Тайна важнее знания
© Джей Джей Абрамс
Трещина в каменной стене стала шире, и Эрвин, переведя дыхание, победно улыбнулся. — Гляди, получается, — он размял плечи, чтобы еще раз с силой толкнуть дверь. Вернее, то место, где она должна быть. По мнению самого Эрвина, конечно. Леви в этом участвовать отказался. — Что получается? Если тебе так нужен срез в этом месте, мог бы выбрать комнату ближе к уборной. Они стояли на нижних ступенях винтовой лестницы, спрятанной в глубине замка. Кое-где в окна первого этажа неторопливо заползал зеленый плющ. По коридорам свободно гулял ветер. Поежившись от очередного ледяного порыва, Леви бросил взгляд на оставленную Эрвином куртку. Ее владелец стоял напротив стены, при подъеме находившейся слева, закатав рукава белоснежной рубашки, и о чем-то сосредоточенно размышлял. Страшно представить, какие расчеты крутятся в этой светлой голове, подумал Леви, изучая широкую командорскую спину. У Смита явно назревал какой-то план. Он водил ладонями по выступающим камням, иногда давя на них и пытаясь расшатать. Доводя до конца известную только ему последовательность, хмурился и возвращался к тому, с чего начал. Иногда стучал по стене костяшками пальцев — Леви знал, что это помогает командору собраться с мыслями. Тем временем солнце в маленьком окне сверху — единственном источнике света — уже начало заходить.***
Они выехали из штаба рано утром и до заброшенной крепости добрались только к полудню. Следуя карте, Эрвин вывел их к аллее, которая тянулась прямо до главных ворот. Правда, спустя годы она больше напоминала полосу препятствий и, врезавшись несколько раз лицом в свисающие ветви, капитан и командор стали предусмотрительно нагибаться в седле. Остаток дня они исследовали замок. Обнаружили постоянные сквозняки, обнесенные подчистую комнаты, сорняковые растения, пустившие корни аккурат у центрального входа. Позже выяснилось, что замок, ко всему прочему, был полностью захвачен крысами. Эрвин сохранял невозмутимое спокойствие и выглядел удовлетворенным. При попытке узнать мнение Леви был послан нахер, после чего действительно куда-то исчез. Отыскав в этой помойке кладовую, Леви в очередной раз чуть не споткнулся о рванувшую под ноги крысу и всерьез задумался, не сожрут ли их с Эрвином ночью. Копаясь в двух ведрах и одной метелке (из остального кладовка могла предложить лишь паутину и немножко клаустрофобии), Леви невольно вспомнил о Кенни. Не в самом трогательном ключе — счастливых моментов опекун особо не оставил. В детстве Леви быстро понял, что опекун не мастер выдумывать истории — под конец в них всегда кто-то болезненно подыхал. Но в хорошем настроении он так красочно расписывал сюжеты из реальной (по его утверждениям) жизни, что хотелось, как минимум, сразу же забыть все к чертям. Как максимум — держать на прицеле собственную тень. И потому услышанная когда-то ночью история о парне, которого обглодали до костей гигантские крысы, обосновалась на подкорке детской памяти очень и очень хорошо. Из ностальгии по ушедшим временам Леви выдернули торопливые шаги. Вскоре к кладовой подоспел Эрвин, одного взгляда на которого хватило, чтобы уловить маниакально блестящие глаза. Несмотря на это, первое, что произнес командор, было: — Не шевелись. У тебя паутина в волосах. Леви моргнул. Поставил возле себя наименее дырявое из ведер, после чего терпеливо позволил снять с челки прозрачные нити. На одной из них оказался мелкий паучок, которого капитан отобрал у Смита, не позволив швырнуть обратно в кладовку, и самолично выбросил на улицу. — Спасибо. — Пойдем, покажу тебе кое-что, — так вот, маниакальный блеск в двух бездонных голубых, как ясное, блять, небо, глазах.***
Около получаса они пытались решить головоломку, которую, начинал подозревать Леви, Смит сам же и выдумал. Приведя его к винтовой лестнице, где находилось кое-что, командор поднялся на пять ступеней, пощупал стену и загадочно поманил к себе капитана. По скептичному взгляду последнего Эрвин заключил, что тот достаточно заинтересован, чтобы не показывать этого, и начертил пальцем прямоугольник. — Так, и что это должно значить? — по голосу нельзя было сказать, насколько Леви проникся воображаемой рамой чуть выше собственного роста. Однако не сдержался и потыкал наугад несколько камней. — Тайная комната? — Может быть. В замках ведь есть секретные проходы. И вот еще, — Эрвин указал на трещину, которую капитан бы в жизни не принял за что-то подозрительное. — Хоть замок довольно старый, разваливаться он не спешит. Такая крепость простоит еще века. — И ты думаешь, это не просто щель, из-за которой мы будем, как идиоты, долбиться в стену? — Стоит проверить, — во взгляде Эрвина снова мелькнула искра. Леви оставалось лишь вздохнуть, благодаря небо за то, что с ними не поехала Ханджи. Когда уже совсем стемнело, двое мужчин сидели на ступеньках винтовой лестницы в компании дорожной аптечки. Леви хмуро обматывал бинтом кисть Эрвина, который мог отпираться сколько угодно, повторяя, что порез был не глубоким и тратить спирт просто так не стоило. — Лучше уж глава разведки пощеголяет сутки с повязкой, чем помрет от заражения крови, — отрезал капитан, напоследок от души затянув узелок. Эрвин поднял руки в примирительном жесте и затих, погрузившись в свои мысли. Леви незаметно глянул на командора и порылся в сумке, отыскивая воду. — Не туго? — В самый раз, — тот улыбнулся и вытянул ноги на ступенях, принимая найденную фляжку. — Скажи, — казалось, два голубых глаза, даже в полумраке, отлично сойдут за фонари, — ты всегда был таким любопытным? Смит рассмеялся. — Тяжело тебе далось это слово, да? — Я хотел спросить, всегда ли у тебя было шило в заднице, но ты чертовски спокоен, даже когда приводишь свои дьявольские планы в исполнение. Так что да, давно это у тебя? — С детства, — ответил Эрвин. Заметив, как в тусклом свете Леви поднял одну бровь, пожал плечами. — У моего отца всегда было много книг и много историй. Думаю, какие-то он сочинял на ходу, потому что больше я их нигде не слышал. После них всегда хотелось бежать на улицу — искать сокровища или строить воздушный корабль. Собственно, я себе ни в чем не отказывал. — Воздушный корабль? Только не говори четырехглазой. — Да он так и не взлетел, — Леви почувствовал, как уголки губ дернулись вверх — настолько по-мальчишески досадно прозвучала эта фраза. — У нее может и взлетит. Оба синхронно фыркнули, решив не представлять, какие радости будут ожидать небеса в этом случае. Повисло молчание, прерываемое лишь свистящим на улице ветром. И в тот момент, когда Леви прикинул, каково будет ночевать на койках в подземелье, Эрвин вдруг произнес: — Я думал, ты вернешься к уборке, как только я покажу тебе стену. — Собирался, — хмыкнул Леви, опускаясь на ступени рядом. — Но ты бы ковырялся тут до голодного обморок... ох ты ж бля! Он внезапно подскочил на ступеньку выше и замер. В прямоугольнике света промелькнул тонкий лысый хвост, тут же скрывшийся сбоку от сумки. Пока до Эрвина доходил смысл этого перформанса, Леви уже сполз обратно с таким видом, будто против него сговорилось все крысиное общество. — Мне кажется, ты преувеличиваешь. — А? — рассеянно переспросил Леви, все еще кривя нос и явно представляя, как минуту назад эта тварь могла шмыгнуть под него, сидящего на корточках. — Голодными не останемся, — с важным видом заверил Смит и отпил еще водички. Леви завис на секунду. — Меня сейчас вырвет на твои блядские белые штаны. Эрвин прыснул, успев отнять флягу ото рта. Протянул ее Леви, выслушал благодарности, выделив из «спасибо, что плюнул туда» только первое слово. Наблюдая, как капитан задумчиво скребет ногтем рифленую крышечку, Эрвин привалился к стене и прикрыл глаза. — На самом деле я поверил тебе. Поначалу. Возможно, мы обнаружили бы там останки каких-нибудь бедняг, которым не посчастливилось забраться в эту каморку и забыть ключ снаружи. Они посидели молча еще немного. Леви прикинул, что, если поспешить, они успеют прибыть в город и выиграть часа четыре крепкого сна. Плутать по лесу в такое время не слишком безопасно, но гостиничная кровать располагала к себе немного больше холодного камня. Он поделился этой мыслью, и Эрвин, вздохнув, согласно кивнул. Пока Смит убирал фляжку, попутно переворачивая содержимое сумки в поисках сухпайка, Леви следил за движениями чужих рук в лунном свете. И когда они вдруг замерли в воздухе, непонимающе уставился на Эрвина. — Завод кончился? Вместо ответа Смит подскочил на ноги, поспешно вручил сумку ничего не понимающему капитану, и бросился обратно к злополучной стене. Разглядеть, что задумал Эрвин, оказалось возможным только подойдя к нему практически вплотную. Командор склонился над той самой трещиной и, орудуя выуженным из кармана складным ножом, пытался ее расковырять. Все пришедшие на ум колкости в миг испарились, уступив место вопросу, который Леви обычно мог задать в сопровождении десяти разных ругательств, ни разу не повторившись: — Ты что делаешь? — Ищу какую-нибудь скважину или ручку, — отозвался Смит таким тоном, будто вытворял что-то само собой разумеющееся. Затем похлопал себя по нагрудным карманам. — У тебя ножик с собой? — Как насчет моей ручки и поездки до города к нормальным кроватям? — Леви, — почти прошептал Эрвин. Голубые глаза блестели в темноте. Капитан почувствовал, как по телу прошла волна мурашек. — Ты помнишь, что сказал несколько минут назад? Про ключ снаружи. Если предположить, что в этом месте находится дверь, то должен быть способ, позволяющий ее открыть. Я думал, что дело в каком-то механизме, но почему бы просто не попытаться ее обнаружить? — Обнаружить, — на автомате повторил Леви. Затем снова посмотрел на едва заметную во мраке трещину. До этого он не замечал, на каком расстоянии от пола она расположена. Если предположить, что где-то на этом же уровне существует дверь, тогда место идеально для замочной скважины. — Чтоб я сдох. — Нужно чем-то ее расширить. — Будь прокляты твои гениальные мозги, здесь не видно нихера. — Факелы! — Эрвин ловко обогнул капитана, касаясь его плеч, чтобы не снести, и одним махом преодолел пять ступеней. Оставшись стоять в компании гробовой тишины, Леви снова вспомнил о гигантских крысах.***
По пути Эрвин подхватил спички и плотно застегнул сумки. Горящий факел был помещен в торшер на противоположной стене и, когда Леви поднялся со своим ножом, они дружно принялись скоблить каменную кладку. — Интересно мы, наверное, выглядим со стороны, — пробормотал Леви из-под локтя командора. В итоге они сместились таким образом, что пилили верх и низ трещины. Смит размял плечи, ненадолго оставив Леви работать одного. — Интересно, часто ли ей пользовались прошлые жильцы? Или те, что были до них? — Может все решили, что потайная дверь на лестнице выглядит тупо, — буркнул капитан, пытаясь просунуть мизинец в расширившееся отверстие. — И рычаг тут нигде не повесишь... — Я перепробовал каждый кирпич, до которого возможно дотянуться. С третьего и второго этажей. И торшеры. На секунду наступила тишина. Эрвину показалось, что Леви сейчас испепелит камень силой мыслей, но тот просто поднял голову и, согнув свободную руку, выставил указательный палец. — А попробуй дернуть за факел. — Леви... — Дерни за хренов факел. С громко бьющимся сердцем Леви наблюдал, как факел под напором Эрвина неестественно качнулся вниз. Показалось, что он сейчас выпадет из стены вместе с торшером, но Смит не отпускал руку, терпеливо буравя взглядом стену перед собой. Спустя много лет, в Шиганшине, выбивая подошвой сапога запертую дверь подвала, Леви на секунду вспомнит это чувство — когда понимаешь, что разгадка совсем близко, — и оно отзовется покалыванием где-то в горле и в животе. Секунд десять ничего не происходило. Затем за их спинами посыпалась каменная крошка.