Sui sentimenti e le loro conseguenze...

      — Так. Стоп!        Внимание всех присутствующих привлекла до этого долго молчавшая младшая Аддамс. Взгляд ворона переходил от призрачного силуэта собственного предка на некое подобие вампирского создания, что с немым вопросом смотрела на неё в ответ.       — Сэр Фолкнер, Танака, я понимаю, что у вас невероятно задушевные беседы о прошлом с использованием определённых исторических обозначений и событий… Но вы упускаете нечто важное. Мы — не вы. Мы не знаем многих фактов и точностей, ибо не существовали в те времена. А в нынешнее время нам никто о них не рассказывал ранее, да, демоническое исчадие?       — Эй, вампиры не от демона пошли! Хотя… Ну, да, тут смотря с какой стороны…       — Ты снова отходишь от темы, Танака.       — Ладно-ладно. С какого момента вы перестали понимать, что происходит?       — Ну, мы, э…       — Вы очень тщательно рассказывали историю про становление вампирского общества, но при этом толком не объяснили ничего. Что такое «Инициация», «Тропы», какой-то там ваш военный «Джихад» и многое прочее… Возможно, это и важно, но хватило бы и краткой справки, если честно. А как вы пришли к неким «Вербенам», каким-то «Хранителям Древа», и при чём тут всё это — не ясно совершенно.       — А, ну…       — О, юное дитя, советую в моём кабинете взять мою рукопись по вампирским взаимоотношениям и кланам, там многое об этом написано. А вот «Вербены»…       — Хэй, тьма на ножках, а ты реально думала, что твой предок вот так вот с ничего вдруг сама с нуля создала целое тайное общество?       — Что ты имеешь в виду?       — Хех, мельчаешь, Аддамс. Помнишь закон сохранения материи? «Ничто не может произойти из ничего, и никак не может то, что есть, уничтожиться».       — Хочешь сказать, что…       — Конечно, «Беладонна» — далеко не первая в своём роде.        В тихую перепалку между пророком и вампиром никто не горел желанием вступать. Синклер уже едва ли не с головой закуталась в стащенное одеяло с кровати «безвременно покинувшего наш свет» вампира; сирены, пребывающие в состоянии от «что происходит» до «как мы здесь оказались», просто тихо наблюдали за происходящим. А фантом некогда основателя «Невермора» парил возле зашторенного окна и с глубокими вздохами лишь теплил надежду, что эти полные энтузиазма — а что важно, и способностей, раз уж смогли пройти ритуал посвящения — дети хоть как-то наведут порядок во всём творящемся хаосе.       — Кто что слышал о «Вербене», а, господа смертные?       — Вербена — одно из наиболее часто упоминаемых в рамках волшебства и колдовства растений. Изначально ещё друиды в доисторические времена из-за сходства вербены со священным деревом-дубом почитали её и готовили волшебные отвары. В зависимости от помыслов и времени сбора вербены она наделяла зелья и напитки различными свойствами.       — Ага, спасибо за справку из учебника, Джейн.       — Я сказала меня так не называть!       — Я буду называть тебя так ровно столько, сколько посчитаю нужным.        Над нижней губой Йоко показались всё ещё имеющиеся острые клыки, а сузившиеся в опасном прищуре глаза вновь из зеленовато-карих засветились алым. Пока Барклай заметно отодвинулась от вампирши, Дивина же положила на ладонь относительно бессмертного существа собственную, слегка покоцанную шрамами от электрического удара ладошку. Мимолётный взгляд на девушку немного успокоил явно нервную от произошедшего и раздражённую Танаку.       — Итак, я повторю вопрос, мои смертные собратья. Как сообщество. Что. Такое. «Вербена»?        Пожимание плечами от двоих сирен, потерянный взгляд оборотня и лёгкое покачивание головой в стороны от пророка были ответом на уже и так распознанный как «риторический», даже самой дампиршей, вопрос.       — Молчите? Даже ты, Аддамс? А потом они удивляются тому, что я им ничего не рассказываю. А на кой чёрт я буду разглашать достаточно древние факты, как говорится, под грифом «секретно», таким неучам, что дальше факта псевдопричисления себя к членам общества «Белладонна» вообще ничего не видят, да и не желают видеть.       — Но ты и сама была псевдопричисленной, Танака.       — Э, нет, вот тут ты слегка ошибаешься, тьма. Я уже однажды проходила этот обряд, но не смогла стать посвящённой, так как отрицала свою суть и не принимала ни одну из Троп.       — Хорошо, тогда поясни нам про «Белладонну» и всех остальных, если уж ты у нас тут главный знаток.       — Ну, эм… Окей, сэр Натаниэль, поправите, если я где-то накосячу, ок?       — Чуть коньки не двинула, а всё такая же…       — Джейн, уточню, у вампиров все претензии принимаются… посмертно.       — Н-но, а?..       — Див, солнце, хоть ты не отвлекай, ладно? Итак-с, начнём…        Британо-японка начинает свой рассказ, который иногда уточняет Фолкнер, а сама ворон анализирует и наиболее важные или потенциально влияющие на события моменты записывает всё в тот же находящийся теперь всегда при ней блокнот. Потихоньку всё действительно встаёт на свои места, и Уэнсдей готова пойти и «побиться головой о что-нибудь», как иногда говорит её светлокудрая соседка по комнате в приступе понимания собственной глупости. Как она могла, даже зная некоторые из этих фактов по книгам, летописям, рассказов призраков и даже родительским историям, не заметить закономерности?       Как и у Древа Жизни, которое является их символом, у Вербены глубокие корни. Согласно их собственным преданиям, первое единение разделённых с новым миром плоти породило первых человеческих магов — шаманов. Сочетание наполненного душой дара с чувственной, растущей жизнью породило первых примитивных чародеев, зверолюдов и природных элементалей.       Однако люди всегда плохо воспринимали такие понятия как смерть и болезнь, являющиеся такой же частью природного цикла, как здоровье и процветание. Поэтому, пусть они и были целителями и мистиками, Эдуна — предшественники Вербена — должны были скрываться среди прочих тайных объединений. По ходу этого они скрывали элементы своих знаний в деталях преданий, небольших традициях и обычной народной мудрости. Исторически самые ранние официальные манускрипты остались в формате клинописи — ведь «эдун» буквально во всемирной истории являлся «одним из вариантов» названия клинописи в Древней Месопотамии, однако…        Неужели никто не задумался о том, как такая же, как и многие иные древние цивилизации, Месопотамия резко добилась небывалых, даже по нынешним меркам, высот? Своя первая и объективно древнейшая письменность, государственность, города, школы, банковская система и прочее… Конечно, к этому всему приложили руку «сильные и имущие» мира сего. «Изгои», они же «Паранормы». Хотя тогда более корректно их было называть ещё прозаичнее — «Мистики».       Древний мистик — воин-оборотень Нимрод собрал его — общество «Эдуна». Верхушку существовавшей далеко не для всех, но священной Первой Империи Солнца в разрезе города-государства представлял, даже для самого простого населения весьма мифический, Вавилон. А зданием, где заседала верхушка, — не менее легендарная Вавилонская башня.       По преданиям становится понятно, что Вавилонская башня была не одна. Большая часть тех, кто учил историю, в категорию кого по своему нескромному мнению Аддамс входила, знали тремудрую легенду о некой «башне до небес». Согласно этой истории, после Всемирного потопа человечество было представлено одним народом, который разговаривал на одном языке. С востока люди пришли на землю Сеннаар, где решили построить город, названный Вавилоном, и башню до небес, чтобы «сделать себе имя». Но строительство было прервано Богом, который заставил людей заговорить на разных языках, из-за чего они перестали понимать друг друга, не могли продолжать строительство города и башни, разделились на различные народы и рассеялись по всей земле.       Вот только всё это ерунда и скомканная из-за скрытия информации история, распространённая простым людом. На деле же Вавилонская башня вполне себе мирно существовала не абы где, а действительно всё в том же Сенаре, только для запутывания иноземных недругов звался он по-иному — Вавилония. В конце концов, ну разве будет чужеземец, что и язык-то не поймёт, разбираться, где в названии какая-то разница в одной букве или звуке? Вот первые «Эдуна» так и решили, что оказалось рабочей «загвоздкой» более чем на пять тысячелетий.       Первая Империя переросла во Вторую Империю, что уже как-то подозрительно смахивало на предыдущий рассказ Танаки о создании вампирских обществ под предводительством Митры. Вот только великий маг и доблестный воин пал под гнётом одной из битв, из которой хоть и вышел победителем, да вот только «проклятым» — вампиром. Тогда Вторая Империя пала и соединилась с обычной человеческой Вавилонией, тут-то Вавилонская башня и растворилась в пространственно-временном потоке и сознании людей.       Вот только со временем мистиков разного вида появлялось всё больше, а простые смертные без способностей вместо единения с природой выбрали кровавый путь слепого поклонения какому-либо культу и ярости — войны и междоусобицы. «Эдуна» расселялись по миру, пытаясь нести покой и приобщить других мистиков и даже людей, но время шло, а знания модернизировались и переставали быть точными или актуальными. А позже Древняя Месопотамия канула в века вместе с остатками Империи Солнца.       Шли столетия, и общество столкнулось с новой напастью… Рост влияния Церкви в Европе в Тёмные и Средние века подорвал организацию «Эдуна». Инквизиторы Церкви преследовали «ведьм» и препятствовали их занятиям. И без того осмотрительные маги бежали, скрывались, обращались и массово умирали. Их сила была подточена, и немногие уцелевшие волшебники скрылись в сферах Горизонта, оборотни, нимфы и сирены — в подводных лабиринтах и тайных лугах, или же практиковали неявные формы своей магии в качестве мудрых целителей или травников, не вынося свои убеждения на глаза общественности.       И постепенно «Эдуна» разделились на свои фракции и культы. Так в Европе возникла «Вербена». По сути, само название «Вербена», изначально использовавшееся как обозначение целебной травы, пристало к части «Эдуны» благодаря отделившейся фракции магов и целителей, её прославленным травяным припаркам, эликсирам, мазям и лекарствам, а также любви к живым растениям. Веря, что изначальная первозданная энергия неодинакова, «Вербены» обычно разделялись согласно видам Энергий. Это разграничение проистекает не столько из раскладывания по полочкам сути магии и её отдельных недостатков, сколько из естественных стремлений души мистика.       Так произошли четыре фракции «Эдуны». Ткачи Судеб — <i>нимфы</i>, что следуют древним песням, которые больше не слышны другим «Вербенам». Их нередко считают странноватыми даже по меркам «Вербен». Искатели Луны — оборотни, предпринимают далёкие странствия для поиска утраченных знаний, у них часто бывают прочные связи с общиной, и они любят учиться не меньше, чем учить. Ткачи Жизни — безликие и оборотники-шейпшифтеры, эти любят исследовать границы своих возможностей. Они меняют форму, работают с множеством различных ритуалов, игнорируют старые обряды и упорядочивают вещи по мере своего продвижения. Хранители Древа — целители и пророки, стремящиеся поддерживать жизнь и чистоту старинных традиций. Эти маги ведут записи, отслеживают генеалогию семей и восстанавливают наследие обрядов «Вербены». Их учёность нередко весьма примечательна от рождения, и они упорно к ней стремятся.       Однако многие обычаи были утрачены или упрощены, а вливания неоязычества и современного викканства просочились с запозданием и сквозь определённое сопротивление. И так общество «Вербена» просуществовало ещё несколько столетий… Пока в середине «тысячапятьсотых» на смену «Великой римской инквизиции» не пришла «Конгрегация священной канцелярии», которой тогдашний Папа Римский дал право действовать без границ во всём мире. И тогда беглые остатки уже не фракции, а всего лишь малого ковена «Хранителей Древа» переселяется из Европы за океан — в ещё толком не освоенную Америку, где «теряется» среди местного населения иноверцев и язычников, что также поклоняются исконно природе.        А спустя десятилетие начинается «Освоение Америки», в результате которого одно из последних течений бывшей фракции напрямую сталкивается с ярыми пилигримами. И в поиске мести церковным фанатикам глава ковена — юная ведьма с пророческим даром, сталкивается со «Жрецами Беллоны» благодаря некоему мистику-путешественнику. На последнем же призрак фыркает, бормоча что-то о том, что «не отправь меня сама Королева карту составлять, вообще ноги бы моей не было на этом несчастном континенте». Аддамс лишь делает пометку узнать о предке побольше.       Жрецы Беллоны, согласно древней традиции, перед тем, как молиться и просить у неё помощи, пили настой из белладонны. Жрецы богини — беллонарии — носили чёрное одеяние и колпаки, имели в качестве атрибутов двойные секиры, доводили себя до исступления в её честь, они наносили друг другу побои и раны, принося таким образом богине человеческую кровь, при этом они предсказывали будущее. Что удивительно, в это общество спокойно входили и представители «нечисти» — вампиры и мрачные ходоки. Предок Уэнсдей понимала, что это тоже остатки либо «Вербены», либо ещё «Эдуны», что стали фанатично преклоняться перед одним из человеческих «богов», но на вооружение себе этот образ взяла.       И спустя десятилетия основала «Общество Белладонна», что брало знания «Эдуны», имело более конкретное разделение, даже чем у «Вербены», и при этом использовало внешние особенности и тактику «Жрецов Беллоны». Так общество появилось и так продолжило своё существование благодаря Фолкнеру уже в роли тайного клуба Академии «Невермор».       — Чем дальше мы углубляемся во всё это, тем меньше мне хочется во всё это лезть…       — Это нормально, Энид, такова жизнь. Если мы сами не поймём, мы же и пострадаем. Нечто на уровне «незнание правил не освобождает от ответственности»…       — Йо, хорошая фраза, тьма!