и радостная, как аллегро. Судя по тихому скрипу окна, оборотень вышла на балкон, услышав музыку.